Помоги проекту - поделись книгой:
А слабó было честно поделиться заработанным ею же? На то же озеро свозить? Сейчас бы не пришлось кусать локти и искать виноватых…
А ведь было когда-то по-другому… свой первый замок они сделали вместе случайно. Потому что время поджимало, а утром истекала неделя, отпущенная ученикам мастером Багиром. Но именно этот замок не смог открыть даже их куратор потока и засчитал им как совместную итоговую годовую работу. И они договорились отныне работать вместе. А потом на конкурсе учебных заведений их сувальдный замок[14] получил первую премию жюри, оказавшись по классу взломостойкости на порядок надежнее ригельных[15], представленных конкурентами.
И она тогда так радовалась… Темно-серые глаза блестели, черные волосы сияли, улыбка… такой улыбкой можно было осветить полгорода. И смотрела она на него как на первого после Бога, еще бы, у кого могло получиться настолько талантливое изделие, как не у Латифа! И у нее были такие нежные губы… и шелковая кожа… И она так отчаянно стеснялась, разрешив ему первому и единственному снять с себя абайю[16]… И тогда он думал, что они всегда будут вместе с любимой.
Латиф вздохнул. За пять лет он многое передумал. Он и сам бы сейчас не смог сказать, в какой момент из того удачливого и веселого студента, который был влюблен в свою Шари, превратился в заносчивого сноба. Зачем понадобилось коллекционировать девок в таком количестве? Зачем захотелось указывать Шари на ее подчиненное положение? Неприятное это чувство – осознание, что все могло пойти по-другому, не сверни ты в сторону лелеяния своего эго. А теперь… что теперь? Попробовать исправить ситуацию? Попробовать ее найти? А она хочет, чтоб ты ее нашел? Да и сможешь ли ты преуспеть там, где обломали зубы шесть гигантов бизнеса? Кстати, это ты как Мастер замков прозябаешь, а вот она как Мастер ключей легко найдет себе работу. Зачем ты ей? Нарываться на очередное оскорбление? А смысл? Вот теперь она в полном порядке, с учетом того, сколько она умудрилась стрясти с бывших заказчиков, а ты считаешь медные монетки от жалования к жалованию. Смирись уже с тем, что твоя женщина осталась где-то в прошлом существовании и ничего у тебя без нее не выйдет.
Прекращай вспоминать, как это было и переставляй бодрее конечности. Дойти бы уже до своей съемной хибары в самом злачном, а потому и самом дешевом районе Крантага и завалиться спать, потому что завтрашнюю порцию работы в мастерской Юсуфа Мехри никто не отменял…
Мягких шагов сзади он даже не услышал. Зато ощутил, как затыкается кушаком рот, как его обхватывают жесткие ладони, не давая двигаться, а еще одна пара рук быстро обшаривает карманы и прочие места в одежде, где могут быть попрятаны деньги и ценности. Нашли, кого грабить, идиоты, у него нет денег вот совсем! Не повезло вам, шакалам, ничего вам с нищего не обломится! Латиф аж засмеялся, представляя себе разочарование грабителей, выбравших не ту жертву, с которой можно поиметь хоть что-то кроме замызганной одежонки, но недооценил степени их недовольства от неудачного грабежа. Зато почувствовал боль в груди, когда обоюдоострый кинжал кама, вонзившись со спины, пробил ему сердце.
Обидно заканчивать жизнь – вот так, думал Латиф, истекая кровью в грязной подворотне, от руки нищего сброда, потому что никаких ценностей у него не осталось. Никому он не нужен, ничего у него нет, и жизни тоже скоро не будет, потому что зачем ему теперь эта жизнь? Была Шари, был смысл, а теперь ни ее, ни смысла, ни желания трепыхаться…
А ведь мулла Фаиль говорил, что предсмертные просьбы богами учитываются… Он попросит их, попросит в последний раз. Не денег, не чинов, не званий, это все мишура, он попросит еще один шанс. И, умирая в грязном переулке Латиф молился только о том, чтобы Всевышний дал ему еще одну возможность встретиться с женщиной, с которой они когда-то друг друга любили…
Принцип полезности. Lento
– Ну, и где твоя сила?
– Я не знаю…
– А может, ты и вовсе не ведьма? А мне просто врала?
– Но… я не понимаю… при чем тут моя сила?
– При том, что сама ты без нее никому не нужна! А я, как полный идиот на тебя столько времени убил!
Когда он ушел, хлопнув дверью, она долго лежала ничком и уже ничего не чувствовала и могла только плакать. А в какой-то момент времени потянулась к единственному человеку, который мог ее понять и послала импульс:
– Мама!!!
– Мам, а почему девочки в пансионе меня дразнят ведьмой?
– Они не дразнят, ведьма, это… не ругательство, это определение нашей сути. Вот существуют на нашем континенте несколько семей с предрасположенностью к дополнительным способностям. Нас еще называют вештицами, это те, «что обладают ведовством, знанием». А уж как мы этими знаниями и способностями распоряжаемся – зависит от многих причин. Бывает так, что обиженные ведьмы могут сильно попортить жизнь окружающим, ну, так нас и не следует обижать!
– А зачем обижали?
– А вот это уже к вопросу о силе и направлении ее использования. Понимаешь, никто не может предсказать до инициации какая и к чему у ведьмы предрасположенность. Это и после инициации бывает не сразу понятно… особенно, если направленность редкая… Вот представь, кто-то сразу после инициации начинает поджигать окружающие постройки – и все ясно, огненная ведьма, ату ее! Кто-то вызывает дождь – тоже понятно, водяная ведьма, не место ей среди нас!
– И чем плоха возможность вызывать дождь в местности с засухой?
– Так это в местности с засухой, а если ведьма живет в местах, где влажность и без того повышенная и дожди не прекращаются? Зачем такой дар там? Есть шанс, что ее либо изгонят, либо сожгут. Значит, опять скитаться…
– А редкие дары чем не угодили?
– Да тем, что пока дар неизвестен, он по умолчанию может оказаться угрозой для окружающих! Неизвестное порой пугает похлеще известного. И чего тогда от ведьмы ждать? А вдруг она мор нашлет? А вдруг она ядовитых змей приманит? А вдруг она извержение вулкана спровоцирует?
– Но именно к владелицам редких даров выстраивается самое большое количество страждущих…
– Не ко всем. И это когда уже известна суть дара. А до того… как определить скрытый дар? Это надо экспериментировать, причем подальше от людей, иначе многие могут пострадать. И лучше от потенциальной угрозы избавляться заранее. Вот и гнали молодых ведьмочек куда подальше, пока те еще сами не знают своего предназначения…
– А сила тут каким боком?
– Таким, что никто не может предсказать и вторую компоненту нашего дара – степень его силы. Кого-то хватает только на то, чтоб свечу зажечь, а кто-то может враз спалить весь город. Кто-то весь упарится, чтоб заставить воду еле-еле бурлить в стакане, а кто-то сорокаметровое цунами вызывает одним движением брови. Причем сила дара не зависит от происхождения, и случалось, что у сильнейших ведьм рождались девочки-слабосилки, и, наоборот бывало, у ничем не примечательных ведьм появлялись дочери с запредельным уровнем способностей. Бывало, сильный дар доставался даже тем, у кого отродясь в роду ведьм не водилось… так что тут не угадаешь…
– И тогда начиналась та самая охота на ведьм?
– Не совсем. Сначала во времена наших пра-пра-… не помню сколько прабабок, всех ведьм… а до кучи еще и уйму невиновных ловили и тупо жгли со страху, боясь этих проявлений, и ответно нарывались на посмертные проклятья… а проклятья, наложенные на убийц в момент смерти самые страшные… хуже только материнское проклятье… Да, так вот на месте города Цварс, где сожгли Ледяную Мальву, образовалось болото, где захлебнулись все жители, ни один не уцелел… А поселение Боровики, где погибла Радужная Леона, в одночасье сгубила черная лихорадка. Последних выживших издали добивали из луков войска герцога Багорского, собственно и благословившего местных жителей на уничтожение ведьм на своей территории. А те, кто еще трепыхался, потом нашли свою смерть в очистительном огне, костерок-то герцогские солдаты разложили вокруг всего населенного пункта, чтоб, значит, наверняка, чтоб зараза не поползла по всей стране, да…
– И что, никому в голову не пришло, что они сами виноваты?
– Эх, дочка, молодая ты еще, наивная… зачем задумываться, когда есть многолетняя установка: «Ведьмы – зло!» А борьба со злом есть первейшая обязанность всякого жителя страны. Да еще одобренная власть предержащими. Поэтому нет, думать мы не будем, а будем со всей дури это самое зло искоренять. За столько лет гонений мы научились прятаться и скрывать свои способности, а потом… кому-то в голову пришла мысль, что ведьм можно и нужно использовать. Вот тогда на нас и началась охота, но уже с другими намерениями…
– С какими?
– Кто-то один больно умный захотел заполучить в свою охрану сильного огневика… а что, удобно же, только к твоему замку подберутся какие супостаты с мыслью об осаде, а ты им – раз! и выпустил на крепостную стену ручную ведьму! И тут она чужое войско быстро превратила в головешки, те и мявкнуть не успеют. Поди плохо?
– А огненная ведьма прямо так и разбежалась сидеть в его замке и палить всяких там по щелчку пальцев!
– Именно что нет! Заставить ведьму что-то делать против воли почти невозможно… только шантажируя близкими… и то, есть шанс в очередной раз нарваться на посмертное проклятье… или еще на что похуже… Когда-то граф Ольвицкий с отрядом гнал Огненную Флоранс с дочерью через всю свою территорию и сумел зажать их в знаменитом Лавовом ущелье, повелев завалить камнем проходы с двух сторон. Оно и стало первоклассной ловушкой. Чуть-чуть не успели они до границы с Виттенфельдом… А сам граф, уверенный в своем праве, со скалы Кондора потребовал ее сдачи в плен с условием сохранения жизни ребенку.
– Что-то не помню я такого графа… и такого знаменитого ущелья…
– Ты и не можешь помнить, потому что нет больше ни этой графской ветви, ни этого ущелья. Осталась только каменная скала в океане, под которой погребены и Флоранс с дочерью, и граф Ольвицкий со всем своим отрядом.
– Почему скала?
– Потому что Флоранс перед смертью так полыхнула, что весь горный массив расплавился! Те, кто туда потом прибыли, рассказывали, что камень буквально тёк! А результатом стало небезызвестное тебе Сиомское землетрясение, смявшее территорию Ольвицких и опустившее тот кусок земли, где оно было, в океан. Говорят, когда тогдашнему королю Леопольду III доложили, чем закончилась попытка принудить повиноваться одну-единственную ведьму, он пару дней бушевал и кидался в окружающих чем ни попадя, обещая кого-нибудь казнить самыми страшными видами казни. Потом, конечно, остыл, созвал министров и объявил, что ждет от них конструктивных предложений. Потому что каждый раз терять вместе с непокорной ведьмой не просто родственника, а и часть территории Арханды он не намерен. Зато поставить способности ведьм себе на службу он очень даже готов. Впервые о налаживании отношений с нами кто-то заговорил на государственном уровне.
– В смысле, до него дошло?!
– Типа того. И результатом стал Указ о договорах. Согласно этому Указу все ведьмы, проживающие в стране, вне зависимости от возраста, уровня силы и наличия прегрешений должны были явиться к нему во дворец пред светлы очи, дабы определить, где отныне они могут проживать и трудиться на благо короны. И немедленно начать трудиться, подписав те самые договора.
– Угу. Прямо так они… в смысле мы и понеслись…
– Понятно, что нет. Хотя бы просто потому, что он опоздал. К тому моменту в соседнем княжестве Виттенфельде политика по отношению к ведьмам уже лет пятнадцать-двадцать как изменилась в сторону потепления и практически все наши успели перебраться туда. Так уж исторически сложилось, что в княжестве ведьм слегка побаивались, но и уважали, не пытаясь вести разговоры с ними с позиции силы, поэтому что бы и не переселиться? А уж когда Галеан Витт учредил Школу Силы для обучения молодых ведьмочек, желающих оставаться в Арханде тем более не нашлось. Флоранс практически последней была, все тянула с отъездом, не желая бросать умирающую мать… вот и дотянула.
– И что Леопольд?
– Подождал-подождал… никого не дождался, и написал другой Указ. Теперь уже все скрывающиеся ведьмы должны были быть отловлены и принудительно доставлены к нему для определения своей дальнейшей участи.
– Это, понятное дело, жуть как способствовало тому, чтоб ведьмы прямо кинулись в его объятья!
– А то. Ему даже пришлось создавать спецподразделения для отлова потенциальных ведьм!
– И как? Успешно?
– Относительно… на пару-тройку сотен задержанных девиц хорошо если находилась одна неучтенная неинициированная ведьмочка…
– И что ее ждало?
– Как ты понимаешь, насильственная инициация… после чего девчонки либо сходили с ума, либо шли вразнос, норовя удрать… или погибнуть, но при этом покалечить максимальное количество тюремщиков. В-общем, никого не радовала перспектива работать с насильниками из-под палки…
– И как проблему решили?
– Забавно. Сначала Арханда долго посылала Галеану Витту ноты протеста, мол, незаконно удерживать чужих гражданок нельзя, верни наших жительниц, они нам самим нужны и быстро!
– А он?
– Он вежливо отписался, что знать не знает ни о каких чужих жительницах. Но своих не отдаст, чьими бы они не были. И вообще, докажите сначала свои права на его ведьм, потом поговорим!
– Не отдал… послал, значит… молодец какой!
– Дело не только в том, что он не хотел таким стратегическим ресурсом делиться. Он попросту не мог выполнить такие наглые требования соседей без урона собственного престижа. Представь, сначала он обещает сбежавшим ведьмам защиту и нормальное существование, а потом по первому требованию выдает их именно тем, от кого они удирали. О собственном реноме, как умеющего держать обещания политика, можно будет смело забыть. Кроме того, страна, прогибающаяся под первые же угрозы соседей, не является той, с которой следует считаться…
– А Леопольд что?
– Послал войска в короткий приграничный рейд… так… прогуляться с оружием, прощупать оборону Виттенфельда… ну и пугануть несговорчивых соседей возможностью войны.
– А Галеан Витт?
– А он поступил еще проще. В каждую приграничную крепость попросил приехать по ведьме с высоким уровнем силы, чтоб «гуляющим» у стен архандцам сразу продемонстрировать насколько именно ведьмы их не ждут…
– О! Ловко… умнó…
– И весьма доходчиво. Говорят, когда Леопольду доложили, что против его солдат выступили и огненные, и водяные, и ледяные, и вихревые ведьмы, изрядно проредив ряды его войска, а оставшихся крепко потрепав, он долго кричал на собственных министров, упрекая их в тупости и недальновидности по отношению к столь ценным, но упущенным кадрам. Мол, из-за их туполобой политики Арханда лишилась такого ресурса! Эти ведьмы могли стать нашей защитой! Или нашим средством нападения! А теперь что? Они служат карликовому Виттенфельду, который и государством-то не назовешь! Вернее, … раньше нельзя было назвать. Теперь, с учетом проживания у них бывших наших ведьм, эти карлики вполне обороноспособны и позволяют себе не просто огрызаться на границах, а и легко посылать нас по диппочте.
– Но теперь-то мы живем и в Арханде. Что изменилось?
– Даже до политиков дошло, что они ведьм… особенно подданных другой страны… силой работать не заставят и под себя не прогнут, … поэтому пришлось им самим приезжать в Виттенфельд и учиться с нами договариваться. Осознание этого для таких чванливых титулованных гадов стало крайне неприятной новостью. Даже не знаю, с чем сравнить… Вроде как для аристократа, еще вчера пинками гонявшего какого-то свинопаса, тупое быдло, сегодня оказаться перед необходимостью выдавать за него замуж свою единственную дочь! Кровиночку, умницу-красавицу своими руками отдать этому… который мыться еще не научился. И даже навоз из-под ногтей еще не выгреб, а туда же – в зятья! Да вся голубая… или какая там у них кровь? аж вскипает при одной мысли о таком святотатстве! А придется. И уже при Леопольде IV ведьм официально уравняли в правах с остальным населением. Хотя желающих переселяться туда, где их предков не ждало ничего, кроме «пламенных» объятий, все равно было немного…
– А почему потом стало больше?
– А это уже заслуга Леопольда V… вернее, его любовницы, Вихревой Нинетт.
– Так это ж моя бабка! Которая двоюродная…
– Которая, которая еще и моя тетка. Нинетт когда-то одной из первых рискнула перебраться в Арханду как официальная представительница ковена и куратор всех ведьм, собирающихся поселиться в этой стране. Титул Верховной ведьмы она не зря носила, могла и до сих пор может снести все с поверхности материка в море. Поэтому желающих воевать с Архандой давно не наблюдается…
– Мам, так, а что там с королем? С чего бабка в любовницы к нему подалась?
– А тогда она достаточно молоденькая была, а Леопольд V как раз овдовел… ну, и был он мужчина видный… опять же дурацкими предрассудками насчет ведьм не обремененный… вот так и получилось. Неплохо, кстати, получилось, потому что принятые при нем законы окончательно обезопасили ведьм, установив наказание за причинение им вреда.
– А ты откуда знаешь?
– А я как раз этому и поспособствовала после своей инициации, пусть и случайно…
– О, и как это получилось?
– А это я тебе в другой раз дорасскажу, а сейчас… слышишь, Мрак во дворе ржет? Значит твой отец вернулся, пошли его скоренько ужином кормить!
– Пошли, но потом рассказать не забудь!
Вот уже три месяца Зоэ была счастлива. Она не ходила по земле, а буквально летала над ней, а все почему? Потому что на нее обратил внимание такой красавец как Бран. И пусть он простой охранник в мэрии, но именно при его приближении чуть не у всех незамужних девиц города спирает дыхание и учащается пульс. У многих замужних, впрочем, тоже. Но если те не могут позволить себе больше редких многозначительных взглядов, то девушки на выданье безо всякого смущения ведут мощный артобстрел глазами, задавая ему множество вопросов, чтоб подольше насладиться его обществом, и не чураются якобы случайных прикосновений в ходе беседы… и регулярного роняния предметов, оказавшись рядом с ним. Чтоб дождаться, когда он, как воспитанный человек их поднимет и вручит хозяйке, а та получит возможность вцепиться в его руку и начать пылко благодарить.
А он предпочел ее! Он ухаживает за ней! И вовсе она не бледная мышь! Потому что именно ей достается его внимание, его комплименты и букеты. И улыбка. Какая у него улыбка! Никакого солнца не нужно, когда он улыбается ей. А что девчонки знакомые шипят от зависти… и строят самые невероятные предположения по поводу такого предпочтения… так и пусть себе шипят на здоровье, помешать ее счастью они все равно не в силах… А она была влюблена и по-настоящему счастлива.
А уж когда Бран сделал ей предложение, Зоэ показалось, что сейчас ее несчастное маленькое сердечко просто разорвется, не выдержав напряжения. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что станет его женой. И когда она шептала ему сорванным голосом «да», и когда он впервые целовал ее теплыми и такими сладкими губами, и когда он договаривался с ее матерью Вандой о дне свадьбы, ей продолжало казаться, что этого не может быть, что вот-вот сказка закончится и наступит суровая действительность… а сказка продолжалась.
И разговор матери и Брана о каком-то его досвадебном отказе она пропустила мимо ушей, о чем говорить-то, когда у нее есть собственный небольшой доход, определенный ее бабушкой еще при ее рождении… на эти деньги и жалование Брана они смогут пусть и не шиковать, но вполне достойно проживать! А пока шилось платье, обсуждалось меню, писались приглашения… жизнь была прекрасна. Пока за три дня до свадьбы мать не вызвали во дворец.
И тут Бран предложил сбежать на спонтанное свидание. Ну, в самом деле, как не прогуляться по столичной ярмарке в последний день?! Когда еще эти торговцы и циркачи в следующий раз приедут в их город? Не раньше, чем через полгода… а там сейчас представления, сласти, сувениры… которые в честь закрытия продадут желающим за полцены… И Зоэ согласилась. Но предварительно объявила домашним, что пораньше ляжет спать, а сама вылезла в окошко в самом своем неприметном платье и капоре с полями, закрывающем пол-лица.
На ярмарке действительно было так, как ожидалось и даже лучше. Есть на ходу вкусные пирожки и карамельные яблоки – это вам не за столом сидеть с прямой спиной, боясь лишний раз шевельнутся! Смотреть как в кукольном театре показывают старую сказку про ленивую принцессу и от души смеяться вместе с остальными зрителями – это так весело! Взлетать вдвоем в воздух на карусельном сиденье и чувствовать, что ты не падаешь только потому, что он тебя крепко и бережно держат руки твоего мужчины – это замечательно!
Танцевать на площади народные танцы, на ходу перенимая простенькие движения, ощущать себя частью веселящейся толпы, чувствуя на талии теплые руки любимого – вот оно – счастье!
И когда Бран попросил ее не уходить домой, а продлить праздник, она не смогла ему отказать. Как заговорщики или воришки они пробирались переулками в рабочий квартал, прозванный Красным городом, в холостяцкую квартиру его друга. А там на столе их уже ждали букет тигровых лилий, бутылка игристого вина и ее любимый шоколад с орехами. Он ее ждал и заранее готовился, поняла Зоэ, он ее любит и надеялся, что она согласится быть с ним. Она согласится.
И она позволила ему себя целовать, потому что самое правильное место на земле для нее было в его объятьях. Она и остальное позволила, потому что, то ли от запаха лилий, то ли от его присутствия ее внутренности плавились, норовя превратиться в какую-то бесформенную, но при этом почему-то раскаленную массу. А само тело стало легким как семена одуванчика, на которые достаточно дунуть – и они взлетят, высоко-высоко, куда-то к звездам…
Интересно, засыпая на его плече, неожиданно задумалась Зоэ, чем измеряется счастье? Нет, не в смысле кто и какую цену за него платит, а вот можно ли измерить ту высоту… или глубину… или степень восторга, которую испытываешь вместе с любимым человеком? Наверное, нет. Наверное, такое можно только там, внутри себя ощутить и потом бережно хранить это ощущение, потому что слишком оно драгоценное, чтоб кому-то постороннему позволять на него таращиться. Она засыпала счастливой.
И проснувшись утром, она ожидала увидеть его взгляд, наполненный любовью. К чему она точно не была готова, так это к тому, что взгляд любимого будет наполнен недовольством:
– Ну, и где твоя сила?
– Я… не знаю…
– А может, ты и вовсе не ведьма? А мне просто врала?
– Но… я не понимаю… при чем тут моя сила?
– При том, что сама ты без нее никому не нужна! А я, как полный идиот на тебя столько времени убил!
Когда он ушел, хлопнув дверью, Зоэ долго лежала ничком и уже ничего не чувствовала и могла только плакать. А в какой-то момент времени потянулась к единственному человеку, который мог ее понять и послала импульс:
– Мама!!!
Ванда почти сразу ворвалась в комнату порталом, увидела примятую постель, окровавленную простынь… и мгновенно все поняла. Она обняла дочь, закутала ее в одеяло, заставила выпить зелье, добытое из одного из многочисленных карманов, и почти приказала:
– Коротко и, по существу.
Поделиться книгой: