Контакт

– А кого? Не я же прослушивала ваш телефон, а вы мой11!

– Господа! Господа!

– Леди!

Поднялся крик. Кричал даже премьер-министр Японии, не меняя выражения своего лица. Все смешалось. Все спешили высказать многолетние обиды. Правда перестала быть абстрактным понятием.

– Мы против ваших инициатив! – сверкая щелочками глаз, яростно кричал представитель Китая, словно угрожал: «Мы вас похороним!» Президент США отвечал, что он добрый христианин, но если того потребуют обстоятельства и интересы американского народа, он без колебания положит на алтарь и в адский пламень свою жизнь и жизнь миллиарда китайцев заодно.

– Господство Америки висит на волоске. Оно не будет длиться вечно! Мир будет принадлежать нам и Богу!

– Только не при моей жизни!

– Остыньте, господа! У меня есть предложение! – громко взывал к их разуму Председатель Совета Министров Италии, изо всех сил стуча ладошкой по полированному столу. Он добился их внимания. Они обернулись в его сторону.

– Какое предложение?

– Принципы демократии и частного предпринимательства святы для нас и нам не позволят их нарушить, но мы можем объявить все эти сообщения массовой галлюцинацией, вызванной вредным излучением. Пандемией, поразившей человечество. Помните, когда мобильная связь только начала свое распространение, ученые предупреждали нас о вредном для мозга влиянии телефонного излучения? Мы не вняли их предупреждениям и вот результат. Чтобы проверить это понадобится время. На весь этот период мы можем позволить себе во благо человечества временно нарушить принцип частного предпринимательства и отменить смс-сервис во всех странах мира, а если понадобится, то и всю сотовую связь.

– Гениально! – воскликнул, вскакивая с места, президент США. – Гениально! Никакой это не глас Божий, а галлюцинации! Мы спасены! Мы посрамим своих врагов и выиграем время!

– Эта утка никого не обманет, если она вылетит из ваших уст. Вы больше всех в ней заинтересованы. Это должна сделать какая-то региональная держава, уважаемая, но ни в чем не заинтересованная, чтобы ее никто не заподозрил.

– Может Россия? – с надеждой спросил американский президент. – А что? Рейтинг у нашего коллеги не чета нашему и народ его поддерживает. Никто не против?

Никто не был против.

– Я против, – сказал российский президент, сделав вид, что ничуть не обиделся на «региональную державу». – Некогда. Дел выше головы. Да и с Крымом никак не разобраться.

– Ах, оставьте вы этот Крым! – закричали на него все. – Тут такие дела, а вы со своим Крымом!

– Оставить? – улыбнулся президент России. – Оставлю, раз просите. А по всяким излучениям есть у меня один крупный спец. Светило науки, величина, академик.

– Физик?

– Физик.

– С мировым именем?

– Еще с каким мировым!

– А вы что, всех ученых по имени помните? – резонно усомнился представитель Китая.

– Рейтинг обязывает, – скромно ответил российский президент.

– Верим, верим! Хорошо, чтобы Нобелевский лауреат.

– Вот как раз и дадите после публикации. Веры больше, да и резонанс на весь свет. Побеседуйте со шведами ради общего блага.

– Побеседуем, – скрипнул зубами президент США, и встреча закончилась на верхней палубе авианосца торжественным поднятием американского и прочих флагов.

Неподвижными стройными рядами стояли офицеры, моряки, летчики и техперсонал. Застывшие сильные одинаковые лица с неподвижными глазами. На что они были готовы в новых исторических условиях, насколько остались надежны, что творилось у них под мундирами, было неизвестно. Крепкий декабрьский ветер дул вдоль длинных черных шеренг. Полоскались шелковые цветные полотна на флагштоках, высокие гости отворачивались, прятали лица за поднятыми воротниками. А сверху на них молча взирал сами знаете кто.

Ночной тет-а-тет. Наука и религия

Возвращаясь из Кремля, будущий нобелевский лауреат заехал в магазин, чтобы купить упаковку сосисок, десяток яиц, какую-то деликатеску, любую, потому что давно перестал различать ее на вкус, хлеб, водку, упаковку пива и кефир на утро.

Быстро темнело, хотя времени было всего около пяти. Москва стояла в пробке и когда он, наконец, подъехал к дому, было уже совсем темно. Окна его квартиры не светились уютным желтым светом, как светились другие. Кто думает, что академиков встречают дома с распростертыми объятиями и готовым ужином, тот ничего не смыслит в жизни. Его никто не ждал в огромной квартире, даже кошка.

Зато утром его звонка и его решения ждал российский президент, поэтому хотелось поскорее напиться до беспамятства, поставив будильник на восемь утра, так как решать там было нечего. А кто думает, что светила науки не напиваются до бесчувствия, тот просто дурак. Они тоже люди, а не роботы и еще как умеют напиваться.

В беседе с ним президент был предельно откровенен и выложил карты на стол. На столе лежали Крым, газ, Луганск, экономика, снятие санкций и престиж родной страны. Не могут без нас обойтись, не могут, как ни пыжатся, уверял президент, рассказывая о встрече G8. Вам нужно всего лишь слегка передернуть факты. Есть у вас полная уверенность, что это излучение никак не влияет на мозг? Нет? Ну вот видите! Пора ответственно заявить об этом миру, тем более что за это обещана Нобелевская премия.

Утром он ждал его положительного решения. Оно было готово уже. В пустой кухне светило науки нарезал себе на доске деликатеску, открыл банку пива, зажег газ, чтобы стало теплее, поставил перед собой телефон, облокотив его на тарелку с хлебом. Выпил. В квартире было тихо.

– От меня требуется соврать. Взять грех на душу, – сказал он, обращаясь к телефону. – Если учесть, что я в Тебя никогда не верил, это будет нетрудная задача.

Он потянулся к открытому блокноту и быстро записал в нем: «21:30. Разговариваю с телефоном. Что это? Первая стадия шизофрении?» Ответа не было.

– Но теперь-то я верю, – громко, с вызовом крикнул он. – Иначе как логически объяснить эти смс?

Пустая банка полетела в раковину. Стерильная чистота кухни возмущенно звякнула жестью.

– Завтра я объявлю Тебя галлюцинацией, а людей, соответственно, сумасшедшими. Чем ответишь Ты? Громом и молнией или как всегда предпочтешь отмолчаться?

Академик открыл вторую банку пива и припал к ней губами. Заел деликатеской.

– Я представляю, что дальше случится. Мое липовое открытие никого не обманет. Оно сравняет мой непререкаемый научный авторитет с землей, но иногда нужно идти на жертвы ради чего-то большего. Я гражданин своей страны. Важно начать, остальные подхватят. Президент будет думать, что сумел купить меня обещанием Нобелевской премии, красивыми словами о моем гражданском долге, жалобами о своих трудностях. Пусть ошибается, ему не привыкать. Мы с Тобой разошлись по идеологическим соображениям, а не по материальным. Эту мерзкую вещь я завтра сделаю сознательно, наверняка зная теперь, что Ты есть; не то, что раньше, когда я был уверен в обратном и искренне заблуждался.

Он вздохнул, открыл третью банку пива. Пиво не лезло. Телефон молчал. Он ел его глазами.

– Ответь хоть как-то! – крикнул академик. – Тебе трудно?

Ничего не случилось.

– Как всегда Великий Молчун. Ладно, извини, – сказал академик и стал записывать что-то в блокнот. Его логическое полушарие, несмотря на легкий хмель в голове, продолжало строго контролировать эмоциональное. В этот момент телефон громко пикнул и осветился. Это было всего лишь оповещение разряженного аккумулятора, но академик буквально отпрыгнул от стола. И, устыдившись, разозлился.

– Считать это Твоим ответом? Ты слушаешь меня?

Его слушали.

– Был один момент давным-давно, когда я почти поверил в Тебя. Мне было двадцать пять, и мы с моей девушкой спорили в постели, есть Ты или нет. Она верила, что есть. И тогда я сказал, что поверю во всю эту сверхъестественную чушь, если Ты дашь мне знак, любой знак. Например, пусть в комнате без нашего вмешательства включится свет или еще что-нибудь подобное. Не нужно сложных чудес, я согласен на самое простое, но тогда я хотя бы буду знать, что не все объясняется с помощью логики. На самом деле я хотел узнать, важен Я для Тебя, если Ты существуешь? Не все мы скопом, а именно я. Совершишь ли Ты чудо ради меня одного. Я был уверен в своей исключительности, молодой, подающий большие надежды наглец. И вдруг как по волшебству среди ночи из шкафа, стоящего в нашем изголовье донесся странный звук, как будто кто-то насмешливо чмокал губами. Моя девушка тоже услышала его. Он больше не повторился, а я постыдился, да и не решился обшарить шкаф, чтобы убедиться, что там нечему чмокать. Неизвестное и необъяснимое рождает первобытный ужас. С тех пор я совершил массу открытий, больших и малых, важных и не очень, но на самом деле я всегда хотел знать только одно: что мы слышали той ночью? За это знание я готов и сейчас отдать все свои научные открытия.

Он умолк. Ответом ему было молчание. Академик взял в руки телефон. Телефон был разряжен и выключен.

– Вот и все, – сказал академик. – Что и требовалось доказать! Конец Твоим чудесам. Как все просто!

Он отвинтил крышку у бутылки и плеснул водку в стакан. Повышать градус постепенно у него не осталось никаких сил. «Я пьян, написал он в блокноте. Разговариваю сам с собой. Впрочем, учитывая мое одиночество…»

– Мы с Тобой всегда были на переднем крае, но по разные стороны. Хочешь, рассмотрим все «за» и «против» твоего появления? Явления народу.

Он налил десять грамм в другой стакан, поставил его напротив и чокнулся с ним.

– Твое здоровье!

«23:17. Я напился. Зачем? Что пугает меня?»

– Своим появлением Ты сделал хуже всем, даже себе. Не веришь? Думаешь, мир станет лучше? Думаешь, если после смерти мамочки кто-то узнает о ней гадкие подробности и свершенное над ней наказание, это сделает его добрее? Думаешь, если кто-то с детства будет знать, что за грехи реально жарят на огромной сковородке, он не привыкнет к этой мысли настолько, что она перестанет его пугать? Думаешь то, что мы знаем теперь о реальности загробной жизни, не облегчит нам земное существование? Ты знаешь, что молодость беспечна? Очень скоро создастся всемирная партия молодых людей с названием «Анамнаплеватьчтоснамибудетпослесмерти» и возглавит ее «золотая молодежь», сынки олигархов, которые пустятся во все тяжкие и их некому будет остановить. Стыда из-за Твоих разоблачительных смс уже теперь стало столько, что скоро он перестанет быть стыдом. Исчезнет сдерживающий фактор. Официальная церковь разрушится, но самое главное – рухнет наука. Мы перестанем развиваться. Зачем тратить время на познание мира, если все объяснимо без всякого труда – мир есть Ты и воля Твоя. Перед раскаленной сковородкой нам всем отмерено не слишком много лет, ну так проведем их в грехах и веселье! И даже Ты скоро перестанешь нас пугать, потому что только непознанное и необъяснимое, чем Ты был для нас до Контакта, внушает животный ужас, уважение, покорность. К любой реальности, даже самой ужасной, можно привыкнуть и принять ее как неизбежное. Ты станешь неизбежным злом. Разве Ты этого хотел? Ты этого добился!

Академик захлебнулся. Он лихорадочной рукой стал заполнять неразборчивыми каракулями блокнот. «Останови меня! Останови меня или завтра ты станешь галлюцинацией!» Грандиозная картина Апокалипсиса, которую он напророчил, стояла у него перед глазами. Он не знал, что превратил свой стол и кухню в свинарник. Под столом валялась пустая банка из-под пива и куски деликатески, на которые он наступал, оставляя жирные пятна на полу. Стол был залит из перевернутого стакана водкой, он уронил табурет и дважды чуть не упал, добираясь до туалета, а в туалете расколотил флакон туалетной воды, которой хотел подушиться.

Облегчившись, вернулся в кухню и обозрел картину разгрома. Его передернуло. Снова включилось логическое полушарие. И тут он увидел свое долгожданное чудо, необъяснимое с помощью логики. В луже водки лежал его разряженный выключенный телефон.

И экран у него светился!

Системщик

Он создал этот мир за шесть дней и сказал, что это хорошо, но зачем-то потом еще четыре миллиарда лет совершенствовал систему. Работа над ней продолжается до сих пор.

Он существовал как бы в двух временных отрезках, взаимно дополняющих друг друга. Когда он последний раз сладко зевнул и потянулся, на Земле успели пройти две жутких мировых войны подряд. Когда во время ночного тэта физик говорил, а он молча слушал, он оценил ситуацию, увидел в мельчайших подробностях плачевные последствия своего шага в будущем и признал ошибку за время, которое человеку нужно для того, чтобы мигнуть. Поэтому он хоть и все успевал, за всем следил, был в курсе всего, он не мог позволить себе лишний раз расслабиться и попить чайку.

Зачем ему вообще все это было нужно? Кто обязал его к этой запредельной задаче и обязанности? Никто. Тамагочи12. Как это обычно бывает: сначала играл, потом втянулся. Мы в ответственности за тех, кого приручили.

На его сверхмощном компьютере стояла операционная система «Земля-Космос-экстрим» и было три рабочих стола: «Вчера», «Сегодня». «Завтра». «Сегодня» – основной и самый важный. Абсолютно все, что он задумывал и осуществлял, все, что исполнялось по его воле на Земле и в космосе, происходило сегодня, сейчас. Когда на гору Олимп13 спускалась ночь, ровно в ноль часов ежедневно все файлы с рабочего стола «Сегодня» автоматически перемещались на рабочий стол «Вчера», архивировались и становились неисполняемыми, то есть неизменяемыми. Даже он не мог их изменить, так он настроил систему, чтобы избавить себя от искушения.

Зря фантасты мечтали о машине времени, чтобы с ее помощью проникнуть в свое историческое прошлое, изменить его и тем самым изменить настоящее и будущее. Это было невозможно, потому что время текло не линейно, из прошлого в будущее, а вытекало из настоящего в прошлое и в будущее одновременно. Это тоже придумал он. Нельзя было вернуть вчерашний день. Изобретатели машины времени могли побывать только в будущем, да и то от этого им было мало толка. Будущее находится в жесткой зависимости от сегодняшнего дня, а сегодня каждый сам может улучшить свою будущую жизнь. Для этого ему не нужна машина времени.

Рабочий стол «Завтра» он использовал редко. У стола была единственная особенность: любой файл, скопированный и перенесенный из «Сегодня» в «Завтра» автоматически видоизменялся так, что можно было с абсолютной точностью увидеть, во что выльется то или иное изменение или дополнение в системе сегодняшнего дня и успеть отменить его до ноля часов. Эта аналитическая точность раздражала. Интереснее было ошибаться.

Ошибался он часто, благо последствия расхлебывал не он. В углу у него пылились два древних компьютера со сгоревшими процессорами, гораздо более древних, чем его новый, сверхмощный. Он не любил о них вспоминать. То были страшные ошибки.

Сверхмощный рабочий компьютер «Земля-Космос-экстрим» был, кстати, запараллелен, то есть, объединен в локальную сеть с двумя другими компьютерами, которыми он пока не пользовался. Зачем параллели? Спросите о чем-нибудь другом. Например, почему для своей точки отсчета он выбрал гору Олимп. Ответ: из любви и уважения к греческим сказкам, которые нравились ему гораздо больше мрачных жестоких сказок Библии. В благодарность он подарил древним грекам философское понимание, что Бог есть у всех и у всего и имя ему Природа.

Он наделил все живое вечным стремлением к Совершенству. И это была его фраза, к сожалению принятая за иронию: «Если бы лошади могли рисовать, они изобразили бы своих богов в виде лошадей». А камни соответственно в виде камней, молекулы – в виде молекул. Ну и так далее.

Он вел свой блог в Живом Журнале, который никто не читал, потому что он не был известным политиком или звездой шоу бизнеса, хотя там была масса интересных мыслей о жизни. Редкие посетители оставались равнодушными и быстро уходили с его страницы. В прозе он снискал себе больший успех. У него был хороший слог. Пара или тройка писателей, имена которых начинались на «Лев» и на «Цезарь» были одной из его ипостасей. Он был велик, многогранен, талантлив.

Однако его взвешенное решение о Контакте оказалось не таким уж и взвешенным. Выслушав пьяную речь будущего нобелевского лауреата (никакой Нобелевки ему понятное дело не дадут), он какое-то время боролся с искушением перекинуть Контакт на рабочий стол «Завтра» и проанализировать его, хотя все было ясно и так. Он поторопился, человечество снова было к чему-то не готово. Оно всегда было к чему-то не готово, а он продолжал любить его. И продолжая любить, он открыл исполняемый файл «Контакт» и отменил процесс загрузки. Конец мобильным сообщениям. За истекшие миллиарды лет его рука срослась с мышкой, и он действовал почти не глядя.

Взвихрились с заснеженных равнин и полетели обратно в небо снежинки. Трамваи поехали назад. Папа Римский так и не вышел на балкон. Президент США пожалел о своем решении. Генералы мобильной связи доказали, что для них еще есть что-то святое, кроме прибыли и опять отменили плату, введенную на входящие смс. Наука не сменилась мракобесием, люди не разучились задавать себе трудные вопросы и отвечать на них. Мерседес выплыл из реки. Вика Миронова выросла хорошей дочерью.

Контакт не состоялся, Он снова стал сказкой для всех. Все было просто, так просто. Один щелчок.

Еще не время. Оно еще придет. Почему же Он был так разочарован, что не нужен? Как ребенок, с которым в песочнице отказались играть другие дети.

Но в программе осталась неснятая галочка в чебоксе «Альтернативное решение». Ошибка с последствиями, расхлебывать которые было не ему.

Сияние

– Смотри! – сказал молодой человек, продолжая обнимать за талию свою любимую, с которой сидел на берегу одной великой реки и строил планы на остаток ночи. Вода блестела, звезды мягко светились. Где-то далеко на севере завывали морозные ветра, мела декабрьская пурга, заметало снегом дороги. Люди кутались в шубы. Здесь была прекрасная погода. Пальмы росли, и жизнь текла своим чередом.

– Смотри!

Они вскочили. Девушка вскрикнула. Они не видели ничего подобного. На небесном своде прямо поверх звезд и луны кто-то гигантскими сияющими буквами писал послание. Буквы возникали одна за другой. Молодые люди зачарованно следили за ними, шевеля губами. В селении за их спиной завыли собаки. Одно за другим стали освещаться окна, из домов, наспех одетые, выходили люди.

Конец

05.11/29.11.14 год.