Помоги проекту - поделись книгой:
Он даже поморщился, вспомнив вчерашний вечер и как наяву увидев перед собой того самого человека, с безукоризненными манерами и ледяной вежливостью, который подошел к нему.
«— Вы, конечно, меня не знаете, Уэда-сан, — проговорил незнакомец, — но нам вы хорошо известны и этого вполне достаточно…
— А кому это „нам“, позвольте вас спросить? — снисходительно улыбнулся он, — членам императорской семьи?
— Почти! — совершенно серьезно ответил его собе-седник. — И вы в этом скоро убедитесь!
— И что же потребовалось членам почти императорской семьи, — продолжал он иронизировать, — от такого маленького человека, как я?
Он все еще острил, дурак!
— На наш взгляд, — все с той же серьезностью продолжал незнакомец, — вы не такой уж маленький человек, и с нашей помощью можете значительно продвинуться в вашей карьере… Если, конечно, примете наши условия!
— Какие условия? — спросил он, уже понимая, что эта беседа с ним затеяна далеко не случайно.
— У нас одно условие, — последовал ответ. — Делать то, что вам будут приказывать!
— И что же мне будут приказывать? — уже встревоженно взглянул на незнакомца Уэда.
— Для начала вы получите список фирм, которым надо будет оказать особое внимание при распределении подрядов на строительство Нью-Айленда… — ответил незнакомец.
— В таком случае, — несколько расслабился Ёсиэ, — вы обратились не по адресу! Этими делами занимается мой непосредственный шеф…
— Мне кажется, — ответил незнакомец, бросив быстрый взгляд на часы, — что ваш непосредственный шеф Кано Ито занимается сейчас тем, что пишет прошение об отставке!
— Но почему? — снова воскликнул он.
— Потому что этого хотим мы! — глядя Уэде прямо в глаза, произнес незнакомец. — Завтра, ровно в во-семь часов утра, я позвоню вам и вы дадите мне ответ. Мы хотели бы, чтобы он был положительным. Надеюсь, вы начинаете догадываться, что перед вами открываются блестящие перспективы! До свиданья, Уэда-сан!»
Когда он ушел, Уэда еще долго стоял на месте, глядя в никуда. Он понял, к какой именно семье принадлежал этот вежливый человек. И ему лучше быть с этой семьей, или…
— Или меня вообще не будет! — пробормотал он, погруженный в свои невеселые мысли.
— Ты что это? — удивленно посмотрела на него же-на. — Сам с собой начал разговаривать?
— Да нет, это я так, — слабо улыбнулся Уэда, — задумался…
— Ну тогда иди завтракать!
Бросив тоскливый взгляд на показывавшие без пятнадцати восемь часы, Уэда направился к столу…
Приблизительно в это же самое время Кано Ито писал заявление об отставке с поста начальника отдела подрядов министерства строительства. Написав, он еще раз перечитал его и отодвинул в сторону. Затем снова взглянул на полученные им вчера бумаги. Да, эти документы дорого стоили! И тот, кто их собрал, поработал на славу… Что ж, в них все правильно… Он брал взятки от фирм, которым предоставлял выгодные заказы…
Впрочем, его изгоняют совсем не за это. Просто более сильным людям на его месте понадобился свой человек. Вот и вся причина…
А он… стал не нужен… Нет, он ни о чем не жалел. За прошедшие годы он и пожил как следует, да и на черный день кое-что скопил. Черт с ним, с этим отделом подрядов! Как-нибудь перебьется несколько месяцев, а там… Такими чиновниками, как он, не бросаются…
Спрятав компрометирующие документы во внутренний карман пиджака, Ито набрал номер приемной министра.
— Это говорит Кано Ито, — ровным голосом произнес он. — Попросите господина министра принять меня… Благодарю вас! Я буду у себя в кабинете!
Положив трубку, он подошел к окну. Там, далеко внизу, так же, как и всегда, бежали по шоссе машины и спешили куда-то по своим делам пешеходы…
И никому из них не было никакого дела до этого, почувствовавшего себя вдруг таким одиноким, человека…
Глава 11
Совет «Кавагиси-гуми» собрался в просторной и светлой комнате на втором этаже виллы Инагаки.
На одной из стен, над нишей, в которой рядом с вазой с цветами в бронзовом жертвеннике курились благовония, висел тонкой работы гобелен. Вышитое на нем изречение гласило:
Каждый из присутствующих в комнате двенадцати гостей сидел в низком удобном кресле. В ожидании оябуна члены совета обменивались новостями, которые не имели никакого отношения к сегодняшней встрече. Говорить о делах можно было только после выступления оябуна.
Но вот дверь комнаты бесшумно отворилась, и в нее медленно, с некоторой торжественностью, вступил Кихатиро Инагаки. Все встали. Остановившись посередине комнаты, оябун поклонился членам совета и негромко сказал:
— Благодарю вас, братья! Прошу садиться!
И когда все уселись, он продолжал:
— Как вы все знаете, недавно мы потеряли «Эбису». И как сейчас выяснилось, нападение на «Эбису» было организовано японцами. Я почти уверен в том, что это дело рук Кумэды. Однако это еще не все. Вчера подал в отставку Кано Ито, что тоже грозит нам большими неприятностями. На его место назначен некий Уэда. Об этом человеке мы практически ничего не знаем. А по-скольку никто даже не посоветовался с нами по поводу его назначения, ясно, что на нас он работать не будет. Я не сомневаюсь, что и здесь поработали люди из «Юдзивара-гуми»…
Инагаки замолчал. На лицах сидевших перед ним людей он не увидел ни растерянности, ни тревоги. Что-что, а владеть собой они умели…
— Братья, — негромко продолжил Инагаки, — когда в пещере живут два тигра, это противоречит законам нормальной жизни. Рано или поздно в пещере должен остаться один тигр, а в Кодэ должна властвовать только «Кавагиси-гуми»! И поэтому я, Кихатиро Инагаки, пользуясь правом оябуна, объявляю с этой минуты «Юдзивара-гуми» войну!
Братья молча встали, выражая таким образом свое полное согласие со всем сказанным. Так в торжественной тишине прошла минута…
— Все, братья! — негромко произнес оябун. — Совет окончен!
Через несколько минут в комнате остались только Инагаки и Янагура.
— Есть что-нибудь новое? — внимательно взглянул на советника оябун.
Янагура достал несколько снимков и протянул оябуну.
— Мандзиро Масано, — пояснил он. — Один из лейтенантов Кумэды…
— И чем он интересен?
— Втайне от Кумэды приторговывает наркотиками и делится прибылью с Сёго Фукудой…
— Вот как? — воскликнул оябун.
Янагура довольно усмехнулся. Не часто за последние десять лет он видел его таким удивленным…
Ночь выдалась как по заказу. Темная и туманная. Конечно, ни темнота, ни туман не спасали от техники пограничных катеров, но все же именно в такие ночи Мокусабуро Нояма чувствовал себя спокойнее.
Хотя, конечно, полное спокойствие он обретет только тогда, когда вернется к себе в Асиёро, небольшой городок на востоке Хоккайдо. И, как обычно, выпьет в честь благополучного, как он надеялся, возвращения за бога удачи Эбису несколько рюмок сакэ и выкурит пару трубок крепчайшего табака.
Потом поиграет с соседями в маджан[9].
А пока его ждет полная неизвестности ночь и натянутые, как струны сямисэна[10], нервы.
Впрочем, Нояма никогда не жаловался на свою судьбу. Он сам выбрал себе полную тревог и нервотрепки жизнь капитана полурыбацкой-полупиратской и полностью контрабандистской шхуны.
Только так, через натянутые нервы он в полной мере ощущал жизнь. Правда, заплатил он за свой выбор страшную цену. В одном из совершенных им пиратских набегов он потерял своего единственного сына.
Он и похоронил его как подобает хоронить моряка. В море…
Жена умерла еще раньше, и теперь он остался совершенно один. Его не пугали ни штормы, ни пограничники, ни рифы и туманы. Больше всего на свете он боялся одиночества, которое рано или поздно навалится на него. И кто знает, может, он подсознательно искал смерти, дабы не сидеть на старости лет в пустой квартире…
Нояма взглянул на часы. Половина второго… Пора бы появиться и тем, из-за кого он и так далеко вошел в российские территориальные воды. Хотя ничего хорошего сейчас такие путешествия не сулили. Это в девяностом можно было заходить в российские воды, как к себе домой. И они заходили. Ни много ни мало почти шесть тысяч раз. Но Россия начинала, похоже, приходить в себя, и в девяносто четвертом японцы «погостили» в ее водах «всего» двести раз. В этом же, девяносто пятом, они нарушили государственную границу России и того меньше. Около двадцати раз.
Впрочем, это его дело рисковать. За это ему и платили. А что и кому принесут сейчас на шхуну, его не касалось…
Они опоздали всего на пятнадцать минут. Ровно без четверти два на палубе шхуны появился молодой человек лет двадцати восьми в красивом спортивном костюме, на который была надета куртка на гагачьем пуху, поскольку в море было свежо.
Кивнув Нояме, он быстро прошел в один из кубриков, где его ждал неизвестный даже самому капитану человек.
Через десять минут парень в спортивном костюме снова появился на палубе и, махнув на прощание рукой, ловко спустился в ожидавшую его лодку.
Все было кончено, и Нояма приказал запускать машины. Пора возвращаться.
Но, как выяснилось уже через полчаса, на этот раз Эбису был явно не на стороне отчаянного капитана. Когда до нейтралки оставалось каких-то полторы мили, его шхуну осветил мощный прожектор пограничного катера и последовал приказ остановиться.
Памятуя о своих прошлых вояжах в территориальные воды России, когда ему удавалось убежать, Нояма и не подумал выполнять приказ пограничников. Он хорошо знал либерализм русских.
Но на этот раз с либерализмом было покончено. И когда он еще раз проигнорировал приказ остановить машины, по катеру был открыт предупредительный огонь.
Но и он не возымел должного действия. Нояма все еще не верил в решимость русских. И поверил он только тогда, когда одну из его мачт, словно спицу, перерезала длинная очередь из крупнокалиберного пулемета.
Да, теперь было уже не до шуток, и Нояма дал приказ остановить шхуну.
«Пограничник» подошел к ней почти вплотную, и на ее борт перебралось несколько вооруженных автоматами моряков во главе с офицером.
— Кто здесь старший? — по-английски обратился офицер с погонами капитана третьего ранга к стоявшим на палубе «рыбакам».
— Я! — проговорил Нояма, в упор глядя на отчаянного офицера.
И капитан третьего ранга прекрасно понимал удивление японца. Ведь раньше все эти «кавасачки», как по-граничники называли быстроходные и маневренные шхуны браконьеров, отделывались по большей части легким испугом. Ничего, теперь им придется раз и навсегда уяснить себе, что Россия принадлежит все-таки России…
И он не мог удержаться от улыбки.
— Все, капитан, — проговорил он по-английски, — время халявы кончилось!
Нояма, сделав вид, что не понял, бесстрастно взирал на офицера.
— Попрошу предъявить судовые документы! — согнав улыбку с лица, перешел тот на официальный тон.
Пробурчав нечто невнятное, капитан быстро направился к себе в рубку, жестом пригласив русского следовать за ним.
Бумаги, которые предстали взору пограничника, даже с самой большой натяжкой нельзя было назвать документами.
Впрочем, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какому государству принадлежит судно, экипаж которого полностью состоял из японцев.
Да и насчет всего остального у пограничников сомнений не было. Обыкновенная «кавасачка», только обнаглевшая донельзя. И почти тонна осьминогов и несколько сот кило-граммов крабов прекрасно подтверждали это предположение.
Но поскольку шхуна была задержана чуть ли не с боем и нарушение границы было налицо, командир «пограничника» принял решение отвести ее в порт.
Как и положено в таких случаях, шхуну тщательно обыскали таможенники. И этот обыск дал самые неожиданные результаты. На шхуне было найдено два с по-ловиной килограмма золотого песка…
Через полчаса этот песок был доставлен в Управление по борьбе с организованной преступностью Сахалинска и отдан на экспертизу…
Экспертиза показала то, что и должна была показать. Песок был из России. И на находившуюся в территориальных водах России шхуну его передали с какой-нибудь посудины, которых болталось в этом районе предостаточно. А приходила ли она только за этим песком, или захватила его заодно с почти тонной осьминогов, было уже не важно…
И сотрудников управления сейчас мало интересовало, чем кончится инцидент с точки зрения международного права.
Их волновало другое. Как выйти на человека, который получил этот песок. Допрашивать команду было бесполезно. Никто бы никогда не признался, что этот песок принадлежит ему. Да и насторожило бы его владельца, заяви российские власти о своей неожиданной находке, тщательно спрятанной в трюме шхуны.
Нужен был какой-нибудь обходной маневр.
И его в конце концов нашли…
Глава 12
Директор Бюро Интерпола в Бангкоке Жюль Дюпрэ еще раз прочитал лежавшее перед ним на столе полученное от японских коллег из Кодэ письмо и удовлетворенно хмыкнул. У него не было ни малейшего сомнения в том, что в ящиках с кобрами везли контрабанду…
Неожиданно для самого себя Дюпрэ усмехнулся. А все-таки молодцы эти парни! Надо же додуматься! Кобры! Да с такой охраной можно черт знает что провезти через любую границу! Конечно, во второй раз такая шутка не удастся, но тем не менее браво! Что там пишут насчет таинственного фармакологического центра в Кодэ? Нету и в помине? Естественно! Остается выяснить, кто пропускал этот смертоносный во всех отношениях груз здесь, в Таи-ланде…
В таможенном управлении Дюпрэ ждала первая неприятность. Таможенник, «пропускавший» кобр, утонул два дня назад. А груз действительно отправляла «Ниппон тойлз корпорейшн».
Захватив адрес таможенника, Дюпрэ поспешил на указанную фирму. И там ему подтвердили, что кобры были заказаны фармакологическим центром в Кодэ для изготовления лекарств. Более того, Дюпрэ собственными глазами убедился в том, что документация выполнена по всем правилам. Да и самих представителей этого центра на фирме видели не раз. Прекрасные спе-циалисты в области фармакологии, объехавшие, по их словам, почти всю Юго-Восточную Азию в поисках подходящего товара… Вот именно, усмехнулся Дюпрэ, прекрасные…
Через двадцать минут он входил в подъезд четырех-этажного дома. Поднявшись на второй этаж, нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и Дюпрэ увидел перед собой молодую миловидную женщину, в глазах которой застыла печаль.
— Мадам Ланг?
— Да, это я… — безо всякого выражения произнесла женщина.
— Извините, что я беспокою вас в такой час, — придав своему лицу скорбное выражение, произнес Дюпрэ, — но поверьте, я это делаю не из праздного любопытства…
Поделиться книгой: