Помоги проекту - поделись книгой:
Учитывая протяженность рубежа реки Терек, реки Кубань (1516 км) и недостаточность сил, нужно признать, что более надежным рубежом обороны будут предгорье, горные проходы Главного Кавказского хребта, где требуются силы только для обороны основных направлений. Промежуточные рубежи по направлениям: азовское направление, 17 кк: а) Незамаевская, Екатериновская, Кущевская, Староминская, Старощербинская, Ейск с отсеком Староминская, Ясенка; б) Ст. Ея, Незамаевская, Новопластуновская, Каневская, Бейсугский лиман. Таманское направление, 47-я армия: а) Темрюк, река Джига, Благовещенское; б) Хадыженская, Абинская, Крымская, Варениковская, Джигинское, Благовещенская (является основным рубежом, прикрывающим ВМБ Анапа, Новороссийск, Туапсе и грунтовые пути вдоль Черноморского побережья). С выходом 47-й армии на указанный рубеж армию необходимо подчинить командующему ЧФ для удобства управления. Черноморское направление, 1 оск и ЧФ: прикрывает ВМБ с моря и на обводах Анапа, Новороссийск, Туапсе.
8. План действий в случае вынужденного отхода: а) 17 кк переходит к подвижной обороне полосы в разгранлиниях: — справа — с Южным фронтом, слева — р. Кубань. Рубеж обороны — согласно пункту 7. б) 47-я армия последовательно переходит к обороне [рубежей] Темрюк, Благовещенская и в дальнейшем Хадыженская, Абинская, Варениковская, Джигинская. Основной целью обороны 47-й армии должна явиться оборона баз ЧФ и путей вдоль Черноморского побережья.
9. Основная задача СКФ и Южного фронта: сохранив силы, вести подвижную оборону до рубежа р. Терек, проходов Главного Кавказского хребта. С выходом на рубеж р. Терек (от устья), Прохладная, Нальчик, предгорье Главного Кавказского хребта — организовать прочную оборону по указанному рубежу. Участок (иск.) Пер[вая] Местиа и далее на северо-запад прикрыть Закавказским фронтом до Лазаревского. Базы ЧФ Новороссийск, Туапсе, Анапа, пути вдоль Черноморского побережья прикрывает 47-я армия, перешедшая в оперативное подчинение ЧФ. Все войска Южного фронта, вышедшие для обороны реки Терек, подчинить СКФ со штабом в Орджоникидзе. В этом случае ЧФ со всеми сухопутными войсками 47-й армии, 1 оск передать Закавказскому фронту. С целью прочного удержания рубежа реки Темрюк от устья, Прохладная, Нальчик немедленно приступить к формированию двух резервных армий — одну в районе Грозного, вторую — в Орджоникидзе (всего в двух армиях 14 сд со средствами усиления). Переход к обороне на указанном рубеже требует значительно меньше сил, чем рубеж река Терек, р. Кубань.
10. Организация тыла: а) Все фронтовые тыловые части и учреждения немедленно убрать за реку Терек, дабы вывести их из-под удара [с направления] Цимлянская, Дивное, Георгиевск;
б) Ускорить строительство жел. дороги Кизляр — Астрахань;
в) Приступить к разборке вторых путей на жел. дорогах с Северного Кавказа;
г) Сосредоточить волжские пароходы в Каспийском море для перевозок, обеспечивающих потребность трех фронтов и ЧФ;
д) Немедленно создать базы в Сухуми, Туапсе, Новороссийске, для питания продовольствием, боеприпасами, техимуществом войск, могущих действовать в северо-западной части Главного Кавказского хребта;
е) Объединить под руководством представителя Ставки всю военную промышленность Кавказа и материальные ресурсы.
11. В связи с оторванностью от центра, разнообразностью театра, различными задачами, выполняемыми фронтами, необходимо создать объединенное командование всеми вооруженными силами Северного Кавказа и Закавказья.
Создать мощную воздушную армию на территории Кавказа.
Для составления плана действий СКФ срочно необходимы следующие данные:
а) насколько прочно может Южный фронт оборонять реку Дон;
б) будут ли выделены дополнительно силы и средства СКФ;
в) при невозможности получить авиацию из центра разрешить использовать матчасть и кадры ВУЗов ВВС СКВО;
г) будет ли нанесен удар Сталинградским фронтом севернее и южнее реки Дон, в частности, будет ли проведен удар Сталинград, Сальск, если противник начнет дальнейшее продвижение в глубь Северного Кавказа;
д) как разрешается вопрос взаимодействия Южного и СК фронтов, в частности, куда будет отходить Южный фронт;
е) в случае выхода противника на рубеж ст. Ея, Незамаевская, Павловская, Приморское, Ахтарская разрешить вывод [судов из] Азовского моря.
Кроме того, немедленно требуется разрешить следующие вопросы:
а) закрытие всех перевалов через Главный Кавказский хребет и оставление лишь только минимального количества проходов для частей СКФ;
б) выставление заградительных отрядов на северных склонах Кавказского хребта и на рубеже реки Терек от Закфронта;
в) немедленная эвакуация всех военных ресурсов (военнообязанных, конский состав, транспортные средства) в район Орджоникидзе и восточнее.
Данные вопросы требуют немедленного разрешения, без чего немыслима своевременная разработка плана обороны при вынужденном отходе.
Вне зависимости от исхода борьбы за реку Дон указанные вопросы требуют незамедлительного разрешения.
Прошу указаний»[99].
28 июля Северо-Кавказский и Южный фронты были объединены в Северо-Кавказский фронт под командованием Буденного. Его заместителями стали генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский и генерал-полоковник Я. Т. Черевиченко. От фронта потребовали вернуть Батайск. 29 июля Донскую опергруппу возглавил Малиновский, а Приморскую — Черевиченко[100]. 30 июля от Закавказского фронта потребовали организовать оборону Закавказья на северных подступах. В частности, предписывалось:
«4. Возложить на 44-ю армию прочную оборону подступов к Баку и Грозному с севера и северо-запада, обратив особое внимание на прикрытие участка Кизляр, Гудермес и дороги Грозный — Ботлих, для чего:
а) рубеж обороны от устья р. Нов [ый] Терек, Кизляр, Гудермес занять силами 389 сд, 9, 10 сбр;
б) рубеж обороны по р. Сулак и дорогу Грозный — Ботлих занять 414 и 416 сд;
д) Дербентские и Самурские позиции занять 223 сд.
5. Оборону по р. Терек к северо-западу от [рубежа] Гудермес, Ниж[ний] Наур, Гнаденбург, Майский занять 151 сд, 4-й маневренной вдбр, гарнизонами г. Грозный, г. Орджоникидзе. Участок от Майского и далее по р. Урух до ее истоков оборонять частями по усмотрению командующего фронтом.
6. Средства усиления распределить распоряжением командующего фронтом. Для обороны основных проходов через Главный Кавказский хребет занять и оборонять:
а) Военно-Грузинскую дорогу и все проходы через хребет к востоку от нее до Ботлиха — силами 417 сд;
б) дорогу на Сталинири через Рокский перевал — одним пехотным училищем;
в) Военно-Осетинскую дорогу — частями 392 сд;
г) проходы через хребет в разграничительных линиях: справа — г. Дых-Тау, Чхороцку, Хоби, Кулевиси; слева — Нижегородская, Лазаревское — войсками 3-го стр. корпуса.
7. Создать заградительные отряды из состава частей, занимающих оборону, и предусмотреть высылку их на все основные маршруты, подходящие к Кавказскому хребту, для встречи и приведения в порядок, перед Кавказским хребтом, всех подразделений и групп, которые могут отходить с Северного Кавказа.
8. Обратить особое внимание на противотанковую оборону, создать сильные полосы заграждений на всех подступах к рубежам обороны и максимально форсировать оборонительные работы, привлекая для этой цели местное население.
9. Пополнить вооружением войсковые части, предназначенные для обороны подступов с севера, и в первую очередь 414, 416, 223 сд.
10. К занятию районов обороны и переброске частей приступить немедленно и полностью закончить к 7–8 августа 1942 г.
11. Предусмотреть организацию ВПУ фронта в Баку»[101].
Между тем восточнее Ростова 16-я германская моторизованная дивизия переправилась на плацдарм, захваченный дивизией «Великая Германия», и быстро выбросила авангард к Манычу, где была захвачена переправа. Две слабые боевые группы 3-й танковой дивизии выдвинулись к югу от Орловки, тогда как основные силы дивизии вместе с 23-й танковой дивизией продолжали переправу через Дон. 3-я танковая дивизия в этот день продвинулась на 85 км. Ее продвижение больше тормозила нехватка горючего, чем сопротивление советской 302-й стрелковой дивизии. Войска Южного фронта отступали в беспорядке, не сумев зацепиться ни за Кагальник, ни за Маныч. 28 июля 73-я пехотная дивизия захватила плацдарм на Кагальнике. Кавалерия Кириченко (17-й кавкорпус) серьезного сопротивления не оказала.
Новое немецкое наступление породило новую волну советских перебежчиков. Всего за вторую половину 1942 года на сторону германской армии перешла 61 тыс. красноармейцев[102].
Маршал Буденный приказал 51-й армии контратаковать немецкий плацдарм в Орловке, предоставив в ее распоряжение 2 свежие танковые бригады — 135-ю и 155-ю. Вместе у них было 40 — Т-34 и 40 Т-70, но не хватало боевого опыта. К танковым бригадам добавились 110-я и 115-я кавалерийские дивизии 7-го кавалерийского корпуса. Во главе конно-механизированной группы был поставлен генерал-майор кавалерии Борис Андреевич Погребов. Бригады были брошены в бой сразу после 50-километрового марша по дорогам. Утром 28 июля группа Погребова заняла Мартыновку на реке Сал. Ее командир ошибочно полагал, что основные силы немцев находятся на плацдарме у Несмеяновки. В действительности германская 23-я танковая дивизия генерал-майора Эрвина Мака только что прибыла на реку Сал и предприняла фланговый обход группы Погребова утром 29 июля. Сам Погребов находился в Мартыновке с 5000 кавалеристов 115-й дивизии и 155-й танковой бригадой. Его левый фланг прикрывали 2 кавполка 115-й кавдивизии и танки 135-й бригады, которые еще только выдвигались от Куберле. Боевая группа Бурмейстера из двух танковых батальонов 201-го танкового полка разгромила один кавалерийский полк и рассеяла 135-ю бригаду, после чего атаковала основные силы группы Погребова с тыла. Погребов попытался вместе со своим штабом восстановить порядок на своем левом фланге, но был убит в начале боя. Группа Бурмейстера прошла через Мартыновку, методично расстреливая советские танки. Всего она уничтожила 77 единиц советской бронетехники, потеряв только 3 своих танка. Было захвачено около 1000 пленных.
На рассвете 29 июля германский 57-й танковый корпус начал наступление с Батайского плацдарма. Дивизия СС «Викинг» прорвалась сквозь остатки 2 советских стрелковых дивизий и двигалась на юг к Белой Глине. 13-я танковая дивизия направилась на юго-восток к Сальску.
3-я танковая дивизия боевыми группами Вестховена и Либенштейна общей численностью 3 батальона неожиданно атаковала и захватила Пролетарскую, взяв 500 пленных. Тем самым была перерезана железная дорога Тихорецк — Сталинград. Советский 8-й отдельный дивизион бронепоездов пытался вернуть станцию, но отступил, когда один из бронепоездов был подбит с воздуха, а другой был подорван экипажем после того, как наступающие германские войска отрезали ему путь отступления. Однако советские войска успели подорвать железнодорожный мост на притоке Маныча — реке Чепрак.
Фон Швеппенбург основную часть 3-й танковой дивизии направил через Сал, а 16-я моторизованная дивизия, форсировав Маныч, должна была прикрыть пространство между 40-м и 57-м танковым корпусами[103].
30 июля 13-я танковая дивизия вермахта взяла Сальск. 57-й танковый корпус взял почти 10 000 пленных и богатые трофеи. Остатки 37-й советской армии теперь сократились до 3000 человек, полностью утративших боеспособность и отведенных в тыл. На правом фланге германской 1-й танковой армии 73-я пехотная дивизия отбросила 17-й кубанский кавалерийский корпус до Кущевской и захватила небольшой плацдарм за Еей. 13-я и 15-я кавдивизии 17-го кавкорпуса в течение нескольких дней сдерживали на рубеже Еи 49-й горнострелковый корпус. Кавалеристы, поддержанные танками, контратаковали плацдарм у Кущевской и временно остановили немецкое наступление.
31 июля германская 1-я танковая армия всеми 8 дивизиями, а германская 17-я армия 6 дивизиями из 9 форсировали Дон. Приходилось снабжать 167 000 германских солдат на левом берегу Дона. Гитлер перебросил 48-й танковый корпус от Клейста обратно Готу, чтобы отразить контрудар 1-й и 4-й советских танковых армий в излучине Дона, и эти армии были разбиты. Лист все равно не мог использовать 48-й корпус в наступлении на Кавказ из-за трудностей со снабжением[104]. В тот же день, 31 июля, 3-я танковая дивизия при поддержке шестиствольных минометов форсировала Маныч у Пролетарской, разбила 11-ю стрелковую дивизию НКВД, захватив 1000 пленных, а затем в районе Сальска соединилась с авангардом 13-й танковой дивизии. Советские войска в беспорядке отступали[105].
49-й горнострелковый корпус наступал 4-й горнострелковой и 73-й пехотными дивизиями на юг, от Старо-Минской к Тимашевской, очищая восточное побережье Азовского моря. Две другие дивизии корпуса Конрада оставались у Ростова, подавляя оставшиеся очаги сопротивления. Левее 9, 15 и 198-я пехотные дивизии 5-го армейского корпуса наступали на Тихорецк, удерживаемый остатками 18-й армии, подкрепленными 8 бронепоездами. 1 августа 15-я кавдивизия при поддержке бронепоездов контратаковала 73-ю пехотную дивизию, но лювтваффе быстро обнаружили бронепоезда и повредили несколько из них. Уцелевшим 4 бронепоездам было приказано отступать к югу от Тихорецка, но там они столкнулись с германским 57-м танковым корпусом. В течение суток бронепоезда не получали команд от штаба 18-й армии. А тем временем 198-я дивизия заняла Тихорецк 4 августа. Только тогда бронепоезда получили приказ попытаться на большой скорости проскочить Тихорецк и уйти в Краснодар. Однако 5 августа при прорыве бронепоезда были подбиты германской артиллерией, а затем подорваны своими экипажами, которые ушли на юг пешком. Дивизия СС «Викинг» и словацкая быстрая дивизия заняли Кропоткин, но саперы 12-й армии успели подорвать мост через Кубань. Однако одна из боевых групп «Викинга» захватила плацдарм у Григорополиской в 25 км к юго-востоку от Кропоткина у Григориополисской. Германские саперы сразу же навели 8-тонный мост, а уже 7 августа появился 24-тонный мост, способный выдержать танки. Словацкая дивизия сменила дивизию «Викинг» в Кропоткине. Остатки 12-й советской армии отступили к Кавказским горам. Между тем 13-я танковая и 16-я моторизованная дивизии 3-го танкового корпуса наступали на Армавир, за который попыталась зацепиться армия Гречко, чтобы дать 44-армии время закрепиться на Тереке. Армавир обороняла относительно боеспособная 236-я стрелковая дивизия, к тому же город прикрывала Кубань[106].
В начале августа дивизия «Великая Германия» была выведена в резерв ОКХ и направлена в Шахты для пополнения, а в середине августа включена в состав группы армий «Центр» для отражения советского наступления в районе ржевского выступа. Из 3-й румынской армии Листу оставили только горнострелковый корпус, а ее основные силы использовали для прикрытия разрыва между группами армий «А» и «Б». 16-я моторизованная дивизия 25 августа была переброшена в калмыцкие степи. А штаб 3-й румынской армии отбыл под Сталинград. Главные силы 11-й армии Манштейна Гитлер решил направить под Ленинград.
В походе на Кавказ в составе 1-й танковой армии Клейста группы армий «А» наступали три танковые (3-я, 13-я и 23-я) и 2 моторизованные (16-я и СС «Викинг») дивизии. Они имели 500 танков, около двух третей от их числа приходились на средние танки Pz-III. Из них примерно половина приходилась на устаревшие короткоствольные 50-мм орудия KwK 38 L/42, а другая половина — на модернизированные длинноствольные KwK 39 L/60. Небольшая часть танков PzKpfw-IV была вооружена длинноствольной 75-мм пушкой KwK 40 L/43. 16-ю моторизованную дивизию уже в сентябре пришлось бросить в калмыцкие степи. Так что для наступления на Баку остались всего 4 мобильных соединения.
29 июля находившийся госпитале после тяжелого ранения генерал-полковник Андрей Иванович Еременко записал в дневнике: «27 июля Информбюро опубликовало неприятные данные: противник захватил Ростов и Новочеркасск и развивает удар на Кубань.
Теперь ясно стало, что противник наносит свой главный удар на юге, а на севере в районе Воронежа и восточнее прикрывается.
Сейчас, мне кажется, нужно готовить фланговый удар с фронта Лиски — Буртолиновка в направлении Старобельск — Ворошиловоград. Это нужно делать поскорее, не откладывая в „долгий ящик“. Если этот удар хорошо подготовить и собрать побольше сил, то он может решить исход войны.
Для этого нужно собрать пять-шесть общевойсковых армий и две-три танковых. Кроме этого, иметь десять — двенадцать дивизий в резерве для удара на Харьков или на Чертков — Каменск (по обстановке)»[107].
2 августа 1942 года Рихтгофен писал в своем дневнике: «Сильные вражеские силы остаются позади реки Кубань и вокруг Краснодара… К сожалению, я должен разделить мои силы. VIII авиакорпус должен помочь 6-й армии возле Сталинграда и атаковать железные дороги в этой области и судоходство на Волге. Между тем IV авиакорпус должен атаковать противника в Кубани и железные дороги на всем Северном Кавказе. Это должно быть главной целью сейчас, позже Сталинград»[108].
2 августа Еременко отметил: «Тов. Щаденко очень скверно отозвался о тов. Тимошенко, Жукове и Буденном, назвал их „баринами“, которые завели по десятку лошадей, обставили себя холуями и по-настоящему войсками не руководят. Причем заметил, что холуи Тимошенко звонили ему, Щаденко, и говорили, что Тимошенко, мол, не сдал наркомата. На это я критически заметил, что, хотя он и не сдал наркомата, но зато сдал всю Украину и погубил там шесть армий»[109].
Планирование обороны советского Закавказья началось еще до начала 28 июня 1942 года германского генерального наступления. С. М. Штеменко вспоминал: «23 июня Военный совет Закавказского фронта представил в Москву план обороны Закавказья уже в новом, переработанном виде. И тут-то еще отчетливее зазияли все прорехи.
Недостаток сил, естественно, сказался и на плане их использования. Совершенно правильно укрепляя бакинское направление выдвижением на реку Терек 44-й армии, командование фронта оставляло почти беззащитным весь Главный Кавказский хребет. Эта задача возлагалась на малочисленную 46-ю армию. В результате на Марухском перевале, например, оборону занимала всего одна стрелковая рота с минометным взводом и взводом саперов, а Клухор прикрывался двумя стрелковыми ротами и саперным взводом.
Такими силами удержать перевалы было, конечно, немыслимо. Указав командующему фронтом на эти изъяны плана. Генеральный штаб тут же занялся изысканием резервов, за счет которых можно было бы подкрепить оборону Закавказья. В течение августа туда были переброшены дополнительно 10-й и 11-й гвардейские стрелковые корпуса, а также одиннадцать отдельных стрелковых бригад.
Для удобства управления войска, оборонявшиеся по рекам Урух и Терек, были сведены в так называемую Северную группу под командованием И. И. Масленникова. Сюда вошли 44-я армия, группа войск генерала В. Н. Курдюмова, влившаяся в 9-ю армию, а затем и 37-я армия, отошедшая из Донбасса и с Дона. Генералу Масленникову ставилась задача прочно прикрыть бакинское направление и основной проход через Кавказский хребет — Военно-Грузинскую дорогу»[110].
Немцы имели только очень старые и неточные карты Кавказского региона. Многие мосты не были обозначены или были обозначены неправильно. Дороги, показанные как проходимые для транспортных средств, на практике оказывались тропами для мулов. Немцы полагали, что нефтяные месторождения Майкопа находятся в самом городе, и были очень удивлены, что они оказались расположены довольно далеко от него. До Майкопа от Дона надо было пройти 330 км, 750 км до Грозного и 1285 км до Баку. Но во время операции «Барбаросса» танковые части прошли расстояние, превышающее 1000 км, за 5 месяцев, но теперь, для того, чтобы достигнуть Баку, у группы армий «А» оставалось не более трех месяцев, так как уже в ноябре погода бы не позволила продолжать наступление. При этом приходилось учитывать, что в Кавказском регионе сеть дорог, как железнодорожная, так и автомобильная, гораздо менее развита, чем в западных регионах СССР, а реки, которые предстояло форсировать, Маныч, Кубань и Терек, отличаются быстрым течением, что затрудняет наведение понтонных мостов[111].
В то время, когда германские войска рвались на Кавказ и к Сталинграду, советское руководство едва не ввязалась в одну гибельную военную авантюру. Весной 1942 года Сталин, значительно переоценивая успехи советского контрнаступления, собирался напасть на Турцию, рассчитывая, что война с ней будет столь же легкой прогулкой, как и оккупация Ирана в августе 1941 года. В первой половине марта в штабы армий Закавказского округа были разосланы планы игр. По их сценарию «западные» (турки) пропустили через свои проливы до 10 пехотных дивизий «черных» (немцев) и «под давлением и в союзе» с последними нарушили границу с Советским Союзом и Ираном, перешли в наступление в нескольких направлениях: Батуми, Ленинакан, Ереван, Маку, Хой, Резайе. Ответные действия советских войск мыслились как решительное контрнаступление с разгромом противника на его территории с достижением рубежа Трабзон, Эрзерум. Но, как и в случае с играми, проводившимися в процессе подготовки нападения на Германию, отрабатывалось только советское наступление, которое начиналось сразу после того, как турки, «после ряда провокационных вылазок, нарушили наши границы». Как отмечает А. Ю. Безугольный, «фактически подготовленные к наступательной войне советские войска могли быть введены в бой после любого приграничного инцидента»[112]. 26 апреля Ставка отдала директиву о переброске в Закавказье до середины мая стрелковой и кавалерийской дивизии, танкового корпуса, двух танковых бригад, шести авиаполков, шести полков артиллерии и реактивных установок, шести бронепоездов и 100 грузовых автомобилей. 1 мая Закавказский округ был преобразован во фронт. 5 мая был введен особый военный режим в приграничной зоне. Войска Закавказского фронта на учениях готовились к наступлению в горных условиях Восточной Анатолии. Не исключено, что Сталин рассчитывал, что Турция капитулирует, советские войска установят контроль над проливами и вторгнутся в Болгарию, а оттуда ударят по Румынии, оставят немцев без нефти и разгромят все южное крыло германской армии на Восточном фронте.
Однако разгром советских войск в середине мая на Керченском полуострове и под Харьковом в середине и второй половине мая привел к тому, что большинство обещанных подкреплений Закавказский фронт не получил и, наоборот, отдал часть своих сил фронтам, сражающимся против Германии. А 7 июня на него также было возложено прикрытие махачкало-бакинского направления. Тем не менее во второй половине июля были составлены «Соображения по планированию операции Закавказского фронта», которые предусматривали одновременно с обороной Кавказа с севера и прикрытием черноморского побережья, не дожидаясь нападения со стороны Турции, «упредить развертывание и активность турецких войск путем разгрома их в полосе Трабзон, Байбурт, Эрзерум, Каре, Артвин», а затем быть в готовности к встрече в предгорьях и на перевалах Главного Кавказского хребта германских войск. Но на этот раз нападение на Турцию не состоялось из-за слишком быстрого продвижения вермахта. Можно сказать, что немцы своим наступлением на Кавказ спасли турок от советского вторжения. Разработчики советского плана полагали, что немцы выйдут к предгорьям Кавказа через 25–30 дней, а наступление в Закавказье смогут возобновить через 50–60 дней. Соответственно, на операцию против Турции отводилось 40–50 дней — на 10–20 дней больше, чем на разгром Германии по плану вторжения 1941 года. За это время советские войска в составе 13 стрелковых и 2 кавалерийские дивизий и 6 стрелковых и 3 танковых бригад должны были пройти по турецкой территории от 210 до 300 км. Но войска Южного и Северо-Кавказского фронтов были разгромлены куда основательнее, чем думали в Москве, и отступали к предгорьям гораздо быстрее, чем ожидалось. Уже в первых числах августа войска Закавказского фронта вступили в бой с немцами в районе Кавказских Минеральных Вод и на перевалах Главного Кавказского хребта. Мечту о турецком походе пришлось оставить, как оказалось, навсегда[113].
Данный пример показывает весь авантюризм советского военного планирования. Сталин и его генералы и маршалы даже после тяжелейших поражений 1941–1942 годов колоссально преувеличивали боеспособность Красной армии и недооценивали боеспособность своих противников. Конечно, турецкая армия имела устаревшее вооружение, мало танков и самолетов и слабую моторизацию. Но турецкие солдаты имели высокий боевой дух и были обучены воевать в горных условиях, в отличие от советских войск, как это показала битва за Кавказ. В горах Восточной Анатолии советское преимущество в танках, моторизации войск и в авиации было бы нивелировано, и выделенные для вторжения в Турцию 13 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 6 стрелковых и 3 танковых бригады увязли бы в затяжных боях. Если бы в июле — августе 1942 года советские войска вторглись в Турцию, у немцев появился бы реальный шанс совершить победный марш на Баку даже без участия германских и союзных сил, выделенных на сталинградское направление. Только на протяжении августа Закавказский фронт вынужден был перебросить для защиты Северного Кавказа 6 стрелковых дивизий, 4 стрелковых бригады и значительную часть средств усиления. Без этих войск вряд ли бы удалось замедлить продвижение немцев, а в случае советского нападения на Турцию они бы оказались связаны в Восточной Анатолии, и немцы могли бы дойти до Баку.
Турция же, вопреки распространенному в советской историографии мнению, нападать на Советский Союз не собиралась. Малоподвижная и почти лишенная танков и авиации турецкая армия для наступления, тем более против такого серьезного противника как Красная армия, не годилась. К тому же Турция была союзником Англии и вряд ли бы рискнула нападать на другого могущественного британского союзника… 10 германских дивизий в Турции, которые чудились советскому Генштабу, немцам взять было просто неоткуда. Для этого пришлось бы оголить весь Балканский полуостров, оставив его на откуп местным партизанам и весьма вероятным англо-американским десантам. Кроме того, все эти дивизии пришлось бы предварительно сосредоточить в Болгарии, а затем перебрасывать через Проливы и всю Малую Азию к советской границе. В Болгарии действовало советское посольство и имелось большое число советских агентов, так что подобная концентрация германских войск не осталась бы незамеченной. На практике возможности Турции не простирались дальше того, чтобы оккупировать ближайшую к турецкой границе территорию Закавказья, но лишь в том случае, если бы Красная армия была полностью разбита, и советские войска ушли бы с Кавказа.
С самого начала наступающие немецкие войска столкнулись с трудностями снабжения. Все снабжение группы армий «А» держалось на одной железной дороге Ростов — Армавир — Пятигорск. После того, как мосты через Дон были отремонтированы, поезда были пущены, но пропускная способность дороги была недостаточна для снабжения войск. Особенно дефицитным было горючее. В августе его нехватка заставила армию Клейста сделать незапланированную остановку недалеко от Терека. Даже в начале сентября 1-я танковая армия получала в день только от 130 до 230 т снабжения ежедневно, что хватало только на сутки, и то только в случае, если не проводить широкомасштабных наступательных операций. Нормой для германской армии считался запас горючего на 400 км для всех машин соединения или объединения. Но на Тереке 3-й танковый корпус имел запасов горючего только на 50 км, а 40-й танковый корпус — на 80 км. Кригсмарине наладили маршрут снабжения из Крыма до Анапы, но даже для частичного удовлетворения нужд 17-й армии это была капля в море. Люфтваффе лишь эпизодически использовались для снабжения кавказской группировки, а начиная с третьей декады ноября полностью переключились на снабжение окруженной 6-й армии в Сталинграде[114].
9 апреля 1949 года фельдмаршал Эвальд фон Клейст, находясь в советском плену, дал показания на допросе о боях на Кавказе: «Общая задача, поставленная перед армейской группировкой „А“ заключалась в том, чтобы занять побережье Черного моря до города Батуми включительно, лишив тем самым русский Черноморский флот последних баз на Черном море, затем захватить Кавказ и Бакинские нефтяные районы… Дойдя с тяжелыми боями до реки Терек, я вынужден был под натиском советских войск остановиться и, заняв фронт вдоль Терека, от реки Кубань и почти до самого побережья Каспийского моря, перейти к обороне. В таком положении немецкие войска на Кавказе находились до января 1943 года. Мои патрули несколько раз выходили на побережье Каспийского моря и разрушали железную дорогу, проложенную уже во время войны от гор. Махач-Кала к гор. Астрахань, однако, более ощутимых результатов нам достичь не удалось»[115].
А в собственноручно написанных показаниях, датированных 23 февраля 1951 года, фельдмаршал фон Клейст утверждал: «Пока фельдмаршал Лист командовал армейской группировкой (ошибка перевода. Надо: группой армий
17-я армия должна была сковать противника с фронта, продвинуть свой левый фланг быстро на восток и атаковать своим правым флангом Ростов. Танковая армия должна была слева от участка 17-й армии быстро продвинуться на восток и затем, в зависимости от хода дела, наступать на юг. Когда затем в районе Старобельска последовало это наступление на юг, с выводом левого фланга на Новочеркасск, то оказалось, что вся операция представляла собой не что иное, как „карточный домик“. Русская армия избежала окружения, она отошла, очевидно, на юг, за Дон.
Благодаря быстрому броску, немцам удалось завладеть мостом через Дон в Ростове, навести вверх по течению еще один мост и захватить южный берег Дона. Командование армейской группировки приказало продвигаться на Кавказ. Никакой оперативной цели. Эту цель вряд ли можно было указать. Русская армия искусно маневрировала при отходе с боями, и немцы не могли нанести ей сокрушительного удара.
Армейская группировка продолжала наступление: 17-я армия действовала в районе между побережьем Азовского моря и дорогой Ростов — Армавир — перевал через Эльбрус. Слева, выдвинутая вперед, танковая армия, готовая выступать с фланга и ввязаться в бой, ожидавшийся на различных участках 17-й армии.
Танковая армия уже не представляла собой однородного танкового соединения. Она находилась в зависимости от скорости походного движения пехотных дивизий, входивших в ее состав, и в смысле снабжения также зависела от территории.
8 августа армейская группировка достигла излучины р. Кубани севернее Армавира, и на следующий день немецкие войска захватили Майкоп. Цель, которую Гитлер назвал мне в апреле, была достигнута. Но это была не оперативная цель, и с нефтью также ничего не вышло. Русские войска, хотя и имели потери, но не были разбиты. По нашим данным, одна группа отошла на Западный Кавказ, другая — в направлении Орджоникидзе, примерно, на участок Нальчик — Моздок (на р. Терек). Перед командованием армейской группировки встал вопрос, решиться действовать дальше самостоятельно или получить указание от Верховного командования. Как гласили эти указания, я могу лишь предполагать.
Командование армейской группировки приказало 17-й армии прорваться через Западный Кавказ к Черному морю, примерно, в направлении Сочи, и прикрывать с юга горные проходы. Танковая армия должна была обеспечить глубину фланга армейской группировки „А“ и оттеснить в горы противостоящие ей русские части.
Почти одновременно армейская группировка „А“ была ослаблена вследствие выделения некоторых частей в распоряжение Южной армейской группировки. В распоряжение Южной армейской группировки были отданы: зенитный корпус, две танковых дивизии, входившие в состав танковой армии, и большое количество авиации. Кавказ, очевидно, не был направлением главного удара операции.
Если бы 17-й армии удалось овладеть восточным побережьем Черного моря до Батуми, в таком случае она выполнила бы оперативную задачу. Русский Черноморский флот потерял бы свои последние стоянки. Батуми мог бы стать впоследствии исходной базой для дальнейших операций. Из того, что командование армейской группировки, по крайней мере, некоторое время думало о том, чтобы передислоцировать впоследствии свою Ставку в Сочи, я заключаю о существовании такого плана, по которому центр тяжести главного удара должен быть перенесен на восточное побережье Черного моря.
При таком положении вещей первая танковая армия была предназначена для прикрытия восточного фланга армейской группировки „А“. В благоприятном случае она могла, будучи слишком слабой для действия на большой территории, оттеснить противостоящего противника в горы. Для самостоятельной операции с отдаленной целью она не могла быть использована.
Наступление на Баку, о чем, между прочим, никто не говорил, было невозможно. Вообразите себе: армейская группировка стремится с одной армией продвинуться на юго-запад, а с другой армией — на юго-восток, на Баку. Невероятно!
Конечно, в прежние времена в высшей инстанции не могли не думать об овладении Южным Кавказом и Баку, принимая во внимание его нефть, которая была важна также и для русской армии, и возможность выхода к Персидскому заливу. Я слышал о формировании в Германии военной администрации для Южного Кавказа. Такие планы, вероятно, существовали, когда немецкое командование еще надеялось уничтожить русскую армию в районе р. Миус и рассчитывало встретить очень слабое сопротивление на Кавказе.
В тот момент, когда командование армейской группировки отдало 17-й армии приказ прорваться к Черному морю, оно не могло уже не понимать, что такой прорыв окажется невозможным. Ему было уже известно, что в районе западнее Майкопа было сосредоточено достаточно русских сил, чтобы оборонять Кавказ. О прорыве не могло быть и речи, речь могла идти лишь о ведении боев в труднопроходимых высокогорных районах без возможности охвата противника.
Такая борьба представляет собой продвижение с большими трудностями, шаг за шагом, и не зависит от количественного превосходства, хорошего руководства и храбрости войск, а зависит от условий высокогорного района и снабжения людей всем, в чем они нуждаются. Снабжение через отдельных подносчиков и колонн подносчиков вскоре показало свои ограниченные возможности. Грунтовые дороги строить невозможно, можно строить лишь канатные дороги. И действительно, как я помню, 17-я армия построила более десятка канатных дорог, и все же их было недостаточно.
Положение армейской группировки, когда она вступила на территорию Кавказа, было определено неблагоприятным. Заинтересованный и незаинтересованный же мир рассматривал его как большой успех, который даже произвел соответствующее впечатление на англичан и Сирию. В конечном счете, операция армейской группировки оказалась [проведенной] впустую. Припоминаю слова, относящиеся к тому времени: „Протянуть русским руку для мира“. „Статус кво анте“, т. е. эвакуация со всей русской территории.
17-я армия наступала с участка Новороссийск — Майкоп, сосредоточивая основной удар на юго-западном направлении. Ее левый фланг прикрывал при этом горные проходы с юга, до Эльбруса. Танковая армия прикрывала глубину южного фланга и тыл 17-й армии во время подвижного ведения боя на большой территории, примерно севернее [линии] Нальчик — Терек. Она попыталась сузить свой растянувшийся участок фронта за счет оттеснения противостоящего ей противника, захватив Нальчик, и форсировав в некоторых местах Терек. Ее левый фланг, в свою очередь, был атакован русским кавалерийским корпусом. И ей пришлось отражать эту атаку. В общем и целом, эти бои происходили разрозненно там и сям, и не были соединены в общий, определенный фронт…
Армейская группировка „А“ рассчитывала на то, что ей придется удерживать свой фронт в том виде, в каком он находился. Готовясь к зиме, армии улучшали свои позиции и строили себе места расквартирования. Командование армейской группировки не опасалось за свой участок. Но армейская группировка „А“ оказалась бы под угрозой окружения из глубины своего восточного фланга и тыла в том случае, если бы в ходе боев за Сталинград Южной армейской группировке пришлось отойти назад…
Русские находятся в 70 км от Ростова, немецкая танковая армия в районе Орджоникидзе, ее отделяют от Ростова 650 км. Гитлер решил: „Ни шагу назад“. Об этом приказе начальник Генерального штаба в Ставке сообщает по телефону в январе 1943 года начальнику штаба армейской группировки „А“. На следующий день поступило распоряжение: армейская группировка возвращается обратно в Ростов! Раненых и больных и все имущество оставить в тылу.
Зима. Армейская группировка связана боевыми действиями. Ее восточный фланг все время находится под угрозой. На марше уже находятся две дивизии, предназначенные для обеспечения этого фланга, т. е. для усиления 4-й танковой армии, которая ведет бои на южном берегу Дона. Танковая армия должна отражать фронтально атакующего ее противника, и в случае необходимости пробиться к Ростову.
Но 17-я армия с ее правым флангом в районе Новороссийска, вклинившаяся глубоко в горы, с фронтом на юго-запад, перекрывающим перевал через Эльбрус и западнее, не может больше продвигаться на Ростов. Решение: танковая армия пробивается назад к Ростову. 17-я армия заходит ей во фланг под углом в 180 градусов, образуя большой плацдарм в районе Керченского пролива. Для закрытия разрыва, который может образоваться на участке армейской группировки „А“ в тот момент, когда 17-я армия повернет с севера на северо-запад, и когда танковая армия сделает поворот на север, на Ростов, будет создана особая боевая группа. Впоследствии, по выполнении своей задачи, она войдет в состав 17-й армии.
Этот поворот на 180 градусов был необычным. Этот поворот был труден не только потому, что армия была сильно скована с фронта, и не потому, что в горах была зима, а потому, что в горах невозможно развернуться так просто, как на равнине, и для этого необходимо выйти сначала из горных долин. Но это все еще ничего. Трудность положения заключалась в том, что 17-я армия на плацдарме возле Керченского пролива, впоследствии названном Кубанским плацдармом, не имела связи с тылом, и не имела позади себя путей снабжения. Она тоже до сих пор зависела в этом отношении от Ростова. Создание нового пути снабжения через Крым и Керченский пролив заняло бы много времени.
Подвоз по железной дороге, ведущей из Германии, из-за разницы ширины колеи можно было осуществить лишь до р. Буг. В районе Херсона существовал лишь паром. Для подвоза в Севастополь по Дунаю через море ничего не было подготовлено.
Для перевозок через Керченский пролив шириной 4 км необходимо было подготовить сначала тоннаж судов. Плавучие льды, которые заносятся в Керченский пролив из Азовского моря и Дона, препятствуют длительное время судоходству. На постройку же канатной дороги через пролив потребуется время. В течение многих недель снабжение может осуществляться лишь по воздуху. Но такой способ снабжения, исходя из опыта Сталинграда, не является эффективным.
Примерно в начале февраля вышеуказанные маневры армейской группировки „А“ были планомерно осуществлены. 1-я танковая армия переходит в подчинение переформированной Южной армейской группировки, которой командует Манштейн.
В составе армейской группировки „А“, которой командую теперь я, находятся лишь 17-я армия, обороняющая Кубанский плацдарм, и малочисленный корпус особого назначения, обеспечивающий Крым. Для русского командования было бы очень просто высадить неожиданно свои войска в Крыму, чтобы отрезать 17-ю армию на Кубанском плацдарме. У русских, якобы, есть еще в Черном море флот водоизмещением в 100 000 тонн. Одна-две десантных дивизий вполне достаточно. Немцы лихорадочно готовятся, чтобы, по крайней мере, с северо-запада обеспечить оборону портов Феодосия и Севастополь…
На Кубанском плацдарме 17-я армия вела сковывающие бои с превосходящими ее по численности русскими силами, которые, предпринимая все снова и снова атаки, пытались уничтожить или, по крайней мере, смять 17-ю армию. Если бы 17-я армия оставила Кубанский плацдарм, то крупные силы русских, располагавшиеся до сих пор против ее фронта, могли бы безо всякого повернуть на севере на Ростов и ввязаться в бой с Южной армейской группировкой, которая с февраля месяца занимала позиции на р[еке] Миус, попытавшись обескровить, а может быть, и уничтожить последнюю. Когда в конце лета Южная армейская группировка была вынуждена оставить Донбасс, 17-я армия совершила отход с Кубанского плацдарма в Крым. Часть 17-й армии была переброшена в район Мелитополя, и усиленная сильно потрепанной 6-й армией [направлена] для обороны участка между Азовским морем и излучиной Днепра»[116].
Отступление группы армий «А» с Кавказа на Ростов и Кубанский плацдарм было еще более сложным предприятием, чем предшествовавшее наступление в противоположном направлении. Ведь значительная часть наступления свелась к преследованию разбитого под Ростовом противника. Отступать же пришлось под непрекращающимися атаками превосходящих советских сил и ударами с воздуха. Не случайно за успешное отступление с Кавказа Клейст 1 февраля 1943 года был произведен в фельдмаршалы.
Но до отступления с Кавказа было еще далеко. 30 июля 1942 года Гальдер записал, что «на докладе у фюрера слово было дано генералу [Альфреду] Йодлю, который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталингpадом. Поэтому необходима передача сил из группы армий „А“ в группу армий „Б“, и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона. Таким образом, в совершенно новой сервировке преподносится та самая мысль, которую я высказал фюреру шесть дней тому назад, при форсировании 4-й танковой армией Дона. Но тогда досточтимая компания из ОКВ ничего не поняла. Далее предлагается, чтобы 1-я танковая армия немедленно развернулась фронтом на юг и юго-запад с целью перерезать пути отхода на Кавказ противнику, планомерно отступающему от Дона под натиском 17-й армии. Это полная бессмыслица, потому что отступающий здесь противник достигнет северных отрогов Кавказа гораздо раньше, чем наши подвижные соединения, а это значит, что нам придется снова столкнуться с организованной обороной. 1-я танковая армия должна взять направление на юго-восток и продвигаться к излучине Кубани севернее Армавира.
Развитие событий в течение дня целиком и полностью подтверждает мою правоту. Разговоры по телефону с командующими группой армий „А“ (Лист) и группой армий „Б“ (Вейхс). Первый хочет оставить у себя на левом фланге дивизию „Великая Германия“, что и без того пришлось бы сделать из-за трудностей ее транспортировки оттуда. Второй жалуется на службу подвоза, которая все время его сковывает»[117].
Поделиться книгой: