Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1

–В общем, как бы вам сказать. Мне нужно идти. – с ходу немного смущенно перевела тему девушка.

–Что же могу сказать…Пусть Боги улыбаются тебе на твоем пути, юная Кацера. – статуей с закрытыми глазами встал перед ней капитан. – Ты не забывай, что тебе всегда будут рады на нашем корабле, и…в общем, ты, как бы…

–Старик? – удивленно наблюдал за внезапной робостью капитана недавний «первый пират».

–Мы были бы очень рады, если бы ты снова посетила нашу компанию потом, когда эта война закончится. – все-таки смущенно опустил голову старик. А вы думали, что смущение не характерно для старого пирата?

–Д-да, конечно. Буду рада снова с вами встретиться. Может быть, даже вместе с братьями! – тоже удивилась внезапной экспрессии старого закоренелого вояки Лилика, тем не менее сразу стараясь его подбодрить.

–Хорошо сказала! – будто как тост выкрикнул кто-то из пиратов, еще только ждущих свою очередь на разгрузку, но по голосу совершенно не уставший.

–Что ж…Тогда, как говорится, не прощаемся! Говорим лишь «до встречи!». Приходи целой и невредимой. И не забывай старика. Хе-хе.

–Не забуду. И вы берегите себя.

Воодушевленный словами девушки старый капитан взял сразу пару ящиков, каждый весом наверняка не меньше 30-40 килограмма, и с ними на руках пошел в сторону трапа к кораблю. Вся команда, кто также остановился лишь поговорить с Лиликой, и для того временно поставили ящики на пол, отправились поочередно, с определенным интервалом чтобы не проломить своим весом дощатый трап, с грузом стали подниматься на корабль. Все они почти поочередно, проходя мимо Лилики, попрощались с ней кто словом, кто жестом. Очевидно, все они в тот день были на позитиве, и еще особо не задумывались о предназначении всего того груза, который они покупали на последние деньги явно для войны, и для того даже немало накинули монет торговцам, и без того почти все уже продавшим. Наблюдая за ними, Лилика сама едва не забыла своей истинной цели, за которой она и прибыла в Лафен. Провожая друзей-пиратов взглядом, она прошла мимо них в сторону города, уже весело подпрыгнув по пути, чуть приподняв за лямки немало греющий спину в окружающей жаре рюкзак.

Лилика с усилием прорвалась через ряды стражников, торговцев, путешественников и местных жителей, почти все из которых уже вот-вот собирались покинуть город и только теперь собирали вещи. Город этот был куда больше, чем «новая Кацера», и было здесь, теперь, даже оживленнее, чем в Ренбире во время празднования Дня Бога Людей. Такая невысокая и в целом миниатюрная девочка как Лилика с трудом могла протискиваться между людей, пусть и ее частенько подхватывало их течение. Большинство людей здесь, оставляя место посередине дороги только для телег и повозок, шли именно в ту же сторону, что и Лилика, и поэтому она почти не сбивалась с пути и не останавливалась. Она прошла всего пару минут вперед от порта, совсем потеряв его позади за головами явно более высоких, чем она, людей, и только тогда, заметив, что люди вокруг нее все это время идут одни и те же, решилась поинтересоваться, где в городе еще есть открытые магазины одежды.

Она миновала уже несколько улиц, прежде чем вышла на менее оживленный, но все еще полный людей сквер уже на окраине города. Наверняка этот портовый городок был достаточно богат на достопримечательности, и отличался особенным для всех городов окружающей местности антуражем, из-за чего был прозван не иначе, как Городом Черепиц. Вдоль каждой дороги по земле проходили небольшие, но толстые решетки, а у каждого дома было сразу по несколько дождеотводов. Такие же, круглые и красные металлические трубы, украшали углы того самого дома, на который недавно указали Лилике ее случайные попутчики из толпы на дороге. По их словам, именно там она могла купить подходящий для странствий наряд, тем более хорошо подходящий для путешествий по их вечно покрытым дождями землям.

Очевидно, что тогда Лилика была уже одной из последних посетителей этого совсем небольшого, и вполне заурядного магазинчика. Едва она прошла его порог, зазвенев столкнувшимся с дверью над ней же колокольчиком, единственный оставшийся, и явно уже собиравший вещи торговец показался над прилавком, кладя на него перед собой закрытый, распухший от едва вместившегося в него содержимого чемодан.

–Здравствуйте. – недоумевая от недоумевающего лица хозяина магазина тихо проговорила Лилика.

Тот, достаточно молодой и явно по жизни очень активный, только кивнул ей в ответ, тогда же продолжив собирать вещи.

Сопровождаемая даже за дверьми магазина не утихающим шумом людей снаружи, девушка без промедления, в раздумьях приложив палец к подбородку, начала исследовать магазин, был который сам по себе невелик, а вещей в нем было уже и вовсе чуть. На самом деле, он явно знал и лучшие времена, и теперь был похож, скорее, на результат разгула стихии, с разбросанными тут и там костюмами, брошенной в кучу обувью, и перевернутыми деревянными манекенами. Вид последнего больше всего не нравился Лилике – она с детства до жути боялась любой имитации живой природы в виде чучел, папье-маше, манекенов, и даже детских кукол. Когда-то тогда до ее неокончательно сформировавшегося разума дошла история о оживших куклах-убийцах из книги «Кукольный Домик Рейна Матиса», который она, следуя из названия, сначала приняла за детскую сказку. Рассказывая о своей новой фобии своей горничной, как раз занимавшейся шитьем костюмов и часто имеющей дело с манекенами, в ответ она получала только «Вот и читай теперь детские сказки».

Но, как оказалось только теперь, страхи Лилики отчасти были оправданы. Проходя мимо одной из стен, на которой когда-то были развешаны дождевые плащи, но теперь полностью пустой, она едва не получила сердечный приступ от испуга, столкнувшись лицом к лицу с внезапно ожившим перед ней манекеном в черной вуали. На самом деле, конечно, это изначально не был манекен, и Лилика приняла его за таковой только ввиду его отсутствующей активности. Едва он повернулся в ее сторону, как ее детский, будто мышиный, писк сразу обратил его внимание на нее. Вид его лица мгновенно обратил ее испуг в облегчение, что «Все-таки, оживших манекенов не бывает», но в то же время немного ее насторожил. Кто бы не стоял тогда перед ней, он сам по себе выглядел достаточно жутко, и Лилика, сама не понимая от чего, заранее чувствовала в нем своеобразную опасность.

–Ох, я не ожидал встретить здесь еще путешественников. – вдруг улыбнулся этот седой старик, сделав тем самым черты своего частично закрытого волосами лица еще более жуткими.

–А вы…тоже путешественник? – сглотнув вдруг набежавший с мурашками по всему телу тихий страх тихо спросила Лилика.

–Да, своего рода. Блуждаю по свету, грустно взирая на его обитателей, что совсем стремятся его уничтожить. – с явной иронией в голосе устало посмеялся старик.

–В-вот как?

–А что же здесь делаешь ты? Неужели ищешь замену своему прелестному платью?

–Да, я очень тороплюсь, но не могу уйти в такой одежде. Мне нужно что-нибудь…

–…вроде этого? – поднял морщинистую и дряхлую руку старик, указывая ей на стену левее Лилики.

Лилика с большим удивлением повернулась в ту сторону, куда указал старик. На стене, предназначенной для дождевиков, все еще оставался один из них, но очень своеобразный. Она не сразу приметила его там, и была вдруг правда заинтригована его видом. Это была необычная вуаль, скорее всего октовая, и даже внешне она очень подходила остальным элементам ее одежды, которые она ранее и не снимала, и которые не были повреждены в бою с Самумом, и без проблем были оттерты от крови еще в палате Покрывала, пока она дремала. Пусть та вуаль и была тканевой, очевидно, что на ней были и кожаные части, скорее всего из кожи какого-то особенного арда. Вся она была темно-синей, и только два небольших плащика на ее спине были черными, с золотистыми металлическими концами.

Совсем засмотревшись на вуаль, Лилика не заметила, как стоявшей рядом с ней человек ушел, и хотела было поблагодарить его за подсказку, как вдруг, не увидев его рядом, ранее даже не слышав его шагов, вспомнила «Но ведь раньше эта стена была пуста…». Конечно, она не разглядела и того старика в магазине, когда первый раз осмотрелась у входа. По ее телу снова пробежали мурашки.

Хоть брать с собой что-то столь подозрительное при подобных не менее подозрительных обстоятельствах и было опасно, вид той вуали слишком нравился Лилике, тем более что она сочла ее максимально подходящей для будущего пути. Вуаль не сковывала движений, наверняка была водонепроницаема, прочна, и довольно красива сама по себе. Отказываться от такого подарка судьбы было нельзя (Лилика правда поверила, что просто не разглядела вуаль на пустой стене раньше). Она весело, поднявшись на носочках сапожек, сняла с крючка на стене ту вуаль, и с ней, лишь пару секунд побегав глазами по помещения, забежала в специальное место за ширмой для примерки одежды. Она на одном дыхании сняла с себя все это время немного давившее на грудь платье, и переоделась в новую вуаль. Даже вечно в детстве будучи почти куклой своей матери Немиры, обожавшей переодевать дочь в разные милые наряды, она не могла теперь угадать материал нового наряда по ощущениям тела. Ощущения ее были настолько спорными, что точнее, чем «мягкое, но твердое», это было описать невозможно.

Чуть наклонившись, вытянувшись руки в сторону полу, потянувшись затем в стороны и назад, она окончательно убедилась в практичности нового наряда, и уже в нем покинула ширму, все равно взяв с собой в руках старое платье. Лилика должна была вернуть его Синим Попугаям, но вдруг подумала, что будет лучше оставить его на том же месте, на котором только что она взяла загадочную вуаль. Ей казалось, что то платье наверняка притягивает удачу, и если в будущем, в Лесу Ренбира, ей и не повезет, пускай удача найдет хотя бы того, кто следующим наденет то платье. К слову, прежняя хозяйка этого платья и правда часто его носила, но погибла, на время боев Попугаев с брусийцами, сменив его на другое. Так что, возможно, данное платье и вправду обладало какими-то особыми свойствами.

Повесив старое платье на крючок на той же стене, Лилика весело, почти вприпрыжку, снова ощущая прежнюю гибкость и подвижность, добежала до прилавка, возле которого все еще довольно шумно и взволнованно собирал вещи хозяин магазина. Она окликнула его, и тот еще раз немало ее напугал, резко вскочив на месте, и почти бешеными глазами посмотрев на нее. Наверное, этот магазин тоже обладал своими особыми свойствами. Например – силой пугать всех посетителей.

–Простите, я хочу купить эту вуаль. – потянула вуаль на животе Лилика, так указывая на нее хозяину.

Тот, в свою очередь, получше пригляделся к одежде девушки, даже демонстративно почесав макушку. Все же, как он и подумал с первого взгляда…

–Это не мой товар.

–Нет? – удивилась Лилика.

–Нет, не мой. И вообще, мне казалось, что вы сюда в этом и пришли. – развел немного дрожащими руками продавец.

«Быть не может…» – подумала Лилика. Конечно, в таком случае ей не нужно было платить за новую одежду, но это, скорее, могли быть тогда мысли ее старшего брата, Таргота, вечно пекущегося о деньгах своей семьи. Она же, в первую очередь, подумала, не связан ли с появлением этой вуали в магазине тот таинственный старик, который ей на него и указал. Но покинула она магазин уже совсем без мыслей об этом, что было вовсе не удивительно. Везде, куда устремлял взор своих слепых глаз этот старик, реальность начинала рваться на части. И над ее восприятием у окружающих живых существ он тоже работал мастерски, наверняка также внушив Лилике «спокойствие».

Выйдя на все еще оживленную улица, видя, как кто-то особенно нервный еще по пути к выходу из города пытался перекричать сидевших где-то на крышах домов чаек, она сумела, кое-как, выбраться на менее оживленную дорогу, ведущую уже явно только вперед, к столице, и проходящую через сам Лес Кортя. Там же, не сбавляя темпа проходя в сторону открытых нараспашку городских ворот, теперь уже почти никем не сторожившихся, ей как раз вдруг подал руку с одной повозки, проходящей мимо, неотесанный деревенский рыжий мужик. Лилика сначала не поняла его жеста, но затем легко прочитала его на самом лице мужика – он выглядел достаточно добрым и простым, будто не раз уже так помогал людям чуть отдохнуть и не задохнуться в давке, которой здесь пусть и было уже заметно меньше, но все еще было не избежать, сталкиваясь с то и дело ходящими в разные стороны людьми. Колеса повозки совсем медленно крутились, еще немного застревая в окружающей вечно мокрой от дождей земле, и по городским улочкам она наверняка шла еще медленнее. Лилика, тут же расценившая проходящую мимо повозку с тем мужиком за отличный шанс отдохнуть по пути к Лесу Кортя, в два движения, схватив руку музыка и сразу за нее подтянувшись наверх, запрыгнула на нее. Кучеров у повозки было три, и кто-то из них даже проговорил «Ну вот, еще одна», хоть и вполне спокойно. Узды двух стареньких лошадок, тянущих повозку, держала центральная явно деревенская баба в сорочке и с платком на голове, чтобы ее слишком не припекало солнце.

Тихо, будто для себя самой, извинившись перед всеми уже текущими пассажирами повозки, она спустилась в кузов, и сразу нашла там себе место в дальнем левом углу, куда и попыталась как можно осторожнее пробраться. Помимо нее здесь в кузове сидело еще не меньше десяти человек, и все равно там было относительно просторно. Ее деревянный пол с достаточно широкими щелями был частично усыпан сухим сеном и соломой, и сам ими же пах. Скорее всего, эта повозка стала перевозить людей только недавно, ввиду обстоятельств, и раньше использовалась только в работах на полях. Конечно, даже при своем не слишком уверенном виде, это была очень вместительная конструкция, и вес стольких человек она почти не чувствовала, что нельзя было сказать о ее совсем страшных деревянных, похожих на треснутые жернова, колесах.

Еще по пути, переступая через ноги прочих пассажиров, Лилика скинула с плеч в руки свой рюкзак, и, еще пошатываясь от движения по не совсем ровной поверхности повозки под собой, почти упала в угол, в котором собиралась обустроить свое новое место. Хоть я и не упомянул реакции окружающих ее людей раньше, только половина из них тогда смотрели на нее, и наверняка о многих странных фактах думали. Необычного цвета глаза и волосы, загадочная одежда, и, самое интересное, приятно пахнущий чем-то аппетитным большой рюкзак. Последнее настолько заинтересовало ее попутчиком, что они невольно переглянулись между собой, и, пока сама она старалась как можно аккуратнее, чтобы не обжечься о сильно нагревшиеся края кузова, устраивалась поудобнее, уже успели в голове прокрутить диалог, который они вот-вот хотели с ней завести.

–Слушай, деточка. – вдруг тихо обратилась к Лилике женщина, очевидно, самая смелая в повозке, и, возможно, самая голодная. – А что это у тебя там в рюкзачке так вкусно пахнет?

Даже те, кто полностью проигнорировал появлением девушки в повозке, кажется, тогда внезапно подняли к ней интерес, и все вместе посмотрели на нее. Лилика тогда была точно в отличном расположении духа и отлично себя чувствовала, потому не сочла вопрос женщины за дерзость, как об этом подумала она сама, и только с веселой улыбкой открыла свой рюкзачок, представив взору всех окружающих его содержимое.

–Я взяла с собой в дорогу много всего, но вряд ли сама это съем. Здесь есть и чай. Буду рада, если вы тоже этим угоститесь! – так же лучезарно улыбаясь, смеялась она.

Ворота города были уже не так полны людьми, и едва повозка их пересекла, а кучер крикнула «Следующая остановка – новая жизнь!», все это время устававшие будто от недостатка скорости лошади значительно ускорились, тем самым вынуждая идущий впереди людей уже активнее расходиться по сторонам. Пусть сами воротам города, подкрепленные будто ранее Кацерским бревенчатым забором, были в размерах довольно скромны, дорога за ними оказалось более чем широкой, ровной, хоть и очень пыльной. Очевидно, что из-за частых дождей местные жители не привыкли подметать ту дорогу, и сухие пыль с песком вообще были для них редким зрелищем. С другой стороны, частые дожди, вечно ходившие будто взад-вперед между Манне-Дотом и Лафеном, здорово помогли окружающей город и его округу растительности. Светло-зеленые, сочные кустарники, широколиственные деревья и трава ослепительно играли лучами как никогда прежде яркого солнца, и оттого многих окружающих тогда людей донимала резь в глазах. Тени, отбрасываемые деревьями, были особенно отчетливы, но даже в них окружающая жара была безжалостна к и без того легко одетым беженцам. Со стороны Лафена в сторону повозки с Лиликой все еще дул легкий морской бриз, колыхая траву и листву, хоть немного спасая окружающий горячий воздух от сухости.

Всего за несколько минут с начала начатого Лиликой пиршества, грустные лица ее попутчиком превратились в довольные и счастливые, а замкнутые замершие губы начали то и дело, в перерывах между приемом пищи, воспроизводить обыкновенные для небольшой компании людей рассказы и истории не то из их жизни, не от из их предполагаемой будущей жизни. Лилика и сама быстро к ним присоединилась, стараясь, тем не менее, не выдавать своих знаний о происходящем, ведь сама тема будущей Войны вообще ими никак не покидалась. Все они думали, что еще смогут пережить эту войну, в будущем наладят производство, хозяйство, и даже смогут вернуться в родные земли. В большинстве случаев, на их вопросы к Лилике о ее личности, планах, и просто о ее мнении касательно будущего Запада, девушка отвечала аллегориями на абстрактные вещи, в которых попутчики должны были сами найти точный ответ, но переспрашивать уточнения бы просто постеснялись. Все пассажиры, включая кучера с ее отцом, сидевшим левее, чуть не подпрыгнули, узнав, что собирается она в Лес Кортя, который, тем не менее, был как раз у них по пути.

–У девушек должны быть свои секреты, правда ведь? – смеялась она на вопросы о цели ее визита в столь загадочное место, пусть и чуть стеснялась так говорить, ведь, на самом деле, вообще редко находила себя женственной, не совсем понимая, что именно это значит в понимании окружающих. По крайней мере при ее почти детской внешности.

Она и сама хорошенько перекусила с этими, на самом деле, бедными людьми, и была тогда еще энергичнее, чувствуя почти распирающую ее энергию. Ее энергичность оказалась весьма заразной, и уже через полчаса, а то и вовсе двадцать минут, почти целиком опустошив рюкзак девочки, уже повеселевшие и разговорившиеся мужики и бабы (а молодых среди них никого и не было), уже во всю горланили старые с детства знакомые им песни. Они думали еще раньше, стоит ли им начинать петь всем вместе, ведь было очевидно, что Лилика являлась вовсе не простой деревенской девочкой как они, а самой настоящей знатью. Разговоры с ней открыли им и обратную сторону ее личности, которую она даже с некоторой радостью им рассказала. Конечно, все местные жители любили и уважали род Кацер, некогда правящий соседними землями, и сразу почуяли в Лилике едва ли не родственную душу. Конечно, часто игравшая с простыми ребятами около Кацеры девочка хорошо знала многие их песенные мотивы. Теперь, она с радостью была готова проверить, насколько еще она была хороша в пении, и какую часть тех песен она запомнила. На всякий раз заранее смочив горло уже почти опустевшим в бутыли чаем, она, продолжая вместе со всеми хлопать в ладоши, с поистине большой скоростью запевала песенку-скороговорку:

Где-то в нашем крае, под травой и под песком,

За хатой бабы Вали, через дальний хуторок.

Там за полем расцветает примечательный лесок,

И у моря возвышается портовый городок.

Никто уже не замечал, как быстро теперь летело время, и Лилика совсем не успела отдохнуть, как собиралась раньше. Да, она отдохнула, но немного иначе, чем следовало перед тяжелым путем, который ожидал ее дальше. Уже через неопределенное из-за интересных бесед время повозка медленно остановилась у перекрестка возле начала некой лесополосы. Уже там было видно, что был лес в той стороне куда гуще всех предыдущих, и даже гуще Леса Ренбира, и само то место было совершенно глухим. Также, по одному только вдруг изменившемуся с той остановкой лицу попутчиков, Лилика поняла, что прибыла именно туда, куда и собиралась. Еще раз поблагодарив кучера за помощь, а прочих попутчиков за веселую компанию, она спрыгнула с повозки на дорогу, уже совсем пустую, и куда менее ухоженную. Вокруг было достаточно глухо, и за верхушками окружающих высоких сосен почти все вокруг ушло в непроглядную солнечную тень. Небо все еще было золотым от будто растекшегося по нему Золотого Пламени, из которого некогда Надзиратель Первых Миров Уиллекроми и создал солнце, и благодаря этому весь мир тогда приобрел специфичный желтоватый оттенок. Задумавшись об этом Лилика даже пропустила слова женщины-кучера с повозки, чтобы та «была осторожна», тогда вспомнив кое о чем не самом веселом.

Под стук колес уже медленно отходящей по дороге левее повозки, сопровождаемая взглядами заранее помолившихся за сохранность девушки людей, Лилика медленно подошла к началу тому Лесу, остановившись уже у первого же на ее пути дерева. Она не знала, где ей стоило искать вход в Катакомбы Мэй, и где уже там она должна искать Уиллекроми. Еще по рассказам Серпиона она знала, что Лес Кортя – самая настоящая ловушка для всех смельчаков, вздумавших осквернить его былую, по правде страшную память. Именно в Лесу Кортя еще в Эпоху Гармонии Хемирнир, тогда именовавшийся Крэнсингом, создал свою расу ардов, и именно оттуда они нападали на Запад в Первую Войну. С тех пор прошли сотни лет, и Лес был полностью закрыт от всех желающих, каждый раз, углубляясь вперед, в итоге неизвестным образом возвращавшихся к месту, откуда они пришли. Все это время обитатели этого Леса были заперты в нем, и через них, в их же владениях, Лилика должна была добраться до Уиллекроми, который когда-то три сотни лет держал ее, по просьбе Совенрара, в плену Синего Пламени. Как ни погляди, это была самая настоящая ловушка, и у бедной девочки совершенно не было другого выбора, кроме как в нее войти.

Все ее чувства будто замерли, когда она прошла чуть вперед, как-то аномально тихо хрустя ломающимися под ногами веточками. Она отлично чувствовала, что что-то будто во всем мире вокруг изменилось, и оттенок света от неба куда-то пропал, а само оно стало, как когда-то, хмуро-серым. Лес не пускал в себя чужаков, и Лилика прекрасно это помнила. Она обернулась назад, думая, есть ли у нее еще шанс передумать, и лишь уже чуть трясущейся от страха рукой вытерла со лба проступивший на нем холодный пот. Ее будто копьем пронзила жуткая мысль – «Я не чужак, и Лес это понимает. Он помнит, что я уже была здесь.». Позади нее уже был только густой Лес. Весь мир вокруг превратился в Лес. «Ловушка захлопнулась».

Глава 6. Путь к чертогам разума

Если верить легендам – Лес Кортя воздействует на сознание всех посещающих его людей. Тех, кто в нем не званный гость, он разворачивает, возвращая их к месту, откуда они пришли. Тем же, кого он в себя впускает, он показывает, скажем так, свой внутренний мир, то есть ту версию Леса, которую он сам некогда запомнил, и которая повторяет его вид до начала вторжения людей. В реальности, скорее всего, Лес просто уже восстановился после прежних битв там между силами сразу всех трех рас, но подтвердить ни одну из теорий тогда Лилика не могла, просто не находя никаких доказательств. При том же недостаточном освещении и густой растительности их она могла просто не замечать, по крайней мере в той части Леса, в которой оказалась.

Как я уже говорил, Лилика обладала довольно скудными знаниями касательно этого Леса. Из историй Серпиона она знала, что именно в Лесу Кортя войска людей разбили главные силы ардов, поддерживающих имтердов, в Первой Войне. Свое название Лес Кортя получил от того, что, как не трудно догадаться, серьезный вклад в завершение битвы в Катакомбах Мэй, что под самим Лесом, вложил Архей Людей Корть. Тогда его войскам удалось пробиться в самое логово Верховного Властителя ардов Крэнсинга, и у Кортя были все шансы его победить, но тогда им помешал забравший арда в Земли Марконнор Генерал Западных имтердов Бриз. Полностью перейдя на сторону имтердов, Крэнсинг выбрал себе новое имя Хемирнир, а Корть, пусть и потерял множество воинов еще по пути в Катакомбы Мэй, и вовсе остался один после битв там, обзавелся новым союзником, сестрой Крэнсинга, Археем ардов Джефф. Но это всего лишь часть истории, которую знала Лилика. Серпион не смог рассказать ей, как теперь обстоят дела в Лесу Кортя, где находится вход в Катакомбы Мэй, и тем более как ей там найти Уиллекроми. Более того – никто даже не знал, что он находится там, и никто никогда его там не встречал. По все тем же историям Серпиона, Уиллекроми надзирал за Миром Гармонии, находясь на границе этого мира с Миром Бездны, что было очень глубоко под землей, и точно не известно, где именно. Хоть Катакомбы Мэй и уходили глубоко под землю, они точно не были так глубоки, чтобы достигнуть Мира Душ, находящегося как раз между двумя мирами, подконтрольными Правителю Гармонии и Правителю Бездны. Считается, что Правителем Мира Душ является именно Негласный Правитель, но никто не может это подтвердить – его тайны недоступны никому в мире, возможно даже и другим Правителям тоже, а его действия всегда носят довольно случайный характер.

Лилика обо многом рассуждала тогда, пробираясь через густой лишайник, крайне высокую и вечно влажную траву. Лес состоял из самых разных деревьев, и их корни, под землей, наверняка переплетались между собой, настолько близко друг к другу они были. Пожалуй, описания «дерево, куст, дерево, куст» здесь, все-таки, было бы недостаточно. Пару раз девушка выходила к, так скажем, большим лужам, чаще всего в небольших углублениях, где будто произошел оползень. В таких местах корни довольно жутко торчали из земли, из-за чего можно было без проблем представить всю корневую систему тех деревьев. Подобных луж было достаточно много, и вокруг них, по какой-то причине, растительность была уже не столь густой, а вся округа была заметно забросана зелеными листьями, иголками, и обломанными ветками. Все это, на самом деле, только подтверждало теории местных жителей о том, что Лес этот непростой, и будто застрял в прошлом, затем совсем остановившись во времени. Все окружающие листья не могли быть зелеными, если давно опали с деревьев, а веткам с деревьев было не от чего отламываться, ведь в Лесу всегда стоял мертвый штиль. Здесь было довольно прохладно, хотя снаружи, совсем недавно, было весьма жарко. Лилика не раз проходила мимо одних и тех же мест, хотя была почти уверена, что шла в совсем другую сторону, и никак не могла к ним вернуться. Было очевидно, что даже Лилику этот Лес не хотел пускать дальше, и потому она никак не могла уйти слишком далеко.

Прошло около десяти минут с начала ее блужданий, и она уже начала делать довольно примечательные наблюдения. Например, она пыталась ускориться, и немного устала во время пробежки, но в следующий раз, когда прибежала на уже знакомое ей место, обратила внимание что силы ее никуда не потратились, будто все это время она никуда не бежала. Помимо этого, она случайно нашла место, откуда видела что-то новое, но до куда, как оказалось, она никак не могла добраться. Она уже разметила территорию, которую, уже точно, не могла покинуть, и потому воспользовалась единственно логичным тогда решением – исследовать ее центр. Оказывается, им было все то же самое место, где, как я говорил раньше, будто случился оползень. Да, все подобные места, которые находила Лилика раньше, были одним и тем же местом. Два пригорка, на краю одного из которых почти с корнем было вырвано дерево, и небольшая «лужа» в углублении между ними. На самом деле, поваленное дерево имело довольно характерные рубцы у основания ствола, и на них даже осталось немного шерсти. Помимо этого, и редких следов в местах с недостаточно высокой травой, в этой части Леса Лилика не нашла больше никаких признаков присутствия в округе ардов, чтобы было особенно подозрительно. Она могла поклясться, что видела трудно распознаваемые фигуры монстров где-то далеко в тех местах, до которых не могла добраться, будто Лес не выпускал ее именно из того места, куда не впускал их, и вдалеке они стояли совершенно неподвижно. Вряд ли сам Лес был устроен так, и это вполне могло быть вмешательством инородных сил, указывающих Лилике правильную дорогу, уберегая ее от опасностей. Но были ли это силы Уиллекроми, или же чего-то даже более могущественного – она не знала.

Из-за окружающей прохлады Лилика не хотела прикасаться к воде в луже рядом, и очень надеялась, что в этом не будет необходимости теперь, когда она, спустившись в то самое углубление в земле, начала активно искать путь под землю. Она разгребала листву и ветки руками, уже замечая, что земля под ней была очень мягкой, а ее сапожки в нее, с каждым шагом, даже проваливались. На мгновение ее осенила довольно неожиданная для нее же мысль, с которой она и начала те поиски – «проход внизу». Она не могла этого знать, и вряд ли смогла бы так скоро до этого додуматься. На самом деле, ее предположение о том, что эти мысли навязали ей сторонние силы, было не совсем верно. Я видел другие миры, что были до Последнего, и знал ответ. Если говорить совсем просто – во всех этих мирах повторялись примерно одни события, и если что-то следовало им с небольшими отклонениями, то миры сами это меняли, убирая те отклонения. То же было не так давно с Сокконом, по пробуждению в один день после второго пожара в Кацере подумавшим, что видел меня в своем сне, хотя этого не произошло. Да, он вспомнил то, чего не было, и что происходило не с ним, а со мной, и в моем мире. Поверьте, помимо этого, и Проклятий Забвения, Первые Миры имели множество и других загадочных особенностей, с которыми, очевидно, даже сам их Создатель, Лорд Винторис, ничего не мог поделать.

Тогда, под ногами Лилики тоже произошло одно весьма загадочное явление. Земля, когда она сделала лишь один шаг в сторону уже многократно упомянутой «лужи», ушла из-под ее ног, а листва мгновенно разлетелась в разные стороны. Девушка вскрикнула от испуга, поняв, что земля пропала не сама по себе, и ее ноги ощутимо больно сжимает животная хватка чьих-то, явно нечеловеческих, лап. Она хотела использовать окто, чтобы вырваться из хватки чудовища, но не успела даже опомниться, как монстр рванул ее вниз, под землю, едва об еще оставшуюся землю вокруг не разодрав ее открытые плечи. В ужасе, она инстинктивно закрыла глаза, чтобы не завалить их валящейся ей на голову землей, пока чудовище, будто само недавно прорывшее этот ход под землей, тащило ее вниз. Рот девушка тоже старалась держать закрытым, даже учитывая, как больно окружающая, ниже уже не такая мягкая, земля хрустела ее костями и терлась об открытые части тела весь путь вниз. Уши заливал глухой шум переваливающейся землю. Хватка монстра не слабела, и в таких условиях, при такой внезапной панике, Лилика совсем ничего не могла с этим сделать. Тем более, еще прежние знания о подобном давали ей уверенность, что мешать монстру было нельзя, иначе она намертво застрянет в земле, и никто уже не сможет ее оттуда вытащить. Ее окто вряд ли бы справилось с такой задачей, если бы она была настолько сжата землей со всех сторон, и ей было совсем нечем дышать, то есть вокруг не было воздуха.

Вдруг земля под ее ногами, вместе с хваткой монстра, снова пропали. Она, уже легко от действия самой обыкновенной гравитации, упала на гладкий каменный пол внизу, не более чем в двух метрах от потолка, теперь пробитого ее телом. Она упала достаточно жестко, не успев сосредоточиться и выпрямить ноги, ударившись о землю коленями, а затем и всем остальным телом. Высота в два метра для нее, хорошо подготовленного бойца и октолима, была не страшна, и такое падение почти никак не могло ей навредить. Другое дело повреждения, которые она получила по пути, пока чудовище тащило ее за ноги, и которые, пусть не были так уж серьезны, отдавались неприятной обжигающей болью.

Звук от ее падения разнесся эхом по окружающей темноте, и сама она мгновенно лишь за секунду догнала этот звук тяжелым сдавленным дыханием, когда вскочила с места и встала на ноги. Она была готова сразу нанести удар монстру, который на нее явно напал, и для этого собрала немало внутренней силы в кулак правой руки. Скрипя зубами, сразу чуть прищурив глаза, разглядывая окружающий мрак, она начала нервно крутиться вокруг, вращая головой. Если нечто ее атаковавшее было настолько сильно, что смогло без проблем протащить ее через землю, то мешкать было точно нельзя – она не могла допустить, чтобы оно атаковало ее снова.

Но вокруг было совсем тихо. Тьма, которая ее окружала, не была кромешной, хотя вокруг точно нечему было освещать ей путь. Все равно, она достаточно хорошо видела, что происходило вокруг, и достаточно отчетливо чувствовала еще удержавшийся на полу животный запах того монстра. Она оказалась в небольшой каменной пещере, ведущей в две стороны, полностью окруженной стенами. Вперед, по каменному гладкому и холодному полу, уходили явные следы монстра, испещренные каменными крошками, которые тот наверняка собирал телом, пока пробирался через землю. В ту же сторону уходил и приторный прелый запах разложения, вполне свойственный одичавшим собакам, вечно где-нибудь подранным до мяса. Второй путь был совершенно чист, и Лилика, пожелавшая все-таки избежать новой встречи с ардами, решила пойти вперед именно по нему. Эхо от ее шагов оказалось настолько громким, что она сама его слегка испугалась. Пусть вокруг все еще было весьма темно, она уже успела окинуть полученные ей повреждения быстрым взглядом, и размяла побаливающие колени. Если учитывать ее недавние повреждения после боя с Самумом, можно сказать что она была в норме. Если судить по ее состоянию несколько минут назад – она была не более, чем поцарапана.

К сожалению, все свои вещи Лилика уже оставила в повозке, на которой прибыла в Лес Кортя, и потому была тогда лишена некоторых вспомогательных средств, которые, как раз на подобный случай, она взяла с собой еще в Ренбире. Снова говоря о странностях, могу сказать, что также, наверное, как и вы, не понимаю сути ее поступка, ведь она точно знала, что путь по древним катакомбам не будет хорошо освещен, и ей наверняка понадобится переносной источник света. Она шла вперед, не оглядываясь по сторонам просто ввиду отсутствия там чего-либо интересного, тем более что видно ей это было бы все равно слишком плохо. Все, что еще было при ней, это Лемоть, и неизвестно было, придется ли ей ее еще использовать. Лемоть действовала как лекарство почти от любых недугов и отравляющих факторов окружающей среды, помимо лечения также делая организм невосприимчивым к этим эффектам. Октолимов возможно отравить на короткое время, пусть действие токсинов для них и будет не так губительно, как для обычных людей. Настоящей проблемой для Лилики, особенно в Лесу Кортя, могли стать арды, использующие для охоты нейротоксины, мгновенно поражающие нервную систему, на короткое время парализующие жертву. Да, время подобного паралича для октолима с уровнем внутренней силы Лилики будет невелик, и все же легко подставит ее под удар чудовища, что вполне может закончиться трагично. Тем более, что самые опасные в мире арды, пользующиеся в бою парализующими иглами на кончиках хвостов, названные Гиперимами, тоже обитали в Лесу Кортя, и наверняка могли повстречаться девушке где-то в Катакомбах. Лилика, все же, думала, что даже Лемоть вряд ли спасет ее жизнь при встрече с подобными монстрами, и использовать ее в бою было как минимум опасно ввиду сложности применения.

Сеть пещер, в которой оказалась Лилика, не была так уж похожа на катакомбы, если глубоко вдуматься в суть этого слова. Вокруг не было ничего, кроме стен, пола и потолка, которые будто проело какой-то кислотой, или же внутри просто долгое время (сотни лет) бурным потоком двигалась вода, сточив все углы. Скорее раздражительная боль на некоторых частях тела Лилики, от недавнего спуска вниз, уже затихала, и девушка окончательно перестала уделять ей внимание. Полностью сосредоточенная на своей цели, она легко приметила на полу впереди небольшие кусочки влажной черной земли, позади которых пол украшали небольшие обломанные части потолка. Она лишь чуть замедлилась, увидев это, понимая куда идет, и что какие-то неизвестные силы снова провели ее будто по кругу, вернув ее туда, откуда она пришла. Теперь она была уверена, что должна идти вперед, по следам того монстра, который наверняка тоже пытался указать ей какой-то путь. Ее сердце билось чуть быстрее, и эхо заметнее, перебиваясь уже более тихими стуками шагов твердой подошвы ее сапожек о каменный пол, разносило вперед звук ее все тяжелеющего с каждым тем шагом дыхания.

Крошки на полу совсем пропали уже через минуту пути, но вдруг пропала и левая стена. Вместо нее всю левую сторону до середины потолка заняла пустота, за которой не было видно уже совсем ничего. Но звук оттуда шел. Уже более глухим, но и более тихим, эхом по всему пространству с той стороны разносилось многократное одновременное рычащее дыхание. Этот звук был жуток сам по себе, и немало волновал так ничего не видящую в той стороне Лилику, но все же был достаточно далек, чтобы она не слишком волновалась о своей безопасности там, явно над головами издающих рык чудовищ. То помещение совершенно точно было огромным, и внутри, так же точно, было невероятно много ардов. Их дыхание выдавало в них своеобразный храм, и наверняка все они были в глубокой спячке. Никаких сторонних звуков со стороны пропасти слышно не было, и девушка не была уверена, что существо, которое недавно тянуло ее вниз, находилось там же. Рисковать и спускаться вниз все равно было слишком опасно, тем более в такой тьме.

Она шла дальше, вдоль той пропасти, и со временем начала замечать летающих вокруг светлячков, так же светом иногда перебивающихся с выпирающими из стен мелкими светящимися кристаллами, хоть и вряд ли Зоота. Очевидно, что путь, по которому проходила Лилика, был не прямой, и с некоторым небольшим наклоном уводил ее вниз. Светлячков становилось все больше, больше становилось и кристаллов. В некоторых местах она уже могла разглядеть землю в пропасти слева, и была она, на самом деле, уже не так низко. Арды, которые лежали там правда в спячке, почти не шевелились, и с такого расстояния Лилика едва могла разглядеть сокращение их грудных клеток при дыхании. Это были самые разные существа, включая и тех, которых девушка не только не видела лично, но о которых даже никогда не слышала. Здесь были большие жуткие монстры, похожие на ракушки с глазами и множеством усиков, и огромные зубастые челюсти с маленькими, покрытыми щупальцами, тельцами. Очевидно, больной (в понимании людей) фантазии Верховного Властителя ардов не было предела, и он как мог экспериментировал со структурой их тел. Наверняка, они владели и широким спектром самых разных уникальных способностей, но проверять хотя бы одну из них на себе Лилика очень не хотела, и потому старалась передвигаться как можно тише.

Она все еще шла вперед, когда нечто впереди, на той же дороге, не преградило ей путь. Нет, это была не стена, и даже не ард. В один момент она просто остановилась, понимая, что не может идти дальше. Причин для таких мыслей не было, и ей будто командовал какой-то особый инстинкт, более свойственным именно зверю, чем человеку. Возможно, это был инстинкт, родной ее истинной расе имтердов? Нет, скорее всего подобное есть у всех живых существ, но люди редко замечают его влияние, и еще реже могут объяснить себе механизм его работы. Это чувство было не сложно описать – Лилика чувствовала, что идти вперед опасно, и мозг сам не пускал тело вперед. Она всегда доверяла своему телу, тем более всегда тщательно о нем заботясь, и теперь, особенно ввиду недавней путаницы с помощью неведомых сил в поиске правильного пути, без раздумий ему верила.

Вокруг было уже достаточно светло, и уши Лилики заливал не столько храп чудовищ снизу, сколько звон постоянно трещащих по неизвестной причине кристаллов, уже немало длинных, прорезающихся из глубины стен и потолка. Все те звуки складывались в почти постоянный шум, вызывающий слабые вибрации всего окружения от своей громкости. Расстояние до пола от пути, по которому шла Лилика, было не так велико, хотя и все еще было для нее опасным. Как следует осмотревшись, она подумала, что не сможет использовать окто, чтобы спуститься вниз, ведь тогда она точно разбудит ардов, и те мгновенно ринутся в атаку. Тогда же она с удивлением подловила себя на другой мысли – ее внутренняя аура и без того задевала некоторых ардов внизу, но они совсем на нее не реагировали. Как бы это ни было странно, даже учитывая в какой глубокой спячке они были, она могла задеть их потоками ветра при приземлении, или вовсе наступить на кого-нибудь из них потом по пути. Хоть она уже решила, что ей точно придется спускаться вниз, она хотела хотя бы понять, куда ей следует бежать, и куда она должна попасть. Очевидно, что место, в которое она попала, еще не было самими Катакомбами Мэй, ведь было выполнено трудом не рукотворным, и туда она наверняка должна была скоро попасть. Скорее всего, путь, по которому она шла, был как раз спуском в это гигантское помещение, и оттуда, в конце самого пути, можно было попасть в какое-то новое место. Учитывая глубину погружения, этим местом наверняка и должны были стать сами Катакомбы Мэй.

Лилика уже вполне уверенно слилась с воздухом, и в виде него, максимально медленно и аккуратно, спустилась вниз. Она нашла для приземления самое подходящее место, прямо между тремя большими ардами, больше Лилики примерно в пять раз. Из-за своеобразного освещения было сложно понять, кем они являлись – были ли это Гротвалы, на которых они были точно похожи, или же какие-то совершенно новые, доселе неизвестные ей арды. Лилика едва ли коснулась их поднятым ветерком, и они, как и ожидалось, никак на это не отреагировали. Она без особого волнения собралась в телесную форму, пусть все еще переживала, как бы что-либо особенно мелкое не оказалось под ее ногами, чтобы она на это не наступила, и, таким образом, не подняла лишнего шума. С того же места, где теперь стояла она, были видны некоторые трещины в каменном полу, из которых на небольшое расстояние вокруг них пробивался очень слабый красноватый свет. В наиболее крупную такую щель Лилика даже смогла заглянуть, но увидела там лишь яркую красную жидкость, похожую скорее на магму, чем на воду. Сложно сказать, насколько глубоко она была – пол под ногами Лилики был не слишком толстым, максимум пять метров в глубину, и все под ним было покрыто этой алой жидкостью. Читатель уже наверняка слышал про подобное раньше, и знает про Алое Озеро, у которого некогда Соккон Кацера встретил меня. Лилика тоже знала про эту жидкость, Алую Жизнь, занимающую все пространство между Миром Гармонии и Миром Бездны. Ее вид едва не привел девушку в шок, ведь она не так долго спускалась вниз, и совершенно точно не спустилась так глубоко, чтобы добраться до Алой Жизни, то есть до Мира Душ. С другой стороны, если она могла видеть его внизу в том месте, значит и ее недавние рассуждения на тему местоположения Уиллекроми из историй Серпиона были не так уж бессмысленны. Ей лишь нужно было спускаться вниз, и она наверняка найдет его где-то там. Оставалось лишь понять, как ей до туда добраться.

Теперь она шла вперед, окруженная кружащимися вокруг светлячками, мимо так и храпящих ардов, в сторону мелькающих где-то очень вдалеке красных огоньков, отражающихся там от стен. Она все еще старалась как можно дальше обходить окружающих монстров, но совсем не было похоже, что они хоть как-то могут отреагировать на ее действия. В окружающем специфичном освещении, со множеством не менее специфичных запахов, тогда перемешавшихся между собой, плюс с окружающей уже влажной жарой, без следа сместившей недавнюю прохладу, Лилика и сама ощущала внезапно набежавшую сонливость, теперь постепенно путающую ее мысли и замедляющую движения. Подобный эффект не казался ей аномальным по ощущениям, но довольно подозрительно сочетался с окружающей обстановкой, ведь арды вокруг тоже находились в спячке, в которую явно клонило теперь и Лилику. Хоть тогда это было еще не слишком заметно, Лилика решила перестраховаться, и на всякий случай, все же предчувствуя скорое окончание своего путешествия, прикрепила больно впившуюся в кожу маленькими иглами Лемоть на свое открытое и чуть поцарапанное правое плечо. Ничего не изменилось, сонливость никак не пропадала. Иными словами, подобный эффект не был вызван окружающим воздухом, который вполне мог быть пропитан особыми, вызывающими сонливость, испарениями снизу. Она продолжала идти вперед уже чуть вяло, несколько раз потирая веки все еще грязными от земли руками, сопровождая это едва не рвущими уголки рта зевками. Спящие арды уже перестали казаться ей опасными, и она была совершенно спокойна, как будто находилась вовсе не в окружении злобных монстров, и чувствовала она себя странно, но уже почти не могла об этом думать – гармония слишком поглощала ее разум, и мозг терял способность адекватно мыслить. Потеря мыслей ее пугала, и она больше всего в жизни боялась безумия, неспособности рационально мыслить, ведь именно это для нее было синонимом слова «забвение». Потому она всегда тяжело засыпала, ведь для этого нужно было оставить мысли, а это было очень сложно. У них с братом Сокконом эта особенность была как будто семейной, хоть причина частой бессонницы того и была сложнее. Всю дорогу по огромной пещере вперед, куда она шла еще осознанно, она изо всех сил крутила головой, сильно и громко била себя по щекам, тем самым уже не боясь разбудить окружающих ардов, будто совсем о них забыв, и саму себя умоляла не поддаваться сну. Она еще недавно спала, и совсем не устала по пути к Лесу Кортя, а значит сонливость ее точно была не простой, и не спроста появилась. Она просто не имела права ей поддаться, пока не встретит Уиллекроми, и пока не найдет брата.

Светлячки летели из той стороны, куда шла Лилика, часто садясь на ее одежду, на голову, чирканьем своих крылышек заливая ее уши, уже почти свободные от храпа ардов. Уже почти никого не было там, и где-то впереди, где было светло уже не от кристаллов и светлячков, а от особого подземного красного света, было совершенно безжизненно. Там не было кристаллов, не было светлячков, и в уже очень многих местах частично не было пола. Все вокруг постепенно пропадало, будто Лилика в самом деле двигалась в небытие, где даже ее самой скоро не станет, как с каждой секундой не становилось ее мыслей. В ее ушах оставался лишь один звук – ее собственное сердцебиение. Дыхание стало совсем тихим и расслабленным, а в ее голове она даже не слышала голоса собственных мыслей, которым часто их озвучивала про себя. Она уже понимала ардов, мимо которых совсем недавно проходила, лежащих в таком месте в глубокой спячке. Они тоже чувствовали то умиротворение, с головой погрузившись в мертвый покой мира снов, в которых наверняка видели другой мир, в которой вот-вот должна была попасть и Лилика.

Красный свет впереди становился все ярче, и впереди ввысь рос потолок, пропадали стены, и уже совсем скоро по краям начинал пропадать пол, открывая перед девушкой абсолютную бескрайнюю пропасть. Еще минута, а может быть и две, даже три, и дорога впереди кончилась, а Лилика, одним только своим телом, стояла на краю. Ее сознания в теле уже совсем не было, и она никак не могла этому сопротивляться. Взгляд ее постепенно смыкающихся бессильных глаз был направлен вниз, под самый кончик той вершины, на которой она остановилась перед бескрайним Миром Душ. Да, это был он, и в его режущем глаза ярком красном свете не было видно совсем ничего. Движения волн Алой Жизни вызывали невероятный гул в ушах уже поглощенной им девушки, и настолько велико было пространство внизу, что она могла смотреть только туда, ведь видела ее на всем просторе, везде, будто снова оказалась на корабле посреди бескрайнего моря, и никак не могла оттуда увидеть сушу.

Расстояние до Мира Душ было огромно, наверняка не меньше пары километров, и Лилика все равно видела его так, как будто стояла в метре перед ним. Ей не было страшно, она совсем не волновалась. Ее бездумное тело уже всей верхней половиной, будто под грузом недавних переживаний, свесилось над пропастью, и она вот-вот была готова его совсем отпустить. Она не уловила момента, когда это произошло, и был ли вообще тот миг между мгновениями, когда она закрыла глаза, и когда открыла их снова. Не было никакого нарастающего свиста в ушах, ветра, и тем более никакой боли при ударе, будто она вовсе не летела вниз, а сразу очутилась там, внизу. Не было никаких лишних звуков, никаких лишних ощущений, будто она правда уснула теперь, и видела сон, хоть и все еще чувствовала свое тело.

Она чувствовала все уже иначе, и едва ли понимала почему, открыв глаза теперь. Ей было на удивление легко дышать, ее тело будто находилось в вакууме, хоть и окруженное каким-то особенным теплом. Едва открытыми в полном расслаблении глазами она видела окружающий мир, и всем телом чувствовала его колебания. Она была объята Алой Жизнью, гармонийной формой Красного Пламени, такого же как в Мире Гармонии. Она чувствовала, как Мир Душ повторяет Мир Гармонии, что окружающие ее тут и там белые сгустки Белого Пламени, искрящиеся Зеленым Пламенем, названные Белыми Душами, повторяют действия живых существ в Мире Гармонии, находясь на том же расстоянии, на тех же местах, будто сам Мир Душ был лишь отражением Мира Гармонии в том виде, в котором его и создал создатель миров. Способность мыслить вернулась к Лилики, но мысли ее были очень просты, и ей было на удивление легко думать, находясь там. Она поняла, почему Правитель Бездны вечно наводит смуту в Мире Гармонии. Она будто чувствовала суть Проклятий Забвения, которыми мир наградил Черное и Синие Пламя. Черное Пламя – Единство. Синее Пламя – Одиночество. Лилика не понимала, почему чувствует в себе их проявления, ведь она никогда не владела ни одним из этих двух видов Первородного Пламени. Она забыла очень важную деталь собственной истории из прошлого, которое точно принадлежало не ей, но которое она случайно унаследовала. С самого начала она шла к Уиллекроми не только для того, чтобы найти брата, но и чтобы узнать эту часть истории, давно ее преследующую. Мир Бездны, что был ниже Мира Душ, был очень одинок, все его обитатели были одинаковы, и несли одну волю. Именно поэтому Правитель Бездны завидовал Мирам, подконтрольным другим Правителям, в которых он и видел настоящую жизнь. Теперь Лилика все понимала, сама чувствуя этот мир всем своим телом. Она могла чувствовать все его колебания, и была почти уверена, что чувствовала где-то вдалеке огромную, белоснежную душу любимого брата. Но она никак не могла до нее дотянуться, и даже понять, где в Мире Гармонии находился он сам.

Она окончательно потонула в той тишине и покое, и совсем растворилась в их великом спокойствии. Все ее чувства пропали, и вместе с тем пропало и ее тело. Ей было не место там, куда она попала, и даже я тогда почувствовал ее присутствие в потоке Алой Жизни, все так же тогда оставаясь у Алого Озера в Землях Марконнор. Едва я почувствовал ее появление, как она исчезла, оставив лишь слабый, но очень характерный след. Крошечный слой Золотого Пламени, которое было подвластно лишь ему, своему Клинку Власти Уиллекроми. Девушка исчезла, но появилась в другом месте, в его личных покоях. И я даже теперь не могу сказать, где именно она находилось. Она и вправду попала в самое настоящие небытие. Место, которое существовало в одном лишь сознании целого мира, и которого не было в мире материальном. Это были самые настоящие чертоги разума.

Глава 7. Надзиратель, кому все ведомо

Состояние Лилики почти не изменилось, когда она снова открыла глаза в этот раз. Она стояла на ногах, вокруг было довольно темно, в ушах звенела мертвая тишина, а тело было таким же легким, но в то же время и таким же тяжелым, как и всегда. Все те умиротворяющие ощущения, вызванные контактом ее тела с Алой Жизнью, бесследно пропали, и она едва ли могла воспроизвести их телесной памятью. Довольно быстро она поняла, что оказалась в уже совершенно новом месте, но даже пока она об этом думала, само это место немного изменилось. Когда она открывала глаза, ее встретила беспросветная тьма. Теперь же, когда она решила немного осмотреться, вокруг с каждой секундой становилось все светлее, и вокруг нее будто из воздуха материализовались тихо чиркающие крылышками, летающие вокруг нее светлячки. Помимо них, на потолке не так уже высоко, зажигались светящиеся кристаллы, своим неприятным белым светом одаряя все окружение.

Представляло из себя помещение довольно скромный зал с высоким потолком, продолговатый, и все еще очень слабо освещенный. Чуть выше места, где остановилась уже прошедшая чуть вперед Лилика, вверх по пятиступенчатой лестнице, на уже более продолговатой площадке стоял длинный каменный стол, накрытый алой скатертью, с нескольких сторон окруженный четырьмя необычными тронами. Украшенные удивительными письменами, покрытые драгоценными камнями, и сами будто из них состоя, они напоминали определенные виды Первородного Пламени, будто для Надзирателей которых и были созданы. Стол тянулся почти от места, где вошла Лилика, до самой дальней стены, и по бокам его стояли три трона – аметистовый с гравировкой «Пурпурный Крэнсинг», рубиновый с гравировкой «Красный Римро», и из белого мрамора с гравировкой «Белый Россе». Рубиновый трон был справа, пурпурный слева, а мраморный стоял прямо перед Лиликой. Впереди, по ту сторону стола, стоял золотой трон, но Лилике вовсе не нужно было знать, что там написано, ведь это было более чем очевидно. Она знала это еще с очень давних времен, почти со времени собственного рождения, когда впервые попала в это, все еще не узнаваемое ей, место.

Как и ожидалось, дальний трон не был пуст, и Лилика, сглотнув, едва разглядев впереди силуэт того существа, стала всматриваться в его черты. Медленно и осторожно проходя вперед, уже дойдя до мраморного трона, она подумала, что существо это ее не видит, и именно для поддержания его сна окружающая обстановка была так спокойна. Вдруг светлячки, там впереди, закружились в медленном, но ярком танце, все больше открывая для ее взора дальний конец стола, золотую посуду и искрящиеся золотым блеском кольца на руках худощавого мужчины, теперь все лучше освящаемого будто заблестевшими по его воле кристаллами позади него и на потолке. Золотые глаза, частично закрытые золотыми волосами, золотой кубок в правой руке, наполовину наполненный Алой Жизнью, внешне это был высокий мужчина средних лет, одетый в золотые одеяния, величественный и невероятно красивый. Он не спал, и уж точно за все время существования мира не было мгновения, когда бы он чего-то не видел, постоянно и не смыкая глаз за ним наблюдая. Он смотрел на Лилику чуть подняв голову, пронзающим взглядом золотых глаз, что блестели, будто залитые расплавленным золотом. Он, «Золотой Уиллекроми», надзиратель Последнего из Первых Миров, старший среди Клинков Власти, и правая рука его Создателя, Лорда Винториса. Лишь от одного осознания его величия, Лилика была готова пасть ниц, просить его извинения за вторжение, но никак не могла даже заставить себя признать величину пропасти, что отделяла ее от него. Она понимала, что он не хочет этого, и сам навевает ей мысленное спокойствие, внушая его ей одной лишь своей мыслью. Не было в мире ничего, на что он не был бы способен. – это и было то, что она знала еще с самого вступления в Информаторы. И все же, помимо этого, он же был тем, кто когда-то «подарил» ее и ее мать Мерсеру, вызволив их из ловушки Совенрара. Пусть ее все еще мучал вопрос, не дававшей ей чувствовать себя рядом с ним хоть немного как с союзником – ведь именно Уиллекроми помог Совенрару сокрыть их в гробу Синего Пламени, и она совершенно не понимала, зачем он это сделал. Но его взгляд только подтверждал мнение, вызванное ее вдруг распластавшейся по земле самооценки при осознании его величия – он был настолько мудр, и знал такие тонкие материи мира, которые Лилика не могла себе даже представить. И то, как он следил за Гармонией мира по приказу его Создателя, было слишком далеко за пределами понимания ее скудного разума.

Он восседал на золотом троне, со всех сторон теперь освещенный белоснежным светом, и все же будто переливаясь золотом. Он улыбался.

–Путь твой был непрост, дитя. И все же, я впечатлен твоим рвением и мужеством, что до сих пор помогали тебе двигаться дальше, к своей великой цели, даже осознавая всю опасность. Я рад, что в них ты не потеряла себя, и добралась сюда целой и невредимой. – улыбался он, от чего Лилика подсознательно перевела свой взгляд на правое плечо, на котором след боя с Самумом вдруг пропал, будто его никогда и не было. – Пожалуй, нам стоит представиться друг другу. Мое имя Уиллекроми, или же Бог Судьбы Россе. Конечно, я не могу более носить его имени, ведь он уже покинул этот зал, покинув и свой пост. И именно его поиски стали причиной твоего появления здесь, как ни прискорбно.

–Его поиски? – кое-как выдавила из себя вопрос Лилика, как и прежде отталкиваясь лишь от силы воли и желания, при этом даже не пытаясь сдерживать волнение.

–Актонис Геллар желает получить Душу Россе, Клинка Власти, запертого теперь в душе твоего брата, Соккона Кацеры. О последнем, кажется, ты и сама уже знаешь от него.

–Зачем ему это?

–Возможно, он все еще ищет силы, с помощью которой сумеет отомстить моему старому другу, Чеисому Мерсеру, за давние обиды.

–Но…разве Мерсер навредил Геллару? Ведь это Геллар убил жену и сына Мерсера. – удивилась она.

–И то была месть. Чтобы сделать это, ему и пришлось стать Актонисом – впитать Черное Пламя самой Бездны, и поглотить своим телом собственную душу, выловленную из Алого Озера. Объединив тело и душу, он стал Актонисом, или же – Окто Нисом, Повелителем Окто. Одним из трех на данный момент. И одним из тех, кто, поэтому, находится вне моей власти.

–Почему он сделал это? Что такого сделал ему Мерсер?

–Прошу, присядь. – вдруг рукой с кубком медленно указал на белоснежный трон «Белого Россе» Уиллекроми. – Эта история может затянуться. Негоже, когда один собеседник сидит, а второй вынужден слушать его стоя.

Лилика на секунду задумалась, но не могла перечить блеску его глаз, мягкости и доброте в его голосе, свойственной будто не правителю, не другу, а скорее отцу, даже если отцу всего сущего. Она тихо обошла трон, рядом с которым и так стояла, и аккуратно заняла его, сразу немного испуганно поймав себя на мысли, вызванной взглядом Уиллекроми, что она теперь находится совсем близко к нему – к тому, кто, фактически, правит всем ее миром, и почему-то будто нарочно создает видимость, что они с ней равны. Так же он и смотрел на нее, теперь лишь спокойно, продолжая улыбаться, водя указательным пальцем правой руки по краям удерживаемого ей же золотого кубка.

–Любовь – невероятная сила в нашем мире. Она может развеять даже беспросветную тьму, но она же может ее и породить. И эта история о том, как свет любви, однажды потухнув, зажег в сердце одного героя абсолютную тьму, в который неизвестно, есть ли еще свет. – начал он, слегка прикрыв глаза и отпив Алой Жизни из золотого кубка, пусть вовсе и не казалось, что жидкости от этого в нем становится меньше.

Светлячки быстро сели на стены и стол, будто тоже готовые слушать историю Уиллекроми, не отвлекаясь при этом даже на полет. Лилика сосредоточилась и прислушалась, и все звуки вокруг, помимо ее собственного дыхания, на секунду исчезли. Эта секунда длилась еще секунду, и еще, и, казалось, еще долго не закончится. По крайней мере, до тех самых пор, пока Уиллекроми не закончит свой рассказ.

–С самого своего сотворения Геллар ненавидел людей. Он считал их дерзкими насекомыми, посмевшими равнять себя с великими существами, которыми он считал подобных себе имтердов. Он держался в стороне от конфликтов до тех пор, пока существо, созданное мной однажды для поддержания мира среди всех рас, Вильфеоренама, не был использован людьми против самого их Создателя. Едва пересилив себя, согласившись с планом Верховного Властителя имтердов Совенрара, он предал любимую сестру, Шираву, тем самым способствуя ее свержению и началу Первой Войны. Он, также, бросился уничтожить Вильфеоренаму, но не сумел его одолеть. Он всегда был слаб, не способный удержать собственных мечей, с такой заботой врученных ему Создателем, содержащих его волю, которую он до сих пор никак не может понять. Приняв сторону Совенрара, как одного из его самых близких Военачальников, он бесконечно сражался с людьми, становился сильнее, и даже сам придумал, как ему одним разом избавиться от всех людей, и окончательно положить конец Первой Войне, выйдя с поля брани победителем. Но его сил не хватило, чтобы пережить эту войну. За час до Великого Спуска, под собственным Храмом, он пал от руки Археев людей и ардов, Кортя и Джефф, и остался умирать у самых его дверей.

–Пал?.. – удивилась Лилика.

–Сие правда. Корть пробил его грудь рукой, и несчастный имтерд потерял жизнь.

–Он не умер.

Лилика с немалым испугом повернулась в сторону того голоса, лишь теперь заметив, что было в «зале» и другое существо помимо Лилики и Уиллекроми, ранее безжизненно наблюдавшее за их беседой. Вполне возможно, что золотой взор скрыл его от ее глаз, и она с самого начала не могла его видеть. Она также легко его узнала – его яркие, пламенные черты. Красные волосы, красные глаза, множество украшений с рубинами, костюм с высоким воротником, весь покрытый узорами в виде языков пламени. Тот, кто еще давно назывался ее дядей, когда она была еще ребенком, он Клинок Власти, надзирающий за Красным Пламенем. Смотрел он, восседающий на рубиновом троне Красный Римро, лишь на стол перед собой, будто полностью поглощенный собственными мыслями, но все еще вникающий в суть беседы Лилики слева и Уиллекроми справа.

–Римро? – чуть прищурил глаза Уиллекроми, одарив товарища уже более серьезным взглядом.

–Расскажи ей, что я сделал… – вздохнул он.

–Верно, ведь мне все равно придется об этом рассказать. Перед смертью, именами всех Клинков Власти, всех Правителей и самого Создателя, Геллар заклинал, умолял дать ему сил, помочь ему в неравном бою с изменниками Кортем и Джефф, к слову некогда помогавшим имтердам. Подняв руку к небу, он просил сил, и совсем скоро получил ответ на свои мольбы. Его руку сжала рука Римро. Красное Пламя разошлось по его телу и душе, передав ему над собой власть, и мгновенно погрузив его в долгий сон. Он не дал никаких обещаний, не ставил никаких целей. Все, что произошло тогда…

–Ты скажешь, что я ошибся? – поднял голову Римро, махнув пламенными волосами, и серьезными, горящими глазами вцепившись в золотые глаза Уиллекроми.