Помоги проекту - поделись книгой:
Дуглас сперва не мог понять, что его в красном отряде смущает… все вроде как полагается: мундиры, оружие… а потом до него дошло, что ни один кадровый офицер такого бардака в своем подразделении не разведет. Американец — еще может быть, американцы своим солдатам разные вольности дозволяют, но разве британский офицер допустит, чтоб его солдаты вот так волокли винтовки? Это же не палки, в конце концов!
— Это не регулярный отряд, — сказал он. — Это тоже волонтеры какие-то.
Позже Дуглас узнал, что это был Тринадцатый батальон из города Гамильтона. Да, резервисты необстрелянные и необученные.
Стрелки королевы увидели красные мундиры и, должно быть, как и Арчер, приняли "тринадцатых" за регулярную часть. А раз подошли настоящие солдаты, резервисты могут отдохнуть — и Стрелки начали отход. "Тринадцатые", глядя на то, что канадцы почему-то отходят, тоже начали отходить.
Фении с воодушевлением стреляли им вслед.
Так фениями была выиграна битва… битва…
Дуглас понял, что совершенно не представляет, как называется эта местность. Ну не битва же при Форт-Эри — до Форт-Эри несколько миль.
— Как называется это место? — спросил он Арчера, ткнув пальцем в фермерский дом.
— Smuggler's Hole (Нора контрабандиста), — скромно представил свое жилище Арчер.
— Хорошо, но не подойдет, — с сожалением ответил Дуглас. — Как называется эта деревня? — спросил он, ткнув пальцем туда, где виднелась россыпь домиков между болотом и кукурузным полем, и куда фении штыками гнали канадцев.
— Риджуэй, — ответил Арчер.
Дуглас так и записал в блокнот: "Битва при Риджуэе".
Если подкованный в истории читатель возразит, что всем известная организация IRA была образована только в 1919 году, спустя полвека после описываемых событий, то Автор будет вынужден согласиться: да, так оно и есть. Однако в 1866 году полковник О'Нил, сколотив в Теннесси свой отряд, тоже обозвал его Ирландской революционной армией, и три эти буквы были вышиты на знамени его отряда. Поскольку отряд полковника стал ядром, вокруг которого сплотились настроенные всерьез воевать фении, именно это знамя и реяло над полем у Риджуэя, и на картинках того времени это отражено.
Автор на всякий случай напоминает, что в целях вящей художественности и по собственному легкомыслию склонен иной раз искажать реальные исторические факты. Желающие разобраться, что происходило тогда в районе реки Ниагары, могут полистать вот эту книжку: The Fenian raid at Fort Erie, изданную в Торонто в 1866 году, где канадцы излагают свежие впечатления о тех событиях (доступно в электронном виде здесь https://iiif.lib.harvard.edu/manifests/view/drs:4609233$1i). Впрочем, Автор не будет утверждать, что там факты переданы точно.
Глава 4
Пока Дуглас размышлял, догонять ли ему разгоряченных фениев или же напроситься в гости к Арчеру, далеко на севере за деревьями тоже заалело. Подходил заплутавший отряд под командованием подполковника Джорджа Пикока, за которых, собственно, и приняли злополучных «тринадцатых» несчастливые Стрелки королевы: с артиллерией, но зато без карт местности, из-за чего отряд по дороге пару раз сворачивал не туда. У них была надежда, что местные жители подскажут, куда им двигаться, но местные жители, подобно Арчеру, больше были обеспокоены тем, чтобы укрыть от мобилизации лошадей, чем патриотизмом, а потому Пикоку и его компании на глаза показываться избегали.
Вот и Арчер строго-настрого велел отпрыску с лошадьми оставаться в болоте, закрываясь от досужих взоров горкой и можжевельниками, а сам пешком поспешил к ферме, пока там не начали хозяйничать солдаты. Дуглас последовал за ним, пока еще ничего не зная о Пикоке и его отряде, но догадываясь, что к войне он уже опоздал: там вдали у Риджуэя, куда фении отогнали волонтеров, трубы и барабаны призывали фениев отходить на восток, к Форт-Эри. Канадцам же предстояло собирать убитых и раненых, считать потери и оправдываться за проигранный бой перед всевозможным начальством.
Отряд Пикока проследовал мимо Норы контрабандиста, убедившись, что лошадей на подворье нету, и не заметив наскоро спроворенный схрон со свиньями. Арчер стоял на пороге дома и провожал солдат угрюмым взором: идете — ну так и идите подальше, а у меня тут и без вас сплошные убытки.
Дуглас присоседился к сержанту-артиллеристу. Тот, не обращая внимания на трущегося рядом журналиста, ругал начальство, не озаботившее перед выходом в поход зайти в книжный магазин и купить карту, а потом загнавшее отряд в теплушки для скотины. Продовольствие с собой не взяли, воды нормальной запасти не дали, солдаты не жрали со вчерашнего дня и воду хлебали из каких-то подозрительных луж. В отряде уже есть случаи обмороков от жары и духоты — а до вечера еще далеко…
Дуглас, который давно свернул свое пальто в скатку, согласно поддакивал: солнце пекло зверски. В Канзасе и на Индейской территории, конечно, бывает жарче, но там обычно нет такой дикой влажности.
Отряд вышел на лужок у деревни и остановился около приходящих в себя волонтеров. Офицеры волонтеров прискакали к Пикоку и изложили свой взгляд на произошедшие события. Сержант-артиллерист и примкнувший к нему Дуглас с интересом доклад слушали, подойдя поближе. Пикок, мазнув раз-другой рассеянным взглядом по затесавшемуся в их ряды штатскому, наконец среагировал:
— А вы кто такой?
— Журналист из Лондона, — доложил Дуглас.
— Бог ты мой, — проворчал Пикок, — теперь у нас в каждой деревне газеты издают…
— Не такая уж Лондон деревня, — вступился кто-то за честь города.
— Погодите! — воскликнул волонтер в красном мундире. — Это в какой же вы лондонской газете журналист? Я сам редактор газеты из Гамильтона, я всех лондонских журналистов знаю!
На Дугласе скрестились подозрительные взгляды, прямо таки прожигающие насквозь: нет ли где у него компрометирующего зеленого шарфика.
— Я не из того Лондона журналист, я из английского, — объяснил Дуглас. — Приехал, знаете, посмотреть на Ниагарский водопад, а тут такое!
— У вас какие-нибудь документы, подтверждающие ваши слова, есть? — спросил Пикок.
Дуглас достал из-за кожаной обложки блокнота визитную карточку, а потом, помедлив, рекомендательное письмо для Гилберта МакМикена, мирового судьи всей Западной Канады. Письмо это он собственноручно написал позапрошлой ночью в Буффало и без тени смущения подписал именем Арчи Маклауда. От кузена Арчи не убудет. А Гилберт МакМикен, по доверительным сведениям бюро Пинкертона, как раз и занимался разведкой фенианских кругов в Северной Америке.
— Из Англии, значит, — пробормотал полковник Букер, командовавший волонтерами. Если б взглядом можно было убить, так Дуглас бы уже мертвый лежал. Не просто свидетель позора, а еще и щелкопер из самого сердца Империи!
— Можно мне присоединиться к отряду, который будет преследовать фениев? — самым невинным тоном спросил Дуглас. Убить его здесь не убьют, но тут он никому не симпатичен. Пора отсюда уматывать, тем более, что тут вряд ли будет еще происходить что-то интересное.
Он непринужденно отдалился, сопровождаемый недобрыми взглядами, сделал вид, что ждет, когда канадцы и в самом деле отправятся в погоню за фениями, а потом углядел в рощице забытую кем-то из офицеров-волонтеров лошадь, поймал ее и огородами да перелесками удалился в сторону Форт-Эри.
Ирландцев он догнал уже на улице городка, те направлялись в сторону парома.
— А, это вы… — рассеянно пробормотал полковник О’Нил. — Все шпионите?
— Да разве я шпионю? — пожал плечами Дуглас. — Я же на ваши фенианские конференции под прикрытием не езжу.
— А что, знаете кого-то, кто ездит?
— Гилберт МакМикен, например.
Полковник сморщился, будто пожевал лимон.
— Какие у вас дальнейшие планы? — спросил Дуглас. — Из тех, о которых можно рассказать прессе?
— У меня сейчас других планов и нет, — ответил полковник. — Всё, вторжение провалилось, можно драпать. Переправимся обратно в Штаты и разойдемся.
— Потери в бою были большие?
— Несколько раненых, один убит, — ответил О’Нил. — А как у них, вы не в курсе?
— Как минимум семь убитых, много раненых, кто-то умрет еще от ран в ближайшее время. У Пикока как минимум один солдат умер от теплового удара.
— Вояки, — процедил сквозь зубы полковник. — Наши, впрочем, не лучше — дезертир на дезертире. Как глотку рвать на митингах за свободу Ирландии — так полно народу, а воевать — нет, дураков нет.
— Может быть, скажете что-нибудь о канадцах как противниках для прессы? — предложил Дуглас.
— Для прессы? — полковник пожевал губами: не то беззвучно матерился, не то пробовал высказать свои мысли в изящной литературной форме. Наконец он сказал: — Они действительно сражались храбро. Я участвовал во многих битвах за последние четыре года, но никогда не видел, чтобы продвижение было более красивым или более храбрым. Они хорошо продвигались и некоторое время хорошо сражались. Но они переоценили силу своей численности и дисциплину, и они недооценили храбрость и непоколебимость своих противников, которые были испытанными солдатами во многих битвах, сражающихся не за плату, а чтобы отомстить за семьсот лет войны, несправедливой по отношению к своей стране, и готовых все как один умереть за независимость Ирландии. Там не было человека, который подумал бы о том, чтобы отступить от этих великолепно выглядящих парней, — ни одного человека, который не был бы готов отдать свою жизнь за это дело. Вот так пойдет?
— Да-да, очень хорошо, — покивал Дуглас, покрывая лист блокнота стенографическими закорючками.
Впереди вдруг послышались выстрелы: там колонна фениев вышла наконец на берег Ниагары и попятилась под огнем непонятно откуда взявшихся вооруженных канадцев.
Полковник кратко, но энергично выразился не для печати и поскакал вперед колонны, разбираться, что там случилось.
Случился там подполковник Джон Стоутон Деннис, геодезист и «потомок воинственных предков», как он сам любил себя называть. Будучи столь же воинственным, сколь и предки — американцы-лоялисты, эмигрировавшие после Войны за Независимость в Канаду, Деннис активно интересовался делами ополченческими, и в описываемое время оказался фактическим командиром Собственных стрелков Королевы вместо предпочитавшего заниматься штабными делами У. С. Дьюри. На совещании перед началом действий против фениев Деннис, считая фениев пьяной и неорганизованной толпой, настаивал на немедленных и очень активных действиях. Пикок с ним не согласился, в результате чего его часть канадцев планомерно и методично, но без карты, наступала на фениев с севера, а Букер столь же планомерно наступал с запада (чем вся эта планомерность закончилась, мы уже знаем).
Деннис же, бросив Стрелков Королевы на Букера, мобилизовал в Порт-Колборне паровой буксир «У. Т. Робб» вместе с хозяином и его командой, которая вообще-то и без того полагала себя «Морской бригадой Данвилля», то есть военно-морским волонтерским отрядом, посадил туда еще пятьдесят одного артиллериста из Велланда и отправился патрулировать Ниагару. Его артиллеристы, заметим сразу, пушек при себе не имели, половина была вооружена устаревшими винтовками Энфильда, а другая — еще более устаревшими гладкоствольными карабинами «Виктория». Во время патрулирования он наловил каких-то ирландцев и решил наконец выгрузить их в Форт-Эри, давно, казалось бы, брошенном фениями. При этом он полагал, что Пикок с Букером уже разбили фениев, и в городок могут вернуться лишь отдельные беглецы с поля битвы, с которыми его полусотня артиллеристов справится одной левой. Вот за этих беглецов он и принял первую, малочисленную группу фениев, которая спустилась на набережную.
Впрочем, эти подробности станут известны позже, а пока полковник О’Нил, оценив свои силы и возможности канадцев, подозвал одного из своих лейтенантов и попросил найти что-нибудь, из чего можно сделать белый флаг.
— Вы там им объясните, что нас в десять раз больше, и все, чего мы хотим — это без помех покинуть канадскую землю.
Офицер поскакал вперед с белой тряпкой, привязанной на подобранную хворостину, однако грянул выстрел, и офицер упал. Не то канадцы тряпки не разглядели, не то у кого-то палец дрогнул, а может вовсе кто-то там решил, что с фениями в переговоры вступать не следует.
— Это они зря, — промолвил О’Нил. — Придется им как следует объяснить, что в парламентеров приличные люди не стреляют.
Фении буквально смели высадившуюся часть отряда Денниса, а невысадившаяся часть поспешно отшвартовала буксир от причала и удалилась на безопасное расстояние.
Дуглас посмотрел на события с высокого бережка, поразмыслил и спешился. Он постучал в окно ближайшего дома, заметил там осторожное шевеление и спросил:
— Вы не подскажете, где дом судьи Маклауда? Я его племянник из Лондона.
— У Маклауда в Лондоне есть племянник? — отозвался кто-то за окном.
— Я внучатый племянник, — уточнил Дуглас.
— Ага, — принял к сведению собеседник. — На соседней улице Маклауд живет, чуть наискось за моим садом, у него недавно забор покрашен.
— Большое спасибо, — сказал Дуглас и отправился на соседнюю улицу искать дом со свежепокрашенным забором.
У Автора еще найдутся истории из области американо-канадских (плюс ирландских) отношений той поры, но если читателям не интересно, то лучше прямо скажите, а то намеков Автор не понимает.
* Часть 3
…
Глава 1
Живя в России, я привык, что зима приходит нежданно: это вроде как стихийное бедствие, которое постоянно маячит где-то в будущем и всегда наступает совершенно внезапно, покрывая снегом неубранную капусту и раскопанные для ремонта теплотрассы.
Как выяснилось, в Оклахоме зима может наступить еще внезапнее, и прошлогодний декабрьский мороз, который прихватил нас на полпути от Техаса, не был чем-то чрезвычайным.
Был жаркий день в конце октября, мы отобедали на террасе у Шварцев и под ленивый разговор остались посидеть под навесом, благо желающих столоваться было небогато. Джейк рассказывал байки про своего давнего знакомца, не знакомого, впрочем, никому из нас. У Джейка получалось смешно, но главным образом за счет утрированного диалекта аппалачских горцев, так что мне его рассказы пересказывать нет смысла.
Фокс посмеивался над байками и иногда комментировал, когда Джейк, по его мнению, произносил горские слова неправильно. Он сидел лицом на север, и взгляд его лениво переходил с флага над фортом на шпиль одной из городских церквей, на верхушки деревьев, на холмы Озарка за рекой… Вдруг он встал, вглядываясь вдаль:
— Северянин идет!
Странно, там, куда он глядел, вроде как людей не имелось…
— Вон тучи идут синей полосой, видите?
Ага, после пояснения стало яснее: идет холодный атмосферный фронт. И что? Чего вдруг Фокс встревожился? Почему его вдруг заинтересовало, что на улице не видать детей?
— Думаешь, гроза будет? — спросил я.
— Да гроза — это еще ничего, — бросил Фокс. — А вот торнадо… — он перебежал в Уайрхауз.
— Или метель, — добавил Саймон Ванн.
— Да какая метель? Жарко же!
— В том-то и дело, — пробормотал Саймон и обернулся к фрау Шварц. — Сейчас начнется сильный ветер, уносите в дом что только можно.
Мы с Норманом и Бивером поспешили домой, у нас там тоже хватало всякого, что следовало бы спасать от ветра, а Джейк пошел по улице предупреждать соседей, и в первую очередь Браунов, у которых на многочисленных веревках сушилось белье.
С эвакуацией в безопасные места мы управились быстро, и я еще успел выйти на улицу, думая перебежать к доктору, как вдруг меня буквально снесло. Нет, это не был торнадо, просто порыв ветра. На какие-то мгновения у меня появилось чувство, будто я стою на крыше машины, несущейся со скоростью в сто километров в час, я ухватился за ствол кстати подвернувшегося дерева, чтобы меня не утащило дальше, прикрыл глаза от песка и мусора локтем и попробовал задержать дыхание. Дерево над моей головой сказало «хрусть!» и лишилось верхушки. Потом ветер не то чтобы стих, но стал умереннее, и я осторожно высунулся из-за локтя, сильно жалея, что не рак и не могу выдвигать глаза как перископы. Верхушка моего дерева стучалась в стену дома и, кажется, уже высадила окно. Если б дерево сломалось ниже метра на полтора, я б имел шанс лишиться головы. Большой шанс.
Ветер ломал и уносил все, что только мог, а я как дурак стоял и боялся отцепиться от дерева. Шевелиться заставили обжигающе-ледяные крупные капли, которыми принялось лупить с неба. Я зачем-то прикрыл руками голову и большими скачками упрыгал к дому, поспешно распахнул дверь (ее с большим трудом прикрыли за моей спиной) и побыстрее потащил через голову мокрую холодную рубашку.
Норман невозмутимо протянул мне полотенце.
— А в твоей комнате, кажется, окно разбито, — сообщил я Биверу, вытираясь.
— Ах как нехорошо, — пробормотал Бивер, оглядываясь на дверь и не делая никаких попыток проверить, не нуждается ли в спасении его имущество. И в чем-то я его понимал — высовываться из комнаты не сильно хотелось.
Я надел сухую рубашку, но, кажется, не согрелся.
Норман тем временем утеплялся: разыскал в своем чемодане толстую вязаную кофту, которую обзывал «нью-джерси» в отличие от старой кофты «джерси», которая прошла с ним всю войну, но теперь безнадежно превратилось в нечто дырчатое, надел ее и застегнул на все пуговицы, вытащил из-под койки сапоги, тщательно их протряс на тот случай, если там поселилось что-нибудь смертоносное вроде коричневого отшельника.
— Ты куда? — спросил я.
— Надо все-таки сходить узнать, вернулись ли домой дети, — ответил Норман. — Что-то мне тревожно.
Я тоже встревожился. Действительно, погода сменилась уж очень быстро. Поэтому я тоже надел сапоги и протянул руку за дождевиком.
— Одевайся теплее, — посоветовал Норман. — Метель началась.
Я не поверил и обернулся к окну. За окном густо валили огромные мокрые хлопья. Я напялил еще одну рубаху, из толстой плотной шерсти, хотя в происходящее не очень верилось: не прошло и получаса с того времени, как мы сидели на веранде у Шварцев, не торопясь выходить на солнцепек. Сейчас снег, правда, сразу таял.
Поделиться книгой: