Мудрость ангельская о Божественном провидении

181. Что в духовных духа то же самое, что в природном тела, то потому, что все духа соответствует всему тела; посему дух движет телом во внешних, в общем, по своему произволу; он движет глазами, чтобы видеть, ушами, чтобы слышать, ртом и языком, чтобы есть и пить и также говорить, руками, чтобы делать, ногами, чтобы ходить, органами деторождения, чтобы производить; для этих действий движет дух не только внешними, но и внутренними; во всей последовательности, во внешних, в общем, по своему произволу; он движет глазами, чтобы видеть, ушами, чтобы слышать, ртом и языком, чтобы есть и пить и также говорить, руками, чтобы делать, ногами, чтобы ходить, органами деторождения, чтобы производить; для этих действий движет дух не только внешними, но и внутренними, во всей последовательности, но самыми внутренними последними и по последним самыми внутренними, таким образом, двигая ртом для речи, он двигает разом легкими, гортанью, глоткою, языком, губами, и каждым из них различно, согласно его функции, соответственно тому тоже и лицем. Из этого очевидно, что сказанное о формах природных тела должно быть также сказано о духовных операциях духа; посему как человек располагает внешними, так Господь располагает внутренними, таким образом иначе, если человек располагает внешними сам собою, иначе же если он ими располагает по Господу и в то же время как бы сам собою. Духовное начало (mens) человека есть самим человеком в целой форме, ибо оно есть духом человека, духом, проявляющимся по смерти совершенно так, как и в миру и следовательно, подобные вещи суть в том и в другом. Таким образом, сказанное о сочетании внешних с внутренними в теле, должно быть также понятно относительно сочетания внешних с внутренними в духе, с той одною разницей, что одно природное, а другое духовное.

182. III. Если бы человек видел явственно Божественное Провидение, он отрицал бы Бога, или бы сделал себя Богом. Человек чисто природный говорит в себе самом: "Что такое Божественное Провидение? Разве это что-либо большее или иное, чем слово, распространенное среди простаков священниками? Кто от него что-либо видел? Не по предусмотрительности ли, по разуму, по хитрости и по злобе все делается в свете? Что до иного вытекающего, то не есть ли оно необходимостью, последствием и даже большею частию случаем? Разве Божественное Провидение сокрыто в таких вещах? Как может оно быть в хитростях и плутовствах? А между тем говорят, что Божественное Провидение устраивает все это. Покажи мне его и я поверю; может ли кто верить ранее?" Так говорит человек чисто природный, но иначе говорит человек духовный; духовный, признавая Бога, признает и Божественное Провидение и даже его видит, но не может обнаружить его перед человеком, думающим лишь в природе и по природе, ибо такой человек не может поднять свой дух над природою, ни усмотреть в видимостях природы что-либо от Божественного Провидения или в чем-либо сделать заключение по его законам, которые тоже суть законами Божественной Мудрости; если бы явственно он его увидел, то смешал бы его с природою и таким образом, не только бы заслонил его, и, вместо признания, отрицал бы его; а кто сердцем отрицает Божественное Провидение, отрицает и Бога. Пусть мыслят, что Бог управляет всем или пусть мыслят, что то природа; мыслящий, что Бог управляет всем, мыслит, что это сама Любовь и сама Мудрость, таким образом, сама Жизнь; но мыслящий, что природа всем управляет, мыслит, что это природная теплота и природный свет, которые между тем мертвы сами в себе, ибо исходят от мертвого солнца. Не самое ли живое управляет мертвым? Мертвое может ли чем-либо управлять? Если ты мыслишь, что мертвое может дать жизнь себе, ты безумен; жизнь должна исходить от жизни.

183. Представляется неправдоподобным то, что если бы человек видел явственно Божественное Провидение и действие его, он отрицал бы Бога, потому что кажется: если бы кто явственно видел его, то не мог бы не признать его и таким образом признал бы Бога, Но тем не менее это наоборот. Божественное Провидение не действует никогда в союзе с любовью воли человека, но постоянно действует против этой любви; ибо человек, по своему наследственному злу, всегда стремится в ад самый глубокий, но Господь, своим Провидением, постоянно от ада отклоняет его и извлекает, сперва к более смягченному аду, затем извлекает из ада и, наконец, его возносит к Себе в Небо; эта операция Божественного Провидения постоянна; если бы человек видел явственно или явственно ощущал это действие отклонения или извлечения, он бы восстал, смотрел бы на Бога как на своего врага и, по злу своей соби, отрицал бы Его; посему, дабы человек не видел оного, он удерживается в свободе, по которой только знает, что руководит сам себя. Но примеры послужат пояснением: человек по наследственности желает быть великим и желает также быть богатым, и насколько эти любви не сдержаны, настолько он желает большего влияния и большего богатства и, наконец, величайшего величия и величайшего богатства; и это бы еще не удовлетворило его, но он желал бы стать выше Бога и обладать самим Небом; такое вожделение скрыто истинно в наследственном зле, и затем в жизни человека и в природе его жизни. Божественное Провидение не отнимает этого зла в одну минуту, ибо если бы оно в одну минуту отняло его, человек бы не жил, но оно отнимает его нечувствительно и постепенно, без всякого ведома о том человека; совершается это в том, что человеку дозволено поступать по мысли, которую он согласует с рассудком, и тогда оно отклоняет его различными средствами, как рациональными, так и гражданскими и нравственными, и таким образом он отклоняем, насколько может быть в свободе отклонен. Зло не может быть снято с кого-либо, прежде чем не покажется, не будет узнано и признано; оно как рана, которая не может быть излечена, прежде чем не откроется. Итак, если бы человек знал и видел, что Господь своим Божественным Провидением действует таким образом против любви его жизни, откуда идет ему высшее удовольствие, он не иначе как пошел бы в обратную сторону, гневался бы, противился, повел грубые речи и, наконец, оттолкнул бы своим наследственным злом действия Божественного Провидения, отрицая его и таким образом отрицая Бога; особенно если бы видел, что оно противится его успехам, что он низвергнут со своей значительности и лишен роскоши. Во всяком случае, следует знать, что Господь не отклоняет никогда человека от искания почета и приобретения богатств, но Он его отклоняет от вожделения искать почета для одного преобладания или для себя лично и от вожделения приобретать богатства для одной роскоши или ради богатств, но, отклоняя его от этих вожделений, Он его вводит в любовь деятельности, дабы взирал он на возвышение не ради себя, но ради дел, и таким образом дабы оно принадлежало деятельности и затем ему лично, а не лично ему и затем деятельности; то же самое с богатством. Что Господь смиряет гордыню и возвышает смиренных, Он тому Сам поучает в Слове, а то, чему Он поучает в Слове, также принадлежит Его Божественному Провидению.

184. То же самое со всяким другим злом, в котором человек по наследственности, например прелюбодеяния, обманы, мщения, богохульства и другое подобное зло, которое может быть удалено, лишь насколько свобода его держать в мысли и желать представлена человеку; так что таким образом человек его удаляет как бы сам собою, что, однако, может только быть, если признает он Божественное Провидение и молит, дабы это соделано было оным: без этой свободы и, в то же время, без Божественного Провидения, это зло было бы подобно яду, принятому и не изверженному, который вскоре распространился бы повсюду и принес бы смерть; еще оно было бы подобно болезни сердца, которая уничтожает в короткое время все тело.

185. Что это так, лучше узнать можно по людям по смерти их, в духовном Мире; те, которые в мире природном были возвеличены, и богаты, и в почете, также в богатстве имели в виду одного себя, по большей части там говорят сначала о Боге и о Божественном Провидении, как бы признавая их от сердца, но как они тогда видят явственно Божественное Провидение и по нем свою последнюю участь, то есть, что они пойдут в ад, то они соединяются с дьяволами, и не только отрицают Бога, но еще и хулят Его; и затем они впадают в бред признания своими богами самых могущественных дьяволов, и пламенного желания стать самим также богами.

186. Что человек пошел бы против Бога и даже отрицал бы Его, если б видел явственно действия Божественного Провидения, то это потому, что человек в удовольствии своей любви, и это удовольствие составляет самую жизнь его; когда же человек в удовольствии своей любви, то он в своей свободе, ибо свобода и удовольствие составляют одно; если же бы заметил он, что постоянно отклоняем от своего удовольствия, то вознегодовал бы, как негодовал бы на того, кто хотел бы погубить его жизнь, и на кого бы он смотрел как на врага. Дабы оного не соделалось, Господь не проявляется явно в Своем Божественном Провидении, но им ведет человека так же нечувствительно, как ведет корабль спокойной рекою или благоприятным потоком; поэтому человек лишь знает, что он постоянно в своей соби, ибо свобода с собью составляет одно; из этого очевидно, что свобода присваивает человеку то, что вводит Божественное Провидение, и это не могло бы быть, если бы обнаруживалось оно; что присвоено - остается принадлежностью жизни.

187. IV. Человеку дано видеть Божественное Провидение сзади, а не с лицевой стороны, а также в состоянии духовном, а не в состоянии природном. Видеть Божественное Провидение сзади, а не с лица, - это видеть его потом, а не прежде, видеть же его в состоянии духовном, а не в состоянии природном, - это видеть его от Неба, а не от Мира. Все, получающие наитие Неба и признающие Божественное Провидение - особенно сделавшиеся духовными по преобразованию, - когда видят события в некоторой дивной последовательности, то видят, так сказать, по внутреннему признанию, Божественное Провидение и исповедуют его; они не желают его видеть с лицевой стороны, то есть до его осуществления, из страха дабы воля их не вмешалась во что-либо из порядка его и строя. Иначе с недопускающими наитие Неба, но лишь наитие Мира, а главным образом с теми, которые, подтвердив видимости в себе, стали природными; такие ничего не видят от Божественного Провидения сзади или потом, но желают видеть его с лица, или до его осуществления; а так как Божественное Провидение действует средствами, и средства эти производятся человеком и миром, то, следовательно, видят ли они его с лица или сзади, они относят его к человеку или к природе и таким образом утверждаются в отрицании его существования. Если они относят его к человеку или к природе, то потому что их разумение закрыто сверху и открыто снизу, следовательно закрыто со стороны неба и открыто со стороны мира; от мира нельзя видеть Божественного Провидения, а от Неба можно. Я часто думал в себе, признали ли бы такие Божественное Провидение в случае, если бы их разумение было открыто сверху и они бы увидели как в свете дня, что природа сама по себе мертва и человеческий ум сам в себе ничтожен? Если же та и другой представляются сущими, то это по наитию, и я сознал, что утвердившиеся за природу и за человеческую предусмотрительность не признали бы Божественного Провидения, потому что свет природный, влияющий снизу, погасил бы сейчас свет духовный, наитствующий сверху.

189. Человек, ставший духовным по признанию Бога и разумным по отвержению соби, видит Божественное Провидение повсюду в мире и в каждой и во всех вещах мира; смотрит ли он на природное, - он его видит, смотрит ли он на гражданское, - он его видит, смотрит ли на духовное, - он его видит, и видит как в совокупном, так и в последовательном, в целях, в причинах, в явлениях, в формах, в великом и в малом видит он его; главным образом относительно спасения людей в том, что Иегова дал Слово и, посредством него, их научил о Боге, о небе и аде, о будущей жизни, и в том, что пришел Сам в мир искупить и спасти людей; посредством духовного света человек это видит в свете природном и многое другое, а в том числе Божественное Провидение. Но человек чисто природный не видит ничего из этого; он как тот, кто видит великолепный храм и слышит проповедника, просвещенного в предметах Божественных, и придя к себе говорит, что видел только каменный дом и слышал только раздававшийся звук; или как близорукий, который входит в сад, замечательный плодами всякого рода, и по возвращении сказывает, что видел только лес и деревья. Когда такие люди, став по смерти Духами, бывают вознесены в ангельское Небо, где все предметы суть прообразовательными формами любви и мудрости, они не видят этих предметов, ни того даже, что они там; это видел я со многими, отрицавшими Божественное Провидение Господа.

190. Есть множество вещей постоянных, созданных для того, чтобы могли существовать вещи непостоянные; постоянные вещи суть определенные возвраты восхода и захода солнца и луны и также звезд; их затемнения через заступление, называемые затмением; их теплота и их свет - времена года, называемые весна, лето, осень и зима, и времена дня, которые суть утро, полдень, вечер и ночь; то же атмосферы, воды, земли, взятые отдельно; способность прозябания в Царстве растительном и эта же способность, а также деторождаемость в Царстве животном, затем то, что по вышесказанному совершается постоянно, когда приведено оно в действие, согласно с законами порядка. Устроены Промыслом от создания все эти и многие другие вещи, дабы бесчисленные вещи непостоянные могли существовать; в самом деле, вещи изменяемые могут лишь существовать в вещах постоянных, утверждаемых и определенных. Но это будет пояснено примерами: изменяемость в растительности не имела бы места, если бы восход и заход солнца и затем теплота и свет не были постоянны. Звуки бесконечно разнообразны, но они бы не имели места, если бы атмосферы в своих законах и уши в своей форме не были постоянны; разнообразия зрения, тоже бесконечные, не существовали бы, если бы эфир в своих законах и глаз в своей форме не были бы постоянны; подобно тому цвета, если бы свет не был постоянен; то же самое с мыслями, со словами, с действиями изменяемости бесконечной: они бы не существовали, если бы органические части тел не были постоянны. Не должен ли быть дом постоянен, дабы разнообразные в нем вещи могли быть проделаны человеком? Точно также храм, дабы различные обрядности культа, проповеди, поучения и благочестивые размышления в нем могли происходить; так и с остальным. Что же касается самих изменяемостей, происходящих в вещах постоянных, утвержденных и определенных, то они идут в бесконечность и не имеют конца, а между тем никогда нет ни одной, совершенно схожей с другою, во всем существующем во вселенной, и не будет в последующем. Кто же располагает этими изменяемостями, идущими до бесконечности и вечно, дабы они в порядке были, как не Тот, Кто создал вещи постоянные с тою целью, дабы изменяемые существовали в них? И кто же может располагать бесчисленными изменяемостями жизни людской, как не Тот, Кто есть самою Жизнью, то есть, самою Любовью и самою Мудростью? Разве без Его Божественного Провидения, которое есть как бы продолженным творением, бесконечные чувства людей и затем их бесконечные мысли, и таким образом сами люди могли быть приведены составлять одно: чувства и мысли дурные - одного дьявола, который есть Адом, чувства и мысли добрые - одного Господа в Небе? Что все ангельское Небо пред лицем Господа как один Человек, который есть Его образ и подобие, и что весь Ад в обратности как один человек-чудовище, было несколько раз сказано и пояснено. Эти замечания приведены, так как некоторые природные люди извлекают даже из вещей постоянных и утвержденных, - которые суть потребностями той цели, дабы изменяемые существовали в них, - доводы своего бреда в пользу природы и в пользу собственной предусмотрительности.

Глава пятая

СОБСТВЕННАЯ ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ НИЧТОЖНА, НО ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ, И ДОЛЖНА ПРЕДСТАВЛЯТЬСЯ КАК БЫ СУЩЕСТВУЮЩЕЮ, НО БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОВИДЕНИЕ ПО ОСОБЕННОСТЯМ УНИВЕРСАЛЬНО

191. Что собственная предусмотрительность ничтожна, оное совершенно против видимости и затем против верования многих; а потому что это так, тот, кто по видимости в веровании, что человеческая предусмотрительность делает все, не может убедиться в противном, иначе как доводами глубокого исследования, которые должны быть извлечены из причин; видимость эта есть явление: причины же те открывают, откуда оно происходит. В этом предварении будет сказано нечто об общем веровании по этому предмету. Против этой видимости поучения Церкви, что любовь и вера, затем мудрость и ум, и следовательно, предусмотрительность идут не от человека, а от Бога; допуская истины эти, надобно также допустить, что собственная предусмотрительность ничтожна, но только кажется существующею; предусмотрительность исходит от ума и мудрости, ум же и мудрость от разумения и, таким образом, от мысли истины и добра. Сказанное допускается и принимается верою признающим Божественное Провидение, но не признающими одну человеческую предусмотрительность. Теперь, или истина в том, чему поучает Церковь, что всякая мудрость и всякая предусмотрительность исходят от Бога, или же в том, чему учит Мир, что всякая мудрость и всякая предусмотрительность исходят от человека; возможно ли согласить это иначе, как сказав что учение Церкви есть истина, а учение Мира есть видимость? Ибо Церковь подтверждает свое предположение Словом, но Мир подтверждает свое собью; Слово же от Бога, и собь от человека. Так как предусмотрительность от Бога, а не от человека, то христианин, в состоянии набожности, молит Бога руководить его мыслями, намерениями и делами и прибавляет также: потому что не может этого сам; видя что кто-либо делает добро, он говорит что тот был приведен к оному Богом, и многое другое тому подобное. Может ли кто-либо говорить так, не веря внутренне, а верить внутренне тому - от Неба; думая же в самом себе и собирая доводы в пользу человеческой предусмотрительности, он может мыслить обратное, и то от Мира, но внутренняя вера - победительница в тех, кто сердцем признает Бога, а внешняя вера победительница в тех, кто сердцем не признает Бога, хотя признает устами.

192. Было сказано, что тот, кто из-за видимости в той вере, что человеческая предусмотрительность делает все, может быть убежден в противном только доводами глубокого исследования, которые должны быть извлечены из причин; для того же дабы доводы, извлеченные из причин, представлялись с ясностью разумению, они будут представлены в следующем порядке: I. Все мысли человека исходят от чувств его жизненной любви, и без этих чувств нет и не может быть никакой мысли. II. Чувства жизненной любви человека известны одному Богу. III. Чувства жизненной любви человека ведутся Господом посредством Его Божественного Провидения, а его мысли, от которых происходит человеческая предусмотрительность, ведутся одновременно. IV. Господь своим Божественным Провидением, соединяет вместе чувства Рода Человеческого в одну форму, которая есть формой человеческой. V. Оттого Небо и Ад, происходящие из Человеческого Рода, в такой форме. VI. Признающие одну природу и одну человеческую предусмотрительность составляют Ад, а признающие Бога и Его Божественное Провидение составляет Небо. VII. Все оное не может иметь место, если только человеку не кажется, что он сам собою мыслит и сам собою располагает.

193. I. Все мысли человека исходят от чувств его жизненной любви, и без этих чувств нет и не может быть никакой мысли. Что такое жизненная любовь, и что такое в естестве своем чувства и затем мысли, а от них ощущения и действия, существующие в теле, было показано выше в этом Трактате, а также в Трактате под заглавием: Ангельская Мудрость О Божественной Любви и Божественной Мудрости, специально в первой части и в пятой. Теперь, так как от них происходят причины, из которых истекает человеческая предусмотрительность, как явление, то необходимо привести здесь нечто, относительно оных, ибо изложенное в другом месте не может быть в связи, как предложение, с изложенным впоследствии, если только не напомнится оно и не воспроизведется. Выше в Трактате этом, и в вышеупомянутом Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости было показано, что в Господе Божественная Любовь и Божественная Мудрость, обе суть самою Жизнию, и по обоим в человеке Воля и Разумение, по Божественной Любви Воля и по Божественной Мудрости Разумение; что воле и разумению соответствуют в теле сердце и легкое; и в этом можно видеть, что как биение сердца в связи с движением легкого управляют всем человеком, что до тела, так же и воля в связи с разумением управляет всем человеком, что до духа; что таким образом в каждом человеке два начала жизни, одно природное, другое духовное, и что начало природной жизни есть движение сердца, а начало духовной жизни - воля духа; что то и другое сочетает с собою товарища, с которым сожительствует и исполняет функции жизни, сердце сочетает с собою легкое, а воля - разумение. Теперь, так как душою воли есть любовь, то и другое исходящее от Господа, то явствует из этого что любовь есть жизнью каждого и что жизнь эта соответствует сочетанию любви с мудростью или, что то же самое, воля есть жизнию каждого и эта жизнь соответствует сочетанию воли с разумением; но об этом предмете можно видеть полнее в данном Трактате, а главным образом в Трактате о Божественной Любви и Божественной Мудрости, первая и пятая части.

194. В этих же самых Трактатах было показано, что жизненная любовь производит из себя подчинительные любви, называемые чувствами, что таковые суть внешними и внутренними, и взятые вместе, они составляют как бы управление или государство, в котором жизненная любовь как бы властитель и государь; затем еще было показано, что эти подчинительные любви или эти чувства присоединяют к себе подруг, каждое свою, чувства внутренние подруг, называемых сознаниями, и чувства внешние подруг, называемых мыслями; что каждое сожительствует со своею подругой и выполняет функции жизни; что сочетание одного с другим есть как сочетание естества жизни с жизненным существованием, которое таково, что оно не есть чем-либо, если не одновременно оно с другим; что такое естество жизни, если оно не существует, и что такое существование жизни, если оно не происходит от жизненного естества? Затем также что сочетание жизни есть как сочетание звука и гармонии, или звука и речи, и вообще, как сочетание биения сердца с движением легкого, которое таково, что одно не есть чем-нибудь без другого, и что одно становится чем-либо по сочетанию с другим. Сочетания должны быть в них или соделаны ими. В пример возьму звук. Воображающий, что звук есть чем-либо, если в них нет отличительного, ошибается; звук также соответствует чувству в человеке и потому что в звуке всегда есть что-либо отличительное, по звуку речи человека узнают чувство его любви, а по вариации звука, которое есть речь узнают его мысль; от этого по одному звуку говорящего мудрейшие ангелы постигают любви его жизни вместе с определенными чувствами, которые их сопровождают. Оное приведено для сведения, что нет чувства без его мысли, ни мысли без ее чувства. Но можно видеть этот предмет полнее в настоящем Трактате выше, и в Мудрости Ангельской О Божественной Любви и Божественной Мудрости.

195. Теперь, так как жизненная любовь имеет свое удовольствие, а ее мудрость свое обаяние, то же самое с каждым чувством, которое в своем естестве есть подчинительной любовью, произведенной от жизненной любви, как ручей от своего источника, или как ветвь от своего дерева, или как артерия от своего сердца; посему каждое чувство имеет свое удовольствие и также каждое сознание, и каждая мысль имеет свое обаяние, из чего следует что эти удовольствия и эти обаяния составляют жизнь человека. Что такое жизнь без удовольствия и без обаяния? Это не что-либо одушевленное, это неодушевленное; уменьши удовольствие и обаяние и ты станешь холоден и оцепеней, отними их и ты умрешь; от удовольствий чувства и от обаяний сознаний и мыслей есть жизненная теплота. Потому что каждое чувство имеет свое удовольствие и затем каждая мысль свое обаяние, можно видеть откуда происходят добро и истина и затем что такое добро и истина в их естестве: добром для каждого есть удовольствие его чувства; а истина есть обаяние его мысли; в самом деле каждый называет добром то, что ощущает как удовольствие, по любви своей воли, и называет истиною то, что затем сознает как обаяние, по мудрости своего разумения, то и другое изливается из жизненной любви, как вода изливается из своего источника, или как кровь изливается из сердца; взятые вместе они как волна или как атмосфера, в которой все человеческого духа. Эти удовольствие и обаяние суть духовны в духе, но в теле они природны; с той и с другой стороны они составляют жизнь человека. Поэтому ясно видно что в человеке называется добром и что называется истиною, затем также что в человеке называется злом и что называется ложью, а именно, что для него зло то, что уничтожает удовольствие его чувства, а ложь то, что затем уничтожает обаяние его мысли; также что зло по своему удовольствию и ложь по своему обаянию могут быть названы и приняты верою как добро и истина. Добро и истины суть в действительности изменениями и вариациями состояния форм духа, но эти изменения и вариации сознаются и живут единственно своими удовольствиями и обаяниями. Эти подробности даны, дабы знали что такое чувство и мысль в их жизни.

196. Теперь, так как мыслит дух человека, а не тело, и мыслит по удовольствию своего чувства, и так как дух человека есть его дух, живущий по смерти, то явствует, что дух человека есть безусловно не что иное, как чувство и затем мысль. Что не может быть никакой мысли без чувства, явно обнаруживается на Духах и на Ангелах в духовном Мире в том, что там все мыслят по чувствам своей жизненной любви и каждый окружен удовольствием этих чувств, как своею атмосферою; и в том, что там сочетаемы сообразно со сферами испаряемыми (exhalatas) из их чувств их мыслями: каждый так же по сфере своей жизни известен таким, как он есть. По этому можно видеть, что всякая мысль исходит из чувства и есть формою своего чувства. То же самое с волею и разумением, то же самое с добром и истиной и то же самое с милосердием и верой.

197. II. Чувства жизенной любви человека ведомы одному Господу. Человек знает свои мысли и свои намерения, потому что видит их в себе, а так как всякая предусмотрительность от них происходит, он также видит предусмотрительность в себе; если тогда любовью его жизни есть любовь к себе, то он входит в гордость собственного ума и предусмотрительность к себе относит; он собирает аргументы в пользу нее и таким образом удаляется от признания Божественного Провидения: то же самое, если любовь к миру есть его жизненной любовью, но, впрочем, удаляется он не в такой степени тогда. Из того очевидно, что эти любови относят все к человеку и его предусмотрительности, и если внутренне расследовать их, то ничего не относят к Богу и ничего к Его Божественному Провидению; раз же случайно люди любовей таких услышат, что истина в том, что человеческая предусмотрительность ничтожна, и что одно Божественное Провидение всем управляет, то, если они совершенные атеисты, они смеются над тем; если же удерживают в памяти нечто из религии, а говорят им, что всякая мудрость исходит от Бога, они, правда, утверждают это предложение, раз услышали его, но, тем не менее, внутренне, в духе своем его отрицают. Таковы особенно священники, любящие себя более чем Бога и любящие мир больше неба или, что то же самое, поклоняющиеся Богу ввиду почета и наживы, а тем не менее проповедующие, что милосердие и вера, что всякое добро и всякая истина, что всякая мудрость и даже всякая предусмотрительность исходят от Бога и ничто из этого не идет от человека. Однажды в Мире духовном я слышал спор двух священников с одним посланником, по предмету человеческой предусмотрительности, от Бога ли она или от человека; спор был оживлен; они все трое сердцем верили одно и то же, а именно: что человеческая предусмотрительность совершает все, а Божественное Провидение ничего не совершает; но священники, которые были тогда в рвении богословском, говорили что ничто мудрости и предусмотрительности не идет от человека, а как посланник возражал, что таким образом ничто от любви не от человека, то они говорили - ничто. Но так как Ангелами сознано было, что все они трое одного верования, то было сказано посланнику: "Оденься в платье священника, думай что ты священник и тогда говори". Тот оделся, стал думать, что он священник и громким голосом объявил, что ничего от мудрости, ни от предусмотрительности не может никогда быть в человеке, иначе как Богом; и он поддерживал это своим обычным красноречием полным доводов рациональных. Затем было также сказано и этим двум священникам: "Снимите ваши платья и наденьте платья политических деятелей и думайте, что вы посланники". Они так сделали и тогда стали мыслить по своему внутреннему и говорить согласно с аргументами, которые перед этим держали в себе, в пользу человеческой предусмотрительности, против Божественного Провидения. Затем все трое, будучи одного верования, стали сердечными друзьями и избрали вместе дорогу собственной предусмотрительности, ведущей в ад.

198. Было выше показано, что никакая мысль человеческая иначе не существует, как по известному чувству любви, и что мысль есть не что иное, как форма чувства: что человек затем видит мысль свою, но не видит своего чувства, а ощущает его, из чего явствует, что согласно со зрением, которое в видимости, он решает, что собственная предусмотрительность совершает все, а не согласно с чувством, которое невидимо, но ощутительно; в самом деле, чувство проявляется лишь некоторым удовольствием мысли и некоторым наслаждением рассуждения об этом удовольствии, и тогда это удовольствие и наслаждение составляют одно с мыслью у тех, кто в веровании собственной предусмотрительности, по любви к себе и по любви к миру, и мысль течет в своем удовольствии, как судно в потоке реки, на который кормчий не обращает внимания, взирая лишь на распущенные им паруса.

199. Человек, по правде, может размышлять об удовольствии своего внешнего чувства, когда это удовольствие составляет как бы одно с удовольствием его телесного ощущения, но все же он не думает, что это удовольствие исходит из удовольствия его чувства в мысли. Например, когда развратник видит проститутку, взгляд его блестит огнем сладострастия, от коего он ощущает удовольствие в том, но не ощущает удовольствия своего чувства или своего вожделения в мысли, разве только некоторое пламенное желание в связи с телом; то же самое с разбойником в лесу, когда он видит путешественников или с пиратом в море, при виде кораблей; то же самое с другими; что эти удовольствия управляют мыслями человека и что без них мысли - ничто, это очевидно; человек же думает, что это только мысли, когда между тем мысли суть только чувствами собранными в форму его жизненною любовью, дабы проявлялись в свете они; ибо всякое чувство в теплоте и всякая мысль в свете. В оном внешние чувства мысли, обнаруживающиеся в ощущениях, но редко в мысли духа. Что же касается до внутренних чувств мысли, по которым существуют чувства внешние, то они не обнаруживаются никогда перед человеком: человек о чувствах этих знает не более чем знает путешественник, спящий в карете, о дороге, по которой проезжает он, и не более чем ощущаемы вращательные движения земли. Теперь, так как человек не знает ничего о происходящем во внутренних его духа, беспредельных до того, что они не могут быть определены числами, между тем как малочисленные внешние, доходящие до зрения его мысли, производятся внутренними и один Господь управляет внутренними, своим Божественным Провидением, и управляет, вместе с человеками, малочисленными внешними, как же тогда кто-либо может сказать, что его предусмотрительность все совершает? Если бы ты видел открытой одну лишь идею мысли, ты бы увидел больше чудес, чем язык может выразить. Что во внутреннем духа человека столько вещей бесконечных, не подлежащих определению числами, очевидно по бесконечным вещам в теле, от которых не достигает до зрения и до ощущения ничего, кроме очень простого акта, коему однако же способствуют тысячи мускульных или двигательных волокон, тысячи нервных волокон, тысячи кровеносных сосудов, тысячи частей легкого, которое содействует в каждом акте, тысячи частей мозгов головных и спинного, и гораздо еще более в духовном человеке, который есть духом человеческим и которого частности суть формы чувств и затем формы сознаний и мыслей. Душа, располагающая внутренними, не располагает ли также действиями, по внутренним; душа человека ничто иное как любовь его воли и затем любовь его разумения; какова эта любовь, таков весь человек и он становится таким согласно с расположением внешним, в которых человек одновременно с Господом; если все относит он к себе и к природе, то душа становится любовью к себе; если же он все относит к Господу, то душа становится любовью к Господу; эта любовь есть небесною любовью, а та любовью адскою.200. Теперь, по тому, что удовольствия чувств человека влекут его от сокровенных внутренних к внешним и наконец к наружным, которые в теле, как волна или воздух влекут корабль, и ничто не проявляется перед человеком, кроме того, что совершается в наружных духа и в наружных тела, как тогда может человек относить к себе Божественное, потому только, что эти малочисленные наружные ему представляются как бы своими? И, тем не менее, должен он относить к себе Божественное, зная по Слову, что человек не может что-либо принять сам собою, если не будет это дано ему с Неба, зная также по Рассудку, что эта видимость ему дана, дабы он жил человеком, дабы он видел, что такое добро и зло, дабы он выбирал то или другое, дабы он усвоил выбранное, ради взаимного сочетания с Господом, ради своего преобразования, возрождения, спасения и жизни в вечности. Что эта видимость дана человеку, дабы он действовал в свободе, по рассудку, таким образом как бы сам собою, и дабы не оставался со сложенными руками, в ожидании наития, было сказано и показано выше. Из этого следует подтверждение того, что имело быть доказано в-третьих, а именно: III. Чувства жизненной любви человека ведутся Господом посредством Его Божественного Провидения, а его мысли, от которых происходит человеческая предусмотрительность, ведутся одновременно.

201. IV. Господь Своим Божественным Провидением соединяет вместе чувства любви всего Человеческого Рода в одну форму, которая есть формой человеческой. Что в оном универсальность Божественного Провидения, будет видно в следующем параграфе; относящие все к природе, все относят также к человеческой предусмотрительности; ибо относящие все к природе отрицают сердцем Бога, относящие же все к человеческой предусмотрительности отрицают сердцем Божественное Провидение, одно нераздельно с другим. Все же те и другие, из-за славы доброго имени и боязни потерять ее, говорят устами, что Божественное Провидение универсально, что частности его у человека, и эти частности в полном составе разумеются под человеческой предусмотрительностью. Но размысли в самом себе: что такое универсальное Провидение, если частности отделены от него? Разве иное это что, как не простое слово? Ибо универсальным называется образованное из соединенных частиц, так же как общим называют то, что существует частностями; если же отделишь ты единичные, чем тогда будет универсальное, как не чем-либо в себе пустым, в роде поверхности, внутри которой ничего нет, или слагаемою из ничего? Если сказать, что Божественное Провидение есть универсальное Правление, когда ничто не управляемо, но содержит все в сцеплении, и предметы, подлежащие правлению, располагаемы другими, может ли это быть названо правлением универсальным? Ни у какого государя нет такого правления, ибо если бы Государь предоставлял своим подданным управлять всем в его государстве, то он бы не был государем, а только бы им назывался и таким образом обладал бы честью названия, а не честью самого дела; нельзя сказать что есть правление у такого государя, а тем более универсальное правление Провидение у Бога названо предусмотрительностью у человека; так же, как предусмотрительность не может быть названа универсальною у Государя, который предоставил себе только название государя, дабы государство его было государством и поддержалось бы; и Провидение не могло быть названо универсальным, если бы люди способствовали всему собственною предусмотрительностью. То же самое с названием универсального Провидения и универсального правления в применении к природе, когда говорят, что Бог создал вселенную и предоставил природе все производить собою: чем бы в таком случае было универсальное Провидение, как не термином метафизическим, который есть ничем, кроме слова? Среди относящих все производимое к природе и все, совершаемое людской предусмотрительности есть также много мыслящих о Божественном Провидении как о слове, лишенном смысла. Но действительно то, что Божественное Провидение - в мельчайших особенностях природы и в мельчайших особенностях человеческой предусмотрительности и что по этим мельчайшим особенностям оно универсально.

202. Божественное Провидение Господа универсально по мельчайшим особенностям в том, что Господь создал вселенную, дабы Им существовало в ней творение бесконечное и вечное, и творение существует тем, что Господь образует из людей Небо, которое перед Ним как один человек - Его образ и подобие; что Небо, образованное из людей, таково перед лицом Господа и что оно было целью творения, - показано выше (27-45); что Божественное во всем соделываемом имеет в виду бесконечное и вечное (см. 56-69), имеемое в виду Господом при образовании из людей своего Неба в том, чтобы оно приумножалось до бесконечности и вечно и чтобы таким образом Он Сам обитал постоянно в цели своего творения. Этому, по Творению бесконечному и вечному, Господь способствовал, промыслом, творением вселенной, и Он постоянно в этом творении Своим Божественным Провидением. Кто, зная и веруя по учению Церкви, что Бог Бесконечен и Вечен - ибо во всех Церквях христианского мира сказано, что Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух святый Бесконечен, Вечен, Несотворен, Всемогущ (см. символ Анастасия), - может быть настолько лишен рассудка, дабы, раз услышав, не подтвердить, что Бог в своем великом деле творения не может иметь в виду иного, как бесконечное и вечное, - ибо что же иное может Он иметь в виду, действуя от Себя, и что имеет это Он в виду в Человеческом Роде, из которого образует Небо? Может ли Божественное Провидение иметь целью что-либо иное, как не Преобразование Рода Человеческого и его Спасение? Никто же быть не может преобразован сам собою, посредством своей предусмотрительности, но преобразует Господь посредством своего Божественного Провидения, из чего явствует, что если бы Господь не руководил человеком каждую минуту, самую даже малейшую, то человек сошел бы с пути и погиб; каждое движение и изменяемость в духе человеческом производит некоторое движение и некоторую изменяемость в серии вещей настоящих, значит и последующих; не должно ли то же самое быть поступательно в вечности? Это как стрела, пущенная из лука, если бы, вылетев, она хотя бы малейше уклонилась от цели, то уклонение это на расстоянии одной или нескольких миль было бы громадно; то же самое было бы, если бы Господь в каждую минуту самую малейшую не направлял состояний человеческого духа. Господь соделывает оное по законам своего Божественного Провидения; и соответствует этим законам то, чтобы казалось человеку, что он руководит сам собою; но Господь предвидит как тот поведет себя и постоянно приноравливает (accommodat). Что Законы попущения суть тоже законами Божественного Провидения, что всякий человек может быть преобразован и что ничего нет предопределенного, будет видно впоследствии.

203. Затем, так как всякий человек по смерти живет вечно и получает, соответственно жизни своей, место в Небе или в Аде, то и другое, как Небо, так и Ад, должны быть в форме, действующей как одно, что уже было сказано, и так как в этой форме никто не может получить иного места, как свое, то явствует, что род человеческий на всем земном шаре пребывает под Богом, что каждый с детства до конца жизни руководим Господом в самых мельчайших особенностях (in singularissimus) и его место предвидится, и в то же время Промыслом приспособляется тому. Из оного очевидно, что Божественное провидение универсально, ибо оно в самых особенностях, и что в том и есть Творение бесконечное и вечное, которому Господь способствовал Промыслом для Самого Себя, созданием вселенной. Человек не может ничего увидеть в этом универсальном Провидении, а если бы увидел, то оно представилось бы его глазам, как представляются перед прохожими кучи материалов, разбросанных в беспорядке, из которых должно построить дом; но перед Господом оно как великолепный дворец, которого устройство и увеличение постоянно.

204. V. Небо и Ад суть в такой форме. Что Небо в форме человеческой, было показано в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (59-102), и также в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости, и еще в данном Трактате, в нескольких местах, почему и бесполезно подтверждать оное полнее. Сказано, что также Ад в человеческой форме, но эта форма человеческая чудовищная, как форма дьявола, под которым разумеется Ад во всем составе: Ад в форме человеческой, потому что в нем рожденные также людьми и обладающие также двумя человеческими особенностями - Свободою и Рациональностью, хотя они и злоупотребили Свободою, дабы желать и делать зло, и Рациональностью, дабы его мыслить и подтверждать.

205. VI. Признавшие одну природу и одну человеческую предусмотрительность составляют Ад, а признавшие Бога и Его Божественное Провидение составляют Небо. Все, ведущие дурную жизнь, внутренне признают одну природу и одну человеческую предусмотрительность; признание той и другой скрыто в каждом зле, хотя бы затеняемом добром и истинами; эти последние, - как занятые одежды или как тленные гирлянды цветов, окружающие зло, дабы оно не появлялось в своей наготе. Что все, ведущие дурную жизнь, внутренне признают одну природу и одну человеческую предусмотрительность - неизвестно, по причине того общего затемнения, ибо оно скрывает оные от зрения; но все же они их признают, как это можно видеть по происхождению и по причине такого признания, и для открытия ее будет сказано, откуда происходит и что такое собственная предусмотрительность; затем откуда происходит и что такое Божественное Провидение, затем еще кто и каковы признающие одно и признающие другую, и, наконец, что признающие Божественное Провидение - в Небе, а признающие собственную предусмотрительность - в аду.

206. Откуда происходит и что такое собственная предусмотрительность. Она происходит от соби человека, соби, которая есть его природой и называется душой, переданною от отца; эта собь есть любовь к миру, или любовью к себе. Любовь к себе такова, что лишь себя принимает во внимание и смотрит на других как на низких или ничтожных; если же считает кого-либо во что-нибудь, то лишь по степени от него почести и уважения. Интимно в этой любви, как усилие к оплодотворению и производительности в семени, скрыто желание величия - если возможно сделаться царем и после, по возможности, стать Богом; таков дьявол, ибо он - сама любовь к себе; он таков, что обожает себя и благоприятен тому, кто ему поклоняется; другого дьявола, подобного ему, он ненавидит, потому что хочет быть обожаем один. Так как не может быть никакой любви без подруги - подруга же любви или воли в человеке называется разумением, - то когда любовь к себе внушает свою любовь разумению, своей подруге, любовь эта в нем становится гордостью, и это гордость собственной предусмотрительности. Теперь, так как любовь к себе желает быть единым властителем мира, и следовательно, также Богом, то вожделения зла, которые суть его державами, живут этой любовью; также и сознания вожделений, которые суть лукавствами, и удовольствия вожделений, которые суть злом, и мысли их, которые суть ложью: все они как бы служители и управители своего господина и действуют согласно со всеми его прихотями, не ведая, что не действуют они, но приводимы в действие; они приводятся в действие любовью к себе, посредством гордости собственной предусмотрительности; отсюда явствует, что во всяком деле скрыта, по его происхождению, собственная предусмотрительность. Что признание одной природы также скрыто в нем, это потому, что любовь к себе закрыла окно своей кровли, которым открывается небо, и также боковые окна, дабы не видеть и не слышать, что один Господь всем управляет, что природа сама в себе мертва, что собь человека есть адом, и затем любовь соби есть дьявол; и тогда она с закрытыми окнами во мраке и там устраивает себе очаг, при котором садится со своею подругою, и дружески рассуждают они в пользу природы против Бога и в пользу собственной предусмотрительности против Божественного Провидения.

207. Откуда происходит и что такое Божественное Провидение. Оно есть Божественным действием в человеке, удалившем любовь к себе, ибо любовь к себе, как было сказано, есть дьявол, и вожделения с их удовольствиями суть злом его Царства, которое есть ад; по удалении этой любви, Господь вступает с чувствами любви к ближнему, Он открывает окно кровли и затем боковые окна, и соделывает, что человек видит, что есть Небо, что есть жизнь по смерти и что есть вечное блаженство, и духовным светом одновременно с духовною любовью, которые тогда наитствуют, Он заставляет его признать, что Бог управляет всем Своим Божественным Провидением.

208. Кто и каковы признающие одно и признающие другую. Признающие Бога и Его Божественное Провидение суть как и Ангелы в Небе, имеющие отвращение быть руководимы сами собою и любящие быть руководимы Господом; признак их ведения Господом тот, что они любят ближнего. Наоборот, признающие природу и собственную предусмотрительность суть как адские духи, имеющие отвращение быть руководимы Господом и любящие быть руководимыми собою; если они были высокими лицами в государстве, то желают властвовать над всем; подобно же тому, если они главенствовали в Церкви; если же были они судьями, то искажают приговоры и господствуют над законами; если учеными то применяют науки к подтверждению соби человека и природы, если купцами то поступают как воры, если хлебопашцами - то поступают как разбойники; все они враги Бога и насмехаются над Его Божественным Провидением.

209. Удивительно, что когда открывается Небо для тех, кто такие, и им говорят, что они безумны, и даже это обнаруживается перед их сознанием, что соделывается наитием и просветлением, они однако в гневе закрывают себе небо и обращают глаза на землю, под которою Ад; это происходит в духовном мире с теми, кто еще вне ада и кто таковы. Из оного ясно видно заблуждение мыслящих: "Если бы я видел Небо и слышал говорящих со мною Ангелов, то я поверил бы". Впрочем их разумение признает, но если воля одновременно не признает, выходит что не признают они; ибо любовь воли внушает разумению все, что желает, а не наоборот; даже более - эта любовь истребляет в разумении все, что не от нее исходит.

210. Все это не может иметь места, если только не представляется человеку, что он мыслит сам собою и располагает сам собою. Если бы человеку не представлялось, что он живет как бы сам собою и таким образом мыслит, желает, говорит и действует как бы сам собою, человек бы не был человеком, что и было вполне доказано в предыдущем. Из того явствует, что если не располагает человек, как бы по собственной предусмотрительности, всем присущим его деятельности и его жизни, то он не может быть ни веден, ни располагаем Божественным Провидением; ибо он тогда как кто-либо, стоящий с опущенными руками, с открытым ртом, с закрытыми глазами и с удержанным дыханием, в ожидании наития; таким образом, он бы сбросил с себя человечность, которая принадлежит ему, по сознанию и ощущению, что он живет, думает, желает и действует как бы сам собою; и в то же время он бы сбросил с себя две способности: Свободу и Рациональность, которыми он отличается от животных: что без этой видимости никакой человек не имел бы ни восприятия, ни воздействия, ни, следовательно, бессмертия, было показано выше в данном Трактате и в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости. Если же ты хочешь быть веден Божественным Провидением, то пользуйся предусмотрительностью, как служитель или управитель, с верностью распоряжающийся добром своего господина; эта предусмотрительность есть талант, данный служителям, да приумножат его и в котором они должны дать отчет (Лука, XIX, 13-25; Матф. XXV, 14-31). Сама предусмотрительность представляется человеку собственной, и пока верит человек, что она собственная его, он удерживает заключенным в себе самого ожесточенного врага Бога и Божественного Провидения, то есть любовь к себе; эта любовь живет во внутренних каждого человека по рождению; если ты не знаешь ее - она не желает быть узнанною, - то живет она в безопасности и стережет дверь, дабы та не была отворена человеком, и таким образом не изгнал бы ее Господь. Дверь отворена человеком, когда он избегает как бы сам собою зол как грехов, признавая что это руководимо Господом. Такая предусмотрительность составляет одно с Божественным Провидением.

211. Если Божественное Провидение действует так потаенно, что едва кто-либо знает о его существовании, то это дабы человек не погиб; ибо собь человека, которая есть волею его, никогда не составляет одно с Божественным Провидением; в соби человека врожденная к нему вражда, ибо эта собь есть змеем, соблазнившим наших прародителей и о котором сказано: "Вражду Я положу между тобою и женою, между твоим семенем и ее семенем и ее семя раздавит твою главу", (Бытие, III, 15). Змей - это зло всякого рода, его глава - любовь к себе, семя жены - Господь; вражда, положенная между ними, это между любовью соби человека и Господом, следовательно, также между собственной предусмотрительностью человека и Божественным Провидением Господа, ибо собственная предусмотрительность не перестает поднимать голову, а Божественное Провидение не перестает нагибать ее. Если бы человек это ощущал, он бы возмутился и восстал против Бога и погиб, между тем как не ощущая этого, он может возмущаться и восставать против людей, против себя самого и против судьбы и от того не погибает. Из оного явствует, что Господь своим Божественным Провидением постоянно ведет человека в свободе, и свобода не иначе представляется человеку как его принадлежностью; вести же в свободе кого-либо, противящегося ведущему, это как бы поднимать с земли груз тяжелый и упорчивый машинами, силою которых тяжесть и упорчивость не ощущается; то же как если бы кто был у врага, который втайне намеревался бы его убить, а друг бы вывел его неведомыми проходами и затем открыл ему намерение врага.

212. Кто не рассуждает о фортуне и кто не признает ее, так как говорит о ней и знает ее по опыту? Но кто не знает, что такое фортуна? Что это что-нибудь, потому что есть оно и потому что имеет место, оного отрицать нельзя; оно же не может быть чем-нибудь и не может иметь места без причины; но причина этого чего-то или фортуны неизвестна; во всяком случае, дабы она отрицаема не была, потому лишь, что причина неизвестна, возьми кости или карты и играй, или расспроси играющих, кто среди них отрицает фортуну? Ибо они чудесно играют с нею, и с ними она. Кто может бороться с нею, если она упорствует? Не смеется ли она над предусмотрительностью и мудростью? В то же время, как ты двигаешь костями и бросаешь картами, не кажется ли тебе, что она знает и располагает движениями руки, дабы благоприятствовать по некоторой причине одному более, чем другому? Может ли быть причина от чего-либо иного, как не от Божественного Провидения, в последних, где вещами постоянными и изменяемыми оно чудесно действует с человеческою предусмотрительностью и скрывается в то же время? Что Язычники некогда признавали Фортуну и ей воздвигали храм, так же, как Итальянцы в Риме, - достоверно. О Фортуне этой, которая есть, как сказано, Божественным Провидением в последних, мне дано было знать многие вещи, которые мне не дозволено объявить; ими для меня стало очевидно, что оное - не заблуждение духа, не игра природы, не что-либо беспричинное, ибо это все - ничто, но наглядное свидетельство того, что Божественное Провидение в самых особенностях мыслей и поступков человека. Так как Божественное Провидение в самых особенностях дел таких ничтожных и маловажных, почему Ему не быть в самых особенностях дел не ничтожных и не маловажных, каковы суть в Мире дела мира и войны, и даже спасения и жизни в Небе?

213. Но знаю, что человеческая предусмотрительность сильнее привлекает рациональное на свою сторону, чем Божественное Провидение привлекает его на свою, по той причине, что Божественное Провидение не обнаруживается, а человеческая предусмотрительность на виду. Легче допустить, что есть единая Жизнь, которая есть Бог, как было уже показано несколько раз, а между тем это одно и то же, так как предусмотрительность принадлежит жизни. Кто, рассуждая не говорит в пользу собственной предусмотрительности, когда рассуждает по человеку природному или внешнему? И кто, рассуждая, не говорит в пользу Божественного Провидения и Бога, когда рассуждает по человеку духовному или внутреннему? Но прошу тебя - сказал бы я человеку природному, - напиши две книги и наполни их аргументами благовидными, вероятными или правдоподобными, вескими по твоему суждению; одну - в пользу собственной предусмотрительности, другую - в пользу природы; и затем передай их в руки Ангела, и я знаю, что он напишет внизу эти несколько строк: Все это - Видимости и Обманы чувств.

Глава шестая

БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОВИДЕНИЕ ВЗИРАЕТ НА ВЕЧНОЕ; НА ВРЕМЕННЫЕ ЖЕ ВЕЩИ ЛИШЬ НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО ОНИ СОГЛАСУЮТСЯ С ВЕЧНЫМИ

214. Что Божественное Провидение взирает на вечные, на временные же вещи лишь настолько, насколько они составляют одно с вечными, будет доказано в таком порядке: I. Временное относится к богатствам и также к почету и наживам в Мире. II. Вечное относится к духовным почету и богатствам, принадлежащим любви и мудрости в Небе. III. Временное и вечное отделяются человеком, но соединяются Господом. IV. Сочетание временного с вечным есть Божественным Провидением.

215. Временное относится к почестям и богатствам, также к почету и наживам в Мире. Есть множество временных вещей, но тем не менее все они относятся к почестям и богатствам; под временными вещами разумеются вещи, погибающие со временем или прекращающиеся с жизнью человека в мире; но под вечными вещами разумеются вещи, не погибающие и не прекращающиеся со временем и, следовательно, с жизнью в мире. Потому, что, как было сказано, все временные вещи относятся к почестям и богатствам, важно знать следующие пункты, а именно: что такое почести и богатства и откуда они; какова любовь к почестям и богатствам ради них самих, и какова любовь к почестям и богатствам ради дел; что эти любови различны между собою, как Ад и Небо; что различие этих любовей с трудом познается человеком; но каждый из этих пунктов будет разбираем отдельно. Во-первых. Что такое почести и богатства и откуда они. Почести и богатства в древнейшие времена были совсем другими, чем они стали впоследствии: в древнейшие времена почести были не иными, как существующие между родителями и детьми. Эти почести были почестями любви, полными уважения и почитания, не по причине рождения от родителей детей, но по причине обучения и мудрости, которые они от них получили, что было вторым рождением, духовным в себе, ибо касались их духа; в том была единственная почесть в древнейшие времена, потому что тогда жили отдельно родами, семьями и домами, а не под правительствами, как теперь; времена эти были названы древними писателями золотым веком. Но после этого времени любовь властвования из-за одного удовольствия этой любви постепенно вторгалась, и так как недружелюбие и вражда вторгались одновременно, то необходимость принудила роды, семьи и дома соединиться в сборища и выбрать себе начальника, которого вначале называли судьей, затем князем и, наконец, королем и императором; и тогда же начали становиться под защиту с помощью башен, валов и стен. Подобно заразе, беспорядочное желание властвовать распространилось на многих, как с головы на тело; отсюда произошли степени почестей и также по ним почета, а с этим - любовь к себе и гордость собственной предусмотрительности. То же самое было с любовью к богатствам: в древнейшие времена, когда роды и семьи жили отдельно, другой любви к богатству не было, кроме любви обладания потребностями жизни, доставляемыми стадами крупного и мелкого скота, полями, лугами, садами, из которых добывали пищу; в числе потребностей жизни были дома, убранные мебелью всякого рода, и также одежда; уход за тем и управление всем этим составляло занятие родителей, детей, служителей и служанок дома. Но после того, как любовь властвовать вторглась и уничтожила это Правление, вторглась и любовь обладания богатствами за пределами потребностей и увеличилась до степени желания обладать богатством всех других. Эти два рода любви - как родные братья; в самом деле, желающие властвовать желают также всем обладать, ибо таким образом все остальные становятся рабами, а господами они одни; это всего очевиднее на тех, которые вознесли, в римском католичестве, свое владычество в самое Небо, на престол Господа, куда они и сели; в том, что оные ищут богатств со всей земли и увеличивают без конца свои сокровища. Во-вторых. Какова любовь к почестям и к богатствам ради них самих, и какова любовь к почестям и богатствам ради дел. Любовь к почестям и почету ради них самих есть любовью к себе, собственно любовью властвовать по любви к себе; а любовь к богатствам и к роскоши ради богатств и роскоши есть любовью к миру, собственно любовью присвоения себе имущества других людей, каким-либо способом; но любовь к почестям и богатствам ради дел есть любовью дел, которая есть любовью к ближнему, ибо то, для чего действует человек, есть целью a quo и первым или главным, а другое все средствами и второстепенным. Что касается до любви к почестям и богатствам ради почестей и богатств, которая есть то же самое, что любовь к себе, и, собственно, одно и то же, что любовь властвования по любви к себе, это любовь соби, а собь человека есть всякое зло: посему и говорится, что человек родится во всяком зле и что его наследственное - не что иное, как зло; наследственное человека есть его собь, в которой он обретается и в которую он входит по любви к себе, а главным образом любовью властвовать по любви к себе; ибо человек, который в этой любви, принимает во внимание лишь самого себя и погружает таким образом в свою собь мысли свои и свои чувства; из этого явствует, что есть в любви к себе любовь злодеяния, и это потому, что он не любит ближнего и любит только самого себя, а любящий лишь самого себя видит других лишь вне себя и видит их людьми низкими или ничтожными, которых он, сравнивая с другими, презирает и не считает ни во что им делать зло; из того явствует, что тот, кто в любви властвования по любви к себе, считает ни во что обманывать, совершать прелюбодеяние с его супругою, клеветать на него, дышать на него мщением смертельным, подвергать его жестокостям и подобное другое; в человеке это есть, потому что сам дьявол, с которым он соединен и которым ведется, есть не что иное, как любовь властвования по любви к себе; а кто ведется дьяволом, то есть адом, ведется во всякое зло, и ведется постоянно удовольствиями этих зол; из оного явствует что в аду все желают всем делать зло, между тем как в Небе все желают всем делать добро. От этой противоположности существует срединное, в котором человек, и человек там в равновесии, дабы он мог обращаться к Аду и к Небу; и насколько он благоприятствует злу любви к себе, настолько он обращается к Аду, и настолько он удаляет его от себя, настолько он обращается к Небу. Мне дано было ощутить, каково удовольствие властвования по любви к себе и как оно велико; я был введен в это удовольствие, дабы познать его, и оно было таково, что превосходило все удовольствия в мире; это было удовольствие всего духа от его самых внутренних до последних, но в теле оно лишь было ощущаемо как нега и довольно расширением груди; мне дано было также ощутить, что от того удовольствия, как от источника, истекали удовольствия всех зол, как то: совершения прелюбодеяния, мести, обмана, богохульства и вообще злодеяния. Подобное же удовольствие в любви обладания богатствами других, каким бы то ни было способом, и в вожделениях, которые суть ее производствами; впрочем, эта любовь не высшей степени, разве только она в союзе с любовью к себе. Что касается почестей и богатства не ради них самих, но ради дел, в оном не любовь к почестям и к богатствам, но любовь дел, которой почести и богатства служат средствами; любовь эта небесна, но о ней более будет сказано впоследствии. В-третьих. Эти любови различаются между собою, как Ад и Небо. Оно очевидно по данным объяснениям, я к ним прибавлю следующие: все, кто в любви властвовать по любви к себе, суть, что до духа, в аду, каковы бы они ни были - великие или малые; и все, кто в этой любви, суть в любви всех зол; если они их не совершают, то тем не менее в духе они их считают дозволенными и затем совершают их телесно, когда достоинство, честь и страх закона не препятствуют тому; и более того, любовь властвовать по любви к себе интимно заключает в себе ненависть против Бога, следовательно, против Божественного Провидения, принадлежащих Церкви и, главным образом, против Господа; если признают они Бога, то признают лишь устами, а если признают Божественные Церкви, то это делают из страха потери чести. Если любовь эта интимно заключает в себе ненависть против Господа, то потому, что в этой любви интимно есть желание быть Богом, ибо она себя одну почитает и поклоняется себе; отсюда явствует, что если кто чествует ее до того, что говорит, что в ней Божественная Мудрость и что она - Божество земного шара, то она его любит сердечно. Иначе с любовью к почестям и богатствам ради дел; эта любовь небесна, потому что, как было сказано, она - то же самое что любовь к ближнему. Дела означают добро, а затем деятельность означает творить добро; творить же дела или добро означает быть полезным и оказывать услуги другим; такие люди, хотя они в почестях и в пышности, однако смотрят на почести и пышность как на средства творить дела, следовательно, быть полезными и оказывать услуги. Этоони разумеются под словами Господа: "Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" (Матф. XX, 26, 27). Они суть также те, которым даровано Господом владычество на Небе, ибо для них владычество есть средством творить дела или добро и, следовательно, служить; когда же дела или добро суть целями, то не они владычествуют, а Господь, ибо все добро идет от Господа. В-четвертых. Различие между этими родами любви с трудом познается человеком, потому что большинство людей в почестях и в роскоши тоже творят дела, но неизвестно, творят ли они их для самих себя или ради дел; и тем менее известно это, что у тех, кто в любви к себе и к миру, более огня и рвения творить дела, чем у тех, которые не в любви к себе и к миру; но первые творят дела ради доброй славы или наживы, следовательно для самих себя, творящие же дела ради дел, или добро ради добра, творят их не по себе, но по Господу. Различие между ними с трудом может быть познано человеком, и это потому, что человеку неизвестно, веден ли он дьяволом или он веден Господом; ведомый дьяволом творит дела для себя и для мира, ведомый же Господом творит дела для Господа и для Неба; и все, избегающие зол, как грехов, творят дела по дьяволу, ибо зло есть дьявол, а дела или добро есть Господь; этим, а не другим способом познается различие: по внешней форме то и другое представляется схожим, но по внутренней форме оно совершенно различно; одно - как золото, внутри которого выгорки, но другое - как золото, которое внутри есть чистым золотом; одно - как искусственный плод, который по внешней форме представляется плодом древесным, хотя между тем это раскрашенный воск, внутри которого пыль или смола; но другое - как превосходный плод, приятного запаха и вкуса, внутри которого семена.

216. Вечное относится к почестям и богатствам духовным, принадлежащим любви и мудрости в Небе. Так как человек природный называет добром удовольствия любви к себе, которые суть удовольствиями вожделений, и утверждает также, что оно добро, то, следовательно, он называет Божескими благословениями почести и богатства; но когда этот природный человек видит, что злые возвышаются к почестям и достигают богатств также, как и добрые, и тем более когда видит он, что добрые в презрении и бедности, а злые в славе и достатке, то думает в себе: "Что же это такое? Не может это быть Божественным Провидением; если бы оно управляло всем, то осыпало бы почестями и богатством добрых и оскорбило бы бедностью и презрением злых; и таким образом оно принудило бы злых признать, что есть Бог и Божественное Провидение". Но человек природный, если только он не просветлен человеком духовным, то есть, если в то же время не духовен он, не видит, что почести и богатства могут быть Благословениями и могут быть также Проклятиями: и что когда они благословения, то идут от Бога, а когда они проклятия, то идут от дьявола; что почести и богатства идут также от дьявола - известно, отчего он и назван князем мира. Теперь, так как неизвестно, когда почести и богатства суть благословениями и когда они суть проклятиями, надобно оное изложить, но в таком порядке: 1. Почести и богатству суть благословениями и они суть проклятиями. 2. Почести и богатства, будучи благословениями, суть духовны и вечны, но будучи проклятиями, они временны и тленны. 3. Почести и богатства, которые суть проклятия, относительно почестей и богатства, которые суть благословения, - как ничто относительно всего, или как то, что не есть в себе, относительно того, что в себе есть.

217. Эти три пункта будут теперь отдельно пояснены. Во-первых. Общий ответ показывает, что как люди благочестивые, так и нечестивые, или как праведные, так и неправедные, то есть как добрые, так и злые, бывают в почестях и в богатстве; а между тем никто не может отрицать, что люди нечестивые и несправедливые, то есть злые, идут в Ад, и что люди благочестивые и справедливые, то есть добрые, идут в Небо. Из того, что это так, явствует, что почести и богатства, или почет и избыток, суть благословениями или проклятиями, и что у добрых они благословения, а у злых проклятия. В Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 году (357-365) было показано, что в Небе и в Аде есть богатые и бедные и также великие и малые, из чего очевидно, что у тех, которые в Небе, почести и богатства были в миру благословениями, а у тех, которые в Аду, они были в миру проклятиями. Всякий человек, если только он подумает, справившись с рассудком, может знать отчего они благословения и отчего они проклятия; то есть, что они благословения у тех, кто не влагает в них сердца, и они проклятия у тех, кто влагает в них сердце; влагать в них сердце - это в них любить себя, а не влагать в них сердца, это в них любить дела, а не себя. Что такое различие есть между этими родами любви и каково это различие, было показано выше (215); надобно еще прибавить, что почести и богатства соблазняют одних и не соблазняют других; они соблазняют, когда возбуждают любовь соби человеческой, которая есть любовью ко злу и, как было сказано, адской любовью, названной дьяволом, но не соблазняют, когда этой любви не возбуждают. Если злые так же, как и добрые возвышаются к почестям и достигают богатств, то потому, что злые так же, как и добрые, творят дела, только злые ради почета и выгоды, для своей особы, добрые же ради чести и выгоды самого дела; эти последние смотрят на почет и выгоду дела, как на причины главные, а на личные почет и выгоду - как на причины содействующие, между тем как злые смотрят на личные почесть и выгоду как на причины главные, а на почет ивыгоду дела - как на причины содействующие, но кто не видит, что управитель, его служба и честь его, существует для управляемого им дела, а не наоборот? Кто не видит, что судья существует для справедливости, сановник для общего дела и король для королевства, а не наоборот? Также из этого следует согласно с законами государства, что он в почете и чести по достоинству дела, которому служит, и кто же не видит, что существует различие между главным и привходящим? Относящий к себе или к своей особе честь дела представляется в духовном Мире, когда выводят его на вид, человеком с опрокинутым туловищем, ногами вверх головою вниз. Во-вторых. Почести и богатства, будучи благословениями, духовны и вечны; когда же они проклятия, то временны и тленны. В небе есть почести и богатства, как и в Миру, потому что там есть правительства и следовательно управления и службы, также торговля и следовательно богатства, потому что там общества и собрания. Целое Небо различается на два Царства, из которых одно называется Царством Небесным, а другое Царством духовным, и каждое Царство разделяется на бесчисленные общества, одни большие, другие малые, которые все, и в каждом из них все члены, распределены в порядке, по различиям любви и мудрости; общества небесного Царства - по различию небесной любви, которая есть любовью к Господу; общества духовного Царства - по различию духовной любви, которая есть любовью к ближнему. Потому что есть такие общества, и в этих обществах все были людьми в миру и затем удержали в себе любовь, которую в миру питали, с тем различием, что тогда они люди духовные, самые же почести и богатства духовны в Царстве духовном и небесны в Царстве небесном, то следует, что имеющие более любви и мудрости, чем другие, предпочтительно перед другими в почестях и богатстве; эти же те, для которых почести и богатства в миру были благословениями. Из сего можно видеть, каковы почести и богатства духовные, а именно, что они принадлежат делу, а не личности; правда в том, кто в почестях, обретаются в великолепии и славе, как цари на земле, но тем не менее они не смотрят на самые почести как на что-либо, а берут во внимание дела в управлении и должность, от которой они принимают почет, каждый по своему сану, но не относят этого почета к себе, относят же его к самим делам, а так как дела от Господа, то они его относят к Господу, от Которого дела исходят. Таковы почести и богатства духовные, которые вечны. Совершенно иначе с теми, для кого почести и богатства в мире были проклятиями; так как они их относили к себе самим, а не к делам и не желали, чтобы дела владычествовали над ними, но желали сами владычествовать над делами, которые и считали делами, лишь насколько те служили их почету и славе, то они следовательно в аду, и там они низкими рабами, в презрении и нищете; потому что такие почести и богатства погибают: о них и сказано, что они временны и преходящи. Господь преподает о тех и о других такое наставление: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры прорывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не прорывают и не крадут, ибо где ваше сокровище, там и ваше сердце" (Матф. VI, 19, 20, 21). В-третьих. Почести и богатства, которые суть проклятиями, относительно почестей и богатств, которые суть благословениями, как ничто относительно всего и как то, что в себе не есть относительно того, что в себе есть. Все, что погибает и не становится чем-либо, не есть что-либо внутренне в себе; правда, внешнее есть что-либо, и даже, пока оно длится, то представляется великим, а для некоторых всем, но не внутренне в себе; это как поверхность, внутри которой ничего нет; это также как актер в королевском костюме, когда театральная пьеса кончена; но то, что остается во вечность, есть в себе чем-либо постоянно и, таким образом, всем; оно и Есть, потому что быть не перестает.

218. III. Временное и Вечное разделено человеком, но соединено Господом. Если это так, то потому, что все человеческое временно, из чего явствует что человек может быть назван временным; и все Господнее вечно, из чего явствует, что Господь называется Вечным; временное то, что имеет конец и погибает, но вечное то, что не имеет конца и не погибает. Что эти два рода вещей могут быть сочетаемы лишь бесконечной мудростью Господа и таким образом сочетаемы Господом, а не человеком, каждый может увидеть; но дабы видели, что эти два рода вещей разделены человеком и соединены Господом, оное будет показано в таком порядке: 1. Что такое временное и что такое вечное. 2. Человек в себе временен, а Господь в себе вечен, следовательно, от человека может исходить только временное, и от Господа вечное. 3. Временное отделяет от себя вечное, а вечное соединяется с временным. 4. Господь сочетает с собою человека посредством видимостей. 5. И посредством соответствий.

219. Но эти предложения будут пояснены отдельно и подтверждаемы сами собою. Во-первых. Что такое временное и что такое вечное. Временное есть все, свойственное природе и затем свойственное человеку; свойственности природы суть главным образом пространства и времена, то и другое с границами и пределами; свойственности человека, от него производящиеся, суть присущее его собственной воле и его собственному разумению и затем присущее его чувству и его мысли, главным образом его предусмотрительности. Что все оное конечно и предельно, известно то. Но вечное есть все свойственное Господу и по нем как бы свойственное человеку. Господу свойственно все бесконечное и вечное, следовательно то, что вне времени и вне пределов и конца: что затем как бы свойственно человеку, также бесконечно и вечно, но ничто из этого не принадлежит человеку, а принадлежит Господу в человеке. Во-вторых. Человек в себе временен, а Господь в Себе вечен, следовательно, от человека может исходить лишь то, что временно, от Господа же то, что вечно. Что человек в себе временен, а Господь в Себе вечен, было сказано выше. Так как от кого-либо не может исходить иного, кроме того, что в нем, то явствует, что от человека не может происходить ничего иного, кроме временного, а от Господа ничего иного, кроме вечного; в самом деле, бесконечное не может происходить от конечного; что может оно происходить, - противоречиво; тем не менее бесконечное может происходить от конечного, но впрочем не от конечного, а от бесконечного посредством конечного; и взаимно также, конечное не может происходить от бесконечного; что может оно происходить также противоречиво; тем не менее конечное может быть произведено бесконечным, но в оном не происхождение, а сотворение. Об этом предмете смотрите: Мудрость Ангельская О Божественной Любви и Божественной Мудрости, от начала до конца. Вот почему, если от Господа исходит конечное, как во многих случаях у человека, то оно исходит не от Господа, но от человека; и можно сказать, что оно исходит от Господа посредством человека, потому что оное представляется так. Это может быть пояснено словами Господа: "Да будет ваше слово - да, да; нет, нет; что выше того от зла" (Матф. V, 37). Таков язык для всех в третьем Небе, ибо они не рассуждают никогда о вещах Божественных, а именно, так ли это или не так, но видят в себе самих по Господу, что оно так или не так; если же кто рассуждает о Божественных вещах, а именно, так ли оное или нет, то потому, что не видят их по Господу и желают их видеть по себе, а то, что человек видит по себе, есть зло. Но все же Господь желает, дабы человек не только думал и говорил о Божественных вещах, но также рассуждал о них, с целью видеть, так ли оно или нет; и эта мысль, этот разговор и это рассуждение, если только целью видеть истину, можно сказать, что исходят от Господа у человека, но исходят они от человека, пока он не увидит истину и не признает ее; во всяком случае только по Господу он может мыслить, говорить и рассуждать, ибо может оное по двум способностям: Свободе и Рациональности, - способностям, которые в человеке по одному Господу. В-третьих. Временное отделяет от себя вечное вечное же соединяется с временным. Под временными, отделяющими от себя вечныя, разумеется то, что соделывает человек, который временен, по временному в себе; а под вечными, соединяющимися с временными, разумеется то, что соделывает Господь, Который вечен, по вечному в себе, как было сказано выше. В предыдущем было показано, что есть сочетание Господа с человеком и взаимное сочетание человека с Господом, но не от человека, а от Господа; затем также что воля человека идет в обратную сторону относительно воли Господней, или, что то же самое, собственная предусмотрительность человека идет в обратную сторону относительно Божественного Провидения; из этих предложений явствует, что человек, по временным своим, отделяет от себя вечныя Господа; но что Господь соединяет свои вечныя с временными в человеке; то есть, соединяется с человеком и человека соединяет с Собою; так как этот предмет был подробно обсужден в предыдущем, то бесполезно более подтверждать его. В-четвертых. Господь соединяет с Собою человека посредством видимостей. В самом деле, видимость в том, что человек сам собою любит ближнего, делает добро и выражает истину; если бы оное не казалось человеку как бы от него, то не любил бы он ближнего, не делал бы добра и не выражал бы истины, и таким образом не соединялся бы с Господом; но так как от Господа исходят Любовь, Добро и Истина, то очевидно, что Господь соединяет с собою человека посредством видимостей. Что касается до этой видимости и до сочетания этой видимостью Господа с человеком, и взаимного сочетания человека с Господом, то выше было подробно трактовано об оном. В-пятых. Господь соединяет с Собою человека посредством соответствий. Это имеет место через посредство Слова, которого буквальный смысл состоит из чистых соответствий. Что по смыслу этому есть сочетание Господа с человеком и взаимное человека с Господом, было показано в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании, с начала до конца.

220. IV. Соединение временного и вечного в человеке есть Божественным Провидением Господа. Так как эта истина не может проникнуть в первое сознание разумения, прежде чем все относящееся к ней не будет представлено в порядке и не будет развито и доказано по этому порядку, то вот какому последуется: 1. От Божественного Провидения, дабы человек смертию сбрасывал природное и временное и облекался в духовное и вечное. 2. Господь, Божественным Своим Провидением, соединяется с природным посредством духовного, и с временным посредством вечного, согласно с делами. 3. Господь соединяется с делами посредством соответствий и, таким образом, посредством видимостей, согласно с подтверждениями человеком. 4. Такое сочетание временного с вечными есть Божественным Провидением. Но это будет выведено на свет виднее объяснениями. Во-первых. От Божественного Провидения дабы человек освобождался смертию природного и временного и облекался в духовное и вечное. Природные и временные суть крайние и последние, в которые человек сначала входит, что бывает, когда он родится, дабы потом введенным быть во внутреннее и высшее; ибо крайние и последние суть вместилищами, и они - в мире природном: отсюда явствует, что никакой ангел и никакой дух не был сотворен непосредственно, но что все родились сперва человеками и таким образом были введены; оттого они и обладают крайним и последним, которые в себе устойчивы и неподвижны, и внутри которых, и которыми, внутреннее могут быть содержимо в сцеплении. Человек сначала облекается в самые грубые элементы природы (sed homo primum induit crassiara naturae), тело его состоит из них, но смертию он совлекает их и удерживает чистейшие элементы природы, ближайшие к духовным и эти элементы суть тогда их вместилищем. Сверх того, в крайних или последних суть совокупно все внутренние или внешние, как это уже было показано в своем месте; поэтому всякое действие Господне производится первыми и последними одновременно и таким образом в полноте. Но так как самые внешние и последние природы не могут воспринимать духовные и вечные, для которых дух человеческий был образован, такими, как они в себе, а между тем человек родится, дабы стать духовным и жить вечно, почему человек совлекает крайние и последние природы и удерживает лишь внутренние природные, которые обрамляют духовные и небесные, согласуются с ними и служат им вместилищем; совершается оно отбрасыванием временных и последних природных, которое отбрасывание есть смертию тела. Во-вторых. Господь Своим Божественным Провидением соединяется с природным посредством духовного с временным посредством вечного, согласно с делами. Природные и временные не суть только свойственными природы, но также свойственностями человеков в природном мире; человек смертию совлекает те и другие и облекается в духовные и вечные, соответствующие им; что облекается он в них согласно с делами, было вполне доказано в предыдущем. Природные, сущие свойственностями природы, относятся вообще к временам и пространствам, а в частности к тому, что видимо на земле; человек со смертию их покидает, и вместо них получает духовные схожие, по внешнему виду, или относительно видимости, но не по внутреннему виду или относительно сущности; этот предмет был также трактован выше. Временные, сущие свойственностями человеков в мире природном, относятся вообще к почестям и богатствам, а в частности к потребностям каждого человека, которые суть пищею, одеждою и жилищем; человек их тоже совлекает и покидает со смертию, облекает же и получает схожие с ними по внешнему виду, или относительно видимости, но не по внутреннему виду или относительно сущности. Все оное имеет внутренний свой вид и свою сущность, по делам временного в мире; дела - это добро, называемое добром милосердия. По этим объяснениям можно видеть, что Господь соединяет с природными и временными духовные и вечные, согласно с делами. В-третьих. Господь соединяется с делами посредством соответствий и таким образом посредством видимостей, согласно с подтверждениями их человеком. Так как это предложение может показаться темным для не получивших еще ясного понятия о том, что такое соответствие и что такое видимость, то надобно по этому осветить оное и таким образом пояснить примером. В Слове все - чистейшие соответствия духовных и небесных, и потому что это соответствия, оно же - видимости; то есть в Слове все есть Божественным Добром Божественной Любви и Божественными Истинами Божественной Мудрости, которые наги в себе, но одеты в буквальный смысл Слова; посему представляются они, как человек в одеянии, соответствующем состоянию его любви и мудрости; из этого очевидно, что если человек подтверждает видимости, то это все равно, как если бы он подтверждал, что одеяния это люди, через что видимости становятся заблуждениями; иначе, если человек разыскивает истины и видит их в видимостях. Теперь, так как все деяния, или истины и дела милосердия, которые человек творит ближнему, он творит или по видимостям; или по самим истинам в Слове, из того явствует, что если он творит их по видимостям, подтвержденным им, то он в заблуждении, но если он их творит по истинам, то творит как должно. Из этого можно видеть что понимается под предложением тем, что Господь соединяется с деяниями посредством соответствий и, таким образом, посредством видимостей, согласно с подтверждениями их человеком. В-четвертых. Такое соединение временного с вечным есть Божественным Провидением. Дабы предложение это представилось перед разумением в некотором свете, следует пояснить его двумя примерами; первым, относящимся к почестям и почету и вторым, относящимся к богатству и роскоши; то и другое природное и временное в форме внешней, но в форме внутренней духовное и вечное. Почести с их почетом природны и временны, когда человек в них видит себя, относительно своей личности, а не видит ни Государства, ни дела; ибо человек тогда может только думать в себе, что Государство для него, а не он для Государства; он как король, помышляющий что королевство и все люди в нем для него, а не он для королевства и его обитателей. Но те же самые почести с почетом духовны и вечны, если человек в них видит себя, относительно своей личности, касательно Государства и дел, а не видит Государства и дел касательно себя; поступая последним способом, он в истине и в сущности своего сана и почета, но поступая первым способом, он в соответствии и в видимости, а если подтверждает их в себе, - то в заблуждениях и в таком же сочетании с Господом, как те, которые во лжи и затем во зле, ибо заблуждения суть ложь, с которыми зло соединяется; такие (правда) творят деяния и добро, но по себе, а не по Господу, таким образом ставят себя на место Господа. То же самое с богатствами и избытком; они природны и временны, они же духовны и вечны; богатства и избыток природны и временны у тех, которые исключительно на них взирают, и в них взирают на себя, полагая в том и другом всю приятность и все свое удовольствие; но они духовны и вечны у тех, которые взирают на добрые в них дела, в делах же - на внутренние приятность и удовольствие; у этих даже внешние приятность и удовольствия становятся духовны и временное становится вечным: вот почему такие по смерти в Небе, и там они во дворцах, которых формы, присущие назначению, блистают золотом и драгоценными камнями; они взирают все-таки на них как на внешние, извлекающие свой блеск и свое сияние из внутренних, которые суть деяния, и от деяний получают они эту приятность и это удовольствие, сущие в себе самих блаженством и счастием Неба. Противная тому участь ожидает взирающих на богатства и на избыток лишь ради самих и для себя, таким образом по внешним, а не по внутренним в то же время, или по видимости, а не по сущности; совлекши же оное, что происходит, когда они умирают, они облекаются во внутренние, которые, не будучи духовны, суть адские, ибо в них то или другое (небесное или адское), то и другое не может одновременно быть, отсюда вместо богатства для них - бедность, и вместо роскоши - нищета. Под делами разумеются не только потребности жизни, относящиеся к пище, одежде и жилищу для себя и для своих, но благо отечества, благо общественное и благо согражданина. Торговля есть подобным благом, когда она конечная любовь, а деньги - лишь любовь, служащая средством, если только торгующий избегает и ненавидит как грехи хитрости и обманы; иначе бывает если деньги - конечная любовь, торговля же - любовь, служащая средством; ибо тогда оное - скупость, которая есть корнем зол. Смотрите по предмету скупости Лука, XII, 15 и притчу, относящуюся к ней (стих 16-21).

Глава седьмая

ЧЕЛОВЕК ВНУТРЕННЕ ВВОДИТСЯ В ИСТИНЫ ВЕРЫ И В ДЕЛА МИЛОСЕРДИЯ, ЛИШЬ НАСКОЛЬКО ОН МОЖЕТ В НИХ БЫТЬ УДЕРЖАН ДО КОНЦА ЖИЗНИ

221. В Христианском Мире известно, что Господь желает спасения всех, и также, что Он Всемогущ, из чего многие заключают, что Он может спасти всякого человека и спасает всех, испрашивающих его помилования, испрашивающих, главным образом, по принятой формуле веры, что Бог Отец умилостивляется ради Сына, особенно если в то же время они испрашивают ниспослания этой веры; но что оно совершенно иначе, уже увидится в последней главе этого Трактата, где будет пояснено, что Господь не может действовать против законов Своего Божественного Провидения, ибо действовать против них - это действовать против Своей Божественной Любви и против Своей Божественной Мудрости, таким образом против Самого Себя; там увидится что такое непосредственное Помилование невозможно, потому что спасение человека совершается способами, по которым никто иной не может вести человека, кроме Того, Кто хочет спасения всех и Всемогущ в то же время, таким образом кроме Господа. Способы, которыми человек веден Господом, называются законами Божественного Провидения, и между ними тот, что человек не вводится внутренне в истины мудрости и добра, как лишь насколько может быть удержан в них до конца жизни. Но дабы ясно оное представить рассудку, будет дано пояснение в таком порядке: I. Человек может быть введен в мудрость духовных вещей и также в их любовь, и все-таки не быть преобразован. II. Если впоследствии человек отрывается от них и следует в обратном смысле, то он профанирует святое. III. Есть много родов профанации, но этот род наихудший. IV. От этого Господь вводит внутренне человека в истины мудрости и в то же время в добро милосердия, лишь насколько человек может в них быть удержан до конца жизни.

222. I. Человек может быть введен в мудрость вещей духовных и также в их любовь, и все-таки не быть преобразован. Это происходит от того, что человек обладает рациональностью и свободой; умом он может возвыситься в мудрость, почти ангельскую, и свободою в любовь, не различающуюся от ангельской любви, но тем не менее, какова любовь, такова и мудрость; если любовь небесна и духовна, мудрость также становится небесною и духовной, но если любовь дьявольская и адская, то мудрость также дьявольская и адская, последняя может представиться во внешней форме, и таким образом перед другими, как бы небесной и духовной, но во внутренней форме, которая есть ее сущностью, она дьявольская и адская, не вне человека, а внутри его; людям не кажется что она такова, потому что люди природны и видят и слышат природно, а внешняя форма природна; но ангелам видится, что она такова, потому что ангелы духовны, видят и слышат духовно и внутренняя форма духовна. Поэтому очевидно, что человек может быть введен в мудрость духовных вещей и также в их любовь и все-таки не быть преобразован, но тогда введен он лишь в любовь природную, а не в любовь духовную; оттого что человек может сам войти в природную любовь, но один Господь может ввести его в любовь духовную, и введенные в духовную любовь преобразованы, но введенные лишь в природную любовь не преобразованы; ибо они суть большею частию лицемеры и многие из ордена Иезуитов; внутренне они не верят ничему божественному, но внешне играют с Божественным, как фокусники.

223. По многочисленным опытам в Мире духовном мне дано было познать, что человек обладает в себе способностью, равной самой ангельской, понимать тайны мудрости, ибо я видел рьяных дьяволов, которые, услышав высказанные тайны мудрости, не только понимали их, но даже говорили о них по своему уму; но лишь только возвращались они в свою дьявольскую любовь, как уж не понимали их и вместо этих тайн мудрости, понимали противоположное им безумие и называли безумие это мудростью; мне даже дано было слышать, что будучи в состоянии безумия, они смеялись над мудростью. Человек, бывший таким в миру, став по смерти духом, вводится обыкновенно попеременно в состояние мудрости и в состояние безумия, чтобы посредством одной он видел другое: но хотя по мудрости видят они, что безрассудствуют, тем не менее лишь только выбор им предоставлен, что бывает для каждого, они бросаются в состояние безумия и любят его и тогда ненавидят состояние мудрости. Причина в том, что их внутреннее - дьявольское, а их внешнее как бы Божественное; это они разумеются под дьяволами, делающими себя ангелами света, и под тем, который в чертоге брачном не был одет в брачное платье и которого ввергли в тьмы внешние (Матф. XXII, 11, 12, 13).

224. Кто может не видеть, что есть внутреннее, по которому внешнее существует, что, следовательно, внешнее имеет свою сущность через внутреннее? И кто по опыту не знает, что внешнее может показываться иначе, чем по сущности, которую оно имеет от внутреннего? В самом деле, это ясно усматривается у лицемеров, льстецов, обманщиков; известно по актерам и лицедеям, что человек может во внешнем принимать свойства, не присущие ему; ибо они умеют изображать королей, императоров и даже ангелов голосом, разговором, лицом и жестами, как будто они были этими лицами, между тем как они всего только фокусники. Это сказано потому, что человек может так же плутовать в делах гражданских и нравственных, как и в делах духовных; известно тоже, что так поступают многие. Когда же внутреннее по сущности адское, а внешнее в своей форме представляется духовным - между тем, как сказано было, внешнее имеет свою сущность от внутреннего, - то спрашивается, где сокрыта во внешнем эта сущность? Она не показывается ни в жесте, ни в голосе, ни в разговоре, ни в лице; но тем не менее она внутренне сокрыта в этих четырех вещах; что она в них внутренне сокрыта, очевидно по тем же личностям в Мире духовном, ибо когда человек приходит из природного Мира в Мир духовный, что случается со смертию его, то он оставляет внешние с телом, а удерживает внутренние, которые заключал в своем духе; и тогда, если его внутреннее было адское, он представляется дьяволом, таким, коим был также по духу, живя в миру. Кто не признает, что всякий человек оставляет свои внешние с телом и входит во внутренние, становясь духом? К этому я прибавлю, что в Мире духовном есть сообщение чувств, и мыслей от чувств, из чего следует, что никто не может говорить иначе, чем он думает, затем также, что каждый там меняет свое лице и становится схожим со своим чувством, в такой мере, что по лицу он представляется таким, как он есть; иногда лицемерам дано говорить иначе, чем они думают, но голос их раздается совершенно в несозвучии с внутренними их мыслей, и по этому несозвучию открываются они; из этого можно видеть, что внутреннее сокрыто в голосе, разговоре, в лице и во внешней жестикуляции и что это не сознаваемо людьми в Мире природном, но сознаваемо ясно ангелами в Мире духовном.

225. По этим соображением очевидно, что человек, живя в Мире природном, может быть веден в мудрость духовных вещей и также в любовь этих вещей; и что это совершается как у тех, которые совершенно природны, так же у тех, которые духовны, но с той разницей, что последние оным преобразованы, а те нет; у тех, которые не преобразованы, может тоже казаться, что они любят мудрость, но любят они ее в роде прелюбодея, любящего благородную женщину как куртизанку, которой говорит он нежные слова и дает богатые одеяния; между тем у себя говорит в уме: "Это лишь низкая проститутка, я уверяю ее, что ее люблю, потому что она отвечает моей страсти, но если бы она не отвечала, я бы отвергнул ее". Внутренний человек того, кто совершенно природен, есть этот прелюбодей, а его Внешний человек - эта женщина.

226. II. Если человек впоследствии отступает и принимает обратное направление, то он профанирует святое. Об оном говорено будет в следующей главе; но этот род из всех самый важный, ибо профанаторы этого рода становятся после смерти существами, которые не люди; они, правда, живут, но постоянно в фантастическом бреду: им кажется, что они летают в вышине, и, когда в спокойствии, то что играют со своими фантазиями, которые для них видимы как реальные вещи; и так как они более не люди, то называют их не этот или эта, но это; более того, являясь на вид в небесном свете, они представляются скелетами, одни скелетами костяного цвета, другие скелетами пламенного цвета, третьи иссохшими скелетами. Что профанаторы этого рода становятся такими после смерти, неизвестно в мире, и неизвестно потому, что не знают причины; самая причина в том, что когда человек признает сначала Божественное и ему верит, а затем отступает от него и отрицает, то он смешивает святые вещи со скверными, и смешанные они не могут отделиться иначе, как через разрушение всего. Но дабы этот предмет был яснее сознан, он будет изложен в следующем порядке: 1. Все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается - как добро, так и зло. 2. Но Господь Своим Божественным Провидением приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы зло было само по себе, а добро само по себе, и чтобы таким образом они были отделены. 3. Но это не может быть соделано, если человек сперва признает истины веры и затем удаляется от них и отрицает. 4. Тогда он смешивает добро и зло так, что они не могут быть отделены. 5. И так как добро и зло в каждом человеке должны быть отделены, а у того, кто такой, они отделены быть не могут, то явствует, что такой человек уничтожается во всем, что в нем есть истинно человеческого.

227. В том причины, по которым существует такая ужасная вещь; но причины эти, будучи затемнены, так как о них ничего неизвестно, подлежат пояснению, дабы представиться в очевидности разумению. Во-первых. Все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается как добро так и зло. Это было показано выше (78-81). В самом деле, человек имеет память внешнюю, или природную, и имеет память внутреннюю, или духовную; в его внутренней памяти начертано все и каждое из того, что он в миру по воле мыслил, говорил и делал, в такой мере все, что нет ни одной вещи, которой бы недоставало; эта память есть книгою его жизни, которая открывается по смерти и по которой он судим; об этой памяти было, по самому опыту, многое изложено в Трактате О Небе и об Аде (461-465). Во-вторых. Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы зло было само по себе, а добро само по себе и чтобы таким образом они были разделены. Каждый человек в зле, как и в добре, потому что он в зле по себе, а в добре по Господу; и человек не может жить, не будучи в том и в другом; ибо если бы он был в себе одном и таким образом в одном зле, то он бы вовсе не имел жизни; и если бы он был в Господе одном и таким образом в одном добре, он тоже вовсе бы не имел жизни; ибо человек в таком роде жизни подавлен был бы, постоянно задыхаясь, как умирающий в агонии; в том же роде жизни он бы угас, ибо зло без всякого добра мертво в себе; поэтому каждый человек находится в том и другом; но разница такая, что один внутренне в Господе, а внешне как бы в себе, а другой внутренне в себе, а внешне как бы в Господе; этот во зле, а тот в добре, между тем как они оба в том и другом; если то же со злом, то потому, что он в добре жизни гражданственной и нравственной, и внешне в каком-нибудь добре жизни духовной, и сверх того потому, что он удерживаем Господом в рациональности и свободе, дабы мог быть в добре; таким образом всякий человек, даже злой, ведется Господом. По этим объяснениям видно, что Господь отделяет зло и добро, дабы одно было во внутреннем, а другое во внешнем, и таким образом приуготовляет, дабы оные не были смешаны. В-третьих. Но это не может быть соделано, если человек сначала признает истины веры и живет по этим истинам, а потом удаляется и их отрицает. Это очевидно по сказанному; во-первых, все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается; и во-вторых, что Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы добро было само по себе и зло само по себе, и чтобы оные могли быть отделены; они же и отделимы по смерти Господом; у тех, которые внутренне злы и внешне добры, добро отнимается, и таким образом они предоставлены своему злу; наоборот, утех, которые внутренне добры, но внешне, как другие люди, обогащались, искали почестей, находили удовольствие в разных мирских вещах и предавались какому-либо вожделению; у них тем не менее добро и зло не были смешаны, но были отделены как внутреннее и внешнее; так что в форме внешней они во многом были подобны злым, но не во внутренней. С другой стороны, то же самое со злыми, которые во внешней форме представлялись как добрые, в набожности, благочестии, разговоре и поступках, а в форме внутренней были злы; у них также зло отделено от добра. Но у тех, которые сначала признавали истины веры и жили по этим истинам и затем последовали в смысле обратном и отбросили их, а главное их отрицали, то добро и зло не отделены, а вместе смешаны; ибо человек такой усвоил себе добро и также усвоил зло и, следовательно, соединил их и смешал вместе. В-четвертых. Тогда он смешивает добро и зло так, что оные не могут быть разделены. Это следует из сказанного, и если зло не может быть отделено от добра, ни добро отделено от зла, то человек не может быть ни в небе, ни в аде; всякий человек должен быть в том или другом; он не может быть в том и в другом: он бы был то в небе, то в аде, и будучи в небе, он бы действовал для ада, и будучи в аду, действовал бы для неба, и таким образом разрушал бы жизнь всех окружающих его, небесную жизнь у ангелов и адскую у дьяволов; от этого жизнь каждого погибла бы; ибо жизнь каждого должна быть ему присуща; никто не живет жизнью другого, а тем менее жизнию противоположною. Поэтому у каждого человека по смерти, когда он становится духом или духовным человеком, Господь отделяет добро от зла и зло от добра; добро от зла у тех, которые были внутренне во зле, и зло от добра утех, которые были внутренне в добре, что согласуется с Его словами: "Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а от неимущего отнимется то, что имеет". (Матф. XIII, 12; XXV, 29. Марк, IV, 25; Лука, VIII, 18; XIX, 26). В-пятых. Так как добро и зло у каждого человека должны быть отделены, а у того, кто такой, они отделены быть не могут, то, следовательно, такой человек уничтожается во всем, что есть истинно человеческого. В каждом человеке истинно человеческое происходит от Рациональности, в том, что он может, если захочет, знать, что такое истина и что такое добро, и также в том, что по Свободе может он желать, мыслить, говорить и творить добро и истину, как уже было показано; но эта свобода с рациональностью уничтожены у тех, кто смешал в себе добро со злом; ибо такие не могут по добру видеть зло и по злу познавать добро, так как добро и зло составляют одно; от этого у них нет более рациональности в возможности или в силе, ни следовательно свободы, и они - как бы чистые фантастические галлюцинации, что уже сказано было, и представляются не людьми, но костями, несколько покрытыми кожей, и затем, называя их, не говорят: этот или эта, - но это; такова участь смешивающего таким образом святое со скверной; но есть много родов профанаций, которые, впрочем, не таковы; о них будет трактовано в следующей глав.

228. Всякий человек, не знающий святых, не профанирует их; ибо не знающий их не может признавать их и затем отрицать; обретающиеся вне Христианского Мира и ничего не знающие о Господе, об Искуплении, о Спасении Им, не профанируют этой святыни, когда не принимают ее и даже говорят против нее. Даже сами Евреи не профанируют этой святыни, потому что с детства не желают ни принять, ни признать ее, и было бы иначе если бы они принимали ее, признавали и затем отрицали, что однако редко бывает; в самом деле, многие из них признают ее внешне, но внутренне отрицают, и они подобны лицемерам. Но профанируют святыни смешением их со скверной те, которые сначала принимают и признают и затем отрешаются и отрицают. Не важно, если в детстве и в юности принимают и признают, - всякий христианин это делает; ибо тогда принадлежащее вере и милосердию принимается и признается не по каким-либо рациональности и свободе, то есть не в разумении по воле, но только памятью и по доверию к наставнику, а если согласуют с ними жизнь, то по слепому послушанию; но когда человек вошел в пользование своей рациональностью и свободой, что совершается постепенно, по мере того как он растет и становится зрелым, то если он тогда признает истины веры, согласует с ними жизнь и затем их отрицает - он мешает святое со скверной и из человека, каким был, становится упомянутым чудовищем. Если человек во зле от того времени, с которого он пользовался своей рациональностью и свободой, то есть от времени, когда он стал правоспособен (sui juris), и даже в зрелом возрасте и затем признает истины веры и живет по этим истинам, то если только он удерживается в них до конца своей жизни, он не смешивает; ибо тогда Господь отделяет зло предшествовавшей жизни от добра последующей: так оно для всех кающихся. Но об этом предмете будет сказано более впоследствии.

229. III. Есть много родов профанации святого, но этот род наихудший из всех. В общем смысле разумеется под профанацией всякое нечестие и под профанаторами разумеются все нечестивцы, сердцем отрицающие Бога, святость Слова и затем духовное Церкви, которые суть самими святынями и о чем они говорят нечестиво. Но здесь дело касается не их, а тех, кто исповедует беру в Бога, поддерживает святость Слова и признает духовное Церкви, что многие выражают устами; если профанируют они, то потому что святое, исходящее от Слова, в них и у них, и они профанируют то, что составляет часть их разумения и их воли; но в нечестивцах, отрицающих Божество и Божественное, нет ничего святого, что бы они могли профанировать; эти последние правда, профанаторы, но тем не менее они не суть кощунствующими.

230. Профанация святого разумеется во Второй Заповеди Десятисловия под "Не оскверняй Имени твоего Бога", и что не следует его профанировать, разумеется в Молитве Господней под "Да святится Имя Твое". Что понимается под именем Бога, едва кто-либо знает в Христианском Мире, так как известно, что в Мире духовном нет имен, как в Мире природном, но каждый назван качеством своей любви и своей мудрости; в самом деле лишь кто-либо входит в общество или сообщество с другими, как он тотчас же поименован по качеству своему в этом обществе; наименование производится на языке духовном, который таков, что может дать имя каждой вещи, потому что в нем каждая буква алфавита означает предмет, а несколько букв, соединенных в слово, составляющих имя личности, обнимает собою целое состояние предмета: это одно из чудес духовного мира. Из оного очевидно, что под Именем Бога в Слове означается Бог со всем Божественным, которое в Нем и исходящем от Него, и так как Слово есть Божественным исходящим, то оно есть Именем Бога, и так как все Божественно, называемые духовным Церкви, исходит от слов, то они суть тоже Именем Бога. По этим объяснениям можно видеть, что разумеется во Второй Заповеди Десятисловия под "Не оскверняй имени Бога" (Исх. XX, 7) и в Молитве Господней под "Да святится Имя Твое" (Матф. VI, 9). Подобное же означается Именем Бога и Господа во многих местах Слова того и другого Завета, как в Матф. VII, 22; X, 22; XVIII, 5, 20; XIX, 29; XXI, 9; XXIV, 9, 10. Иоанн, I, 12; II, 23; III, 17, 18; XII, 13, 28; XIV, 14, 15, 16; XVI, 23, 24, 26, 27; XVII, 6; XX, 31, и сверх того в других и во многих местах Ветхого Завета. Знающий это значение Имени может знать что означается словами Господа: "Кто принимает пророка во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника во имя праведника, получит награду праведника; и кто напоит одного из малых сих чашею холодной воды во имя последователя, не потеряет своей награды" (Матф. X, 41, 42). Тот, кто под именем пророка, праведника и последователя, понимает в этом месте пророка, праведника и последователя, не знает, что есть другой смысл, кроме смысла буквального; и не знает также, что такое награда пророка, награда праведника и награда за стакан холодной воды последователю, когда между тем под именем и наградой пророка разумеются состояние и благополучие тех, кто в Божественных истинах; под именем и наградой праведника - состояние и благополучие тех, кто в Божественном добре, а под последователем - состояние тех, кто в некоторых духовностях Церкви; стакан холодной воды означает что-либо от истины. То, что качество состояния любви и мудрости или добра и истины означается Именем, видно также по словам Господа: "Входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и своих собственных овец он зовет именем по имени и выводит их" (Иоанн, X, 2, 3). Звать овец именем по имени - это поучать и вести того, кто в добре милосердия, по состоянию его любви и мудрости; под дверью разумеется Господь, как видно в Стихе 9: "Я есмь дверь, если кто Мною войдет, спасен будет". Поэтому очевидно, что для возможности быть спасенным надобно обращаться к Самому Господу и что обращающийся к Нему есть пастырь овцам, а не обращающийся к Нему есть вор и разбойник, как сказано в стихе 1 той же главы.

231. Так как под профанацией святого разумеется профанация теми, которые знают по Слову истины веры и добро милосердия и также в некотором роде признают их, а не теми, которые не знают, и не теми, которые по нечестию их совершенно отвергают, то, следовательно, сказанное будет касаться не их, но первых: для таких есть несколько родов профанаций, одни легче, другие тяжелее, но можно привести их к таким семи. Первый род профанации совершается теми, кто шутит по Слову и над Словом по Божественным Церкви и над этими Божественными. Это случается с некоторыми по дурной привычке выбирать имена и выражения Слова и их примешивать к неприличным и иногда непристойным речам, что не может быть иначе, как в связи с презрением к Слову; между тем как Слово во всем и каждом Божественно и свято; ибо каждое в нем слово заключает в лоне своем что-либо Божественное и имеет через это Божественное сообщение с Небом; но этот род профанации легче или тяжелее, сообразно с признанием святости Слова и неприличием, в которое введены речи шутниками. Второй род профанации совершается теми, кто понимает и признает Божественные Истины, а между тем живет противно этим Истинам. Во всяком случае, понимающие их профанируют легче, а признающие их - тяжелее; ибо разумение лишь научает, почти как проповедник, а не сочетается сам собою с волей; но признание сочетается, ибо ничто не может быть признаваемо без согласия воли; тем не менее, это сочетание различно, а профанация сообразна с сочетанием, когда живут обратно признанным истинам; например, если кто признает, что месть и ненависть, прелюбодеяния и соблазны, обманы и мошенничества, богохульства и ложь суть грехами против Бога, и, тем не менее, совершает их, то он в тягчайшем роде профанации; ибо Господь сказал: "Раб, который знает волю господина своего и не делает по его воле, бит будет много" (Лука, XII. 47). И в другом: - "Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но теперь вы говорите: Мы видим, по этому ваш грех остается" (Иоанн, IX, 41). Но иное дело признавать видимости истины, и иное дело признавать действительные истины; признающие действительные истины и, тем не менее, не живущие по этим истинам показываются в мире духовном без жизненных света и теплоты в голосе и речи - как если бы они были чистыми леностями (merae inertiae). Третий род профанации совершается теми, которые применяют буквальный смысл Слова к подтверждению дурной любви и ложных принципов. Причина в том, что подтверждение лжи есть отрицанием истины, а подтверждение зла есть отвержением добра. Слово же, в своем лоне, есть лишь Божественная Истина и Божественное Добро, а в последнем смысле, который буквален, оно является не в истинах действительных, исключая когда дает познавать Господа и самый путь спасения, но в истинах облегченных, которые суть видимостями истины; поэтому смысл этот может быть искажен ради подтверждений ересей различного рода; подтверждающий же дурную любовь искажает смысл Божественного Добра, а подтверждающий неверные принципы искажает смысл Божественных Истин, это искажение называется фальсификацией истины, а то подделкою добра: то и другое означается в Слове кровями; ибо Святой дух, который есть также Духом Истины, исходящей от Господа, обретается во всех и во всем буквального смысла Слова; эта святость уязвлена, когда Слово фальсифицировано или подделано; что в этом профанация - очевидно. Четвертый род профанации совершается теми, которые устами произносят вещи благочестивые и святые и тоном голоса и жестами притворяются, что тронуты любовью к ним, но сердцем им не верят и не любят их. Большая из них часть - лицемеры и фарисеи; от них по смерти отнимается всякая истина и всякое добро, и затем они отсылаются в тьмы внешние. Те из этого рода, которые утвердились против Божественного, против Слова и затем против духовных Слова, сидят в этих тьмах немые, не будучи в состоянии говорить, желая пробормотать, как в Миру, благочестивое и святое, но не могут этого; ибо в духовном Мире каждый принужден говорить, как думает, но лицемер желает говорить иначе, чем он думает, от этого во рту у него препятствие, так что он может только бормотать. Но лицемерие легче или тяжелее, смотря по утверждению против Бога и рассуждений во внешности за Бога. Пятый род профанации совершается теми, кто относит к себе Божественное. Это те, которые означаются Люцифером в Исайе (глава XIV); там под Люцифером разумеется Вавилон, как это можно видеть в стихах 4 и 22 этой главы, где даже описана их участь; они же описаны и разумеются под непотребной женщиной, сидящей на багряном звере, в Апокалипсисе (глава XVII). Вавилон и Халдея названы во многих местах Слова; под Вавилоном разумеется профанация добра, а под Халдеей - профанация истины, то и другое у тех, кто относит к себе Божественное. Шестой род профанации совершается теми, кто признает Слово, а между тем отрицает Божественность Господа. Такие в Мире называются Социнианцами, а некоторые Арианами. Участь тех и других - это призывать Отца, а не Господа, и постоянно молить Отца, иные также ради Сына, о принятии их в Небо, но тщетно, пока они не потеряют всякой надежды спасения, и тогда они посланы в ад, в среду тех, кто не признает Бога; это они разумеются под хулящими Святого Духа, которым не простится ни в этом веке, ни в грядущем. (Матф. XII, 32); и это потому, что Бог един в Лице и в Сущности, в Котором Троица, и этот Бог есть Господь, и так как Господь есть также Небо, и затем все, которые в Небе, суть в Господе, то по сему, отрицающие Божество Господа не могут быть допущены в Небо, ни быть в Господе. Что Господь есть Небо, и что далее все, кто в Небе суть в Господе, было показано выше. Седьмой род профанации совершается теми, которые сначала признают Божественные истины и живут по этим истинам, а затем отступают и отрицают их. Этот род профанации наихудший, по той причине, что они смешивают святое со скверной, так что нельзя их отделить, а между тем отделить надобно, чтобы быть в Небе или в Аду; и так как оное соделано быть у них не может, то весь ум человеческий и вся человеческая воля уничтожаются, и они более не люди, как уже было сказано. Почти то же самое бывает с теми, кто сердцем признает Божественные Слова и Церкви и совершенно погружает их в собственное (proprium), которое есть любовью владычествовать над всем, любовью, о которой уже было говорено; ибо по смерти, став духами, они желают непременно быть веденными не Господом, но самими собой, и когда узда отпущена для их любви, то желают владычествовать не только над Небом, но также и над Господом; и так как они этого не могут, то отрицают Господа и становятся дьяволами. Надобно знать, что любовь жизни, которая есть царящею любовью, остается у каждого по смерти и не может быть отнята. Профанаторы этого рода разумеются под "теплыми", о которых так говорится в Апокалипсисе: "Знаю твои дела, что ты не холоден и не горяч, лучше быть тебе холодным или горячим; но как ты тепел, а не холоден и не горяч, то извергну тебя из уст Моих" (III, 15, 16). Этот род профанации описан также Господом в Матфее: "Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: возвращусь в мой дом, откуда я вышел; и пришедши, находит его пустым, выметенным и убранным для него; и он идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и вышедши, живут там; и последнее состояние человека бывает хуже первого" (XII, 43-45). Обращение человека описано тут выходом из него нечистого духа, а возвращение к прежнему злу, по отвержении истин и добра, возвращением духа нечистого с семью духами злейшими от него в дом, для него убранный; затем профанация святого скверной описана тем, что последнее состояние этого человека становится хуже первого. То же самое разумеется под словами, обращенными Иисусом к человеку, которого Он исцелил в купели Вифезды: "Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Иоанн, V, 14). Что Господь способствует Промыслом, дабы человек не признавал внутренне истин, если должен затем отрешиться и оскверниться, разумеется под этими словами: "Он ослепил глаза их и окаменил сердца, да не видят они глазами и не уразумеют сердцем и не обратятся, и не исцелю Я их" (Иоанн, XII, 40). "Да не обратятся, и не исцелю Я их" значит: да не признают истин и затем не отрешатся и не осквернятся; для того же повода Господь говорил притчами, как Он сам сказывает в Матф. (XIII, 13). Если было воспрещено Евреям вкушать жир и кровь (Левит, III, 17, VII, 23, 25), то это означало, что они не должны были профанировать святое; ибо жир означает Божественное Добро, а кровь Божественную Истину, Что человек, однажды обратившись, должен устоять в добре и истине до конца жизни, Господь поучает тому в Матфее: "Иисус говорит: Претерпевший до конца спасен будет" (X, 22). Подобно тому в Марке (XIII, 13),

232. Поэтому Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и в добро любви, как лишь насколько человек может быть в них удержан до конца жизни. Для доказательства того следует начать отчетливо от двух причин: от первой в том, что это важно для спасения человеков; от второй - что от познания этого закона зависит познание законов попущения, о которых будет трактовано в следующем Отделе; это важно, действительно, для спасения человеков, ибо, как уже было сказано, признающий Божественные Слова и, следовательно, Церкви и затем отрешающийся, профанирует святое самым тяжким способом. Для обнаружения этой тайны Божественного Провидения настолько, дабы рациональный человек мог ее видеть в своем свете, wa будет развита в таком порядке: 1. Во внутреннем человека не может быть зла и одновременно добра; ни, следовательно, лжи зла и одновременно истины добра. 2. Добро и истина добра не могут быть внесены Господом во внутреннее человека, как лишь насколько зло и неправда зла были удалены. 3. Если бы добро со своею истиною были внесены прежде, или в большей пропорции, чем зло со своей неправдой были бы удалены, то человек отрешился бы от добра и обратился бы к своему злу. 4. Когда человек во зле, то многие истины могут быть внесены в его разумение и заключены в его память, и тем не менее не быть профанированы. 5. Но Господь, Своим Божественным Милосердием, способствует с величайшею предусмотрительностью, дабы ничто не было принято волею, прежде чем человек удалит, как бы сам собою, все зла в человеке внешнем, ни в большем количестве, чем он удалит того. 6. Если бы это было ранее или в большем количестве, то воля извратила бы добро и разумение фальсифицировало бы истину, смешав их со злом и ложью. 7. Ради этого Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и в добро любви, как лишь насколько человек может быть в них удержан до конца жизни.

233. Для обнаружения этой Тайны Божественного Провидения так чтобы человек рациональный мог ее видеть в свете, изложенные предложения будут пояснены одно за другим. Во-первых. Во внутренних человека не может быть зла одновременно с добром, ни, следовательно, неправды зла одновременно с добром истины. Под внутренними человека разумеется внутреннее его мысли, о котором человек ничего не знает до вступления своего в мир духовный и его свет, что случается по смерти; в мире природном это может быть познано лишь по удовольствию любви во внешнем мысли и по самому злу, если исследовать его в себе; ибо, как уже было выше показано, внутреннее мысли связано в такой совокупности с внешним мысли человека, что они не могут быть отделены, но об этом уже было многое сказано. Говорится добро и истина добра, также зло и неправда зла, потому что не может быть добра без его истины, ни зла без его неправды; это, в действительности, как сотоварищи по ложу или супруги, ибо жизнь добра имеет место через свою истину и жизнь истины через свое добро, то же самое со злом и его ложью. Что во внутренних человека не может быть зла с его ложью одновременно с добром и его истиной, может быть усмотрено без объяснения человеком рациональным, ибо зло противоположно добру, а добро противоположно злу, и две противоположности не могут быть вместе; во всяком зле внедрена ненависть к добру и во всяком добре внедрена любовь защиты против зла и его удаления от себя, и если бы они были вместе, то поднялись бы столкновение и борьба, а затем истребление; тому именно Господь поучает словами: "Всякое Царство, разделившееся само в себе опустеет; и всякий город или дом разделившийся сам в себе не устоит. Кто не со Мною, тот против Меня и кто не собирает со Мною, тот расточает" (Матф. Xil, 25,30). И в другом месте; "Никто не может одновременно служить двум господам; ибо одного будет ненавидеть, и другого любить" (Матф. VI, 24). Две противоположности не могут быть вдвоем в одной субстанции и в одной форме, без того чтобы она не рассеялась и не погибла; если бы одна подвинулась и приблизилась к другой, то они бы разошлись совершенно как два врага, из которых один удалился бы в свой лагерь, вовнутрь своих оплотов, а другой оставался бы вне. То же самое с добром и злом у лицемеров, они в том и другом, но зло внутри, и добра снаружи, таким образом оба отделены, а не смешаны. Из этого очевидно, что зло со своею ложью и добро со своею истиной не могут быть совместно. Во-вторых. Добро и истина добра не могут быть внесены Господом во внутренние человека, как лишь насколько зло и ложь оп зла были удалены. Это явное следствие предыдущего, ибо так как зло и добро не могут быть совместно, то добро не может быть внесено прежде, чем зло не было удалено. Говорится во внутренних человека, под которым разумеется внутреннее его мысли; дело идет о тех внутренних, в которых должен быть Господь или дьявол; Господь в них после преобразования, а дьявол до преобразования; насколько человек поддается преобразованию, настолько дьявол отталкивается, но насколько он не допускает преобразования, настолько дьявол остается. Кто не может видеть, что Господь войти не может, покуда дьявол там, и дьявол там, пока человек держит запертою дверь, которою человек сообщается с Господом? Что Господь входит, когда посредством человека отперта дверь, Господь поучает тому в Апокалипсисе: "Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и откроет дверь, войду к нему и буду вечерять с ним и он со Мною" (III, 20); дверь отворяется тем, что человек удаляет зло, избегая его и отвращаясь от него, как от адского и дьявольского; ибо говорят ли зло или дьявол, что одно и то же, и наоборот: говорят ли добро или Господь, - это одно и то же; ибо во всяком добре внутренне Господь и во всяком зле внутренне дьявол. По этому очевидна истина данных предложений. В-третьих. Если бы добро со своею истиною было внесено прежде или в большем количестве, чем зло со своею неправдою не было удалено, то человек отрешился бы от добра и вернулся бы к своему злу. Причина в том, что зло превозмогло бы, а что превозмогает - побеждает, если не сейчас, то впоследствии; пока зло превозмогает, добро не может быть внесено в покои сокровенные, но оно лишь в преддверии, потому что, как сказано было, зло и добро не могут быть вдвоем; а то, что только в преддверии, отталкивается врагом, который в покоях; отсюда то, что удаляются от добра и возвращаются к злу, а это худший род профанации. Сверх того самое удовольствие жизни хозяина - это любить себя и мир выше всего; удовольствие это не может быть удалено в одну минуту, но удаляется мало помалу; насколько же остается в человеке удовольствие того, настолько превозмогает в нем зло; и это зло не может быть удалено, как лишь насколько любовь к себе не станет любовью деятельности и любовь властвования не будет иметь целью деяния, а не самого человека; ибо таким способом деяния составляют голову, а любовь к себе или любовь властвования составляют сперва тело под головой, а затем ноги, на которых она идет. Кто не видит что, добро должно составлять голову, и когда оно составляет голову, то Господь в нем, а добро и деяния - одно и то же. Кто не видит, что, если зло составляет голову, то дьявол в нем, и что так как тем не менее должно быть принято добро гражданственное и добро нравственное, а также в форме внешней и добро духовное, то оно составляет ноги и ступни, и бывает почвой под ногами. Затем, так как состояние человека должно быть перевернуто, дабы то, что наверху, было внизу, а этот переворот не может быть совершен в одну минуту, - ибо внешнее удовольствие жизни от любви к себе и любви властвования не может быть изменено в любовь деятельности, как только мало-помалу, то поэтому добро не может быть внесено прежде, ни в большей пропорции, чем зло было бы удалено, а если бы это было прежде и в большей пропорции, то человек отклонился бы от добра и вернулся бы к своему злу. В-четвертых. Когда человек во зле, то многие истины могут быть внесены в его разумение и заключены в его памяти и между тем не быть профанированы. Причина же ,та что разумение не наитствует в волю, но воля наитствует в разумение; и так как разумение не наитствует в волю, то многие истины могут быть приняты разумением, заключены в памяти, а между тем не смешиваться со злом воли; следовательно, святое не может быть профанировано; сверх того, на обязанности каждого изучать истины по Слову, или по проповедям, складывать их в памяти и обращаться мыслями к ним; ибо истинами, которые в памяти, откуда они входят в мысль, разумение поучает волю, то есть человека, тому, что он должен делать; и в этом главное средство преобразования; когда истины только в разумении и затем в памяти, они не в человеке, но вне его. Память человека может сравниться с желудком некоторых жвачных животных, в который они складывают свою пищу; пока там она, она у них не в теле, а вне тела; но по мере того как они извлекают ее и пожирают, она становится принадлежностью их жизни и тело питается ею; в памяти человека не материальные пищевые вещества, но элементы духовные, которые разумеются под истинами; насколько человек их извлекает из памяти, размышляя, как бы он пережевывал их, настолько его дух питаем; это любовь воли желает их и так сказать приготовляет и соделывает, что они извлекают и питают; если любовь дурная - то она питает и так сказать приготовляет вещи нечистые, если же она хорошая, то желает и так сказать приготовляет вещи чистые, а негодящиеся отделяет, отстраняет и отбрасывает. В-пятых. Но Господь Своим Божественным Провидением способствует с величайшим предусмотрением, чтобы добро не было принято прежде, чем человек не удалит, как бы сам собою, зло в человеке внешнем, ни в большем количестве, чем удалит он его. В самом деле то, что исходит от воли, входит в человека и ему присваивается, и становится предметами его жизни; а в самой жизни, которая у человека от воли, зло и добро не могут быть совместно; ибо таким образом погибла бы она; но оные могут быть, то и другое, в разумении, где называются неправдами зла и истинами добра, однако не совместно, иначе человек не мог бы по добру видеть зла, ни по злу познавать добро, но оные в нем различны и отделены, как дом, на внутренние и внешние части. Когда человек злой мыслит и выражает добро, то мыслит и выражает внешне, но если зло, то внутренне; когда же оно выражает добро, его разговор выходит как бы из спины дома и может сравниться с плодом, внешность которого красива, но внутренность червива и гнила, а также со скорлупой яйца дракона. В-шестых. Если бы это было прежде и в большей пропорции, то воля извратила бы добро, а разумение исказило бы истину, смешав их со злом и ложью. Когда воля во зле, то в разумении она извращает добро, а добро, извращенное в разумении, есть злом в воле, ибо оно подтверждает, что зло есть добром и наоборот; зло действует так со всяким добром, которое ему противоположно; зло также искажает истину, потому что истина добра противоположна неправде зла; воля тоже совершает это в разумении, а разумение не совершает оного само собою. В Слове извращения добра описаны прелюбодеяниями, а искажения истины блудом. Эти извращения и искажения совершаются рассуждениями человека природного, который во зле, и также подтверждениями по видимостям буквального смысла Слова. Любовь к себе, которая есть главою всех зол, отличается более всех других родов любви в искусстве извращать добро и искажать истины, и это делает по злоупотреблению рациональностью, которую Господь одарил каждого человека, как злого, так и доброго; даже более: подтверждениями может она соделать, что зло представится совершенно как добро, и ложь как истина: почему бы и не могла, если может, тысячью доводов подтвердить, что природа создалась сама собою, и затем создала людей, животных и растения всякого рода, затем также, что по наитию из недр своих она соделывает, что люди живут, мыслят анализируя и с мудростью понимают. Если любовь к себе отличается в искусстве подтверждать все, что желает, то потому что ее последняя поверхность образована из некоторого сияния света, пестреющего различными цветами; это сияние любви к себе есть ее славой приобретения мудрости, а, посредством ее, значения и властвования. Но любовь эта, подтвердив те предложения, становится сильною, до того, что видит только то, что человек - животное, что тот и другое одинаково мыслят, и даже если бы животное говорило, то оно было бы человеком под другой формой; если же любовь эта некоторым внушением приведена к верованию, что нечто от человека оживает по смерти, тогда она помрачается до убеждения, что то же самое с животными, и что это нечто, живущее по смерти, есть только легким испарением как пар, которое спадает на свой труп; или что то жизненное без зрения, без слуха, без слова, следовательно, слепое, глухое и немое - летающее и мыслящее, кроме многих других безумств, внушаемых фантазии самой природой, мертвою в себе. Вот что соделывает любовь к себе, которая в сущности есть любовью собственного; и собственное человека относительно чувств, которые все природны, не различается от жизни зверя, а лишь относительно сознаний, ибо те происходят от чувств, но отличаются от соби; поэтому погружающий постоянно свои мысли в собственное свое не может быть поднят из света природного в свет духовный, ни видеть что-либо, касающееся Бога, Неба и жизни вечной. Так как такова эта любовь, а между тем отличается в искусстве подтверждения всего, что ей угодно, то может с тем же самым искусством извращать добро Слова и искажает его истины, если по какой-либо необходимости она должна исповедывать их. В-седьмых. Ради этого Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и добро любви, как лишь насколько человек может в них удержаться до конца жизни. Господь действует таким образом, дабы человек не впал в самую тяжкую из профанаций, о которой было сказываемо в этой главе; в предупреждение такой опасности Господь попускает также зло жизни и многие ереси культа; об этом попущении в следующих отделах.

Глава восьмая

ЗАКОНЫ ПОПУЩЕНИЯ СУТЬ ТОЖЕ ЗАКОНАМИ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОВИДЕНИЯ

234. Нет законов попущения по себе, или отдельных от законов Божественного Провидения, но они - одни и те же; поэтому говорится, что Бог попущает; понимается же не то, что Он хочет, но что не может отвратить, по причинам цели, которая есть спасение. Все, совершающееся ради цели, которая есть спасение, согласуется с законами Божественного Провидения; ибо, как уже было сказано, Божественное Провидение шествует непрестанно в смысле, обратном с волею человека и противно этой воле, устремляясь постоянно к цели. Поэтому в каждую минуту своего шествования, заметив, что человек уклоняется от цели, оно направляет его, подчиняет и располагает по своим законам, отклоняя его от зла и ведя к добру; что оное не может быть соделано без того чтобы зло не было допущено, увидится впоследствии. Сверх того, ничто не может быть допущено без причины, и нет причины в ином, как лишь в каком-либо законе Божественного Провидения, поучающем, почему допущено.

235. Не признающий вовсе Божественного Провидения не признает в своем сердце Бога; но вместо Бога признает природу и вместо Божественного Провидения - человеческую предусмотрительность; не кажется, что это так, потому что человек может думать одним способом и думать другим, и также говорить одним способом и говорить другим; он может думать и говорить одним способом по своему внутреннему и другим по своему внешнему; он как крюк, который может вертеть дверью в двух направлениях, в одном при входе и в другом при выходе; или как парус, который может повертывать корабль в ту или другую сторону, смотря по тому, как кормчий развернул его. Утвердившиеся за человеческую предусмотрительность, до точки отрицания Божественного Провидения, что бы ни видели, ни слышали и ни читали, когда они в мысли своей, не замечают и не могут заметить ничего иного, потому что ничего не принимают от Неба, но все принимают от себя; и так как они заключают по самым видимостям и по самим заблуждениям и не видят ничего иного, то могут клясться, что это так; и даже признавая одну природу, они могут раздражаться против защитников Божественного Провидения, если это не священники; что до тех, то они полагают, что защита эта согласуется с их учением и их служебною обязанностью.

236. Мы теперь дадим перечень некоторых явлений, которые от попущения, а тем не менее соответствуют законам Божественного Провидения, и по которым человек чисто природный утверждается за природу против Бога и за человеческую предусмотрительность против Божественного Провидения. Так, читая Слово, он видит, что мудрейший из людей Адам и его супруга допустили змея соблазнить себя и что Бог Своим Божественным Провидением этому не воспрепятствовал; что их первый сын Каин убил своего брата Авеля, и Бог не отклонил его от этого, говоря с ним, и только проклял его после убийства; что народ Израильский в пустыне поклонялся золотому тельцу и признал его Богом, выведшим его из земли Египетской, и между тем Иегова, видя это с горы Синайской, совсем вблизи, не воспрепятствовал; затем также, что Давид сделал исчисление своему народу и по причине этого была послана чума, от которой погибли тысячи людей, и что Бог к нему послал пророка Гада не до проступка, а после, для возвещения о наказании; что было попущено Соломону учредить идольское служение и многим Царям после него профанировать Храм и святое Церкви; и наконец, что было попущено этому народу распять Господа. По этим местам Слова и по многим другим признающий природу и человеческую предусмотрительность видит противное Божественному Провидению, почему и может пользоваться этим как доказательством в отрицании его, если не во внешней мысли, ближайшей к слову, то в мысли внутренней, от слова отдаленнейшей.

237. Всякий поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения; видя в миру столько нечестивых и столько нечестия с их стороны, и в то же время извлекаемую некоторыми из оного славу, без того чтобы Бог налагал на них какое-либо наказание. И еще более утверждается он против Божественного Провидения, видя злоумышления, хитрости и обманы даже против благочестивых, праведных и искренних, и что несправедливость торжествует над справедливостью в суждениях и делах. Он, главным образом, утверждается, видя нечестивых возводимых к почестям и становящихся вельможами и примасами, избыточествующими в богатствах и живущими в пышности и великолепии; и наоборот, поклонников Бога - в презрении и бедности. Он утверждается также против Божественного Провидения, когда мыслит, что попускаются войны, в которых убивается столько людей, и столько городов, народов и семей разграбляются и даже, что победа на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне справедливости, и все равно, хороший ли человек командующий или нечестивый, - и много других тому подобных вещей, которые все суть попущениями, согласно законам Божественного Провидения.

238. Этот же природный человек утверждается против Божественного Провидения, когда разбирает религии различных народов; например, что есть люди, не имеющие никакого понятия о Боге, и есть такие, которые поклоняются солнцу и луне; есть поклоняющиеся идолам и даже изображениям чудовищ или же умершим людям. Еще более, когда размышляют, что Религия Магометанская принята в стольких империях и королевствах, а Христианская лишь в небольшой части Земного Шара, называемой Европой; что там она разделилась, и что находятся в ней люди, присвоившие себе Божественную власть и желающие быть обожаемы как боги, и что в ней призывают умерших людей; затем также, что ставят спасение в некоторых словах мыслимых или произносимых, а не в творимых добрых делах; еще, что мало кто живет по Вере, не говоря о ересях, которых было так много и существующих теперь, каковы; Квакеры, Моравские братья, Анабаптисты и другие; и, наконец, что продолжается Иудейство. Отрицающий Божественное Провидение из того заключает, что религия сама по себе ничто, но тем не менее необходима, потому что служит уздой.

239. Нынче к доказательствам этим можно прибавить многие другие, которыми еще сильнее утвердятся мыслящие внутренне за природу и за одну человеческую предусмотрительность; например, что весь Христианский мир признал трех Богов, не зная, что Бог един в лице и в сущности и что этот Бог есть Господь; затем также, что до сих пор неизвестно было, что в каждой частице Слова есть духовный смысл и что отсюда святость Слова; затем, что еще не знали, что избегать зол как грехов есть самая Христианская Религия, ни того даже, что человек живет человеком по смерти; ибо те могут говорить себе и между собою: Почему Божественное Провидение, если оно существует, открывает это теперь в первый раз?

240. Все то, чему дан перечень в N 237, 238 и 239, было приведено, дабы увидели, что все и каждое, соделанное в Мире, у злых, как и у добрых - от Божественного Провидения и, следовательно, Божественное Провидение - в мельчайших особенностях мыслей и действия человека и в том оно универсально. Но так как оное видимо быть не может, если только каждое из предложений не будет отдельно пояснено, то поэтому предлагается краткое пояснение их, в том порядке, как они следуют, начиная с N 236.

241. I. Мудрейший из людей Адам и его супруга поддались соблазну змея, и Бог Своим Божественным Провидением не воспрепятствовал этому: потому что под Адамом и его супругою подразумеваются [не] первые люди и сотворенные в этом Мире, но люди Древнейшей Церкви, которой новое рождение, или возрождение, было таким образом описано; их новое рождение, или возрождение, в первой главе, - Сотворением Неба и Земли, их мудрость и их разум - Эдемским садом; а конец этой Церкви - вкушением от дерева познания; ибо Слово в лоне своем духовно, заключая в себе тайны Божественной Мудрости, и дабы заключались в нем они, написано оно посредством чистых соответствий и чистых прообразов. Поэтому очевидно, что люди той Церкви, бывшие мудрейшими от начала, и в конце, по гордости собственного умствования, сделавшиеся очень злыми, были соблазнены не каким-либо змеем, но любовью к себе, которая здесь есть главою змея, и ее семя жены, то есть Господь, должно было раздавить. Кто по рассудку не видит, что подразумевается иное, нежели рассказанное историческим способом в буквальном смысле? В самом деле, кто может постичь, что сотворение мира было таково, как описано? Так же ученые весьма затрудняют себя толкованием заключенного в первой главе и кончают признанием, что не понимают. Они не понимают и того что, в Эдемском саду или раю было два древа, одно жизни и другое познания - оное как камень преткновения, - ни того, что от одного вкушения от этого древа они настолько согрешили, что не только сами, но и весь род человеческий - их потомки - были преданы проклятию, ни, наконец, того, что змий их мог соблазнить; кроме многих других фактов, как, например, что супруга была сотворена из ребра мужа; что после падения они признали наготу свою, что прикрыли ее фиговыми листьями, что им были даны одеяния из кожи для прикрытия их тела; и что поставлены были херувимы с огненным мечом стеречь путь к древу жизни. Все это прообразы, которыми описано установление Древнейшей Церкви, состояние этой Церкви, перемена этого состояния и, наконец ее падение; это все тайны, заключенные в духовном смысле, пояснены в Тайнах Небесных о Книге Бытия и Исходе, изданных в Лондоне; там можно также увидеть, что под Древом жизни разумеется Господь относительно Своего Божественного Провидения, а под Древом познания - человек относительно собственной предусмотрительности.

242. II. Их первый сын Каин убил своего брата Авеля, и Бог тогда не отклонил его от этого, говоря с ним, но только проклял его после убийства. Так как под Адамом и его супругою разумеется древнейшая Церковь, как было сказано, то, следовательно, под Каином и Авелем, их сыновьями, разумеются две сущности Церкви, которые суть Любовь и Мудрость, или Милосердие и Вера. Авель означает любовь или милосердие, а Каин мудрость или веру, специально же мудрость отдельно от любви или веру отдельно от милосердия; и эта мудрость так же, как и отдельная вера, такова, что не только отбрасывает любовь и милосердие, но даже их уничтожает, и таким образом, Каин убивает брата; что вера отдельная действует так, довольно известно в Мире Христианском, (см. Учение Нового Иерусалима о Вере). Проклятие Каина обнимает собою духовное состояние, в которое входят, по смерти, отделяющие веру от милосердия или мудрость от любви. Но тем не менее, чтобы от этого отделения мудрость или вера не погибли, на Каина был наложен знак, дабы он не был убит; ибо любви не существует без мудрости, ни милосердия без веры. Так как этот факт изображает почти то же самое, что и вкушенью от древа познания, то он помещен был в порядке, после описания Адама и его супруги; оттого те, которые в вере, отдельной от милосердия, - суть в собственном умствовании, те же, которые в милосердии и затем в вере, - в разуме по Господу, следовательно, в Божественном Провидении.

243. III. Израильский народ в пустыне поклонялся золотому тельцу и признал его Богом, выведшим его из Египта, а между тем Иегова это видел с горы Синайской, вблизи, и не воспрепятствовал тому. Это произошло в пустыне Синайской, у горы; что Иегова не отклонил их от идолопоклонства согласуется со всеми законами Божественного Провидения, приведенными здесь и следующими. Это зло было допущено, дабы они все не погибли; ибо сыны Израильские были выведены из Египта для того, чтобы изображать собой Церковь Господню; они же не могли ее изображать, если бы Египетское идолопоклонство не было предварительно искоренено из их сердца; и это не могло бы совершиться, если бы им не было свободы поступать по сердцу и вырвать его из своего сердца вследствие сурового наказания. Касательно того, что еще означается этим культом и угрозою, что они будут вполне отвергнуты и новый народ будет произведен от Моисея, можно узнать в Небесных Тайнах об Исходе, глава XXXII, где эти предметы изложены.

244. IV. Давид сделал исчисление народа, и по причине этого была наслана чума, погубившая несколько тысяч человек, и Господь к нему послал пророка Гада не до проступка, но после - возвестить ему о наказании; утверждающийся против Божественного Провидения может и об этом предмете мыслить и разное развертывать в своем уме; главным образом, почему Давид не был предупрежден заранее, и почему народ за преступление царя был так сурово наказан? Что Давид не был заранее предупрежден, согласно с законами Божественного Провидения, показанными до сих пор, и главным образом с двумя законами, поясненными выше (129-153 и 154-174). Если народ был так сурово наказан за преступление царя, и семьдесят тысяч человек были поражены чумою, то это не из-за царя, а из-за народа, ибо так читают: "Гнев Иеговы продолжал воспламеняться против Израиля, поэтому Он возбудил против них Давида, говоря: Иди, исчисли Израиля и Иуду" (2 Цар. XXIV, 1).

245. V. Было попущено Соломону установить идолослужение. Это для того, чтобы он изображал Царство Господне, или Церковь, со всеми религиями целого Мира; ибо Церковь, установленная у народа Израильского, была Церковью преобразовательною; поэтому все определения и статуты этой Церкви прообразовывали духовные Церкви, которые были внутренними их; сам народ Церковь; Царь - Господа; Давид - Господа, долженствовавшего прийти в Мир, а Соломон - Господа после Его пришествия; и так как Господь, по прославлении Своей Человечности, получил власть над небом и землей, как говорит Он Сам в Матф. XXVII, 18, то потому его преобразователь Соломон являлся в славе и великолепии и пребывал в мудрости более всех царей земных; сверх того, построил Храм и с той поры допустил и установил культы разных народов, которыми были прообразуемы различные религии Мира; его супруги числом в семьсот и его наложницы числом в триста означали подобные - (I Царей, XI, 3), ибо супруги в Слове означают Церковь, а наложницы религию. Поэтому можно видеть, отчего Соломону даровано было построить Храм, которым означается Божественная Человечность Господа - (Иоанн И, 19, 21), и также Церковь; затем и отчего ему было попущено установить идольские служения и иметь столько супруг. Что под Давидом во многих местах Слова разумеется Господь, долженствующий прийти в Мир, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (43, 44).

246. VI. Было попущено многим царям после Соломона профанировать Храм и святыни Церкви, потому что народ прообразовал Церковь, и царь был начальником его; а так как народ Израильский и Еврейский был таков, что не могли они долго прообразовать Церковь, будучи в сердце идолопоклонниками, посему они отступали мало помалу от преобразовательного культа и извращали все Церкви до той меры, что опустошали ее; оное было прообразовано профанациями Храма со стороны царей или идолослужением: самое опустошение Церкви - разрушением Храма, переселением народа Израильского и пленом народа Еврейского в Вавилоне. В том была причина, а все, что совершается по какой-либо причине, совершается по Божественному Провидению, согласно с одним из его законов.

247. VII. Было попущено этому народу распять Господа, потому что Церковь у этого народа была совершенно опустошена и стала такою, что не только они не знали и не признавали Господа, но даже ненавидели Его; тем не менее все, что они сделали Ему, было по законам Божественного Провидения. Что Крестная Страсть была последним Искуплением, или последней Борьбой, которыми Господь совершенно победил ады и совершенно прославил Свою Человечность, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (12-14), и в Учении Нового Иерусалима о Вере (34-35).

248. До сих пор были пояснены факты, которым перечень дан выше (236); эти некоторые факты взяты из Слова, которыми человек природный, рассуждающий против Божественного Провидения, может утвердиться; ибо, как уже было сказано, все, что такой человек видит, слышит и читает, может ему служить доводами против оного; тем не менее не многие люди утверждаются против Божественного Провидения фактами, которые в Слове, но многие утверждаются тем, что существует перед их глазами и что изложено в N 237. Оное подобно тому будет пояснено.

249. I. Всякий поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда видит в миру столько нечестивых и столько нечестия с их стороны, и в то же время славу, извлекаемую некоторыми из оного, без того чтобы Бог налагал на них какое-либо наказание. Всякие нечестия и слава, извлекаемая из них, суть попущениями, причины которых законы Божественного Провидения. Всякий человек может свободно и даже очень свободно мыслить, что ему угодно против Бога и за Бога, и мыслящий против Бога редко наказуется в Мире природном, потому что в нем он постоянно в состоянии преобразования; но наказуем он в Мире духовном, что бывает по смерти, ибо он тогда преобразован быть не может. Что причины попущений суть законами Божественного Провидения, очевидно по законам вышеприведенным, если их припомнят и разберут; они в том: Человек должен поступать в свободе по рассудку (7-97). Человек не должен быть понуждаем внешними средствами мыслить и желать, таким образом, тому-то верить и то любить из принадлежащего религии, но должен к этому направляться сам собою и иногда понудить себя (129-153 [154-174, ред.]). Собственная предусмотрительность ничтожна и только кажется, что существует, и должна казаться, как бы существующей, но Божественное Провидение по единичным универсально (191-213). Божественное Провидение имеет ввиду вечное, временное же лишь насколько оно составляет с вечным одно (214-220). Человек внутренне вводится в истины веры и добро милосердия, лишь насколько может быть в них удержан до конца жизни (221-233). Что причины попущений суть законами Божественного Провидения, будет ясно видно в следующих Отделах, например в том: зло попускается ради цели, которая есть спасение; затем в том: Божественное Провидение постоянно у злых, как и у добрых; и, наконец, в том: Господь не может действовать против законов Божественного Провидения, потому что действовать против них - это действовать против Своей Божественной Любви и Своей Божественной Мудрости, таким образом, против Самого Себя. Эти законы, если сопоставить их, могут обнаружить причины, по которым нечестия попускаемы Господом и не наказуемы, если они только в мысли, и даже редко наказуемы, если они в намерении, следовательно, в воле, но не в действии. Все же за всяким злом следует его наказание, которому нечестивый подвергается по смерти. По данным соображениям поясняется также следующее приближение приведенного выше в N 237, а именно, что поклонник самого себя и природы утверждается еще против Божественного Провидения, когда видит преуспеяния злоумышлений хитростей и обманов даже против людей благочестивых, праведных и искренних, и что несправедливость торжествует над справедливостью в суждениях и делах. Все законы Божественного Провидения суть необходимостями и так как они суть причинами, по которым такие вещи попускаемы, то очевидно, что дабы человек мог жить человеком, быть преобразованным и спасенным, такие вещи не могут быть сняты с человека Господом, разве только посредственно, через Слово, а особенно через поучения Заповедей у признающих за грех всякого рода убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства; у непризнающих этого за грехи посредственно же через законы гражданские и страх наказаний, ими налагаемых; также посредственно через законы нравственные и страх потери доброго имени, чести и выгоды; такими средствами Господь ведет злых, но только отклоняя их от делания зла, а не от мысли о них и желания; но первыми средствами Господь ведет добрых, отклоняя их не только от делания зол, но даже от мысли о них и желания.

250. II. Поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда видит, что нечестивые введены к почестям и становятся вельможами и примасами, затем также изобилуют в богатствах, живут в пышности и великолепии, между тем как почитатели Бога - в презрении и нищете. Поклонник самого себя и природы мыслит, что почести и богатства суть величайшим и единственным благополучием, какое может существовать, таким образом, самим благополучием; несли он по культу, в который с детства был введен, мыслит нечто о Боге, то называет оное Божественным благословением; насколько не стремится он к более возвышенному, то думает, что есть Бог, и даже поклоняется Ему, но в культе его скрыто, чего он сам даже не знает, желание быть возведенным Богом к почестям более высоким, и к богатствам изобильнейшим; и, по достижении того, культ его продвигается более и более к внешним до того, что становится ничем, и сам он презирает и отрицает Бога; он поступает одинаково, если лишен почета и роскоши, в которых полагает свое сердце. Тогда почести и богатства как камни преткновения для злых, но не для добрых, потому что те полагают свое сердце не в них, но в делах и добре, для исполнения которых почести и богатства служат средствами. Посему никто иной, как лишь поклонник самого себя и природы, может утвердиться против Божественного Провидения тем, что нечестивые достигают почестей и богатства и становятся вельможами и примасами. Притом, что такое большая или меньшая почесть и больший или меньший достаток? Разве это не что-либо воображаемое в себе? Благополучнее ли и счастливее ли один другого? Почесть вельможи, и даже короля или императора, не принимается ли ими, по прошествии года, как что-то обыкновенное, не возбуждающее радостью их сердца и даже могущее стать ничтожным в их глазах? Разве они по сану своему в большей степени счастия, чем менее знатные и даже наименее, как фермеры и их служители? Те могут быть в высшей степени благополучия, когда преуспевают и довольны своею участью. Чем непокоен сердцем, наичаще гневен, наиживее раздражен, как не любовью к себе? Это с нею является всякий раз, как ее не чествуют по возбуждению ее сердца, и всякий раз, как что-либо не успевает по ней или по ея желанию. Что такое почесть, если она не для вещи или дела, как не идея? Может ли быть эта идея в иной мысли, чем мысль о себе и о мире? И сама в себе не есть ли она идеей, что мир это все, а вечное - ничто? Теперь, по вопросу о Божественном Провидении, будет сказано несколько слов, почему попускает оно, чтобы нечестивые сердцем возводились к почестям и приобретали богатства: нечестивые или злые могут так же творить дела, как и люди благочестивые и добрые, и даже с дивным рвением, ибо они взирают на себя в делах и смотрят на почет как на дело; поэтому чем сильнее растет любовь к себе, тем больше разгорается в ней желание творить дела для своей славы; такого рвения не существует у людей благочестивых или добрых, разве только оно снизу побуждаемо почетом; таким образом Господь, любовью к доброй славе, ведет нечестивых сердцем, которые в почестях, и возбуждает их творить дела для Общины или Отечества, для Общества или Города, где они, и также для сограждан или ближнего, с которыми они: таково управление Господа, называемое Божественным Провидением; в самом деле, Царство Господне есть Царством дел, и там, где малое число людей творит дела ради дел, Он соделывает, что поклонники самого себя возводятся к внешним должностям, в которых каждый своею любовью побуждаем творить добро. Предположи в Миру, чего не существует, царство адское, где только царствует любовь к себе - Любовь к себе сама есть дьявол, - разве там каждый по огню любви к себе и по блеску славы не будет творить дел больше, чем в другом царстве? Между тем, как все такие имеют на языке благо общее, а в сердце собственное благо; и так как каждый взирает на своего государя, дабы стать выше, ибо каждый стремится быть наивысшим, возможно ли там видеть, что есть Бог? Там все окружены дымом, как бы пожарным, сквозь который никакая духовная истина пройти не может в свете своем; я видел этот дым, как бы пожарный, вокруг адов обожателей себя самих. Засвети фонарь и поищи, сколько в теперешних государствах, между стремящимися к почестям, таких, которые бы не были любовью к себе и к миру? Из тысячи найдешь ли пятьдесят, которые бы были любовью к Богу, и между ними только некоторые стремятся к почестям? По тому же, что так мало людей любви к Богу, и так много людей любви к себе и к миру, и оных любви своим огнем производят более дел, чем любовь к Богу, как может кто-либо утвердиться против Божественного Провидения тем, что злые более добрых во власти и избытке? Это даже подтверждается словами Господа: "Господин похвалил управителя неверного, что предусмотрительно поступил, ибо сыны века сего предусмотрительнее сынов света в роде своем. Так Я говорю вам: соделайте себе друзей от Маммона неправедного, чтобы когда вы обнищаете, они вас приняли в вечные шатры" (Лука, XVI, 8, 9); что разумеется в этих словах в смысле природном - очевидно; но в духовном смысле под Маммоном неправедным разумеются познания истины и добра, которыми обладают злые, и каждыми они пользуются лишь для приобретения почестей и богатств; по этим познаниям добрые, или сыны света, приобретут себе друзей и, они их примут в вечные шатры. Что любовь к себе и к миру в большом количестве, а любовь к Богу в малом, Господь поучает тоже тому в следующих выражениях: "Широки врата и пространен путь, ведущий к погибели, и многие ими входят; но тесны врата и узок путь ведущий в жизнь, и немногие его находят" (Матф, VII, 13, 14). Что почести и богатства суть проклятия и благословения и у кого они как, показано выше в N 217.

251. III. Поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда думает, что войны попускаются, и в них столько людей убито и их богатства разграблены. Не по Божественному Провидению войны, ибо они в связи с убийствами, грабежом, насилием, жестокостью и другими громадными преступлениями, диаметрально противоположными милосердию Христианскому; но тем не менее они не могут не быть попущены, потому что после древнейших, разумеемых под Адамом и его супругою, и о которых было говорено выше в N 241, жизненная любовь человека стала такова, что он хочет владычествовать над другими, и наконец, над всеми, и хочет обладать богатствами мира, и наконец, всеми богатствами. Эти любови не могут удерживаться в узде, потому что, согласно с законами Божественного Провидения, дозволено каждому поступать в свободе, по рассудку (см. выше в N 71-97), и без попущений человек не может быть отклоняем Господом от зла, и, следовательно, быть преобразован и спасен; ибо если бы не попущено было злу прорываться, человек не увидел бы его, следовательно, не признал бы его, и, таким образом, не мог бы приведен быть к противостоянию ему; из этого явствует, что зло не может быть удержано никаким средством Провидения; ибо в таком случае оно бы оставалось замкнутым, и как болезни, именуемые раком и гангреной, распространилось бы во все стороны и извело бы всю жизненность человеческую. В самом деле, человек по рождению есть малым адом, между которым и небом идет непрерывное препирательство; ни один человек не может извлечен быть из своего ада Господом, если только не увидит, что он в нем, и не захочет из него быть извлеченным, а оное не может совершиться без попущений, причины которых суть законами Божественного Провидения. По этой причине есть войны малые и войны большие; малые между владетельными лицами и их соседями, и большие между Монархами и их соседями; малые только тем отличаются от больших, что ограничены законами народа, большие же законами народов, и в том, что хотя малые, как и большие, стремятся преступить свои законы, малые не могут этого, большие же могут, но не за пределы возможного. Если большие войны, ведомые королями и генералами, хотя в связи с убийствами, грабежами, насилиями и жестокостями, не возбраняются Господом, ни в их начале, ни в прогрессии, но лишь в конце, когда могущество того или другого ослабнет, и для него неизбежна опасность истребления, то оное зависит от многих причин, сокрытых в сокровищнице Божественной Мудрости; некоторые из этих причин были мне открыты; между ними есть та, что все войны, будь это даже войны гражданские, суть прообразами состояний Церкви в Небе и соответствиями: таковы были все войны, описанные в Слове, и таковы теперешние; войны, описанные в Слове, суть те, которые сыны Израильские вели с различными народами, как то: Египтянами, Халдеями, Ассирийцами; и когда сыны Израильские, прообразующие Церковь, уклонялись от предписаний и уставов и впадали во зло, означенное этими народами, - ибо каждый народ, с которым сыны Израильские воевали, означал какой-либо род зла, - то они были наказуемы этим народом: например, когда они профанировали святое церкви позорным идолопоклонством, то были наказуемы Ассирийцами и Халдеями, потому что профанация святого означается Ассирией и Халдеей; что означалось войнами с Филистимлянами, можно увидеть в Учении Нового Иерусалима о Вере (50-54). Подобное тому прообразуется теперешними войнами; в каком бы они месте не происходили, ибо все, совершаемое в Мире природном, соответствует вещам духовным в духовном Мире, а все духовные вещи касаются Церкви. Неизвестно в этом Мире, какие Христианские государства имеют отношение с Моавитянами и с Аммонитянами, с Сирийцами и с Филистимлянами, с Халдеями и с Ассирийцами и с другими народами, против которых сыны Израильские вели войну; однако есть имеющие с ними соотношение. Но какова Церковь на землях и каково зло, в которое она впадает и за которое наказуется войнами, невозможно вовсе видеть в Мире природном, потому что в этом Мире проявляются только внешние, не составляющие Церкви; но это видимо в Мире духовном, где проявляются внутренние, в которых и есть Церковь; и там все сочетаются по своему различному состоянию; столкновения их в Мире духовном соответствуют войнам, которые с той и другой стороны направляемы соответствующе Господом по Его Божественному Провидению. Что войны в Мире направляемы Божественным Провидением Господа, это признается человеком духовным, но не человеком природным, за исключением, если празднуется победа, в том, что тогда он может на коленях славить Бога за дарованное одоление; он может также до начала битвы призывать Бога несколькими словами, но войдя в себя приписывает он победу предусмотрительности генерала или какой-либо мере, или непредвиденному в сражении инциденту, от чего последовала победа. Что Божественное Провидение, именуемое Фортуною, - в мельчайших частностях даже пустячных вещей, об этом сказано в N 212: если в них ты признаешь Божественное Провидение, то признаешь его вполне в событиях войны; успехи и выгоды, полученные от войны, даже обыкновенно называются боевою Фортуною; они-то и есть Божественным Провидением, главным образом в советах и соображениях командующего, хотя бы он тогда или впоследствии и"( списал к собственной предусмотрительности. Впрочем, пусть он так и делает, если желает, ибо он в полной свободе мыслить за Божественное Провидение или против него, и даже за Бога или против Бога, но да узнает он, что ничто относительно советов и соображений не от него: все наитствует от неба или от ада, от ада - по попущению, от неба же - по Провидению.

252, IV. Поклонник самого себя или природы утверждается против Божественного Провидения, когда по своему сознанию он мыслит, что победы на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне права, и все равно, хороший ли человек командующий или нечестивый. Если кажется, что победы на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне права, то потому, что человек судит по видимости и снисходит более к одной стороне, чем к другой, а то, к чему он снисходит, может он подтверждать рассуждениями, и он не знает, что правота дела (justitia causae) в небе духовна, а в мире природна, как было сказано в предыдущем, и что та и другая сочетаются по сцеплению вещей прошедших и, в то же время, грядущих, известных одному Господу. Если же безразлично, хороший ли человек командующий или он человек нечестивый, то это по причине, подтвержденной выше в N 250, той, что злые так же, как и добрые, творят дела, и злые по своему огню творят их с большим рвением, чем добрые; главным образом в войнах, ибо злой искуснее и ловче в замышлении хитростей, и он испытывает наслаждение по любви к славе, убивая и грабя известных и объявленных своих врагов, добрый же проявляет лишь предусмотрительность и рвение к защите, а не к завоеванию. С этим так же, как и с адскими духами и небесными ангелами; адские духи нападают, а небесные ангелы защищаются. Отсюда является заключение, что дозволено каждому защищать свое отечество и своих сограждан от осаждающих врагов, даже употребляя злых генералов, но не дозволяется объявляться врагом без повода; повод одной лишь славы дьявольский в себе, ибо присущ любви к себе.

253. До сих пор шло пояснение изложенного выше (237), чем человек вполне природный утверждается против Божественного Провидения; теперь будет пояснено помещенное в N 238 касательно религий различных народов, могущее тоже служить доводами для человека совершенно природного против Божественного Провидения; ибо он говорит в своем сердце: "Как может существовать столько различных религий, и не существует одной истинной на всем земном шаре, если, как было показано выше (27-45), Божественное Провидение имеет целью Небо, происходящее из Рода Человеческого?" Но послушай, прошу тебя: все рожденные людьми, в какой бы области они не находились, могут быть спасены, если только они признают Бога и живут по Заповедям, которые в том, чтобы не убивать, не совершать прелюбодеяния, не красть, не лжесвидетельствовать, по той причине, что против религии, следовательно, против Бога так поступать; у тех есть страх Божий и любовь к ближнему; страх Божий в том, что они мыслят, что совершать такие поступки - против Бога, а любовь к ближнему в том, что убивать, прелюбодействовать, красть, лжесвидетельствовать, желать его дома и его супруги - против ближнего; так как такие в своей жизни возводят очи к Богу и не делают ближнему зла, то они ведутся Господом; и ведомые Господом поучаются также согласно своей религии о Боге и о ближнем; ибо живущие так любят поучаться, а живущие иначе поучаться не любят; и так как они это любят, то и бывают поучаемы ангелами по смерти, когда становятся духами, и охотно принимают истины, такие, как в Слове. Об этом предмете смотрите некоторые пояснения в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (91-97 и 104-113).

254. III. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда разбирает религии различных народов, например, что есть люди, не имеющие никакого понятия о Боге, и есть поклонники солнца и луны, другие же, поклонники идолов и резных изображений. Извлекающие из того доводы против Божественного Провидения не знают тайн неба, которые бесчисленны, и из которых едва ли одна известна человеку; в числе этих тайн есть та, что человек не поучается от неба непосредственно, но посредственно (см. об этом предмете 154-174), а так как он поучаем посредственно, Евангелие же не могло, через Эмиссаров, достигнуть всех живущих на целом земном шаре, но все же религия, различными средствами, могла прийти даже к народам, которые на краю света, посему оно имело место по Божественному Провидению; в самом деле никакой человек не извлекает из себя религии, но получает ее от другого, который сам или от других, через предания узнал по Слову, что есть Бог, есть небо, есть ад, есть жизнь по смерти и что надобно почитать Бога, дабы стать счастливым. Что Религия распространилась в целом свете по древнему Слову, и затем по Слову Израильскому - видно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (101-103), и что если бы не было Слова, никто бы не имел познания о Боге, О Небе и об Аде, о жизни после смерти, ни тем менее о Господе, видно в том же Трактате (114-118). Когда религия насаждена в народе, этот народ ведется Господом по поучениям и догматам своей религии: и от Промысла Господня, дабы в каждой религии были поучения такие, как в Десятисловии; таким образом чтить Бога, не осквернять Его Имени, соблюдать праздники, почитать отца и мать, не убивать, не совершать прелюбодеяния не красть, не лжесвидетельствовать; народ, обращающий в Божественные эти предписания и согласующий с ними по религии жизнь, - спасен бывает, как было сказано выше в N 253, и даже большая часть народов, отделенных от Мира Христианского, смотрит на эти законы не как на гражданские, но как на Божественные и почитает их святыми; что человек спасен бывает жизнию по этим поучениям, видно в Учении Нового Иерусалима по заповедям Десятисловия, от начала до конца. В числе тайн неба есть та, что все Ангельское Небо перед Господом - как один человек, которого душою и жизнью есть Господь, и что этот Божественный человек есть человеком в совершенной форме, не только что до внешних членов и органов, но даже относительно внутренних членов и органов, которые многочисленны, затем также относительно кожи, плевы, хрящей и костей; однако части эти, как внешние, так и внутренние, в теле Человека не материальны, но они духовны: и от Промысла Господня дабы те, к которым не могло достичь Евангелие, но у которых есть религия, могли иметь место в Божественном Человеке, то есть в Небе, образуя части именуемые кожею, плевою, хрящем и костью, и дабы они были, как и прочие, в небесной радости; ибо безразлично тому, кто в радости, в радости ли он той, как для ангелов внешнего неба, или в радости как для ангелов последнего неба; в самом деле, входящий в небо входит в высшую радость своего сердца и не выдержал бы большей радости, ибо ею бы задохся. Это как по сравнению с землепашцем и королем; землепашец может быть на верху счастия, когда идет, одетый в новое платье из грубого сукна и когда сидит за столом, на котором свинина, кусок говядины, сыр и вино; он бы стеснялся, если бы, подобно королю, был одет в пурпур, в шелк, в серебро и в золото, и находился бы за столом с изысканными и роскошными разного рода блюдами и тонкими винами; из этого очевидно, что есть небесная радость для последних, как и для первых, для каждого в своей степени; следовательно, также для тех, которые вне Христианского мира, если только они избегают грехов против Бога, так как оные против религии. Мало таких, которые не имеют решительно никакого познания о Боге; а что такие, если вели нравственную жизнь, поучаемы ангелами по смерти и принимают духовное в свою нравственную жизнь, видно в Учении Нового Иерусалима о священном Писании (116). Подобно тому поклонники Солнца и Луны, верующие что в них Бог: они не ведают иного, им также это в грех не вменено, ибо Господь говорит: "Если б вы были слепы, то есть, если бы вы не знали, на вас бы не было греха" (Иоанн, IX, 41). Но многие есть поклоняющиеся идолам и вырезанным изображениям, даже в Христианском Мире; это действительно идолопоклонство, но не у всех; в самом деле, есть такие, для кого изображения служат средствами возбуждения мысли о Боге; ибо по наитию, исходящему от Неба, происходит, что признающий Бога желает видеть Его; но он не может так, как внутренне духовные, вознести дух над чувственным и возбуждает себя образом резным или гравированным; поступающие так и не поклоняющиеся самому изображению как Богу, спасены, если они живут по религии, согласно с Заповедями Десятисловия. По этим объяснениям очевидно, что так как Господь желает спасения всех, то Он приуготовил также, дабы каждый имел свое место в небе, если хорошо живет. Что небо перед Господом - как один человек, и что затем небо соответствует всему и каждой частности в человеке, и что есть соответствующие коже, плеве, хрящу и кости, - видно в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 (59-102), также в Тайнах Небесных, (5552-5569) и выше в N 201-204.

255. II. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда размышляет, что Магометанская религия принята в стольких империях и королевствах. Что эта религия принята большим число государств, чем христианская религия, - может служить соблазном для тех, кто мыслит о Божественном Провидении и, в то же время, верит, что нельзя спастись, если не родиться Христианином, то есть в стране, где есть Слово и где знают Господа; но религия Магометанская не служит соблазном для тех, кто верует, что все исходит от Божественного Провидения; такие изыскивают, в чем тут Провидение, и находят то же; это в том, что религия Магометанская признает Господа Сыном Божиим, мудрейшим из людей и величайшим пророком, пришедшим в Мир поучать людей; большая часть Магометан Его ставят выше Магомета. Для полнейшего выяснения того, что эта религия была установлена Божественным Провидением Господа, ради истребления идолопоклонства многочисленных народов, предмет этот будет изложен в некотором порядке; вследствие чего сначала говориться будет о происхождении идолопоклонства. До Религии этой служение идолам было обычно по всей земле, происходили они от того, что Церкви, до пришествия Господа, были все Церквями Преобразовательными, таковою была также Израильская Церковь; там скиния, одежда Аарона, жертвы, все принадлежности Храма Иерусалимского, также уставы, были преобразовательными; у древних же была наука соответствий, которая есть тоже наукою преобразований, - истинная наука мудрецов, процветавшая, главным образом, в Египте, откуда их иероглифы; по науке этой знали они, что означали животные всякого рода, деревья всякого рода, затем горы, холмы, реки, источники, и также солнце, луна, звезды; и так как культ их был культом преобразовательным, состоящим из чистых соответствий, то они поэтому совершали его на горах, на холмах и также в рощах и садах; посвящали источники и обращали лицо к восходящему солнцу при поклонении Богу; сверх того, они делали резные изображения коней, быков, телят, ягнят и даже птиц, рыб, змей и помещали их в своих домах, в известном порядке, согласно с духовными началами Церкви, которым они соответствовали и которые прообразовали. Они помещали также подобные предметы в своих Храмах для напоминания святостей, которые те означали. После того времени, когда была утрачена наука соответствий, потомство их стало поклоняться этим разным изображениям как священным в самих себе, не зная, что их предки ничего не видели в них святого, но смотрели на них только как на прообразующие и затем означающие святое по соответствиям. Отсюда возродились идолопоклонства, наполнившие всю землю, как Азию с прилегающими островами, так Америку и Европу. Для уничтожения этих идолопоклонств произошло то, что, по Божественному Провидению Господа, восстала новая Религия, приноровленная к духу восточных народов, в которой было нечто из того и другого Заветов Слова, и которая поучала, что Господь пришел в Мир, что Он был величайшим Пророком, мудрейшим из всех и Сыном Божиим; оное соделано было Магометом, от которого эта религия названа Религиею Магометанскою. Религия эта была установлена по Божественному Провидению Господа и приноровлена, как было сказано, к духу восточных народов, для уничтожения идолопоклонств стольких народов и дарования им некоторых познаний о Господе, до их пришествия в Мир духовный; она бы не была принята столькими государствами и не могла бы уничтожить идолопоклонство, если бы не сложилась согласно и прилично идеям мысли и жизни всех этих народов. Что в ней не признавался Господь Богом неба и земли, то это потому, что Восточные народы признавали Бога Творца Вселенной и не могли понять, что этот Бог пришел в Мир и принял человечность, так как этого не понимают тоже Христиане, которые в своей мысли отделяют Его Божественность от Его Человечности и помышляют Его Божественность при Отце в Небе, а Его Человечность - неизвестно где. Из этого можно видеть, что Религия Магометанская обязана тоже своим происхождением Божественному Провидению Господа; и что все в этой религии, признающие Господа за Сына Божия и, в то же время, живущие по Десяти Заповедям, которые и их Заповеди, избегая зол как грехов, приходят в Небо, называемое Магометанским Небом; это Небо тоже разделено на три Неба: вышнее, среднее и низшее; в вышнем суть признающие, что Господь - одно с Отцем и что таким образом Он Сам есть единый Бог; во втором Небе суть отказавшиеся иметь несколько супруг и живущие с одною, и в последнем посвященные в это. Относительно этой Религии более подробно в Продолжении о Последнем Суде и Духовном Мире (68-72), где говорится о Магометанах и о Магомете.

256. III. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда видит, что Религия Христианская только в меньшей части обитаемого земного шара, называемой Европою, и что и там она разделена. Если Христианская Религия только в меньшей части обитаемого земного шара, называемой Европою, то потому, что она не была приноровлена к духу восточных народов, как Религия Магометанская, которая есть смешанною, как было показано; а Религия, не приноровленная к духу человека, не принимается им; например, религия, провозглашающая, что недозволено иметь нескольких супруг, не принимается теми, которые от веков были полигамами, но отвергается ими; то же самое с некоторыми другими предписаниями Христианской Религии. Все равно, меньшая или большая часть Мира приняла ее, лишь бы были народы, у которых Слово, ибо оттого всегда является свет для тех, которые вне Церкви и не имеют Слова, как было показано в Учении Нового Иерусалима и Священном Писании (104-113). И дивно, что везде, где Слово читается со святостью и Господь чтим по Слову, там Господь с Небом; это потому, что Господь есть Слово и что Слово есть Божественная Истина, образующая Небо; Господь и говорит: "Где двое или трое собраны во Имя Мое, там Я посреди них" (Матф. XVIII, 20). Оное может быть соделано со Словом Европейцами во многих местах обитаемого земного шара, ибо они сообщаются с целым светом и везде через них, где читается Слово, бывает поучение по Слову; оно представляется измышленным, но тем не менее верно. Если Христианская Религия разделена, то это потому, что она основана на Слове, Слово же писано чистыми соответствиями; соответствия же по большей части суть видимости истины, в которых, однако, подлинные истины сокрыты; а так как Учение Церкви должно быть извлекаемо из буквального смысла Слова, которое таково, то невозможно, чтобы в Церкви не происходили споры, несогласия и распри, особенно относительно разумения Слова, но не относительно самого Слова, ни Самой Божественности Господа; в самом деле, всюду признано, что Слово свято и что Божественность принадлежит Господу; а эти два пункта составляют существенности Церкви, посему тоже, отрицающие Божественность Господа, называемые Социнианцами, удалены от Церкви, и отрицающие святость Слова не считаются христианами. К этим объяснениям прибавлю нечто о Слове из меморандума, почему можно заключить, что Слово внутренне есть самой Божественной Истиной, и сокровенно Господом. Когда дух открывает Слово и натирает им лице свое или одежду, то по одному этому трению его лице или одежда блестят, как луна или звезда, и на виду у всех, кого он встречает; это свидетельствует, что в Мире нет ничего святее Слова. Что слово было писано чистейшими соответствиями, видно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (5-26). Там видно также, что Учение Церкви должно быть извлекаемо из буквального смысла Слова и подтверждаемо этим смыслом (50-61); что ереси могут быть извлекаемы из буквального смысла Слова, но что опасно их подтверждать (91-97); что Церковь существует Словом и каково в Церкви разумение Слова - такова Церковь (76-79).

257. IV. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что во многих Государствах, где принята Христианская религия, есть люди, относящие к себе Божественную власть и желающие быть чтимыми как боги, и потому, что там призывают умерших людей. Они говорят, правда, что не присваивают себе Божественной власти и не желают быть чтимыми как боги; но тем не менее говорят они, что могут отворить и затворить Небо, отпустить и оставить грехи, следовательно, спасти и осудить людей, а это есть самим Божественным; ибо Божественное Провидение имеет единственной целью преобразование и затем спасение, в этом его постоянное действие с каждым; спасение же совершается лишь признанием Божественности Господа и верованием, что Господь действует Сам, когда человек живет по Его Заповедям. Кто может не видеть, что это Вавилония, описанная в Апокалипсисе, и Вавилон, о котором говорится местами в Пророках? Что это тоже Люцифер, в Исайи (глава XIV) очевидно по стиху 4 и 22 этой главы, где такие слова: "Ты произносишь эту притчу на Царя Вавилонского" (Стих 4); затем: "Я изыму от Вавилона имя и останки" (Стих 22); из чего ясно, что в этом месте Вавилон есть Люцифер, о котором сказано: "Как пал ты с неба, Люцифер, сын зари? А ты сказал в сердце своем: вознесусь на небеса, превыше звезд Бога возведу мой престол, возлягу на горе завета, в сторонах севера, вознесусь превыше вершин облака и уподоблюсь Всевышнему" (стихи 12, 13, 14). Что призывают умерших людей, то достоверно; говорят что призывают их, потому что призывание установлено папскою буллою, подтверждающею декреты Тридентского собора, которым сказано открыто, что их должно призывать. Кто не знает, что должно призывать одного Бога, и никакого умершего человека? Но теперь будет сказано почему Бог попустил такое; что оное было попущено ради цели, которая есть спасение, - отрицать нельзя; известно, в самом деле, что без Господа нет спасения, и потому, что это так, необходимо было проповедание о Господе по Слову и установление Церкви Христианской; но это не могло быть соделано без радетелей, которые бы по усердию совершили то; и не было других, как те, которые по любви к себе были в рвении с усердием; этот огонь их возбудил сперва проповедывать о Господе и поучать Слову; по такому первобытному состоянию радетелей Люцифер назван сыном зари (стих 12). Но по мере того, как они видели, что над святостями Слова и Церкви могли владычествовать они, любовь к себе, которою они сначала были возбуждаемы проповедывать о Господе, вырвалась из их внутреннего и поднялась, наконец, до такой высоты, что они перенесли на себя все Божественное Господа, ничего Ему не оставив. Это не могло быть воспрепятствовано Божественным Провидением Господним; ибо если бы было воспрепятствуемо, то они бы громко объявили, что Господь не есть Бог, и Слово не свято, и сделались бы Социнианцами или Арианами, и совершенно уничтожили бы Церковь, которая, каковы бы ни были ее главенствующие, держится у народов под их господством; ибо все в этой религии, обращающиеся к Господу и избегающие зол как грехов, спасены, почему даже есть в Мире духовном много небесных обществ, составленных из них; то же от Промысла, дабы был народ: не носящий ига такого господства и принимающий Слово как святое; этот благородный Народ есть Народ Французский. Но что произошло? Когда Любовь к себе возвела владычество до престола Господа, она изгнала оттуда Его и сама там поместилась; эта Любовь, которая есть Люцифер, могла лишь профанировать все предметы Слова и Церкви; дабы оного не произошло, Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовал, чтоб они удалились от Его культа, призывали умерших людей, обращались с молитвами к их статуям, целовали их кости, преклонялись перед их гробницами, запрещали бы чтение Слова, полагали бы святость богопочитания в обеднях, которых не понимает толпа, и продавали бы спасение за деньги; потому что, не делая этого, они бы профанировали святость Слова и Церкви; в самом деле, как показано было в параграфе предыдущем, только знающие святое могут профанировать. Поэтому, дабы не профанировали они Святую Евхаристию, было уготовано Божественным Провидением, чтобы они ее разделили: дали бы народу хлеб, а себе взяли вино; ибо в Священной Вечере вино означает святую истину, а хлеб - святое добро, но отделенные, вино означает профанированную истину, а хлеб - извращенное добро; и сверх того, по Промыслу, они ее соделали плотскою и материальною и приняли оное главным предметом религии. Обращающий внимание на эти особенности и разбирающий их в некотором просветлении ума может увидеть дивные действия Божественного Провидения для охранения святостей Церкви, спасения всех, кто может быть спасен, и вырвания, как из пожара, тех, кто желает быть вырван.

258. V. Человек вполне природный утверждается против Божественного Провидения тем, что между исповедующими Христианскую Религию иные полагают спасение в некоторых словах, мыслимых и произнесенных, а не в творимых добрых делах. Что таковы делающие спасительною одну веру, а не жизнь милосердия, следовательно, отделяющие веру от милосердия, доказано в Учении Нового Иерусалима о Вереи видно также, что такие разумеются в Слове под Филистимлянами, драконами и козлами. Что такая Доктрина была попущена - это по Божественному Провидению, дабы Божественность Господа и Святость слова не были профанированы; Божественность Господа не профанирована, когда спасение полагается в этой фразе: "Да умилостивится Бог Отец ради Сына, страдавшего на кресте и удовлетворившего за нас"; ибо таким образом обращаются не к Божественности Господа, но к его человечности, которой за Божественную не признают; и Слово также не профанировано, потому что не обращают внимания на места, где выражения любовь, милосердие означают творить дела; говорят, что все это в вере, состоящей в упомянутой фразе, и подтверждают оное в себе рассуждением: "Закон не осуждает меня, ни следовательно зло; и добро не спасает, потому что добро, идущее от меня, не есть добро". Они не знают никакой истины Слова и от этого самого не могут профанировать его. Но вера, состоящая из этой фразы, подтверждается только теми, кто по любви к себе обретается в гордости собственного ума; такие не христиане по сердцу, но лишь желают ими казаться. Что Божественное Провидение Господне действует однако постоянно на спасение тех, у кого вера, отдельная от милосердия, стала предметом религии, будет сказано теперь; хотя эта вера стала предметом религии, но, по Божественному Провидению Господа, каждый знает, что спасает не вера, но жизнь милосердия, с которой эта вера соединена; в самом деле, во всех Церквях, где эта Религия принята, поучаемо, что нет спасения, если только человек не исследует себя, не увидит своих грехов, не признает их, не покается, не отступится от них и не начнет новой жизни; это читается с большим рвением всеми, приступающими к Святой Вечере; к тому добавляется, что не делая этого, они мешают святое со скверной и повергаются в вечное осуждение, и более того, в Англии, что если не сотворят того, то дьявол войдет в них, как в Иуду, и погубит их душу и тело: из этого очевидно, что в Церквях, где принята одна вера, каждый, тем не менее, научен, что должно избегать зол как грехов. Сверх того, каждый, родившийся Христианином, знает также, что должно избегать зол как грехов, так как Заповеди даются в руки всякому мальчику и всякой девочке, и учат им родители и учители; все граждане Государства, особенно простой народ, испытываются священником по одним Заповедям, передаваемым на память, относительно того, что они знают из Религии Христианской, и приглашаются делать заключаемое в них; ни одним духовным лицем не говорится им, что они не под игом Закона и что не могут делать указанного, так как никакое добро не от них. Символ Афанасия также был принят во всем Христианском Мире, и также признается содержимое в конце его, а именно; что Господь придет судить живых и мертвых, и тогда делавшие добрые дела войдут в жизнь вечную, а делавшие злые дела пойдут в огонь вечный. В Швеции, где принята Религия одной веры, ясно поучаемо также, что нет веры, отдельной от милосердия, или без добрых дел, и это в Прибавлении для памяти, приложенном ко всем книгам псалмов под заглавием: Помехи или Причины падения нераскаявшихся (Obot erdigas oerhinder), где такие слова: "Богатые добрыми делами показывают этим, что они богаты верою, потому что вера, спасая, действует через милосердие; ибо вера оправдательная не существует никогда одна и отдельно от добрых дел, так же, как доброе дерево не существует без плодов, и солнце без света и без теплоты, и вода без влажности". Эти подробности даны для сведения, что хотя принята Религия одной веры, но всюду наставляемо добру милосердия, которое есть добрые дела, и это от Божественного Провидения Господня, дабы простые не соблазнялись такою верою. Я слышал Лютера, с которым беседовал в Мире духовном, проклинающим одну веру, и сказывал он, что когда постановлял ее, то был предостерегаем Ангелом Господним не делать этого, но он помыслил в себе, что если не отбросит дел, то не произойдет разделения с Римским Католичеством; из этого он утвердил эту веру, помимо предупреждения.

259. VI. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что в Мире Христианском было столько ересей, и есть еще таковые, как Квакеры, Моравские братья, Анабаптисты и многие другие. Действительно, он может мыслить в себе самом: "Если бы Божественное Провидение в самых особенностях было универсально и имело целью спасение всех, то оно бы соделало, дабы на всем земном шаре была только истинная Религия, не разделенная и тем более не расколотая ересями". Но воспользуйся своим рассудком и мысли поглубже, если можешь: может ли человек быть спасен, прежде чем он не преобразован? В самом деле, он родился в любви к себе и к миру, а так как в этих любовях нисколько нет любви к Богу, ни любви к ближнему, разве лишь из-за себя, то он родился и во зле всякого рода. Может ли существовать в той и другой любви что-либо от любви или милосердия? Не считает ли он за ничто обманывать другого, проклинать его, смертельно его ненавидеть, прелюбодействовать с его супругою, тиранить его из мести, потому что желает быть выше всех и обладать богатством всех прочих; следовательно, считает других по сравнению с собою низшими и ничего не значащими. Дабы такой человек был спасен, не надобно ли, чтобы он был отклоняем от этих зол и, таким образом, преобразован? Что это можно совершить лишь по нескольким законам, которые суть законами Божественного Провидения, было показано выше; законы эти по большей части неизвестны, а между тем это законы Божественной Мудрости и, в то же время, Божественной Любви, против которых Господь не может действовать; ибо действовать против них - это погубить человека, и не спасти его; перечитай изложенные Законы, сопоставь их и ты увидишь. Затем так как, согласно Законам же, нет наития непосредственного с неба, но наитие посредственное, через Слово, учения, проповеди, и что Слово, дабы быть Божественным, не могло быть писано иначе, как чистейшими соответствиями, из этого явствует, что расколы и ереси неизбежны, и что попущение их тоже по законам Божественного Провидения; и более того: так как Церковь сама приняла за существенное то, что присуще одному разумению и таким образом Доктрине, а не присущее воле, и таким образом жизни; когда же присущее жизни не есть существенностями Церкви, то человек, по разумению, тогда в чистейшем мраке и бродит, как слепой, который спотыкается везде и падает в ямы; в самом деле: воля должна видеть в разумении, а не разумение в воле, или, что то же самое, жизнь и любовь должны направлять разумение - мыслить, говорить и действовать, а не наоборот; в противном случае разумение могло бы, по дурной и даже дьявольской любви, схватывать все, подлежащее внешним чувствам, и понуждать волю оное творить. По этим объяснениям можно видеть, откуда расколы и ереси. Но все-таки от Промысла, дабы каждый, в какой бы не был ереси относительно разумения, мог, тем не менее, быть преобразован и спасен, лишь бы избегал зол как грехов и не подтверждал в себе лжи еретической; ибо избеганием зол, как грехов, преобразуется воля, а через волю разумение, которые тогда впервые переходят от мрака в свет. Есть три существенности Церкви: признание Божественности Господа, признание святости Слова и жизнь, именуемая милосердием; по жизни, которая есть милосердием, каждый человек имеет веру; по Слову знает он какова должна быть жизнь, а по Господу для него преобразования и спасение. Если бы Церковь держала эти три пункта за существенные, то умственные расколы не разделяли бы ее; они бы ее разнообразили, как свет разнообразит цвета в прекрасных предметах и как видоизменение алмазов составляет красоту Царского венца.

260. VII. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что Иудейство еще продолжается, то есть потому, что Евреи, после стольких веков, не обратились, хотя живут между Христианами, и потому что они не исповедуют Господа согласно с предсказаниями в Слове и не признают Его за Мессию, Который должен, как они воображают, их вернуть в землю Ханаанскую, но постоянно упорствуют в отречении от Него, а между тем для них все хорошо идет. Но мыслящие так и из-за этого сомневающиеся в Божественном Провидении, не знают, что под Евреями в Слове разумеются все от Церкви и признающие Господа, а под Землею Ханаанскою, в которую, сказано, что они введены будут, разумеется Церковь Господня; они упорствуют в отречении от Господа, потому что таковы они, что приняв и признав Божественность Господа и святость Церкви, они бы профанировали их; посему Господь сказывает, говоря о них: "Он ослепил глаза их и окаменил их сердце, да не видят глазами и не обратятся, дабы Я исцелил их" (Иоанн, XII, 40; Матф. XIII, 14; Марк, IV, 12; Лука, VIII, 10; Исайя, VI, 9, 10). Сказано: "Да не обратятся, дабы я исцелил их", потому что если бы они обратились и исцелились, то профанировали бы; а по закону Божественного Провидения, о котором трактовано выше (221-233), никто не вводится внутренне Господом в истины веры и добро любви, как лишь насколько может он быть в них удержан до конца жизни, и что иначе он профанировал бы святое. Если этот Народ был сохранен и распространен в большей части Земного Шара, то это из-за Слова на его Первобытном Языке, которое он чтит святым ближе, чем это делают Христиане, а в каждой частности Слова есть Божественность Господа, ибо Божественная Истина в нем соединена с Божественным Добром исходящим от Господа, и, через это, Слово есть союзом Господа с Церковью и присутствием Неба, как было показано в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании{62-69), а присутствие Господа и Неба везде, где читается Слово со святостью. Вот цель, которую Божественное Провидение в виду имело, сохраняя Евреев и распространяя их по большей части земного шара. Какова их участь по смерти, видно в Продолжении о Последнем Суде и Духовном Мире (79-82).261. По предметам, выше изложенным в N 238, человек природный утверждается, или может утверждаться, против Божественного Провидения. Есть еще некоторые другие вышеупомянутые (239), могущие служить человеку природному доводами против Божественного Провидения и также проникнуть в душу (animas) иных и возбудить некоторые сомнения. Вот они.

262. I. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что весь Христианский Мир поклоняется Богу под тремя Лицами, а это значит поклоняться трем Богам, и до сих пор не видел он, что Бог един в лице и в сущности, в Котором Троица, и что этот Бог есть Господь. Рассуждающий о Божественном Провидении может сказать: "Три лица не три ли Бога, так как каждое лице по себе есть Бог?" Кто может думать иначе, и даже кто иначе думает? Сам Афанасий этого не мог, почему в Символе Веры, названном его именем, он говорит: "Хотя по истине Христианской мы должны признавать, что каждое Лице есть Бог и Господь, тем не менее не дозволяется по вере Христианской сказать или назвать трех Богов или трех Господов". Из этого не понимается ничто иное, кроме того, что мы должны признать трех Богов и трех Господов, но не дозволено сказать или назвать трех Богов и трех Господов. Кто может постигать одного Бога, если этот Бог не в одном Лице? Если скажут, что можно постигать Его, лишь бы только мыслить, что три лица - одна Сущность, то кто поэтому сознает или может сознать что-либо иное, как не то, что таким образом трое в единодушии и согласии, но тем не менее это три Бога? А мысля поглубже, говорят себе: "Как может Божественная Сущность, которая бесконечна, быть разделена? И как может она от вечности родить другого и произвести еще другого, исходящего от первого и второго?" Говорят, что надобно верить этому, а не думать, но кто не думает о том, во что ему говорят верить? Иначе откуда быть признанию, которое есть вера в сущности своей? Разве не от мысли относительно Бога, который о трех лицах, родились Социнианство и Арианство, царящие в сердце больших, чем думают? Вера в одного Бога и в то, что этот один Бог есть Господь, составляет Церковь, ибо в Нем Божественная Троица; что это так, показано в Учении Нового Иерусалима о Господе, от начала до конца. Но что мыслят иначе о Господе? Мыслят ли, что Он Бог и Человек, Бог по Иегове, своему Отцу от Которого Он был зачат, и Человек по Деве Марии, от которой Он родился? Мыслит ли кто-либо, что в Нем Бог и Человек, или что Его Божественность и Человечность - одно Лице и что он - одно, как душа и тело - одно? Знает ли кто-либо это? Спроси ученых Церкви, и они скажут, что не знают, когда между тем оно согласно с Учением Церкви, принятом во всем Христианском Мире, где такие слова: "Наш Господь Иисус Христос, Сын Божий, есть Бог и Человек; и хотя Он Бог и Человек, но их не двое, а единый Христос; Он един, потому что Божественное приняло на себя Человеческое, и даже Он вполне един, ибо Он - одно лице, потому что как душа и тело составляют одного человека, так и Бог и Человек составляют одного Христа". Это из Символа Веры Афанасия; если они этого не знали, то потому, что читая это место, они думали о Господе не как о Боге, но только как о Человеке. Пусть спросят у этих ученых, знают ли они, от кого Он был зачат, от Бога ли Отца или от своей собственной Божественности? Они ответят, что от Бога Отца, ибо так согласно с Писанием; но разве Отец и Он - не одно, как одно душа и тело? Кто может мыслить, что Он был зачат от двух Божественностей, а если это от Своей, то что Божественность эта не была Его Отец? Если ты спросишь их еще; "Какое ваше представление о Божественности Господа и какое о Его Человечности?", - они ответят, что Его Божественность есть от Сущности Отца, а Его Человечность от Сущности матери и что Его Божественность у Отца. Если же спросить тогда: "Где Его Человечность?", - то они не ответят, ибо в своей идее они разделяют Его Божественность и Его Человечность и делают Его Божественность равною Божественности Отца, а Его Человечность подобною человечности другого человека. И не знают они, что таким образом разделяют душу и тело; они не видят также противоречия, что в этом случае Он бы родился человеком рациональным по одной матери. От впечатления идеи и человечности Господа, подобной человечности другого человека, происходит то, что Христианин с трудом может быть приведен к мысли о Божественной Человечности, хотя бы ему говорили, что душа или жизнь Господа была и есть по зачатию Самим Иеговой. Собери теперь эти доводы и рассмотри, есть ли другой Бог вселенной, кроме одного Господа, в котором Сама Божественность (а quo), именуемая Богом Отцом, Божественная Человечность, именуемая Сыном и Божественное Исходящее, именуемое Духом Святым, и что таким образом Бог один в Лице и в Сущности, и что этот Бог есть Господь. Если ты настаиваешь, говоря, что Сам Господь назвал Трех в Матфее: "Идите и учите все народы, крестя их во Имя Отца и Сына и Святого Духа" (XXVIII, 19), то я отвечу, что Он сказал это, дабы знали что в Нем, тогда прославленном, была Святая Троица, как это видно по стиху, непосредственно предшествующему, и по последующему; в предшествующем стихе Он говорит, что всякая власть Ему дана на небе и на земле, а в последующем - что Он Сам будет с ними до скончания века; так говорит Он о Себе Одном, а не о Трех. Теперь, относительно Божественного Провидения, почему попустило оно чтобы Христиане поклонялись одному Богу в трех Лицах, что значит поклоняться трем Богам, и коль произошло, что они до сих пор не знали, что Бог один в Лице и в Сущности, в котором Троица, и этот Бог есть Господь, то этому не Господь, но сам человек причиной; Господь поучает ясно тому в Слове своем, как можно это видеть из всех приведенных мест в Учении Нового Иерусалима о Господе, Он тоже учит тому в Учении всех церквей, где сказано, что Его Божественность и Его Человечность - не два, но одно лицо, соединенное как душа с телом. Но если разделили Божественное и Человечное и сделали Божественность равною Божественности Иеговы Отца, а Человечность равною человечности другого человека, то причиной первого было то, что Церковь, после своего установления, впала в Вавилонию, перенесшую на себя Божественную власть Господню; однако, дабы не говорили, что это власть Божественная, но что она только человеческая, начальники соделали Человечность Господа подобною человечности другого человека; и позднее, когда Церковь преобразовалась, и вера отдельная, которая в том, что Бог Отец умилостивляется ради Сына, была принята, как единственное средство спасения, Человечность Господня не могла быть рассматриваема иначе, и потому не могла, что никто не может обращаться к Господу и признавать Его от сердца Богом неба и земли, кроме живущего по Его заповедям; в духовном Мире, где обязуется каждый говорить как мыслит, назвать Иисуса может лишь тот, кто в миру жил христианином, и это по Божественному Провидению, дабы Его Имя не было профанировано.

263. Но чтобы сказанное стало очевиднее, я прибавлю приведенное в Учении Нового Иерусалима о Господе в конце (60, 61). Что в Господе, по Доктрине, Бог и Человек - не два Лица, но одно и совершенно одно, как одно душа и тело, ясно видно по большому числу извещений Самого Господа; например, что Отец и Он - одно; что все, что имеет Отец - Его есть, и что именно Он - Отец есть; что Он в Отце и Отец в Нем; что все дано Ему в руку; что всякая власть Ему принадлежит; что Он - Бог Неба и земли; что верующий в Него имеет жизнь вечную, и что гнев Божий пребывает на том, кто не верует в Него; и сверх того, что не одна Божественность, но также Человечность вознесены на Небо, и как с тем, так и с другою Он восседает одесную Бога, то есть что Он Всемогущ; и много других мест в Слове о Его Божественной Человечности, приведенных выше в большом количестве, которые все свидетельствуют, что Бог один как в Лице, так и в Сущности, что в Нем Троица и что этот Бог есть Господь. Если такие вещи относительно Господа открыты теперь впервые, то это потому, что было предсказано в Апокалипсисе (гл. XXI и XXII), что Новая Церковь, в которой этот Пункт Учения займет первое место, будет учреждена Господом в конце предшествовавшей; эта Церковь разумеется под Новым Иерусалимом, в которую войдет лишь признающий одного Господа Богом Неба и земли; посему Церковь эта именуется Супругою Агнца; и я могу возвестить, что все Небо признает одного Господа, и не признающий одного Господа не принимаем в Небо; ибо через Господа Небо есть Небом; это самое признание, исходящее от любви и веры, совершает то, что там все в Господе, и Господь в них, как Он Сам поучает в Иоанне: "В тот день узнаете вы, что Я в Отце и вы во Мне и Я в вас" (XIV, 20), затем в том же: "Пребудьте во Мне и Я в вас: Я есмь лоза, вы - ветви; кто пребывает во Мне и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон" (XV, 4, 5, 6); и также (XVII, 22, 23). Если доктринал, извлеченный из Слова, не был усмотрен прежде, то потому, что будучи усмотрен ранее, он все же не был бы принят; ибо последний Суд еще не происходил; до этого же Суда могущество ада превозмогает над могуществом неба; так, если бы этот доктринал был прежде усмотрен, то дьявол, то есть ад, вырвал бы его из людского сердца и даже бы профанировал его. Это могущество ада было совершенно уничтожено последним Судом, которой теперь окончен; с этого суда, то есть теперь, всякий человек, желающий быть просветлен и стать разумен, - это может.

264. II. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что до сих пор неизвестно было, что во всяком предмете Слова есть смысл духовный и что оттуда святость Слова. В самом деле, можно возбудить сомнение относительно Божественного Провидения, говоря: "почему это открыто теперь впервые?" Затем: "Почему тем-то или другим, а не Примасом Церквей?" Но Примасом ли Церкви или служителем Примаса, - это как угодно Господу; Он ведает каков тот и другой. Во всяком случае, если этот смысл Слова не был открыт ранее, то вот тому причины. I. Если бы он был открыт ранее, Церковь профанировала бы его и тем профанировала бы самую святость Слова. II. Также подлинные истины, из которых состоит духовный Смысл Слова, были открыты Господом лишь по совершении Последнего Суда, когда новая Церковь, разумеемая под Новым Иерусалимом, имела быть установленною Господом. Но эти два пункта будут рассмотрены отдельно. Во-первых. Духовный смысл Слова не был открыт ранее, потому что если б был открыт, то Церковь профанировала бы его и тем профанировала бы самую святость Слова. Церковь, немного времени спустя после своего учреждения, обратилась в Вавилонию, и затем в Филистимию; Вавилония, правда, признает Слово, но тем не менее презирает его, говоря, что Дух Святый вдохновляет их в высшем решении, как вдохновлял Пророков; если признают они Слово, то по причине викариата, установленного на словах Господа Петру; но все же они презирают его, ибо оно не согласуется с их взглядами; даже поэтому оно изъято от народа и заключено в монастырях, где немногие его читают; но если бы духовный Смысл Слова, в котором Господь, и в то же время вся Ангельская Мудрость, был открыт, то Слово профанировалось бы не только, как на деле есть, в своих последних, содержимых им в буквальном смысле, но и в сокровенных. Филистимия, которою означается вера, отдельная от милосердия, также профанировала бы духовный смысл Слова, ибо полагает спасение в нескольких словах мыслимых или произносимых, а не в творимых делах, как было показано выше, и таким образом делает спасительным то, что не спасительно; сверх того, удаляет разумение от вещей, в которые должно верить. Что могут они иметь общего со светом, в котором духовный смысл Слова? Не обратится ли он во мрак? Когда природный смысл обращен во мрак, что сталось бы с духовным? Среди утвердившихся в вере, отдельной от милосердия, и в оправдании ею, кто пожелает знать, что такое добро, что такое любовь к Господу и к ближнему, что такое милосердие и дела милосердия, что такое добрые дела, что такое творить, и даже что такое вера в своей сущности, и узнать какую-либо реальную истину, составляющую ее? Они пишут томы и подтверждают только то, что называют верою, а про все вышеупомянутое говорят, что оно в этой вере. Из этого очевидно, что если бы смысл духовный Слова был открыт прежде, произошло бы то, что Господь говорит в Матфее: "Если око твое худо, то все тело твое будет темно. Если же свет, который в тебе становится тьмою, то какова же тьма?" (VI, 23). Под оком, в духовном смысле, понимается разумение. Во-вторых. Также подлинные истины, из которых состоит духовный смысл Слова, были открыты Господом лишь по совершении Последнего Суда и когда новая Церковь, разумеемая под Новым Иерусалимом, имела быть установленною Господом. Было предсказано Господом в Апокалипсисе, что по совершении Последнего Суда подлинные истины будут открыты, новая Церковь установлена и духовный смысл обнаружен. Что Суд последний совершен был, показано в Статье о Последнем Суде, и затем в Продолжении о Последнем Суде, разумеется оное под небом и землею, которые должны миновать (Откр. 21, 1). Что сущие истины должны быть открыты, предсказано такими словами в Апокалипсисе: "Сидящий на престоле сказал: се сотворю все новое" (стих 5), и также гл. XIX, 17, 18; XXI, 18-21; XXII, 1, 2). Что тогда духовный смысл Слова должен быть обнаружен, видно в гл. XIX, 11-16. Разумеется оное под Белым Конем, на котором сидел тот, которому имя - Слово Божие, и который был Господом господствующим и Царем царствующим (см. по этому предмету Статью о Белом Коне). Что под Святым Иерусалимом разумеется Новая Церковь, которая имела быть установленною Господом, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (62-65), где оно показано Из этого очевидно, что духовный смысл Слова должен быть открыт для новой Церкви, которая будет признавать и чтить одного Господа, принимать и чтить Его Слово за Святое, любить Божественные истины и отвергать веру, отделенную от милосердия; но об этом смысле Слова смотри более подробно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (5-26 и след.); например: что такое духовный смысл (5-26); что есть духовный смысл во всех и в каждой из частиц Слова (9-17); что по духовному Смыслу Слово Божественно вдохновленно, и свято в каждом слове (18, 19); что духовный смысл Слова не был известен до сих пор и почему он не был открыт прежде (20-25); что духовный смысл будет дарован впоследствии лишь тому, кто по Господу в подлинных истинах (26); По этим объяснениям можно теперь видеть, что по Божественному Провидению Господа духовный смысл был сокрыт для мира до сего века, и в это время храним в Небе у Ангелов, которые почерпают из него свои мудрости. Этот смысл был известен и процветал у древних, живших до Моисея, но так как их потомки обратили соответствия, из которых одних состояло их Слово и затем религия, в различные идолопоклонства, а в Египте в магию, то смысл этот был закрыт, по Божественному Провидению Господа, сначала у сынов Израильских и затем у Христиан, по вышеизложенным причинам, и теперь открыт для Новой Церкви Господней.

265. III. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения в том, что до сих пор не было известно, что избегать зол как грехов есть сама Христианская Религия. Что в этом сама Христианская Религия - было показано в Учении Жизни для Нового Иерусалима, от начала до конца; а так как вера, отделенная от милосердия, есть единственным препятствием к принятию оного, то трактовалось и об этой вере. Как сказано, неизвестно было, что избегать зол как грехов есть сама Христианская Религия, ибо почти никто не знает этого, а между тем каждый знает (см. выше в N 258); если тем не менее никто не знает этого, то потому, что оное стерла отдельная вера, ибо учит она, что одна вера спасает, а не какое-либо доброе дело или дело милосердия; затем также, что никто не под игом закона, но в свободе; слышавшие иногда такое учение не мыслят более ни о каком зле жизни и ни о каком добре жизни; каждый человек даже склонен, по своей природе, принять такое учение, и раз приняв его, не думает более о состоянии жизни: вот отчего не знают. Что не знают этого, мне было открыто в мире духовном; я спрашивал более чем у тысячи новопришельцев из мира, знают ли они, что избегать зол как грехов есть сама религия; они мне сказали, что не знают и что это что-то новое, о чем они до сих пор не слышали; слышали же они, что нельзя делать добро самому себе и что мы более не под игом закона. Когда я спрашивал, не знают ли они, что человек должен исследовать себя, увидеть свои грехи, покаяться и затем начать новую жизнь, что многие грехи отпущены не будут, а если не отпущены грехи, то нет спасения, и что все это громко читалось перед ними всякий раз, как они приступали к Святой Евхаристии, - то они отвечали, что не на это обращали внимание, но лишь на то, что через Святую Евхаристию было для них оставление грехов, а вера довершала остальное без их ведома. Я говорил им еще: "Почему вы учили Десятисловию детей ваших? Не для того ли, чтобы они знали какого зла следует избегать как греха? Разве для того только чтобы они знали и верили, а не для того, чтобы не творили? Почему же говорите вы, что это новое?" На вопросы эти они ничего не могли отвечать, кроме того, что они это знали, а между тем не знали; что они вовсе не думали о шестой заповеди, прелюбодействуя, и о седьмой, совершая тайно какое-либо воровство или мошенничество, еще менее думали они, что такие поступки - против Божественного Закона, следовательно, против Бога. Когда я им напомнил многое, извлеченное из Учений Церквей и из Слова, подтверждающее что избегать и отвращаться от зол как от грехов есть сама Христианская Религия, и каждый имеет веру по мере того, как он избегает и отвращается от них, то они сохраняли молчание, но убедились в истине того, видя, что все исследуемы относительно жизни и судимы по делам, но не по вере, отделимой от жизни, так как у каждого вера по жизни. Если Мир Христианский большею частью не ведал этой истины, то это по Закону Божественного Провидения поступать каждому в свободе по рассудку (71-99, и 100-128); затем по тому закону, что никто не наставляет непосредственно от Неба, но посредственно через Слово, через Учение и проповеди по Слову (154-174); и сверх того по всем Законам попущения, которые тоже суть Законами Божественного Провидения. Смотрите об этих законах многие подробности выше, в N 258.

[Далее по неизвестной причине в тексте следует другая нумерация. Прим. перев.]

274. IV. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что до сих пор было неведомо, что человек живет человеком по смерти, и это прежде не было открыто. Если было неведомо, то потому, что у избегающих зол как грехов внутренне скрыто верование, что человек не живет по смерти, и поэтому для них вовсе не важно, говорят ли, что человек живет по смерти, или что он воскреснет в день последнего суда; если же, случайно, кто-либо обладает верою воскресения, то говорит в самом себе: "Мне будет не хуже, чем другим; если пойду в ад, то буду там в большой компании; то же самое, если пойду в небо". Но тем не менее у всех, имеющих какую-либо веру, есть врожденное знание, что они живут по смерти людьми; идея что они живут душами, а не людьми, лишь у тех, кто помрачен собственным умствованием. Что у имеющих некоторую религию врождено знание, что человек живет по смерти, очевидно по следующим соображениям: 1. Кто мыслит иначе в минуту смерти? 2. Есть ли какой-либо хвалитель, который в своих сетованиях об умерших, не переносит их в небо, не ставит среди ангелов, в беседах с ними и разделяющими их радость? Не говоря об апофеозе некоторых. 3. Кто из среды простых не верит, что умерев, если хорошо жил, пойдет в небесный рай, облачится в белую одежду и насладится вечной жизнью? Какой священник не говорит того или подобно умирающему, и говоря оное, верит сам, если только в то же время не думает о последнем суде. 5. Кто не верует, что его дети в небе, и после смерти он увидит там любимую жену? Кто мыслит что это призраки, или тем более души или умы, порхающие во вселенной? 6. Кто противоречит, когда говорят об участи и состоянии отошедших от времени в жизнь вечную? Я говорил многим о состоянии и участи тех и других личностей, и не слышал ни от кого ответа, что для них теперь нет никакой участи, но будет во время суда. 7. Кто, видя ангелов в живописи или скульптуре, не признает, что они таковы? Кто думает тогда, что это духи без тела, дуновения или облака, как и воображают себе некоторые ученые? 8. Римские Католики веруют, что их святые пребывают человеками в небе, остальные же в другом месте. Магометане мыслят то же самое о своих умерших; африканцы более прочих; подобно тому многие народы, почему бы Реформаты Христиане не поверили тому, зная оное по Слову? 9. От такого врожденного у каждого познания истекает также то, что некоторые стремятся к бессмертию славы, ибо познание это обращается у иных в любовь к славе и делает из них героев и храбрых воинов. 10. Разыскивали в мире духовном, у всех ли врождено такое знание, и открыли, что оно у всех в духовной идее, принадлежащей сокровенной мысли, но не в природной идее, принадлежащей мысли внешней. По этим соображениям можно видеть, что никакого сомнения не должно подниматься против Божественного Провидения из той мысли, что человек живет человеком по смерти. Это лишь чувственное в человеке желает видеть и осязать то, чему должно верить; тем, кто не мыслит надчувственно, обретаться во мраке ночи касательно жизни своей.

Глава девятая

ЗЛО ПОПУСКАЕТСЯ ДЛЯ ЦЕЛИ, КОТОРАЯ ЕСТЬ - СПАСЕНИЕ

275. Если бы человек рождался в любви, в которой он был создан, то не обретался бы ни в каком зле и даже бы не знал, что такое зло; ибо тот, кто не был и, затем, не есть во зле, не может знать, что такое зло; если бы ему сказали, что то или другое есть злом, он бы не почел этого возможным; такое состояние есть состояние невинности, в котором были Адам и его супруга; нагота, от которой они не краснели, означала это состояние. Познание зла после падения разумеется под действием вкушения от дерева познания добра и зла. Любовь, в которой человек был создан, есть любовь к ближнему, дабы он ему послал столько же добра, сколько себе желает, даже более, и было бы в удовольствие своей любви делать ему добро, почти как отец, делающий добро детям. Это любовь истинно человечная, ибо в ней духовное, которым она разнится от любви природной, присущей животным: если бы человек рождался в этой любви, то не рождался бы в темноте неведения, как каждый человек теперь, но в некотором свете знания и также разума, в которые бы вступал через малое время; сначала, правда, он бы ползал, как четвероногое, но с врожденным усилием подняться на ноги, ибо, хотя четвероногое, он бы не опускал своего лица к земле, но поднимал бы его к небу и встал бы, потому что мог.

276. Но когда любовь к ближнему изменилась в любовь к себе, и эта любовь возросла, то человеческая любовь изменилась в любовь животную, и из человека, каким был, человек стал животным, с тою разницею, что мог мыслить то, что ощущал телесно и рационально, различать один предмет от другого, мог быть научаем и стать человеком гражданственности и благопристойности, и наконец, человеком духовным; ибо, как было сказано, есть в человеке духовное, которым он разнится от скота; духовным, в самом деле, он может познавать, что такое зло гражданственное и добро гражданственное, затем, что такое зло нравственное и добро нравственное, и также, если пожелает, что такое зло духовное и добро духовное. Когда любовь к ближнему изменилась в любовь к себе, то стало невозможным человеку родиться в свете знания и разума, но мог он лишь родиться в темноте неведения, ибо он рождался в самом последнем жизни, называемом чувственно-плотским, и быть вводимым во внутренние природного духа (in interiora mentis naturalis) посредством науки, при постоянном сопутствии духовного начала. Впоследствии будет видно, почему родится он в последнем жизни, именуемом чувственно-плотским, и, следовательно, в темноте неведения. Что любовь к ближнему и любовь к себе - любови противоположные, каждый может это увидеть; в самом деле, любовь к ближнему делает всем от себя добро, но любовь к себе желает, чтобы все ей делали добро; любовь к ближнему желает всем служить, а любовь к себе желает, чтобы все ей служили; любовь к ближнему взирает на всех как на братьев и на друзей, а любовь к себе взирает на всех как на служителей, а если не хотят они служить - то как на врагов; одним словом, любовь к себе видит только себя, а на других едва взирает как на людей, которых в сердце своем ставит ниже коней своих и собак, и так как они стали в глазах ее ничтожны, то считает за ничто им делать зло; отсюда ненависть и мщения, прелюбодеяния и блуд, кражи и мошенничества, обманы и проклятия, насилия и жестокости и другие подобные распутства. Вот зло, в котором от рождения человек. Что это зло попущения для цели, которая есть спасение, будет доказано в таком порядке: I. Всякий человек в зле и должен быть извлечен из него для того, чтобы быть преобразованным. II. Зло не может быть удалено, прежде чем не появится. III. Насколько зло удалено, настолько оно отпущено. IV. Таким образом, попускается зло для цели, которая есть спасение.

277. I. Всякий человек во зле, и должен быть извлечен из него, дабы быть преобразованным. Что в каждом человеке есть наследственное зло, и что по этому злу человек в вожделении различных зол - известно в Церкви; отсюда явствует, что человек сам собою не может делать добро, ибо зло не делает добро, разве только то добро, в котором внутренне есть зло; зло во внутреннем состоит в том, что делается добро ради самого себя, то есть, показное. Что это зло наследственное исходит от родителей - известно; говорят что оно идет от Адама и его супруги, но это заблуждение; ибо каждый родится во зле от своего отца, а его отец от своего, тот также от своего, и оно переносится постепенно от одного к другому и, следовательно, накопляется и возрастает как ком и переходит в потомство; оттого в человеке ничего нет здравого, но он весь во зле. Кто чувствует, что любить себя более, чем другого есть зло? Кто затем знает, что в этом зло? А между тем в том глава зол. Что наследственное зло идет от отцов, дедов и предков, очевидно по многому, известному в мире; так от различия по одному виду лиц, домов, семейств и даже народов; лица же суть типами душ (animi), а души суть по чувствам, присущим любви; иногда даже лицо предка повторяется во внуке или правнуке; я узнаю по одному взгляду, еврей ли человек или нет; узнаю также из какого рода происходят некоторые личности, и не сомневаюсь, что другие тоже узнают это. Если чувства, присущие любви, исходят таким образом от родителей и передаются, то явствует, что то же самое относительно зол, так как они принадлежат чувствам. Но будет сказано теперь, откуда это сходство: душа каждого исходит от отца и только одевается телом от матери; что душа исходит от отца, явствует не только из изложенного выше, но также из многих иных признаков и даже из такого, что дитя негра или мавра от матери белой или европеянки родится черным и наоборот; а главным образом из того, что душа в семени, ибо семенем совершается импрегнация, и семя одевается телом от матери; семя есть первая форма любви, в коей отец, это форма любви господствующей ближайшими деривациями, которые суть интимными чувствами этой любви. Чувства эти у каждого заложены со всех сторон пристойностями жизни нравственной и добром, принадлежащим частию жизни гражданственной и частию жизни духовной; такое внешнее жизни даже у злых, в этом внешнем родится каждый ребенок, отсюда он приветлив, но по мере того как растет и становится взрослым, он подвигается от этого внешнего к внутренним и, наконец, к господствующей любви отца; если любовь эта была дурная, и средствами воспитания не умерялась и не сгибалась, то любовь его становится такою, как отцовская. Во всяком случае, зло никогда не искоренено, но лишь удалено бывает; о том говориться будет впоследствии. Посему можно видеть, что каждый человек во зле.

277 (а). Что человек должен быть извлечен из зла, дабы быть преобразованным, очевидно без пояснения: в самом деле, тот, кто во зле в миру, во зле же по выходе из мира; если зло не было удалено в миру, оно не может быть удалено позднее; где дерево падает, там оно остается лежать, так же и жизнь человека остается такою, какою была, когда он умирал; каждый также судится по делам своим, не тем, что их бы исчисляли, но тем, что возвращается он к ним и поступает одинаково; ибо смерть есть продолжением жизни, с тою разницею, что человек не может быть тогда преобразован. Всякое преобразование совершается в полноте, то есть в первых одновременно с последними, а последние преобразовываются в миру сообразно с первыми и не могут быть преобразованы позднее, потому что последние жизни, которые человек уносит по смерти с собою, вступают в покой и согласование, то есть составляют одно с его внутренним.

278. II. Зло не может быть удалено, прежде чем оно не проявится. Под этим разумеется не то, что человек должен творить зло с тою целью, чтобы оно проявлялось, но что он должен исследовать и изыскать не только свои поступки, но мысли свои и то, что совершил бы он, если б не боялся законов и бесчестия; главным образом, каково то зло, которое считает он в уме своем дозволенным не принимать за грехи, ибо такое он совершает. Для того, чтобы человек исследовал себя, ему даровано разумение, и это разумение было отделено от воли, дабы он знал, понимал и признавал, что такое добро и что такое зло; затем, дабы он видел также, какова его воля или что любит он и чего желает. Для того были даны его разумению высшая и низшая мысли, дабы мыслию высшею или внутреннею он видел, чем занимается его воля в мысли низшей или высшей; он видит это, как видит человек лице свое в зеркале, и когда видит это и знает, что это грех, то может, испросив помощи Господа, не желать этого греха, избегать его и затем действовать против него, если не свободно, то покоряя его борьбой, наконец, питает к нему отвращение и омерзение, и тогда впервые сознает он, что зло есть зло, добро есть добро, но не прежде. В этом способ исследовать себя, видеть свое зло, признать его, исповедать и отступиться от него. Но как немногие знают, что это есть самой Религией Христианской, ибо только поступающие так имеют милосердие и веру, то они ведутся Господом и Им творят добро; будет сказано нечто о тех, кто не поступает так, а тем не менее воображает, что в нем религия. Это: 1. Признающие себя виновными во всех грехах и не изыскивающие в себе никакого. 2. Те, которые по религии минуют изыскание их. 3. Те, которые по причине мирских вещей вовсе не помышляют о грехах и затем их не знают. 4. Те, которые благоволят к грехам, следовательно, не могут их знать. 5. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. 6. Наконец, будет открыта причина, не известная до сих пор, почему зло не может быть удалено, если оно не изыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не удерживаются от него.

278 (а). Следует отдельно рассмотреть каждый из этих пунктов, ибо в них главные предметы Христианской Религии со стороны человека. Во-первых. О Признающих себя виновными во всех грехах и не изыскивающих в себе никакого. Они говорят: "Я - грешник, я родился в грехах, ничего нет зазорного во мне от головы до ног; Боже благий, будь за меня, прости меня, очисти меня, спаси меня, соделай, чтобы я шел в чистоте и по пути праведных", - или многое подобное другое; а между тем никто из них не исследует себя и потому не знает никакого зла за собою: никто же не может избегать, чего не знает, и еще менее побороть то; такой человек считает себя чистым и омытым после исповедей, когда между тем с головы до пят он нечист и не омыт; ибо исповедь во всех грехах есть усыпление и, наконец, ослепление; оно как бы общее без особенностей, а оное есть ничем. Во-вторых. О тех, кто по религии минует изыскание. Это, главным образом, отделяющие милосердие от веры, ибо говорят они в себе: "Зачем я стану изыскивать зло это или добро? Зачем, если зло оно, и меня же оно не осуждает? Зачем, если добро, и меня же оно не спасает? Одна вера, мыслимая и заявленная с убеждениями и доверием, оправдывает и очищает от всякого греха; и раз оправданный, я чист перед Богом. Правда, что я во зле, но Бог его смывает, лишь только соделано оно, и, таким образом, оно не появляется". И сверх того многое другое подобное. Но кто не видит, лишь бы открыл глаза, что это пустые слова, в которых ничего нет действительного, так как нет добра. Кто бы не мог так мыслить и так говорить даже с уверенностью и доверием, думая в то же время об аде и вечном осуждении? Разве такой человек желает знать что-либо более об истине или о добре? По вопросу об истине он говорит: "Что такое истина, как не подтверждение этой веры?" По вопросу о добре он говорит: "Что такое добро, как не то, что во мне по этой вере? Но чтобы оно было во мне, я не стану его творить как бы сам собою, ибо это ради заслуги, а добро, вменяемое в заслугу, не есть добром". Так минует он все, до того, что не ведает, что такое зло. Что же тогда исследует он и увидит в себе? Тогда его состояние не будет ли таким, а именно: огонь вожделений зла пожирает внутренние его духа и их опустошает вплоть до двери? Он стережет лишь эту дверь, дабы пожар не обнаружился, но она открывается по смерти, и тогда этот пожар обнаруживается перед всеми. В-третьих. О тех, которые из-за мирских дел нисколько не помышляют о грехах и, следовательно, не могут их знать. Это любящие мир выше всего и не допускающие никакой истины, отклоняющей их от какой-либо неправды их религии, говоря в себе: "Что это? Оно не присуще мысли моей". Таким образом они отвергают истину, лишь только ее услышат, а слыша подавляют ее. Они поступают почти так же, слушая проповеди, удерживают из них несколько слов, не удерживая ничего существенного. Поступая таким образом относительно истины, они не знают, следовательно, что такое добро, ибо истина и добро составляют одно, и через добро, не идущее от истины, зло не познается, разве только говорится, что оное есть тоже добро, и это с помощью рассуждений, основанных на лжи. Они-то разумеются под семенами, упавшими в тернии, о которых Господь так говорит: "Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Это кто слышит Слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает Слово и оно становится бесплодным" (Матф. ХIII, 7, 22. Марк, IV, 7, 18, 19. Лука, VIII, 7, 14). В-четвертых. О тех, которые благоволят к грехам и не могут их знать. Это признающие Бога, и служащие Ему по обычным формам, и утвердившиеся в идее, что известное зло, которое есть грех, не есть грехом; ибо они переиначивают его с помощью иллюзий и видимостей и скрывают его громадность: сделав это, они благоволят к нему и делаются его другом и приятелем. Сказано, что признающие Бога поступают так, ибо другие не признают никакого зла грехом, так как всякий грех против Бога. Но это будет пояснено примерами. Человек, жадный к наживе, считающий, по измышленным доводам, некоторые виды мошенничества дозволительными, не принимает их за грех; также поступает подтвердивший в себе месть против врагов и подтвердивший ограбление тех, кто не суть боевыми врагами. В-пятых. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. Всякое не проявляющееся зло остается в духе; оно как огонь в дереве под пеплом и тоже как сукровица в ране не открытой, ибо всякое замкнутое зло усиливается и не прекращается, пока не изведет всего; поэтому дабы никакое зло не оставалось замкнутым, попускается каждому мыслить за Бога или против Бога, за святое Церкви или против него, не будучи за это в миру наказанным. Господь так выражается по этому поводу в Исаие: "От ступней до главы ничего здравого, рана, и порез, и свежая язва, не зажатые, не обвязанные, не смягченные елеем. Омойтесь, очиститесь, удалите лукавство ваших дел от очей Моих, прекратите творить зло; научитесь творить добро; и тогда, если грехи ваши будут как багрянец, обелятся они как снег, если они будут красны, как пурпур, то соделаются как шерсть. Если все откажетесь и воспротивитесь, то мечом будете пожраны" (I, 6,16,17,18,20). Быть пожрану мечом - значит погибнуть от неправды. В-шестых. Причина, не известная доныне, по которой зло не может быть удалено, если только оно не разыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не отступятся от него. В предыдущем было изложено, что целое небо расположено обществами по чувствам добра, противоположным вожделениям зла, и целый ад расположен обществами по вожделениям зла, противоположным чувствам добра; каждый человек духом своим в каком-либо обществе; в обществе небесном, если он в чувстве добра, и в обществе адском, если он в вожделении зла; человек не знает этого, живя в миру; но тем не менее духом он в каком-либо обществе; без этого он не может жить, и этим он управляем Господом; если он в адском обществе, то не может быть извлечен из него Господом иначе, как по Законам Его Божественного Провидения, между которыми есть тот, что бы человек видел, что он там, желал бы оттуда выйти и усиливался это сделать сам собою; человек это может, пока в миру, но не по смерти; ибо тогда он вечно останется в обществе, в которое вступил, будучи в мире; по этой причине человек должен исследовать себя, видеть и признавать свои грехи, покаяться и затем устоять до конца жизни. Что это так, я бы мог подтвердить, до полного убеждения, многочисленными опытами, но здесь не место приводить доказательства, извлеченные из опытов.