Повести, рассказы, миниатюры

– Разумеется, ты меня ведёшь домой, monseigneur, только под ноги смотри, кто бы сомневался.

Чайник на кухне уже не свистел, а просто надрывался, наконец, очнувшись от меда воспоминаний, она пошла на кухню заварить себе чая. Не успела протянуть руку к кухонному шкафу, чтобы снять заварку, подаренную на днях подругой, приехавшей из Индии, как зазвонил телефон, ей пришлось оставить чай и идти к телефону. Только она подняла трубку, как услышала, как кто-то скребётся в дверь. С телефоном в руке она отворила дверь и впустила собаку, беспрерывно подпрыгивающую с виляющим хвостом. Почесав за ушком Джима, она вспомнила про телефон и сказала:

– Алло, я вас слушаю.

– Добрый вечер, здравствуй, Таня, это я, Юра. Джим у тебя?

– У меня, – сухо.

– Таня, – немного помолчав, – он твой шарфик принёс, можно я его тебе занесу?

– Можно.

– Таня, Танечка, я прошу тебя, не бросай трубку, я извиняюсь перед тобой, я был просто мерзок, сам себе противен, прости меня, грешного, если можешь, ты меня слышишь?

–Да, слышу

– Можно, я с чемоданом приду? – Долгая тишина в трубке.

– Приходи с чемоданом.

В конце коридора, в маленькой комнатушке с надписью на двери «Бенедиктов В. В.» сидел невысокий лысый человек, погружённый в ворох бумаг, и что-то усиленно считал, грызя конец карандаша. Он был так занят своими счётами, что не заметил, как в дверь проскользнула тонкая фигура молодой официантки.

– Вениамин Владимирович, там клиентка разбушевалась, заведующего требует.

– Опять она?

– Она самая!

Бенедиктов тяжело встал из-за стола, было видно по его недовольному виду, что отрываться от важной работы и идти разбираться с недовольным клиентом ему было совсем некстати, тем более что он знал, кто это. Посреди зала стояла красивая дамочка с карими глазами, которые метали гром и молнии. Увидев заведующего, она ледяным голосом заявила:

– Очень недовольна вашим заведением.

– Да, а что-то случилось? – с делано-наивным выражением лица спросил Бенедиктов.

– Случилось, украли мою кофточку!

– Вы уверены в этом?

– Что значит уверена, я всегда уверена, когда что-то говорю, – выдержав театрально-актёрскую паузу, продолжая: – Я её забыла здесь на стуле.

– Вашей кофточки здесь нет.

– Значит, её украли?

– Возможно, но мы не обязаны следить за одеждой наших посетителей.

– Однако странное заведение у вас, воруют одежду средь бела дня, и никто не несёт ответственности за это, учтите, я буду жаловаться, так не оставлю.

– Ваше право.

Бросив презрительный взгляд на заведующего, она повернулась на каблуках шпильках и пошла к выходу. Перед самой дверью, негромко, но так, чтобы все слышали, она со злостью картинно бросила:

– Козёл! – под ликование молодых ребят, что сидели недалеко от двери. Заведующий пожал плечами, смотря ей вслед. Стоявший рядом один из работников, который молча наблюдал за происходящим, вполголоса спросил:

– Вениамин Владимирович, что с кофтой делать?

– В мусор, любезный, в мусор.

Подражание Хармсу

И пришёл на землю страшный вирус.

По улице Безмолвной она красиво шла, подрагивая икрами, и ему безумно понравилась её розовая маска с нарисованной улыбкой. Он подошёл и спросил:

– Где вы достали такую красивую маску?

Он сначала ей страшно не понравился, уж очень много тёмных тонов было в его маске, немного подумав, она всё же ему ответила:

– Там, в магазине, за углом.

– Могли бы вы меня проводить туда, я первый день у вас в городе. Поколебавшись немного, она согласилась.

А потом у них родились дети, пошли внуки, и маски, в которых познакомились, они хранили до самой смерти, хотя за это время успели сменить кучу других. Их так и похоронили рядом, в розовых масках с нарисованными улыбками.

Стоп-кран

Поезд, длинной змейкой извиваясь между курганами, плавно скользил по бескрайней степи, слегка покачиваясь под равномерный стук металлических колёс. За окном звёздная ночь. В купе ехали четверо командированных, бурно отмечавших начало поездки. На столике между обглоданных до костей кусков курицы лежали пара яиц, кусок фольги с солью на ней, колбаса и пара яблок. Среди всей этой бывшей снеди небоскрёбами возвышались три пустые бутылки из-под водки и пятилитровый баллон с нефильтрованным пивом в стороне, который пронёс через проходную зять Вячеслав Степаныча, сам же счастливый тесть ещё час назад начал клевать носом за столом после второй бутылки и заснул. Ему помогли забраться на верхнюю полку, где он мирно засопел, изредка похрапывая и дёргая ногой во сне под весёлый гогот собравшихся. По столу ползла невесть откуда взявшаяся божья коровка.

– Кто из вас знает, почему у этого насекомого, в отличие от других, красная окраска?

– Потому что она красная, – объяснил Николай Петрович, или просто Коля среди друзей.

– Само собой, а вот почему?

– По кочану, красная и всё!

– Объясняю, кто не знает, – сделав умное лицо, заявил Егор Степаныч, зам главного инженера на заводе, – насекомое невкусное и даже ядовитое к тому же, а красный цвет – это предупреждение об опасности.

– Да хочешь, я её щас съем, – сказал Коля, успевший к этому времени подставить палец, на который забралась ничего не подозревающая божья коровка, – и увидишь, мне ничего не будет от этого.

Божья коровка, словно почуяв неладное, взлетела с Колиного пальца, полетев в сторону верхней полки, и приземлилась на голову спящего Вячеслав Степаныча.

Поезд чётко по графику продолжал свой путь.

Ваня Круглый, слесарь-инструментальщик, смотрел в щёлочку из-под занавески на проплывающие по тёмному горизонту горящие огоньки деревень. Выдохнув перегар из себя на сразу же запотевшее стекло окна, он выдавил из себя:

– Хорошо, что нет войны.

– А это ты зря, – тут же возразил ему Николай Петрович, который был сильно накачан водкой и противоречил всем и во всём. – Перенаселение в мире, война щас как воздух нужна всем, – заключил он, громко икнув.

– Ну ты даёшь, – воскликнул Егор Степаныч, – у меня дед воевал, о войне я не понаслышке знаю.

– Война если будет, так только мировая, одна бомба, и нам всем каюк, – закусывая вялым огурцом, – даже помучиться не успеешь.

– Войну ты можешь выиграть, а вот мир построить потом – дело непростое.

– А кому он нужен, твой мир, голодных плодить?

– Миру мир, а мне в сортир! – буркнул Ваня Круглый и, покачиваясь, вышел в коридор вагона. Где-то впереди засвистел сигнал, данный машинистом, оповещая о приближении встречного поезда, который вскоре появился, сильно качнув воздушной волной вагон. Голова Николай Петровича, доселе безжизненно висевшая между плечами, уткнувшись подбородком в грудь, сильно дёрнулась в сторону, громко икнув. Набрав нужную скорость, поезд теперь нёсся по степи, рассекая морозный воздух надвое.

Неожиданно раздался скрежет тормозов, поезд конвульсивно задёргался и, как раненый питон, сжавшись от боли, остановился. Егор Степаныч, смачно крякнув, слетел с верхней полки в объятия Николай Петровича, который пытался встать, держась руками за стол.

– Ишь ты! – воскликнул он, освобождаясь от железных уз Степаныча.

– Что это было?

– Крушение поезда!

– Мировая война!

– Какой кретин дёрнул ручку стоп крана? – кричал в коридоре встрёпанный спросонья проводник. – Мать вашу за ногу!

– Это я, извините, пожалуйста.

– Я это кто? – передразнивая, не унимался труженик железных дорог.

– Командированный Ваня Круглый.

– А тебя, друг мой Ваня, разве в школе не учили, что нельзя трогать ничего красного цвета?

– Так темно было в коридоре, я и хотел свет включить, чтобы светло было.

– Темно ему, видите ли, было, а голова на плечах зачем нужна, ты задумывался? Не только чтобы шапку носить, мог бы и мозгами своими пошевелить немного.

– Ты на меня не очень тут наезжай, я тебе не жена и не любовница, – обиделся Ваня на проводника.

– Да это подсудное дело, ты хоть понимаешь, будешь перед законом оправдываться, света ему не хватало, – не унимался теперь уже взъерошенный как воробей проводник.

Номер телефона на колоннах

День рождения вышел шумным и весёлым. Саша одиноко сидела в самом конце длинного стола и задумчиво ковыряла вилкой салат оливье, выгоняя из общей кучки рубленых овощей зелёный горошек, складывая их в треугольник. К ней подсел Толик.

– В детстве я тоже выбирал самые обжаренные картошки, чтобы съесть напоследок.

– Я вообще не собираюсь их кушать, – улыбнулась Саша.

Толик выглядел молодцевато, свежевыбритый подбородок, внимательные карие глаза, слегка полноватый, самая примечательная черта на лице – рыжие усы, которые смешно топорщились ёжиком.

– Можно вас пригласить на танец?

– Можно, – согласилась она, потупив глаза.

Музыка тягуче, как мёд с ложки, лилась из колонок. Толик старался как можно ближе приблизиться к ней, его прерывистое дыхание она ощущала у себя прямо под ухом. Потом начался быстрый танец. Она стала живо двигаться в такт, а он, грузный, еле успевал за ней, поняв, что отстаёт, он напрягся, выбрал подходящий такт и, войдя в ритм, понёсся рядом с ней в неудержимом вихре. Усталый, возбуждённый, но счастливый от нахлынувших чувств, он сел рядом с ней за столом, тяжело дыша. Они выпили за знакомство, потом они вместе доедали салат на кухне, запивая его вином, следом пошли – водка, коньяк. Целовались на кухне, около раковины с горой немытой посуды, он стал икать, чем страшно рассмешил её, и вызвался проводить её до дома. По дороге домой он нёс разную чушь и не заметил, как оказались у вокзала. Он попросил номер телефона, а так как под рукой не оказалось ни ручки, ни бумаги, она гвоздиком нацарапала свой телефон на контейнере рядом со стройкой для рабочих.

Утром похмелье было тяжёлым, не помогал даже рассол. Единственное, от чего становилось приятным в голове, – воспоминания о Саше, горячих поцелуях и прощание.

Всё утро ушло на поиски бумажки с её номером телефона. Наконец он вспомнил, что не было на чём писать, привокзальный контейнер, гвоздик – память возвращалась. Набросив плащ на плечи, перепрыгивая по две ступеньки за раз в подъезде, минут через пять он уже сидел в автобусе, смотрел в окно по пути на вокзал, предвкушая удовольствие от звонка к ней.

Рабочий день заканчивался, электрики наматывали последнее кольцо оставшегося толстого кабеля на катушку, прежде чем пойти умыться, поменять одежду. К удивлению Толика, стройка была полупустая.

– Привет, рабочий класс! – с надеждой крикнул он.

– Здорово, коль не шутишь, – отозвался один из них, в измазанной клеем спецовке.

– Парни, вчера здесь контейнер стоял.

– Был да сплыл, тебе какое дело до нашего контейнера?

– Я серьёзно, мужики.

– Зачем он тебе? – оставив в покое согнутый кабель, все с удивлением посмотрели на него.

– Видите ли, какое тут дело, – с недоверием поглядывая на рабочих, не поднимут ли его на смех, он начал рассказывать о своих приключениях, но, к великому удивлению, никто даже не улыбнулся.

– Сергеич, надо помочь человеку, – откликнулся первым рабочий в спецовке с клеем.

– А как я ему помогу? Контейнер щас в дороге.

– Ты позвони, пусть остановится, найти номер телефона на контейнере, делов-то.

Поглядев исподлобья на рабочих и наткнувшись на укор в их лицах, Сергеич позвонил на центральную. Оттуда звонил в гараж дежурный диспетчер шофёру Васе, который, в свою очередь, соединился по мобильному телефону со стройкой Сергеича. После непродолжительного разговора с объяснением, Вася продиктовал номер телефона. Радостный Толик прямо тут же стал звонить.

– Алло, алло, Саша, это вы?