Не тот муж

— Папа на смене.

— Он приходил сегодня. Мама и папа были на работе. Они ничего не знают про это.

Мое сердце вдруг застучало в горле, напомнив то противное чувство, которое я испытала в хаммере у Николаса.

— Что случилось то? — спрашивает она, усаживаясь на кровати. — Я еще никогда не видела его таким.

— Ничего, кроме того, что ты растрепала обо мне все! — говорю я, а сама разворачиваюсь и иду обратно в коридор, просовывая ноги в сброшенные тапки. — Что еще мне рассказать, чтобы об этом знали все?

— Ида! Пожалуйста! Они напоили меня!

— Да? А я помню все иначе — ты сама согласилась пойти с ними! — бросаю я в дверях и чувствую себя невероятно тупо.

Поступок Лизы серьезен, но я не могу отделаться от ощущения детскости происходящего. Неужели только когда мне исполнится восемнадцать меня перестанут преследовать подобные мысли?!

Глава 6

Глава 6

Я влетела к себе, чуть было не потеряв тапки и не расплескав масло. Сердце стучало, как бешеное. Мы никогда не ссорились с Лизкой из-за настолько серьезных вещей. Все больше из-за проектов и их оформления. Никогда я не кричала на нее, не хлопала дверью и не давала стрекоча, ощущая себя настолько наивной. Но как же дружба? Неужели совсем никому нельзя верить? Нет?!

— Ида?!

Окрик отца испугал меня. Он был таким неожиданным, громким и страшным, что я все-таки вылила злополучное масло, разбив стакан, и чуть было не поскользнулась на разлитой жидкости!

— Пап?! Ты чего?

Отец бросился ко мне. Его вид потряс меня. Сложилось такое впечатление, что мы не виделись неделю и за это время он не спал, не ел и не отдыхал. Он почернел и осунулся.

— Ида! Ида! Ида!

Он чуть было не упал, успев схватиться за косяк, но потом все-таки сполз по нему.

— Где ты была дочка?! — продолжал кричать папа, бухнувшись передо мной на колени. — Где ты была, я тебя спрашиваю?!

— Ходила к тете Зое за маслом, — ответила я и тут же поняла, что он спрашивает совершенно о другом промежутке времени.

Папа интересовался не о том, что было пять минут тому назад, а о том, что случилось несколько часов тому назад.

Мне стало страшно, потому что… Как он узнал?! Почему переполошился? Кто мог позвонить ему? Катька и Вика? Да они даже не знают где он работает.

Лизка не соврала. Папа действительно искал меня. Но вот только зачем он делал это? Ведь я обычно и так предоставлена самой себе на весь день.

— Утром я ходила на спарринг с Костей, — прохрипела я неожиданно осевшим голосом, решив признаться хотя бы в одной правде.

В записке, которую я оставила на столе, говорилось совершенно о другом. Зная об антипатии папы к моему пирату Костьке, я написала, что ушла собирать материал для DIY на дальний мост.

— С кем?!

— Пап, я буду с ними общаться, даже если ты запретишь мне это, — произнесла я, не понимая почему отец все никак не придет в норму.

Как уже было сказано папа выглядело ужасно. Он смотрел на меня вопрошающим… Нет! Пытливым взглядом. Потом и вовсе потянулся, взял за плечи и затряс.

— Мне позвонили! Звонили слышишь?! Звонили!!!

— Да! Кто тебе звонил? Что сказал?

Я замотала головой, пытаясь встряхнуть то состояние, которое перекинулось на меня от папы. Мне стало не менее страшно, чем ему.

— Диана Алексеевна. Помнишь ее?

— Нет.

Тетка из клиники. Та самая, которая показалась мне смутно знакомой. Она раньше жила в соседнем подъезде. Потом переехала, когда вышла замуж. Выходит, что и работу она тоже сменила, перестав работать в местной поликлинике.

— Она такого наговорила мне! Тебя видели сегодня в клинике с каким-то уродом! Ты проходила медосмотр и выглядела совершенно ужасно. Потом ты сбежала, нахамив работникам. После чего ворвался этот папик и разнес там всё.

Что-то такое отразилось на моем лице, что подсказало папе, что так все и было на самом деле. Я не смогла выдержать выражение лица под названием poker face. А стоило бы.

— Так?! Так это была ты?!

— Пап, все было совершенно не так, — начала объяснять я, убирая его руки со своих плеч. — Они все неправильно поняли и вели себя ну просто ужасно.

Зря я сказала это. Надо было дать заднюю и отрицать все до последнего. А так папу прорвало и добрых десять минут он просто орал, не переставая. Вдобавок ко всему начал обзывать меня и вспомнил маму.

— Что не так они поняли? Они верно оценили ситуацию! Моя дочь заявилась с каким-то хмырем! Кто он? Давно ты встречаешься с ним?! Что?! Повелась на его бабки? Тачку? Такая же как мать! Шлюха! От осинки не родятся от апельсинки!

Последние два предложения сделали со мной что-то такое, вызвав небывалый прилив злости! Как он мог так назвать маму?! Как?!

— Замолчи! Закрой рот сейчас же! Не смей вспоминать!.. Не говори о ней так!

Я выкрикнула все это и тут же зажала себе рот. Вот уж чего точно не было в моей жизни — чтобы я орала на папу!

— Прорвало! — усмехнулся отец, вскочив на ноги. — Понеслась!

Он перестал орать, но тон его вышел угрожающим. Папа бросился ко мне в комнату, принялся греметь дверцами шкафов, ящиками и сбрасывать с полок вещи.

— Ага! Я говорил!

Я только-только отошла, вытерла слезы и прошла за ним в свою комнату, как он выскочил со злосчастным пакетом и едва ли не ткнул мне им в лицо.

— Что это?! Отвечай! Это я неправильно понял?! Мелкая дрянь!

— Он заступился за меня и помог! — вновь захлебнувшись слезами, попыталась объяснить ему я. — Он всего лишь помог мне, как ты бы помог Лизке!

— Лизу я бы отвел домой к родителям, а не сажал в свою машину и тягал по всему городу, чтобы нормальные люди думали черт знает что!

Он грохнул пакетом об пол. Отчего тот лопнул и все его нехитрое содержимое разлетелось по полу.

— Куда бы он меня привез? Ты всегда на работе! Тебе не дозвониться! Сюда?!

Я оглядела нашу прихожую и даже содрогнулась при мысли, что я бы привела этого Николаса к нам в дом. Мне было бы стыдно! Стыдно, стыдно и еще раз стыдно. Но не от того, как мы живем, а от чувства жалости, которое он бы непременно испытал ко мне.

— Посадила бы за стол и сидела бы ждала, когда ты вернешься со смены и удивишься чужому мужику на своей кухне?! Он всего лишь хотел убедиться, что со мной все нормально! А эти решили то же, что и ты! Он ничего не сделал! Ничего такого, чего бы не сделал нормальный человек!

Я говорила все это, а сама поднимала баночки, флакончики и тюбики с пола. Они выскальзывали из моих рук, и я вновь подхватывала их, то и дело дотрагиваясь до лица и размазывая слезы по лицу.

— Завтра пойдем в эту клинику!!!

Он вновь схватил меня.

— Ты пройдешь осмотр, чтобы я смог убедиться, что ты говоришь чистую правду!

Я замерла, глядя в наполненные яростью глаза отца. Я не верила в то, что он сказал это. Что заставило его сомневаться во мне? Слова какой-то непонятной тетки, которую он не видел тысячу лет?!

— А теперь скажи мне адрес этого твоего!

— Кого? — переспросила я, не понимая, чего он хочет от меня. — Я же тебе уже все сказала!

— Адрес твоего Кости! Или как зовут этого ублюдка?!

Я покачала головой, ощутив, как меня словно окатили водой из ледяного душа. Отец явно не в себе раз требует такого. Что он собрался делать?

— Папа, почему ты не веришь мне?

Отец вместо ответа схватил меня за руку и поволок в комнату, не обращая внимания на падающие банки и мои слезы, впихнул в комнату, после чего закрыл дверь за мной, провернув ключ в замке.

— Папа!

Сказать, что я была в шоке значит не сказать ничего. Меня никогда не запирали. Никогда не наказывали за правду. Я даже не знала, что от моей комнаты есть какие-то ключи!

— Папа! Открой сейчас же!

Зачем надо было запирать меня? Чтобы наказать меня? Чтобы я не сбежала из дома? Куда?! Ночь на дворе!

Вместо ответа раздалось хлопание двери.

Папа ушел куда-то и появился только через несколько часов. Все это время я ходила по комнате, садилась, ложилась и вновь вскакивала, пытаясь выйти из комнаты. Неожиданно захотелось все — пить, есть, в душ и в уборную. Но неизвестный мастер сделал замок на совесть — он не поддавался и не желал открываться с помощью подсмотренных в фильмах способов.

— Папа! Открой дверь! Пожалуйста!

Я замолотила в дверь, собираясь сказать, что нормальные люди ходят в туалет. Но, к счастью, не успела сделать этого.

— Он что запер тебя? — раздалось за деревянной створкой совершенно незнакомым для меня голосом. — Дима! Иди сюда и выломай эту проклятую дверь!

От удивления я забыла обо всем на свете. Кто-то был в нашей квартире. Кто-то чужой, но одновременно свой, потому что он отпер дверь своим ключом.

— Артемида, ты должна отойти от двери! — приказал все тот же старушечий голос. — Иначе, Дима тебя зашибет!

Кто такой этот Дима? Кто эта женщина? Где папа? Слишком много вопросов роилось в моей голове и на них пока не было ответов.

— Все нормально, — пробасил кто-то совсем рядом. — Аделаида Георгиевна, я нашел отвертку!

В замке принялись ковыряться, а я принялась ждать, когда меня освободят и все-таки объяснятся. Мысли о пропавшем куда-то папе омрачались дурным предчувствием.

— Кто вы? — наконец спросила я, потеряв остатки терпения. — Что вы делаете в нашей квартире? Где папа?

— Этот безумец?! Шарлатан?! Бездарь?!

Незнакомка неожиданно замолчала.

— Бедная девочка! Бедная-бедная девочка! Дима, ломай дверь! Инструмент — это совершенно не твое!

— Где папа?! Отвечайте!

— Потерпи! Ты должна знать, что приличные люди не разговаривают через дверь, как бы дурно ни складывались обстоятельства!

Отчего-то это замечание заставило меня подчиниться. Я села в кресло и принялась ждать, слушая как переговариваются Дима и Аделаида Георгиевна. Но лучше сказать: переругиваются. Пожилая женщина честила Диму, поторапливала и вновь бранила его за нерасторопность.

— Дима! — требовала она со звенящими интонациями. — Выбей эту дверь, Христа ради!

Я слушала их, а сама мучилась в догадках. Кем была эта женщина? Бабушкой? Папина давно умерла, оставив ему эту квартиру. Тогда мамина? Может. Вот только она ничего не рассказывала о ней. Никогда. Вспоминая все те случаи, когда я спрашивала о ней, могу с уверенностью сказать только одно — мама мастерски избегала всяческих разговоров о ней.

— Что тут можно беречь?! Тут присесть страшно! Руки помой после обязательно!

Дверь в комнату неожиданно распахнулась, открыв моему взору высокого и крупного мужчину, который тут же отступил в сторону, пропустив вперед пожилую, но невероятно аккуратную женщину. Держалась она с достоинством. Я бы даже сказала, что чопорно, прижимая к груди черную сумочку с узнаваемым брендом Channel.

— Артемида?

Я встала, не зная, как вести себя. День продолжал бить все мыслимые и немыслимые рекорды по странности.

— Да. Я хотела бы знать кто вы и что вы делаете в моем доме?

— На будущее, дитя, вопросы стоит задавать по очереди, а не сваливать их в одну кучу, — начала женщина менторским тоном, оглядев мою комнату и остановив взгляд на мне. — Меня зовут Аделаида Георгиевна Спасская.

Прямой и пронизывающий взгляд ее темных, но чем-то знакомых глаз было не просто выдержать, но я все же сделала это.

— Хорошо, Аделаида Георгиевна, — кивнула я, взяв на заметку этот урок хороших манер. — Что вы делаете в моем доме?

— Я твоя бабушка, — сказала она, закончив рассматривать меня и едва заметно, но морщиться при этом. — Я приехала после звонка твоего отца.

— Папа звонил вам?

Я не смогла ничего поделать с собой, задав этот очевидный во всех смыслах вопрос. Она же сказала, что звонил и ей незачем врать об этом.

— Зачем?

— Он думал, что ты у меня, — просто сообщила мне женщина, а потом присела на краешек дивана. — Но я сумела донести до него, что он ошибается и тебя у меня быть не должно ни при каких обстоятельствах.