Последний заслон

– Нет. Они в порядке. Просто там, – Алексей Михайлович махнул в сторону окна, – стало еще хуже.

– Как?! – обескураженный работник вытянул шею, словно надеясь разглядеть что-то помимо густой дымовой завесы, давящей на прозрачный щит.

– А вот так! Худшие догадки подтвердились. Мы все же имеем дело с цепной реакцией. Принцип домино, господи помилуй!

– Новое извержение в Италии?

– И там тоже, – натягивая респиратор, просипел Михайлович. – Но, что страшнее, наблюдается бешеная активность в Армении. Гегамское нагорье превратилось в Геенну Огненную.

Александр сморщился в недоумении и принял протянутую маску.

– Но… разве вулканы на этом хребте не считались потухшими? Я думал…

– Мы все думали, – холодно отрезал начальник. – Хватит болтовни. Идем скорее в укрытие. Нужно переждать выброс. Вернее, его критическую фазу.

Прошкин кивнул и, наспех облачившись в помятую рубашку, проследовал за начальником к лестнице. Пользоваться лифтом в подобных ситуациях запрещала инструкция, посему двое бегом спустились по ступенькам. Внизу их ожидал Блохин. Сделав пометки в блокноте, парень отошел в сторону, приглашая войти. Персонал центра и их многочисленные родственники уже были внутри. Уставшие и потрепанные, словно не со сна, а после боя, они озирались в недоумении и перешептывались.

Матери надевали носочки беспробудно спящим детям. Старики дрожащими пальцами застегивали пуговицы на кофтах и кутались в шали. Молодые люди, отринув смущение, переодевались у всех на виду. Муравейник пребывал в движении.

– А где Софи и Куно?! – тревожно вопросил Прошкин.

– Все с ними в порядке, вон, уже расположились… – «Блоха» посмотрел в сторону крошечного закутка, где прямо на полу, свернувшись клубком, замерли два тела.

– Пол холодный, а плед тонкий… Они же замерзнут! – озвучил мысли ученый.

– Тогда отдай им свое одеяло! – усмехнулся Блохин, не отрывая взгляда от записей в блокноте.

Прошкин воспринял реплику, как призыв к действию. Одним движением он укрыл европейских гостей. Куно продолжил тихо сопеть, в то время как Софи подняла веки и благодарно кивнула.

– Все хорошо, вы не пострадали? – уточнил инженер.

– Мы в порядке. Нас вовремя разбудили. А вы? – прошептала Софи, накрыв ухо сына ладонью.

– Я тоже ничего. Михалыч не позволил угореть. Легкая интоксикация, но жить буду, – глубоко вздохнул Прошкин. – Ладно, отдыхайте… судя по всему, завтра нас всех ждет непростой день.

– Но как же вы? Тут холодно, замерзнете без пледа! – озадачено поморщилась Софи.

– Где наша не пропадала… – скромно отмахнулся мужчина.

К тому моменту все углы и стены по периметру были заняты. Удобного места для ночлега не осталось.

– Ну уж нет, – строго заявила Софи. – Давайте к нам! Да, ложитесь рядом с Куно. Втроем теплее и спокойнее.

Инженер мгновенно зарделся и почти решился на отказ, как вдруг подчинился сиюминутной воле, ответив:

– Как скажете!

После такой выходки собственного разума Александру пришлось опуститься на пол и влезть под синтетическое покрывало.

– Благодарю за заботу. Спокойной ночи… – уставшим голосом произнесла женщина и крепко обняла Куно.

В тот же миг ослепительно белый свет резервных ламп погас и Александр понял, что даже в темноте он будет чувствовать себя глупо в положении «руки по швам». Испытывая жуткую неловкость, Прошкин последовал примеру Софи и обнял мальчишку. Кончики его пальцев при этом коснулись бедра немки. Никакой реакции в ответ. Вероятно, Майер уснула, едва закончив фразу. Как бы там ни было, она хранила молчание и размеренно дышала. Минутой позже Прошкин окончательно расслабился, и его рука продвинулась чуть выше, обвив талию женщины. Погружаясь в сон, инженер на миг вообразил, что он, Софи и Куно – одна семья, а пространство вокруг – вовсе не бункер, а самая обычная питерская квартира, в которой мирным сном забылись трое…

Утро в «Заслоне» началось раньше положенного. Вероятно, то было следствием предрассветного ЧП. Десятки людей суетливо ворочались и покашливали во сне. Многим так и не удалось забыться – они не смыкали глаз, размышляя о будущем… вернее, его отсутствии. А как иначе? Ведь все происходящее давно не секрет! По всей планете один за другим просыпаются вулканы, их число растет в геометрической прогрессии. Не нужно быть великим ученым, чтобы предсказать результат этой смертоносной переклички…

Александр оказался в числе тех, кто проснулся ни свет ни заря. Нет, его не мучила бессонница. Скорее, наоборот, его мучили сны. Видения, что раз от раза становились все реалистичнее. В них непременно умирали самые беззащитные. В основном, старики и дети…             Небольшой сеанс самокопания помог прийти к выводу, что причина тому – страх родом из детства, так внезапно подменивший собой кризис среднего возраста. Ведь Прошкин – сирота, воспитанием которого занималась бабушка. Ребенком он часто размышлял о том, что случится с ним, если старушки не станет, и наоборот, с кем останется Лидия Мстиславовна, если по той или иной причине рядом не окажется любимого Сашки.

Боязнь хрупкости, коей характеризуется жизнь, не оставляла мальчишку в покое. Ему понадобились годы, чтобы усыпить тревожность и зажить по-настоящему. Теперь же, когда худшие кошмары воплотились наяву, беспокойство вернулось с утроенной силой. Благо сорокалетние мужчины переживают стресс иначе. Теперь это стало бременем, что не мешало идти дальше. Нещадно давило на шею и ломало ключицы, но не тормозило. «Ведь даже если жизнь кончается завтра, сегодня у тебя есть шанс наполнить ее смыслом!» – повторял Александр, когда напряжение становилось невыносимым.

– Какой вы видеть сон сегодня?! – беззаботный Куно лукаво прищурился, скрестив руки на груди.

– Не помню! Кажется, что-то хорошее, – соврал Прошкин, хрустнув шеей.

– Das ist seltsam… Когда я проснуться ночью, вы говорить что-то про смерть.

– Ну и ну! – неправдоподобно удивился инженер. – Но вообще память у меня ни к черту, может, и забыл что-то.

– Герр Александр, можно спрашивать? – внезапно став не по-детски серьезным, поинтересовался Куно.

– Конечно!

– Моя мама умрет?

– Что ты такое говоришь… – Прошкин растеряно огляделся, словно испугавшись, что их диалог услышат. – Откуда вообще такие мысли?!

– Meine Mutter скрывать ее болезнь от все. Она сказала, что если ее не быть рядом, я слушаться вас!

– С твоей мамой все будет в порядке, она еще очень молодая и сильная! Давай просто будем заботиться о ней больше? – мужчина нервно подмигнул юному собеседнику.

– Хорошо! – Куно улыбнулся и на секунду обнял Прошкина.

– Клянусь, мой друг, я достану лекарства! Возможно, сегодня вечером…

Вполне предсказуемо это обещание сдержать не удалось. Инженер дважды порывался отправиться в город, но оба раза получал решительный отказ. В густом смоге, разлившемся на весь Питер, таились опасности. Легко сбиться с пути или стать жертвой мародеров. Да и потом, значения, определявшие уровень загрязнения воздуха, стремились к рекордным. Только самоубийца отважился бы на прогулку в подобных условиях. Самоубийца или влюбленный дурак, готовый на любые подвиги.

Легкий обед плавно перетек в ужин, после которого в «Заслоне» наступило свободное время. Весь день избегавший общества Софи Александр не находил себе места. Стыд за нарушенное слово разъедал его изнутри и вынуждал играть в прятки. Конец этому положила сама женщина. Отыскав знакомую фигуру в курилке, она решительно приблизилась и произнесла в полголоса:

– Александр, я вас чем-то обидела?

– Конечно нет! С чего вы взяли?!

– Обычно вы навещаете нас с Куно несколько раз в день, а сегодня… Хорошо, извините, просто показалось!

– Для начала давайте уйдем отсюда. Тут слишком накурено… Хотя у нас по всей планете «накурено»! – неловко пошутил Прошкин, уводя Майер из людного места.

– У нас с Куно для вас кое-что есть. Ерунда, но сыну очень захотелось поделиться.

– Я заинтригован!

– Идемте же!

Небольшим сюрпризом оказалась упаковка шоколадного печенья, что Куно обнаружил в боковом кармане рюкзака. Сладость почти рассыпалась в крошку, но вкусовых качеств не утратила. Осушив кружку с чаем, мальчишка убежал к другим детям. Софи и Александр остались тет-а-тет. Словно дождавшись подходящей минуты, мужчина признался:

– Прошу прощения, я действительно вел себя странно… но это лишь потому что в данный момент я испытываю жуткую неловкость.

– Из-за лекарств? – улыбнулась Софи. – Куно рассказал о вашем ночном монологе. Я ничего не слышала, но мне польстило, что вас так заботит мое здоровье.

– Теперь я готов сквозь землю провалиться! – засмеялся Прошкин. – Вы мне уже как родные. Я действительно переживаю… Как и ваш сынок! Кстати, зря вы говорили с ним о смерти. Он, конечно, сообразительный, но…

– Не понимаю о чем вы! – округлила глаза Софи.

– Дети бывают такими интриганами! – хлопнул себя по колену Прошкин.

– Впрочем, что бы вам ни сказал Куно, я разделяю его точку зрения. В отличие от меня он неплохо разбирается в людях, а вас полюбил искренне, – подмигнула Софи. – Кстати! Каждый раз забываю спросить, до начала катастрофы над чем вы тут работали?

– Ох, планировалось нечто грандиозное… Жаль, что все накрылось медным тазом. Не хватило совсем чуть-чуть! Серии клинических испытаний, по итогам которых я сумел бы помочь многим людям…

– Поделитесь?

– Конечно! Проект пока безымянный, но это не важно. Идея прибора, который я сконструировал, зародилась еще в юности, когда моя бабушка познала тяготы артроза. Боли в суставах были такие, что она и спать не могла толком. Я тогда подумал: как же все-таки несправедливо! Ведь боль – это не сама болезнь, а лишь тревожный колокольчик, что обращает наше внимание на неполадки в организме… Почему нельзя ее выключить, когда поломки носят характер неисправных? К чему она неизлечимо больным? Слушая печальные вздохи и ворчание, я думал о том, что однажды изобрету универсальную таблетку от всякой боли. Умную пилюлю, что накопится в крови и в нужный момент погасит болевые ощущения задолго до их возникновения.

– Неужели у вас получилось? – восхитилась Софи.

– Не совсем. Но я изобрел кое-что похожее. АКБ, Автоматический Контролер Боли. Не буду погружать вас в бессмысленное перечисление технических характеристик, просто расскажу о принципах работы… – закинув ногу на ногу, пояснил Прошкин. – Радоваться или печалиться, всплакнуть, а может, резко собраться и перейти к решительным действиям – все это за нас решает мозг. Точнее, гормоны, которые он вырабатывает. Их, на самом деле, не так много… Вы знакомы с принципом действия эндорфина?

– Кажется, это гормон радости.

– Все так! Вернее, почти так! Я бы назвал его гормоном облегчения. Ведь задача эндорфина – снижать болевые ощущения… Спортсмены частенько подсаживаются на его действие – после тяжелейших тренировок, вместо боли они испытывают небывалый подъем. Такой вот парадокс!

– Какое же применение вы нашли ему в своей работе? – Софи оперлась на подлокотник и чуть наклонила голову.

– Данный гормон лег в основу идеальной формулы радости. Помимо него мой коктейль в определенных пропорциях содержит серотонин, дофамин и окситоцин. Их искусственно синтезированные аналогии, если быть точным. Все это находится в небольшом устройстве, что крепится в височной доле. АКБ можно надевать периодически или носить не снимая. Все зависит от состояния пациента. В нужный момент, когда на горизонте покажутся боль и стресс, он превентивно выбросит в кровь необходимую дозу счастья…

– Но каким образом эта штуковина узнает, когда и сколько радости мне нужно?

– Контролер регулярно производит микро-заборы крови. Стоит ему отметить даже незначительные изменения в химическом составе, он корректирует ситуацию, приводя показатели в норму… Знаете, Софи, капля крови – все равно что книга жизни. Она может открыть практически любую вашу тайну.

– Любопытно! А куда подевались эти устройства с началом катастрофы?

– Никуда. Все хранится здесь, в лаборатории.

– Отчего же мы ими не пользуемся? – в удивлении подпрыгнула немка. – Ваша формула, вероятно, помогла бы местным страдальцам. И тем, кто мучается от болезней, и тем, кто пребывает в депрессии.

– Нет, Софи, все устроено иначе. То, что я рассказал вам, – лишь теория. Настоящий эффект могли бы раскрыть клинические исследования, но они…

– Вы не верите в собственную идею?

– Конечно, верю! Иначе не посвятил бы ей годы жизни.

– Тогда отбросьте сомнения. Когда рисковать, если не сейчас?

Прошкин молча покачал головой и приблизился к окну. По ту сторону бронированного стекла все скрылось в молочно-белом тумане. Что-то подсказывало, это вовсе не отголоски природных бедствий в Европе и на Кавказе. Нечто, о чем не решаются сообщить коллеги, происходит совсем близко. Системы фильтрации воздуха уже работают на предельных мощностях, но даже им не удается вытравить пьянящую горечь дыма. Что будет дальше – одному лишь богу известно. Но, как все мы знаем из голливудских кинолент, высший разум крайне редко выходит на связь… А значит, в конечном итоге можно полагаться только на самих себя. А еще – на решения, которые принимаем. Ведь именно от них, а не от мифического фатума, зависит финальный исход.

Глава 4

Чего больше всего на свете боится человек? Первый ответ, предваряющий всякую мысль, однозначен – смерти! Так уж устроен хомо. Его мозг заточен под выживание… Возможно, поэтому умирание представляется худшим из кошмаров. Оттого лишь удивительнее наблюдать крах базовых инстинктов, когда мир неумолимо катится в пропасть. Тогда-то homo sapiens и превращается в homo intrepidus, то есть человека бесстрашного. Каким бы сильным ни было пламя жизни, оно затухает под проливными дождями несчастий. Мы сдаемся в ту самую секунду, когда понимаем, что надежды больше нет.

Софи не питала себя иллюзиями. Она знала свое печальное будущее, вернее могла его предсказать. Единственное, что до сих пор тревожило разум женщины – судьба сына. Этот чудесный любознательный мальчуган, что растет на глазах. Еще вчера он листал цветастые комиксы, а сегодня с упоением читает книгу без единой картинки. В какую из ночей он стал таким взрослым? Достаточно ли он зрел для разговора, что рано или поздно должен состояться? Как сделать жизнь Куно безопасной в мире, доживающем свои последние деньки? Майер не знала ответов на эти вопросы. Она лишь надеялась, что добрые люди не позволят чистой душе ее ребенка сгинуть во мраке преждевременно.

– Сынок… – с трудом прошептала Софи, размежив веки. – Позови Александра, я хочу сказать ему пару слов.

Мальчишка кивнул и, загнув уголок одной из страниц энциклопедии, отправился на поиски русского. Впрочем, долго блуждать не пришлось. Прошкин был там, где и все последние десять дней. В командном центре. Он изучал входящую информацию и прогнозы, ожидая удачного момента для вылазки в город. Выслушав послание от Софи, инженер поспешил к ней с визитом.

– Малыш, иди погуляй. У нас взрослый разговор, – велела Софи, приподнявшись в кровати.

Мальчишка, тяжело вздохнув, устранился. Его не по-детски тяжелая поступь еще какое-то время слышалась в коридоре, но вскоре звуки стихли. Софи и Александр пребывали в безмолвии. Оба знали, о чем пойдет речь, но никто не решался завести беседу. В какой-то момент Прошкин поднял глаза:

– Как ваше самочувствие, Софи?

– Вы и так все знаете, мой добрый друг. Именно поэтому я попросила о встрече. Если позволите, без прелюдий, – женщина собрала остатки сил и села. – Когда я умру…

– Вы не умрете! – замотал головой инженер.

– Мы оба знаем, что это не так. Очевидно, мне осталось недолго.

– Продержитесь еще чуть-чуть. В любой момент ветер может сменить направление и улицы очистятся от пепла. Тогда я смогу выйти и добыть ваше лекарство.

– Поверьте, Саша, мне не хочется погибать. Более того, я планирую задержаться тут как можно дольше. Из-за Куно и… – Софи сжала губы, так и не закончив фразу. – Я просто хочу, чтобы вы знали, что сказать Куно, когда меня не станет.

– Ничего не желаю знать, – резко отозвался Прошкин. – Я долго думал над этим, но, по всей видимости, другого выхода нет. Помните, я говорил о своем изобретении? Вот оно, держите… Пользуйтесь на здоровье! – мужчина протянул крошечную черную шайбу. – Я не могу предсказать последствий, но это все, что есть в моем распоряжении…

Немка, чуть помедлив, взяла устройство. В обычной жизни она не решилась бы на роль подопытного кролика, но сейчас выбирать не приходится. Если контроллер сумеет нейтрализовать боль или, хотя бы притупить ее…

– Вы уверены? – прошептала Софи, разглядывая предмет.

– Нет. Абсолютно нет. Но даже один процент того, что все получится – это лучше, чем ничего. Приложите АКБ к виску, – сухо произнес Александр.

Женщина выполнила приказ, едва заметно вздрогнув в тот момент, когда механизм закрепился на коже самостоятельно.

– Сейчас лучше прилечь и поспать. Ничего не бойтесь, я слежу за вашим состоянием, – вкрадчиво молвил инженер.

Словно под гипнозом Софи вернулась в койку и, сложив руки на груди, закрыла глаза. Она ощущала странную вибрацию. Не только в голове, но и во всем теле. В каждой его клеточке, что напряженно задрожала, почуяв вмешательство извне. Убедившись в том, что невольная подопытная чувствует себя нормально, Александр вышел, прикрыв за собой дверь. Ему предстоял тяжелый разговор с Блохиным. С парнем, что упрямо запрещал покидать здание. В один из дней он изъял все магнитные ключи, а сами двери закрыл на замки для пущей надежности.

В последнее время Денис стал крайне нелюдимым. Дни и ночи он проводил в одном и том же месте – в стеклянном кабинете на последнем этаже. Там, словно в сторожевой башне, он вел свой неустанный дозор. Часами вглядывался в неспешное падение пепла, укрывающего плотным серым ковром Питер. Страшно было представить, о чем он думал в такие моменты…

– Дэн, нужно поговорить! – с порога начал Прошкин.