Кража на Весенней улице

Чмок, чмок.

– Рад тебя видеть. – Голос низкий, но приятный. – Это тебе.

– Спасибо, обязательно попробую. Они с чем?

– С ликёром.

– Хорошо, ещё раз спасибо. Проходи. Лина и мальчики не скоро придут.

Шуршание. На мебель упали две тени, а затем они появились в поле нашего зрения, сели на диван. Мужик этот короткостриженый, в очках и с бородой. Пиджак скрывал его фигуру, и было непонятно, какое у него телосложение.

В руках Берта держала коробку с конфетами, затем раскрыла её, и они принялись за конфеты.

Мне тоже захотелось, и я сглотнул слюну.

– Ты сказала, – сказал Луц, – что Лина приехала с «мальчиками». Но у неё же ведь только один сын. Кто ещё приехал?

Она махнула рукой.

– Ой, приехал друг его сына. Такой тихий мальчик, но он почему-то меня раздражает. Не знаю, почему. У него какое-то вытянутое лицо, а волосы… эти рыжие не расчёсанные локоны торчат по сторонам. Свинушка.

Якуб усмехнулся, я покраснел. Луц расхохотался.

– Да ладно тебе! А как твоя сестра, кстати?

– Хорошо всё. В Швеции, правда, ничего не купила – пришлось потратиться на мальчишек. У них только зимняя одежда, представляешь?..

Раздался сзади писк, и мы обернулись. К нам подбежала мышь. Якуб хотел было оттолкнуть её подальше от нас, но она укусила его.

Он сжал зубы и издал что-то похожее между мычанием и стоном.

Внизу Луц сказал:

– Здесь кто-то есть?

глава 9

Мы вскочили, но не сдвинулись с места.

– Выходите, быстро! – сказала Берта.

Она смотрела в нашу сторону, сквозь щель.

Я посмотрел на Якуба. Тот лишь пожал плечами.

– Бегом, уродцы, бегом!

Мы спустились вниз. Берта вся покраснела от злости, разбросала на пол конфеты; Луц вскочил и во все глаза оглядывал нас.

– Как это понимать?! – сказала она и развела руками.

– Я хотел кое-что показать Лукашу на чердаке…

– Знаю я, что ты там ему показывал! Говорила тебе, чтоб на чердак не ходил как в прошлом году! Говорила?

Якуб опустил голову.

– Прости…

– Простите, Берта, – сказал я.

Она немного успокоилась и подобрала с пола конфеты.

– Надеюсь, такое больше не повториться.

– Нет.

– Нет, никак нет.

– Но конфеты я вам не дам и всё расскажу твоей маме, Якуб. Тебе хоть и через полгода семнадцать, но надеюсь, что Лина выпорет тебя. А сейчас познакомьтесь с герром Луцем Гилем.

Тот словно очнулся, подошёл к нам и протянул руку.

– Ну привет. А вы хитрые парни, скажу так. – Он пожал руку Якубу и повернулся ко мне. – Тебя как зовут?

– Лукаш Шнайдер.

На долю секунды улыбка исчезла с его лица, но тут же появилась.

– Где вы работаете, герр Гилем? – сказал Якуб.

– На стройке, а что?

– Просто интересно стало… А давно вы встречаетесь с тётей?

Она его пожирала взглядом, но ничего не говорила. Гилем откашлялся.

– Два месяца. Она прекрасная женщина, тебе, скажу честно, повезло с ней, что она твоя тётя.

– Ну ладно, мальчики, – сказала Берта, – идите на улицу, а то сейчас я вам дам…

глава 10

Вечером она всё рассказала Лине, но та ничего нам не сделала – мол, молодые, пускай дурачатся. Берта протестовала, но быстро замолчала.

На следующий вечер, когда мы пришли с прогулки, их не было дома, а на столе лежала записка: «МЫ ПОШЛИ В КАФЕ, ДОПОЗДНА НЕ ЖДИТЕ. ЦЕЛУЮ ВАС ОБОИХ. ЛИНА». Я улыбнулся; Лина относилась ко мне почти как к сыну, несколько раз целовала (и даже при Якубе, но он ничего не говорил). Её любовь была для меня важна, тем более, другой материнской любви я не знал, а маму почти не помнил. Нет, папа Уве меня тоже любит, но всё же…

– Что ж, весь дом наш, – сказал я, положив записку на стол.

– Это точно. Кстати, – сказал он, понизив голос, – не хочешь заглянуть в комнату тёти?

– Зачем? Что там делать?

– Знаешь, у неё такая странная привычка: она прячет по всей своей спальне шоколадки.

Я рассмеялся.

– Зачем?

– Не знаю, но она так делает, и не первый год. Я с детства ворую их, когда её нет.

– И она типа ничего не замечает?

– Ну, она ничего не говорит. Господи, у неё там столько шоколадок – как будто она помнит, где, какую и куда спрятала! Ну что, пошли?

– Пошли.

Комната её никогда не была заперта. Она очень просторная, но мало мебели: кровать, торшер да туалетный столик со стулом. На столике куча всякой косметики и шкатулок.

К одной шкатулке Якуб подошёл и открыл её. Там лежали всякие драгоценности: ожерелья, кольца и прочее.

Он осторожно стал вынимать это добро, клал на стол. Я заметил среди драгоценностей кольцо, на котором отображался свет торшера. Я взял его.

– Красивое.

Якуб посмотрел на меня.

– Забирай себе.

– Иди ты… Я не про это. Оно такое… изумительное, необычное. Оно прям, знаешь, выделяется. Интересно, оно очень дорогое?

– Ты думаешь, что я не понял намёк…

– Ищи лучше шоколад. – Я положил кольцо в кучку украшений.

Он нашёл тёмный шоколад с орешками на дне. Открыв его (кстати, он даже не был просрочен), мы сели на кровать и принялись за трапезу. Якуб поморщился.

– Фу, не люблю тёмный шоколад. Ешь сам, а я пока другой достану.

Я улыбнулся и откусил четвертинку.

Я продолжал смотреть на это кольцо. Уж очень оно необычное: большой бриллиант отображал свет, а на самом кольце инициалы: Б. В.

А что, если…

Да нет, не может быть! Я махнул рукой.

И всё же…

Но Якубу я ничего не сказал, да он и не обратил на это внимания.

глава 11

На следующее утро я проснулся рано. Якуб спал. Я оделся и на цыпочках вышел из комнаты, позавтракал и пошёл на Весеннюю улицу.

Владелец был несколько удивлён, увидев меня.

– Да, Лукаш? Что-то случилось?

– Да нет. – Я старался успокоиться. Мой голос звучал вроде бы ровно. – Просто решил проведать вас.

– Это радует.

– Как идёт расследование?

– Пока без результатов.

– Понятно…

Я немного помялся у входа и, наконец, подошёл к прилавку.

– Мне тут интересно: у вас какое самое дорогое украшение?

– Сначала было то, что украл Шнайдер, а теперь ожерелье с алмазами. Почти 110000 марок.

Я покачал головой.

– Дорого, дорого… А скажите, как выглядело украденное кольцо?

Он нагнулся через витрину.

– Оно золотое, стоит где-то… 160000 марок; имеет бриллиант размером 0,05 карат, само оно золотое, и на нём инициалы: Б. В. – Барбел Вебер.

Я кивнул.