Сокровища пыльных подвалов

Сашка сообразил:

– Если нажать на них в определённом порядке, то плита откроется?

– Только предположение. Если механизм был в стене, и его просто разрушили, останется только взорвать, – пожал плечами Егор.

К обеду стало ясно: такими темпами они провозятся ещё дня три. Приходилось вырывать траву, а потом тщательно выметать неровности в камне.

– Идиоты! Солнце что ли черепушку напекло, – закричал Сашка. – Чего мы посередине чистим, надо от бывшей стены начинать.

Егор, вздохнув, поплёлся к фундаменту, за ним с метлой наперевес Богдан. Сашка принялся рвать траву и азартно выметать землю и грязь из шероховатых камней

– Есть, – воскликнул обычно сдержанный Богдан. – Изображение птицы.

Мальчишки бросились к нему.

– Это сокол. Рисунок еле виден.

Совсем рядом обнаружилось чётко очерченное солнце, ветка с листочками, и еле различимый абрис дома. Богдан взял нож, обвёл рисунки по контуру, очистил выемки в камне от спрессовавшейся земли.

– Что-то вроде плиток. Интересно, в каком порядке нажимать?

Сашка задумался.

– Сокол – Соколовский. Это его дом, деревья и всем светит солнце.

– Пробуй, – предложил Егор.

Сашка нажимал руками, попрыгал на каждой плитке. Ничего. Попробовали другую комбинацию: дом, сокол, ветка с листьями и солнце. Опять ничего.

– Это не ветка, а оливковая ветвь, – озарило Егора. – Что означает олива? Мир, покой…

– При чём тут мир? – удивился Сашка.

Егор предположил:

– Ценности – это достаток. Приносят в дом радость, мир и покой.

– Короче, пробую разные комбинации, – чертыхнулся Сашка. – Дом за веточкой, после веточки, сокол за солнцем, после солнца.

– Сокол летит к солнцу, приносит в дом мир, – посоветовал Егор.

Сашка с силой нажал на плитки. Послышался еле слышный гул и шорох. А потом опять наступила тишина.

– Дай я. – Богдан повторил комбинацию: сокол, солнце, дом, ветвь. Шорох, скрип и тишина. – Заело что ли? – Он в сердцах топнул рядом с ветвью.

Под ногами друзей зашевелился камень. Они еле успели отскочить в сторону. Ребята заглянули в тёмное отверстие. Пахнуло затхлым сырым воздухом. Вниз вели гладкие обтёсанные ступеньки, теряющиеся во мраке. Сашка метнулся к рюкзаку и вытащил фонарики. Подвал оказался большим и высоким, почти полностью заставленным мебелью, свёртками, рулонами и деревянными коробками. Точнее рассмотреть находки не удавалось, дневной свет в проёме померк, лучи заходящего солнца окрасили верхушки деревьев в бордово-красный цвет.

– А-а-а! Мы нашли, нашли клад! – заорал Сашка, подпрыгивая на месте. – Я знал, а вы мне не верили.

Богдан развёл руками.

– И что теперь будем с этим делать? Нужно сообщить о кладе.

Егор посветил фонариком на большое блюдо, в ответ тускло блеснуло жёлтым.

– Двадцать пять процентов по-любому будут наши.

Сашка погладил длинный узкий свёрток. Материя рассыпалась под его пальцами в прах, но он не заметил этого, решив, что это пыль.

– Я не собираюсь ни с кем делить!

Он усиленно пытался отогнать от себя испугавшую его мысль: «И с ними не хочу делить. Ни с кем. Это только моё. – Он угрюмо глянул на друзей. – Если бы не я, хрен бы вы что нашли».

Богдан предложил:

– А давайте завтра рассмотрим всё хорошенько, что тут увидишь в свете крохотного фонарика.

Сто раз хоженая тропинка в быстро сгустившейся темноте показалась незнакомой и полной неожиданных препятствий. Егор чертыхнулся, зацепившись рукавом рубашки за острый сук, а непривычно молчаливый Сашка дважды поскользнулся на мокрой от росы траве.

– До завтра, – попрощался с друзьями Богдан.

Егор хлопнул Сашку по плечу.

– Чё, на том же месте, в тот же час?

Тот буркнул сначала что-то неразборчиво, затем добавил:

– Как обычно.

Сашка долго не мог заснуть, всё ворочался на постели. Потом решительно встал. Подгоняемый нетерпением и внутренним нервным зудом весь путь к дому помещика проделал в быстром темпе. Он не обращал внимания ни на пугающий крик филина, ни на злобный лай бродячих псов, ни на вымокшие по колено брюки. Ему казалось: еле движется, почти стоит на месте, будто во сне. Сашка установил один большой фонарь на краю проёма в подвал, второй на нижней ступеньке лестницы. Узкий луч света выхватывал из темноты всё новые и новые сокровища, мальчик торопливо запихивал в мешок какие-то блюда, свёртки, покрытые слоем пыли, почему-то мягкие коробки и ящички. К моменту, когда первые лучи пробились сквозь ажурные кроны деревьев, Сашка успел перетаскать изрядную часть клада в укромное место. Он провёл сломанной веткой по дорожке из примятой травы – вроде бы стало незаметно что тут кто-то ходил и припустил к дому.

– Рыжий! – сквозь сон услышал он. – Мы тебя ждали, ждали. Ну, ты блин и соня.

Сашка, чувствуя усталость и ломоту в мышцах, оделся и вышел на улицу.

– Здоров ты поспать, – развеселился Егор, глядя на помятое лицо друга.

В отличие от Сашки у ребят было приподнятое настроение. Он плёлся за ними, зевая и не отвечая на их шуточки. Возле входа в подвал друзья остановились, с удивлением разглядывая дорожку из щепок, трухи и пыли, тянущуюся в кусты.

– Что за фигня?

Сашку бросило в жар, потом заныли зубы. То, что в темноте казалось просто примятой травой, при ярком дневном свете выглядело весьма красноречиво.

– Не понял, нас что, обокрали? – поднял густые брови Богдан.

За ним по необычной дорожке отправился и Егор. Сашка обречённо потащился следом. Минут через пять он услышал смех.

«Чего это они?» – оторопел Сашка и, сделав усилие, прибавил шаг.

За кустами боярышника в кучу были свалены рулоны истлевшей материи, сопревшие ковры, трухлявые ящики, в дыру одного из них высыпалось несколько чуть поблескивающих ложек. Как апофеоз, кучу украшали картины с облезшей краской.

– Интересно, кто тут ночью постарался? – Богдан приподнял большое тусклое блюдо. – А вчера оно нам показалось золотым.

Сашка разочарованно смотрел на «сокровища». Предательская краска заливала лицо и шею. К счастью, друзья не обращали на него внимания.

– Айда в подвал. А вдруг всё-таки что-то ценное отыщется, – предложил Егор и полез через проход в кустах обратно.

Оказалось, весь дальний угол подвала заставлен мебелью. Раньше, видимо, она была необыкновенно красива. Даже сейчас через серо-зелёную плесень просматривалась позолота и лак.

– Виновата сырость, – Богдан провёл рукой по мокрой стене. – Не мог Соколовский построить сухой подвал, всё сгнило к чёртовой матери.

Егор заступился за помещика.

– А он и был сухой, пока дом не разорили. Видишь, трещины в камнях…

Сашка без сил опустился на нижнюю ступеньку лестницы.

Его мечты о богатстве тоже рассыпались в прах. Кроме серебряных ложек, чайного сервиза и, может, еще пары-тройки статуэток ничего ценного больше не обнаружилось. К разочарованию примешивалось чувство стыда: он собирался обокрасть друзей. Вероятно, они уже об этом догадались.

Егор помог Богдану вынести посуду наверх. Коснулся поникшей головы Сашки.

– Рыжий, хорош расстраиваться. Сервиз тоже денег стоит. Чашки тоненькие, красивые. Продадим, мотоцикл купим.

Сашка посмотрел на него и вздохнул:

– К чёрту эти клады. Больше я за ними не ходок. – А про себя подумал: «Такое мурло изнутри вылезло, самому тошно».

Он не заметил, как переглянулись друзья. Богдан показал Егору большой палец.