Убить гадалку

Я попятился назад и, оступившись, угодил головой в пучки трав, сваленные в углу комнаты, заполняя пространство снизу до верху. Я попытался сохранить равновесие, но не удержавшись на ногах, рухнул в самую середину. Сверху меня накрыла шелестящая, одурманивающее пахнущая лавина сухих веток и листьев. Я почувствовал, как нос и рот забила противная горьковатая пыль.

С трудом выбравшись из мягкого рассыпчатого плена, я стал отплевываться, нервно стряхивая с головы, шеи и единственной приличной куртки, застрявшие сухие песчинки.

Едва приведя себя в порядок, я поспешил покинуть это неприятное помещение-склад, с его содержимым, служившим рабочим реквизитом ведьмы. В голове у меня промелькнула запоздалая мысль: «Зря я советовал Женьке заняться подобным промыслом! Ни удовольствия, ни безопасности эта работа не принесет. Пусть уж лучше каши варит, как и мечтал».

С трудом отдышавшись, и оглядев себя с ног до головы, проверяя на свету, все ли в порядке с моим внешним видом, я торкнулся в последнюю дверь, надеясь, что все неприятное, осталось позади. И вот тут меня взяла оторопь. Я застыл на месте как вкопанный, боясь шевельнуться. Зрелище было настолько грандиозным и вместе с тем омерзительным, что я содрогнулся, передернув плечами.

Прямо посреди комнаты возвышалась огромная, в несколько квадратных метров, настоящая муравьиная куча. Ее черно-рыжие жители, были не менее сантиметра в длину, с огромными для своего тела мохнатыми головами и неимоверно длинными подвижными усиками. Они бойко сновали туда-сюда, то скрываясь, в толщиной с палец, норках, то снова выныривая на поверхность.

Но не это вызвало во мне бурю эмоций. На самой вершине этого грандиозного сооружения, лежал во многих местах изъеденный муравьями до костей, труп маленького ребенка. И над ним, привлеченные запахом разложения, начинали роиться насекомые, своим жужжанием заглушая все посторонние звуки.

Кожа ребенка, словно гнилая тряпка, свисала лохмотьями, и под ней, в некоторых местах, белели оголенные, обглоданные кости. Голова малыша была запрокинута назад, словно у сломанной куклы. Нижняя челюсть отвалилась, широко открывая полный черной шевелящейся массы рот. Несколько опарышей скатились на пол, и их белые тельца стали изгибаться, напоминая жуткий ритуальный танец. Никогда я не видел более страшного зрелища. Сделав два неверных шага вперед, я уперся взглядом в то, что осталось от лица. Полностью оголенный с одной стороны череп… глаза, зияющие черными дырами… носа не было вовсе. Только короткие черные волосы, испачканные в какой-то слизи, торчали во все стороны, как антенны, шевелясь под тяжестью ползающих мелких хищников.

Правая ручка пострадала меньше всего, и я, со слезами на глазах, мог осознать, какие муки испытал этот невинный ангел, обреченный на муки, и беспомощный перед злом и жестокостью человека, обрекшего его на незаслуженные страдания. Пальцы его были сжаты в кулак с такой силой, что ногти впились в кожу, разорвав ее в нескольких местах. В моих ушах, словно разорвавшейся бомбой прогремел крик боли этого маленького человечка, который еще ни словом ни делом, ни даже мыслью не успел причинить вред своему мучителю.

Тут я заметил на запястьях малыша стальные оковы, прикрепленные к полу большими ржавыми гвоздями, вероятно для того, чтобы жертва не смогла сбежать. Это каким нужно быть чудовищем, чтобы сотворить такое.

– Так доблестная помощница тьмы, скрывала свои преступления? Экстрасенс, которая обещала решить все проблемы клиента, за достойную плату. И известная ведунья, добрая и отзывчивая, милостивая к чужим желаниям!

На меня нашла такая жуть, что я был вынужден выйти на свежий воздух чтобы перевести дух.

Тут же ко мне подскочил майор Трухин, услужливо протягивая мне платок, которым я не преминул воспользоваться, обтирая лицо и руки.

– Вы уже сделали выводы, товарищ подполковник? – спросил он, заискивающе заглядывая мне в глаза.

– Вы хорошо осмотрели второй этаж? – зыркнул я на него, кипя от негодования.

– Нууу, – протяну он нерешительно. – Заглянул в первую и вторую двери. Там много всякого старья, мусора… Ничего интересного, наверное это занятие для экспертов… Там работы им на несколько месяцев…

– А третью, третью комнату ты открывал? Заходил? – я еле сдерживался, чтобы не начать орать, как возможно, тот ребенок, от отчаяния и бессилия.

– Да не счел нужным! – пугаясь моего вида, и как-то съежившись, едва внятно, прошептал он.

– Вот потому, такие дебилы как вы и не могут раскрыть ни одного преступления! – я почувствовал, что начинаю заводиться. Уступив место рабочему рвению, горечь и жалость отступили на второе место. – Соберитесь, майор! – рявкнул я на него. – И достойно сделайте свою работу. Выбросьте из головы лень и головотяпство. Займитесь делом как полагается! Сегодня в двадцать ноль-ноль сбор у Галины Степановны. Это на самой окраине…

– Да знаем мы, знаем… – с нескрываемой злобой и раздражением прервал меня Андрей Викторович. – У нее всегда останавливаются в первую очередь. Это потому, что…

– Хватит трепотни! – резко прервал я его словоохотливость. – Займитесь делом немедленно! Жду вас всех с докладами! А сейчас загляните, как и положено во все помещения.

– Есть! – недовольно отчеканил майор и поплелся обратно в дом.

Расследование грозило затянуться на неопределенное время. Конечно, я мог собраться и уехать восвояси, но оставить местных следователей, значило похоронить это дело под грифом «висяк». Не хотелось думать о своих коллегах, как о недотепах, но факт оставался фактом, с этим делом им не справиться. Велес оказалась той еще штучкой, у меня до сих пор от увиденного у нее в доме, волосы на голове шевелятся. Это как раз тот случай, когда преступника жалко больше, чем его жертву. Но найти убийцу надо, как того требуют правила. И дернул же Женьку тогда за язык, леший… Однако, следовало предупредить Нестерова, да попросить его сделать пару запросов. Ох, и достанется мне от него на орехи…

– Какого черта вы вообще ввязались в это дело? – завопил всегда сдержанный полковник, как только я доложил ему обстановку. – И чего не сиделось спокойно в отпуске?! – я молчал, пережидая, когда гнев начальника поутихнет. – Хорошо. – наконец успокоился Антон Петрович. – Сейчас Жанну позову продиктуй ей свои вопросы.

– Спасибо! – только и успел сказать я, как в трубке раздался тоненький голосок нашей секретарши. Я отчеканил ей свои пожелания и отключился.

Теперь мне предстояло признать, что каковы бы ни были результаты экспертиз, запросов и справок, обстоятельства таковы, что вокруг нашей убитой вертелось много недоброжелателей, готовых ей отомстить. Что это за ребенок, и почему она пыталась избавиться от него таким вот зловещим способом. На меня опять нахлынули воспоминания, и злость закипела с новой силой.

– Женя, мне нужна твоя помощь! – чуть не заорал я в трубку. – Посмотри там, что да как! Я зашел в тупик, уже не говоря о местных ребятах! Я не справляюсь с эмоциями, это мне очень мешает включить голову! Помогай!

– Мальчик! – прогавкала трубка. – Это была женщ… – связь стала прерывистой и я с силой в нетерпении потряс телефон. – Мать… В больн… роль…

– Женя. Я ничего не понимаю… Ты заикаешься… Я не слышу! – но, так и не услышал ничего более, в трубке еще некоторое время раздавался шум и треск. Я набрал номер еще раз, но монотонный женский голос сообщил мне, что абонент недоступен – перезвоните позже. Я с досадой прослушал эту же фразу на английском, и телефон замолчал.

– У нас здесь всегда так. – раздался сзади голос капитана Устинова. – Никак связь не наладят.

Я с досадой хмыкнул.

– Вот придет двадцать второй век, наладят! Ждать не долго!.. Идите, работайте!

…Мы понимающе переглянулись. В это время из дома раздался истошный вопль майора, и секундой позже, он показался на ступеньках крыльца. Его бледное лицо исказила гримаса ужаса и страдания. А потом его нещадно вывернуло на изнанку. Он, согнувшись пополам, держась одной рукой за стену, другой начал остервенело рвать ворот рубашки, пытаясь освободить горло. Капитан резво бросился к нему на помощь, выкрикивая на ходу:

– Что с вами, товарищ майор? Что случилось? Как же так?

На крики из дома выбежала вся экспертная группа, и сотрудники местного участка столпились возле начальника, не понимая, что с ним произошло.

Я двинулся прочь, понимая, что здесь уже ничего не смогу сделать, а любоваться страшной картиной и, тем более, выслушивать о ней рассказы, мне более не хотелось.

Вернувшись в дом Галины Степановны, и отказавшись от обеда, я забился в угол и постарался сосредоточиться. Женька мне ничем не помог, а значит придется самому распутывать этот змеиный клубок. Хотя, его слова все же натолкнули меня на мысль о матери ребенка. Кажется племяш сказал, что дело именно в ней… и она в больнице… еще что-то про боль или роль…

Я, переполненный чувствами негодования и бессилия, незаметно для себя заснул, и открыл глаза только тогда, когда услышал под окном нестройные голоса.

Полицейский, мед.эксперт, криминалист, и неуверенно стоявший на ногах староста, видимо уже накативший стаканчик самогонки «от нервов», бестолково толпились во дворе дома, кутаясь в легкие осенние куртки, и не решаясь пройти в дом, пока я не пригласил их в тепло, попросив хозяйку вскипятить нам чай.

Я со злорадством увидел, как майор принялся массировать виски, видимо того мучила головная боль. Его глаза стали мутными, губы скривились в гримасе страдания. Не прошло, значит, для него даром увиденное в доме Велес!

– Не все в сборе! – строго заметил я. – Нет капитана! Непорядок!

– Я отправил его на кладбище, побеседовать со сторожем, да разведать, что там и как. – вставил Трухин, тяжело и отрывисто дыша.

– Нашел кого послать! – разозлился я. – Времени у него было достаточно, чтобы перерыть там носом каждый сантиметр. Небось сидит сейчас дома, да водку хлещет! У вас тут этим никого не удивишь. – кивнул я на старосту.

– Не пьющий он. – обиженно протянул майор. – И исполнительный. Я начинаю беспокоиться за него. И прошу вас без шуточек и туманных намеков… товарищ подполковник.

– Вам не нравится со мной работать! – укоризненно причмокнул я губами, спокойно констатируя факт. – Не мои ли едкие замечания выводят вас из себя? Но, обратите внимание, я всегда оказываюсь прав.

Андрей Викторович не ответил. Он отвел глаза в сторону, и опустив голову, мрачно засопел.

Хозяйка вынесла на большом подносе чашки, с исходившим паром чаем и большой миской пышных ароматных булочек. Мы старались быть тактичными, но голод дал о себе знать. Холод и стресс сегодняшнего дня сказались на каждом из нас. Минут пять мы сосредоточенно жевали, запивая сдобу горячим напитком, и каждый думал о своем.

Наконец, все было съедено и выпито, чашки отставлены в сторону.

– Обход соседей ничего не дал. – начал староста, старательно выговаривая слова, чтобы скрыть невнятную речь после возлияний. – Никто ничего не видел и не слышал.

– Как всегда в такие моменты! – усмехнулся я.

– Жители привыкли, что к дому гадалки постоянно подъезжают машины, приходят клиенты. Многие из них закрывают капюшонами лица, кутаются в воротники курток, плащей и шуб, а шарфы натягивают до самых глаз чтобы их потом нельзя было опознать.

– Здесь, особенно после очередной передачи по ящику, бывает много приезжих. – поддакнул Трухин, все еще избегая встречаться со мной взглядом. – Мелькают среди них и довольно известные личности, и просто богатеи без имени… имею ввиду, неизвестных широкой публике, дельцов, тщательно скрывающих свои доходы от посторонних глаз. Простому смертному попасть к нашей Дарьи было не по карману. Поди теперь, разбери, кто и когда навещал гадалку, и с чем к ней пожаловал.

Я повернулся к криминалисту.

– Вы уже ознакомились с содержимым первой комнаты?

Тот хмуро закивал головой.

– Да, работенки там на полгода минимум. Своими силами нам не осилить такой объем. Но, учитывая деятельность Велес, трудно провести параллель и вычислить преступника или преступников. Все это разные лица. Все эти вещи объединяет лишь одно – пальчики жертвы!

– Но, думаю у вас есть возможность раскрыть десятка полтора-два дел, и возможность получить погоны. – заметил я, но ни один из присутствующих не вдохновился этой идеей.

– Сейчас нас волнует только последнее дело. – упрямо вставил майор.

Мы старательно избегали разговоров о страшной находке в доме, но как ни крути – этой темы не избежать.

– Что удалось узнать про…?

Эксперт перебил меня, смекнув о чем, вернее, о ком идет речь.

– Мальчик, четырех лет от роду. Здоров… Вернее, был здоров. Умер двое суток назад от укусов насекомых. Вот вроде и все.

– Долго мучился? – спросил я, в душе боясь услышать ответ.

– Его опоили наркотиками… так что думаю, мучился он только перед самой смертью… не так долго… Но… Черви и муравьи еще у живого проели проход к сердцу, что и привело к его остановке.

– Ладно, давай без подробностей! – я старался гнать от себя страшную картину. – Итак, что мы имеем… Кто-то привел или привез мальчика к Велес два дня назад. Была это ритуальная жертва или от ребенка просто хотели избавиться? Это первое, что нам и предстоит разгадать.

– А не все ли равно? – подал голос майор. – Главное, убийство!

– Я не буду читать вам мораль, Андрей Викторович, но хочу напомнить, выяснив мотив, мы на девяносто процентов подберемся к преступнику.

– Вам виднее! – покорно сказал Трухин, глубоко вздохнув. – С чего начнем?

Я задумался. Многочисленные версии крутились в мозгу, всплывали в памяти картины подобных преступлений, но выводы никак не хотели определяться. Сейчас, как никогда, мне не хватало Женькиного ясновидения. Одному богу известно, как ему удавалось разглядеть события будущего.

Бывало так, что в его голове всплывали картины, придуманные им на ходу. А потом эти картины оживали, превращаясь в факты очередного преступления. И оживали. Перебирая версии он доходил до самых страшных и ужасных. Вершиной его видений были домыслы которые сбывались. Представит он какую-нибудь кровавую жуть. А потом все это произойдет на самом деле. Таких видения я боялся особенно, потому как особенно жуткие версии и начинали сбываться, попадая в десятку. Но иногда Женьку не было необходимости просить, он сразу же начинал рассказывать страшную правду, которая всплывала сразу же как только приходил ее срок..

– Давайте начнем с матери ребенка! – наконец заговорил я.

– Но мы не знаем ни ее имени, ни места жительства, ни какие обстоятельства заставили ее так поступить…

– Надо поискать в больницах. – я старался подвести Женькины слова к своей версии. – По идее она должна была сбежать оттуда, хотя бы на некоторое время, или просто на ночь если эта больница находится в пределах вашего села.

– А откуда вам это известно? – с подозрением спросил майор. – Что вас натолкнуло на такие выводы?

– Опыт. Опыт. И еще раз опыт. – я постарался уйти от скользкой темы разговора.

– Хотелось бы поподробнее. В качестве так сказать ликбеза.

Я замялся, подыскивая убедительные слова моим умозаключениям. Ну, в самом деле, не рассказывать же ему о племяннике, его видениях и о том, как я всецело без намека на недоверие, полагаюсь на предсказания Евгения, и подгоняю под его видения свои версии и выводы. Меня спасло внезапное появление капитана Устинова.

Он ввалился в дом, задыхаясь и бешено вращая глазами, весь в грязи, с разодранными на коленях штанами. Позади него маячил кладбищенский сторож. Оба они имели такой жалкий вид, что мы все разом подскочили со своих стульев, уступая им свои места.

Сергей Николаевич устало опустился на табурет и локтями оперся на стол, теребя пальцами кончики волос. Сторож же остался стоять, уверяя, что это быстрее поможет ему успокоиться.

Заслышав шум и возню в сенях, к нам заглянула Галина Степановна, и увидев неприглядную картину, тут же скрылась в доме. Через несколько мнут она вновь появилась с дюжиной стопок и запотевшей бутылкой самогонки.

Староста молча разлил мутную жидкость по сосудам и первым же опрокинул свой. Я хотел было возмутиться, но рука сама потянулась к запретному первачу. Огненная вода обожгла горло и легко скатилась в желудок оставляя приятную горечь на губах. Мой мозг сразу расслабился, отодвигая все неприятности этого дня на задворки сознания.

– Ну и ну. Вот это даааа! – услышал я словно сквозь вату. – Хороша зараза!

– Налей ему еще одну!

– Да это лучшее, что я пил за последний год!

Выждав несколько минут, пока стопки не опустеют, я обратился к капитану

– Что, Сергей Николавевич, можешь внятно рассказать, что вас так взбудоражило?

Тот перевел на меня затуманенный винными парами и страхом глаза и, несколько раз громко икнув, сконфуженно проговорил

– Такого ужаса и бреда мне еще никогда не приходилось видеть! – он посмотрел на свои дрожащие пальцы и крепко сжал губы, так что они превратились в бледную тонкую линию

– Ты еще сопляк зеленый! – зло хмыкнул Трухин. – Что ты мог видеть?

– Отставить! – рявкнул я, и все взоры вновь обратились к капитану.

– Да там пол кладбища перерыто! – как-то по детски всхлипнув, продолжил тот. – Кресты выворочены, могилы вскрыты, крышки гробов пробиты так, что трупы все наружу… Ужас!

Я перевел взгляд на сторожа. Старик с отчаянием на лице махнул рукой и отвернулся чтобы скрыть выступившие на глаза слезы.

– Эта часть кладбища старая, – глухо сказал он. – от сторожки далековато… вот я и не ходил туда по нескольку дней… Да что? Там отродясь ничего не происходило! Лежат там покойнички, кто еще с десяток лет назад окочурился. К ним и ходить-то ни кто не ходит!

– Что, совсем никто? – как-то без особой надежды спросил я.

– Никто! До сегодняшнего расследования. – старик потупил голову. Тяжелый злобный взгляд Трухина пигвоздил мужика к месту, заставляя того нервничать еще больше. – Ну, виноват я, виноват! – в голосе старика прорезались истеричные нотки. – Так кто ж мог подумать!..

– Так может надо просто выполнять свои обязанности! – едва сдерживая ярость прохрипел майор. – Надо не водку глотать, а за клиентами следить! Сейчас может и не пришлось бы все это дерьмо лопатой грести!

– Так говорю же, – начал оправдываться сторож. – это самый дальний угол! Его из окон не видать, а топать по холоду какой резон? Ноги-то у меня старые, а спину простужу – вообще слягу, кто тогда следить будет? Некому! А клиенты, как вы изволили выразиться, у меня тихие, без претензий! Хотите уволить, извольте, мне и самому теперь там находиться без надобности!

– Тормози, майор, не гноби старика! – остановил я их перепалку. – Давайте подробнее! Все, что можете вспомнить!

– Да что там можно вспомнить! – вступил в разговор капитан. – Было там двое! Баба да мужик, скорее всего. Следы… две пары, женские и мужские.

– Вот только по времени их визиты разнятся. – добавил сторож. Он выдержал паузу, наслаждаясь нашим удивлением, потом продолжил. – А вы думаете, раз сторож, то алкаш только?! Я же, братцы, высшее образование имел когда-то… Вот так. – старик сокрушенно покачал головой, вспоминая былое. – Я на юриста выучился. Да вот жизнь по своему распорядилась. Думал жить в городе буду, денег скоплю, женюсь… Женился. Да только все кувырком пошло. Городская женушка моя деньги любила больше всего на свете. Квартиру захотелось – ипотеку взял, не успел расплатиться – машину. Дальше-больше, курорты, шмотки, украшения… Потом кризис, долги, коллекторы… Моя Наташка, как жареным запахло, быстренько слиняла, прихватив все деньги, что копил на ипотеку, машину разбила, так торопилась… – сторож горько вздохнул и еще раз махнул рукой. – Вот так и потерял все. К матери перебрался, запил… Да ладно, что вспоминать?! – он немного помолчал. Никто не решился прервать тишину. – Ну так, про наше дело. – старик заметно оживился. – Я ж занятие свое не бросил! Газеты читаю, журналы, передачи слушаю про следаков…

– Давай, короче. К делу ближе! – прервал его Трухин. – Нечего сопли жевать. Есть что сказать – говори, нет – вали отсюда!