Помоги проекту - поделись книгой:
Старик насмешливо фыркнул:
— Ты деточка, ври, да не завирайся. Я еще прадеда вот ее, — он кивнул на Ирху, помню. У того один сын был. И у сына один сын — Шокор. Вот у Шокора двойня народилась. Парень, что паучья болезнь забрала, и девка эта самая, что сейчас здесь стоит. А кроме нее и нет никого и семьи.
— Так я со стороны матери, — соврала, не моргнув глазом. — Бабки наши сестрами родными были.
Мне снова не поверили. Секретарь Дома Гильдий смотрел на меня с усмешкой. Но, мне кажется, он был впечатлен моей наглостью и в какой-то степени одобрял ее. По-крайней мере, той неприязни, которую он демонстрировал в мой первый приход, я не увидела.
— Жена у Шокора тоже из худого рода, — насмешливо хмыкнул он, — ни сестры, ни брата… Единственная дочь. Отец ее после Черного мора в город пришел, всю семью потерял, один, как перст остался. А мать местная… Тоже из наших, гильдейских семья была. Вроде бы как раз из вязальщиц. Черный мор и по ним прошелся, и вроде бы все дети, кроме одной дочери померли. Так что и у бабки не было ни сестер, ни братьев…
— Была! Скажи, Ирха, — дернула я ее за рукав.
Жаль, что не договорились заранее. Но как-то не ожидала, что бойкая девица так застесняется. Стоит ведь, еле дышит. А у старика память-то какая! Все про всех помнит. Ох, чувствую, не зря он тут сидит. Ему и не соврешь. Я уже чувствовала, как моя ложь расползается на нитки. Как бы не пришлось уходить из Дома гильдий несолоно хлебавши. За Ирху-то замуж не выйти, чтоб в семью войти. Если не удастся прикинуться ее родственницей, то не видать мне патента…
Но тут наконец-то пришла в себя Ирха.
— Были, — пролепетала бледная от страха девица, — сестра старшая бабкина ссорилась с семьей из-за того, что замуж не хотела. Еще до Черного мора сбегла из дома, да к Матерям Ургородским прибилась… А прадед осерчал сперва, а потом, как все дети померли, простил… просил ее домой вернуться, с дочкой, говорил, приму. Но она уж не хотела. Там прижилась.
Дедок вздохнул… покачал перышком задумчиво… У меня аж сердце замерло. Что решит? Поверит или нет?
— А ты, стало быть, из Матерей Ургородских? — взглянул он на меня.
— Мамка им прислуживала, — мотнула я головой, — а я ушла от них. Давно уж. Не по нраву мне порядки такие.
— Ну-ну, — хмыкнул дед, — прислуживала она. А то не вижу я, что тебе прислуживали, а не ты.
Ирха испуганно взглянула на меня. А я пожала плечами, уходя от ответа. Не буду же я с ним спорить, доказывая, что все не так. Все равно не поверит.
— Ладно, — кивнул он, — молчать буду, что Мать ты. Порядки у них и, правда, непристойные. Где ж это видано, чтоб сыновей сразу после рождения отнимали, да увозили тайком куда-подальше чужим людям на воспитание. А ты правильно сделала, что к родне вернулась. Да в трудный час помочь решила, наследство предков сохранить. А то, слышал, я, Смотрящий ваш намеревался сжечь харчевню. Мол, все равно дохода нет.
Я снова ничего не сказал, но дед был так уверен в своей правоте, что почеркал что-то в своем журнальчике, вытащил из стола четвертушку бумаги, написал на ней несколько строчек и протянул мне:
— Идите в гильдию рестораторов. Третья дверь налево. Вас примут. Патент перепишут.
— Рестораторов? — удивилась я. — Но у нас же харчевня…
Дед насмешливо фыркнул:
— А ты что хотела? Чтоб в Нижнем городе ресторации были? Или чтоб для ваших нищих харчевен в Нижнем городе отдельная гильдия была? Иди уже… Мать…
Мы вышли из кабинета, закрыли дверь. Ирха схватилась за стеночку и с облегчением выдохнула:
— Уф! Елька, как же страшно-то было! Ты видела какой господин Элдий строгий? Его же даже мой батька боялся. Всегда чарочку-другую опрокидывал для храбрости перед тем как в Дом гильдий идти… А когда возвращался, еще пяток, чтоб успокоиться… А то и больше…
— А ты молодец, — похвалила я Ирху. — так хорошо про бабкину сестру придумала.
Она вздохнула. Посмотрела на меня виновато.
— Я не придумала, — мотнула головой, — все так и было. Правильно батька говорил, как зайдешь в кабинету, так язык к небу прилипает и не отодрать никак. А я не верила. — Она помолчала, — А ты из-за Лушки сбежала, да? Его у тебя отнять хотели?
Я кивнула, в сто тысячный раз подумав, как повезло мне с легендой.
— И правильно сделала! — Ирха снова стала собой. — Придумали тоже, детей у матери отнимать. Я бы тоже на твоем месте сбежала… Ну, и порядки у них… одно слово Ургородские матери! Елька! — Ее глаза загорелись, — а может ты и, правда, сестра моя? Твою бабку не Иледия звали?!
И такой надеждой горели у Ирхи глаза, что мне так захотелось ей соврать. Она ведь тоже, как и я, совсем одна в этом мире… Из всей родни только болеющая мать. И мы могли бы быть друг у друга.
Я уже открыла рот, чтобы сказать, что мою бабку звали именно так. Но, тяжело вздохнув, помотала головой из стороны в сторону.
— Жаль, — вздохнула Ирха, ежась, как будто бы ей стало холодно в теплом, темном коридоре Дома Гильдий. — А может быть ты ее встречала? Там в Ургороде?
— Нет, Ирха, прости, — улыбнулась я грустно. И призналась, — я бы тоже очень хотела, чтобы ты была моей сестрой. У меня ведь тоже никого нет…
— А мамка?
— Родами померла. — не покривила я душой.
— Ох, Елька! — Ирха кинулась ко мне и обняла, — а давай и всем остальным соврем? Скажем, что ты внучка Иледии? Ну, и что это не так. Зато мы с тобой как сестры станем. А правду только мы с тобой знать будем? Я даже Грихе не скажу. И маме…
У меня аж горло перехватило от эмоций. Я обняла Ирху и кивнула. А почему бы и нет? Пусть Ирхины манеры мне не особенно нравились, но ведь сестер не выбирают. А в остальном… мне так отчаянно хотелось перестать быть одной.
— Идет, — прохрипела я, сдавленным от эмоций горлом.
Вот так в тишине коридоров Дома Гильдий у меня появилась названная сестра. Ирха…
Представитель гильдии рестораторов встретил нас не особенно любезно. Невысокий, едва из-за стола видно, и приземистый, он больше всего походил на гнома. Если бы не отсутствие бороды и абсолютно лысая, блестящая в лучах гаснущего зимнего солнца, голова.
Я попыталась заговорить с ним, но он только махнул рукой, приказывая замолчать. Получив бумажку, на которой рукой старика-секретаря было написано, что я племянница прежнего владельца харчевни, молча достал большую и очень толстую книгу в кожаном переплете, Открыл на самой последней странице, пробежался глазами по скупым строчкам.
— Имя? — спросил он гулким, как из бочки, басом. Голос совершенно не подходил к его неказистой внешности. И от неожиданности я вздрогнула.
— Чье? Мое, ее, — ткнула пальцем в намертво застывшую Ирху, — или дядькино.
— Твое, — буркнул мужчина. И добавил недовольно, — не мое же…
— Елька… Еляна, — поправилась я, — вдова лесничего Ирохея из Зорянки, что под Миловкой…
Он кивнул, что-то быстро написал на открытой странице.
— Все. Уходите, — невежливо выпроводил нас из кабинета представитель гильдии. И крикнул вслед, — не забудьте за харчевню плата по грила в год. Внести надо до проталеня.
Я мысленно застонала. Что-то разорительно совсем получается. Полтора грила надо Смотрящему отдать, пять грил Ирхе, грил в гильдию внести, да еще по четыре лурда каждый месяц за место в Нижнем городе платить. Это за три месяца восемь с половиной грил отдать надо. И это не считая расходов на открытие харчевни. А я со своей тележкой за год всего три набрала… Их, чую, если не получится, придется рисковать, продавая сразу несколько камней. Гирем не дурак, если я к нему притащу еще камни, может что-то заподозрить. Еще и Жерен тут рядом крутится… со своим заказом на мою голову. В прямом и переносном смысле.
— Елька, — Ирха снова стала собой стоило только выйти из представительства гильдии, — может передумаешь еще? Пока не поздно? Гриха попросит дядьку Петро аннулировать все… Ну, может заплатишь ему сколько-то за суету…
— Нет! — покачала я головой. — Я справлюсь.
Глава 11
Знакомство с тетушкой Лодой прошло довольно спокойно. Ирхина мамка, в отличии от самой Ирхи, оказалась весьма скупой на эмоции. Она равнодушно мазнула по мне взглядом, сказала, что я очень похожа на деда, он тоже был таким же медно-рыжим. На этом, собственно, наш разговор о родственных связях и закончился. Зря я боялась, то придется подробно рассказывать о жизни бабки, которую я в глаза не видела.
Новость о том, что я выкупила харчевню у Смотрящего ее тоже не особенно порадовала. Она лишь заметила, что я совершила большую глупость, что эта «унылая дыра» приведет меня к разорению и что лучше было бы сжечь это мерзкое место, которое отняло у нее и сына, и мужа.
Но я так не думала. Я верила в себя и свои силы.
Вечером мы всем семейством отправились смотреть нашу новую собственность. Семейство неожиданно оказалось большим: я, Лушка, Анни, Нюнь, Ирха с Грихой, Митка, тетушка Лода и Селеса с детьми.
Уже было совсем темно, светила полная луна, звезды яркими точками украшали небосвод. Ночью будет сильный мороз, но и сейчас похолодало так, что воздух обжигал легкие.
Мы шли гуськом по узким дорожкам. Я впереди, за мной Нюнь, который нес на руках Анни, закутанную в теплый пуховый платок по самые глаза, которые сверкали восторгом. Ей нравилась эта прогулка по городу, и она вертелась, стараясь увидеть все сразу, сколько позволял теплый и чуть великоватый тулупчик.
За Нюнем шла Селеса с теткой Лодой. Селесу так впечатлило воссоединение семьи после многолетней разлуки, что она вцепилась в тетку Лоду, пытаясь вызнать подробности. Сначала она пытала меня, но я молчала, как рыба. И тогда моя подруга нашла более податливую жертву. И сейчас я краем уха слышала, как Ирхина мать рассказывает Селесе историю семьи и бабкиной сестры, сбежавшей в Ургород.
Ирха с Грихой и Михой шли за ними. Молодые были счастливы. Гриха уже поговорил с отцом и получил родительское благословение, при условии, что Ирха внесет в семейный бизнес все пять грил. Они прямо сейчас обсуждали совместное житье-бытье.
Братья жили в доме, который построил для Грихи отец. Он рассчитывал, что Митка, родившийся на несколько минут, останется жить с родителями и заботиться о них на старости лет.
Но Митка после нескольких лет свободы совсем не горел желанием возвращаться к отцу. И Гриха с Ирхой великодушно решили, что пока могут пожить все вместе. Будет тесновато, ведь тетку Лоду тоже придется забрать к себе, но в тесноте, да не в обиде. А летом все вместе возьмутся строить еще один для Митки.
Дошка крутилась рядом с ними, ежеминутно отвлекая Митку вопросами. Парень явно ей понравился. И будь она на несколько лет старше, у него не было бы ни единого шанса. Уж я-то Дошку знаю. Она упрямая, если чего-то захотела, то в лепешку расшибется, а получит.
Сирга, Миха и Лушка носились вокруг нас, как стая веселых щенят. И даже крепкий вечерний мороз не был им помехой. Пока мы дошли до крепостной стены, под которой пряталась харчевня, они успели вываляться в снегу до состояния снеговиков.
Харчевня встретила нас неприветливо. Черное, заметенное снегом строение в два этажа. Чтобы подобраться к крылечку, пришлось расчищать снег лопатой, захваченной предусмотрительным Миткой. Крыльцо, по обыкновению, было низким, в три ступени. Доски прогнили, вторая ступенька провалилась под чьей-то тяжестью. Дыра, забитая снегом, щерилась краями с острыми обломками. Судя по тому, как был утоптан снег, ступеньку проломили очень давно, еще до начала зимы.
Мы осторожно поднялись наверх. Стянув варежку, я нащупала пальцами замочную скважину. Лучнного света было недостаточно, чтобы увидеть бороздки в отверстии, и ключ удалось вставить только со второй попытки. Сердце бухало в груди от волнения. Прямо сейчас я увижу то, ради чего так рискнула. Надеюсь, мне хватит денег, чтобы привести здесь все в более менее приличный вид.
Ключ нехотя, со скрежетом повернулся в замке. Тяжелая деревянная дверь открылась сама, с ужасающим скрипом, который прозвучал необычайно громко. Почему-то сразу вспомнилось, что отец Ирхи повесился прямо там… в темноте… Стало жутко.
— Ирха, — громкий шепот Лушки напугал до икоты, — а твой папка до сих пор там?
— Нет, конечно, — весело фыркнула Ирха. Прошла вперед, отодвинув меня в сторону, и смело вошла в темное нутро старой харчевни. — Не бойтесь, я сейчас свечи зажгу!
Я поняла, не только мне было страшно. Мы все невольно замерли перед темным провалом. Это позволило справиться со страхом и я вошла в харчевню, не дожидаясь, когда Ирха запалит свечи.
Внутри оказалось совсем не так темно. Лунный свет спокойно лился в два больших окна, освещая квадраты на деревянном полу, покрытом лохмотьями грязной, старой соломы. Массивные столы и лавки, расставленные ровными рядами, чернели в серебристых лучах света, сливаясь с густой тьмой в углах комнаты.
Ирха добралась до барной стойки, погремела ящиками в поисках свечей и огнива, и шепотом ругаясь на отсыревший трут, с третьей попытки развела огонь.
Пламя свечи медленно и неохотно разгорелось, освещая деревянные прилавок бара. Трут, как и все вокруг, отсырел. Все же оставить зимой без регулярной топки деревянный дом не самая лучшая идея. Я поежилась, сырой холод проникал под тулуп, отчего казалось, что здесь, внутри холоднее, чем на улице.
— А у тебя тут ничего, — незаметно подошла Селеса, — не как у Идена, конечно, но прилично…
И она была права. Если не принимать во внимание пыль и грязь, харчевня внутри выглядела гораздо приличнее, чем снаружи. Высокие потолки, обитые деревянными плашками стены, крепкая мебель, барная стойка из потемневшего от времени дуба, за которой пряталась дверь на кухню.
Там тоже все было привычно. Почти точно так же, как в той харчевне, в которой я работала: место для хранения продуктов, для готовки, для мытья посуды. И даже бочка для воды, кажется, почти родная. Такая же огромная и тяжелая. И сухая. Только на дне небольшая клякса льда.
— Я всю воду вычерпала перед тем как уехать, — пояснила Ирха, — а то лопнула бы… А так ничего, нормально. Крепкая бочка, папка ее всего пару лет назад менял. До того, как Ильха заболел…
Селеса опытным взглядом осмотрела кухню и осталась довольна:
— Елька, тут тоже все отлично. Чуток посуды докупить, кое-какие горшки старые стали, полопались, а так ничего. И печь хорошая, ежели не дымит, то прям завтра можно начинать готовить.
— Не дымит, — мотнула головой Ирха. — Мы до последнего ее топили. От этой печи второй этаж греется, где мы жили… А ты, Елька, сюда переезжать-то будешь?
Я пожала плечами. Об этом я подумать еще не успела.
— Не будет, — вместо меня ответила Селеса, — тут недалеко совсем. А детям незачем при харчевне жить, на пьяных мужиков смотреть.
В это была логика. И я кивнула, соглашаясь. И, правда, не нужны нам пьяные мужики. Мы сейчас так хорошо обжились своим очень узким кругом. Я начала учить Лушку и Анни этикету. Ну, и что что девочки всего год с небольшим, эта наука никогда не бывает лишней. Вопреки словам о том, что он ничего не помнит, Лушка втянулся очень быстро. Для него этикет был нормой, впитанной с молоком матери… ну, то есть кормилицы. И для Анни теперь тоже будет так.
— Тогда второй этаж можно сдавать, — Ирха улыбнулась, — батька говорил, когда харчевней мой дед владел, они комнаты сдавали. Потом бросили, под самой стеной никому это и не нужно. Те, кто уезжают, домой торопятся, те, кто приезжают, хотят к центру поближе. Вроде получше там. Неудобное у нас место, — она вздохнула. — Ох, Елька, что-то боязно мне. А то не сможешь денег собрать? Ты, если что, скажи… Гриха попробует уговорить Смотрящего.
Ирха держала свечу и смотрела на меня с жалостью. С одной стороны ей очень хотелось, чтобы я не отказывалась. И тогда у нее будет пять грил, а значит свадьба с Грихой. А с другой ей, вероятно, было стыдно за то, что втянула меня в эту авантюру с харчевней. Она же не знала, как для меня это важно… мне не нужна харчевня, мне нужна путевка в Дом Гильдий. И даже если у меня не получится заработать здесь, я уже добилась того, чего хотела. Теперь старый секретарь не выпрет меня из кабинета.
— Не переживай, Ирха, — улыбнулась я, — у меня все получится.
— Конечно получится, — кивнула Селеса. — И я тебе помогу, если не прогонишь. Устала дома сидеть, — виновато вздохнула она, — скучно… еще и прислуга. Они же, Елька, все по дому делают. Я бывает за день кружки не помою, веника в руки не возьму, с утра до вечера бездельничаю… А я к такому не привыкла.
— А Жерен что скажет? — улыбнулась я. Так и знала, что Селесу не придется уговаривать. Не похожа она на домоседку.
— А вот он сейчас придет, — улыбнулась она, — и мы его спросим. Я Сиргу отправила за ним. Велела, чтоб пришел, посмотрел, чего наша Елька добилась.
Сердце панически застучало. Я избегала Жерена все эти дни. Мне было страшно. Казалось, стоит ему только увидеть меня, как он обо всем догадается. И тогда в его таких живых, теплых и добрых глазах, которыми он смотрел на меня с нашей первой встречи, появятся равнодушие и холод. И он отрежет мне голову, чтобы отдать ее Грегорику. Сразу заныла шея, как будто бы ледяное лезвие ножа Жерена уже коснулось моей кожи… А потом ему заплатят за Фиодора… Я судорожно сглотнула. Мне опять захотелось схватить в охапку Анни с Лушкой и бежать куда глаза глядят. Лишь бы подальше от Яснограда и Жерена.
— Пойдемте пока второй этаж посмотрим, — Селеса и Ирха ничего не заметили, и улыбались точно так же, как пару мгновений назад. — Надо же прикинуть, что там нужно сделать, чтобы комнаты сдавать можно было…
И я пошла с ними. Растянув губы в искусственной улыбке. Бежать нельзя. Прятаться нельзя. Нельзя даже показывать свой страх. Надо делать вид, что мне ничего не известно. Все должно быть так же, как всегда.
Пока ждали Жерена успели осмотреть второй этаж.
Ирха вздыхала, раньше они всей семьей жили прямо здесь, при харчевне. Жили, надо сказать, просторно. Большие комнаты, довольно неплохая, хотя и потрепанная мебель. Когда-то, лет двадцать назад, харчевня приносила совсем не плохой доход. Но потом что-то пошло не так. И теперь плотная гобеленовая на креслах и диванах в гостиной протерлась до дыр, и кое-где из сидений торчала старая овечья шерсть, которую использовали для набивки.
Селеса вздыхала, по ее мнению здесь следовало все сломать и отстроить заново. Комнаты должны быть маленькими, чтобы помещалась только кровать и табуретка. Тогда и цена за одну ночь станет доступной для жителей трущоб Нижнего города.
Я же молча ходила за ними, не вслушиваясь в их причитания и не слыша их. Я готовилась ко встрече со своим убийцей.
Глава 12
Поделиться книгой: