Пропавшая

Я помолчала, осваивая его вопрос.

— Вероятно и так.

— Благодарю, еще раз, — сказал и затих.

Склонившись над ним, поняла, что он заснул. И это было хорошо. Сон лечит, а ему необходим покой. И пока спит, попытаемся сделать выводы из случившегося.

Глава 4

— И так, — мысленно начала рассуждать, хлебнув из фляжки воды. Горло пересохло, и это только что заметила.

— Где я и что случилось вообще? Видимо, это случилось не с моим миром, а со мной. Какой-то перенос или провал в другое измерение, судя по окружающей действительности. Небо, светило, флора и человек-птица, что лежит передо мной, его внешность, одежда, странное превращение.

И тут, вдруг, вспомнила, что он имел обличье орла и огромные крылья. А где теперь они? Когда его переворачивала, то не видела их, только еле видимая черная полоса по позвоночнику от затылка до копчика и слегка выпирающие лопатки чуть больше обычных, в таком же темном очертании.

— Может быть это и есть его крылья? Но как это происходит?

Пожала плечами и покачала головой.

— Удивительный мир, — и это я уже произнесла вслух, — В жизни бы не поверила, если бы кто рассказал. Фантастика какая-то! И что мне делать? Как быть далее? И с чего это началось?

Тут я вспомнила странную зеленоватую субстанцию, что образовалась на ночном небе еще там, в своем мире. Я бы, наверное, обратила на это внимание более серьезно, но уже засыпала.

— Может быть, она и была тем самым инструментом, что открыл дверь сюда и почему-то только мне одной. А может не только мне? Может еще кто-то попал также как и я? Только где искать? И перенос был не чувствительным и даже случился выброс моих же вещей, на чем лежала, только без Клима. Жаль, — вздохнула, — Он бы так мог сейчас пригодиться. А ведь совсем недавно такие мысли и не могли прийти в голову. Вот уже сколько времени пыталась доказать ему и себе тоже, что наши отношения давно подошли к краю и что нам лучше расстаться, но он меня не слышал или не хотел слушать.

— Лана, — вспомнила я наш последний разговор на открытой палубе речного ресторана, — Я не могу поверить в твое отторжение, — как сейчас слышала его тихий голос, — Не надо все так сразу рубить. Не отталкивай меня.

Я видела тоску в его глазах и слегка подрагивающие губы, что так недавно вызывали во мне желание. Сейчас же в душе был скука и раздражение от его непонимания или нежелания меня понять.

— Боже мой! Клим! — говорила я, выдергивая ладонь из его рук, — Мне уже надоело тебе объяснять, что наши отношения закончились, после того, как я узнала о твоей….неверности. И, как ты пытался меня убедить, совершенно случайной, по пьянке, по обстоятельствам.

— Но, неужели, ты так и не смогла меня простить, Лана? Ну, посмотри на меня, прошу тебя, — он вновь пытался прихватить мою ладонь, — Я уже месяц, как хочу достучаться до твоего сердца с просьбой о прощении. Ну, так получилось, так уж сложилось. Ну, напился я в тот твой день рождения, и уж было собрался идти за тобой, после посиделок в ординаторской, так вдруг мне на шею бросилась эта молоденькая медсестричка. Ну, не мог я ее оттолкнуть грубо.

— Да, конечно, — вздохнула, саркастически кривя губы, — Не мог грубо оттолкнуть. Зато в засос целовал. Видимо так теперь показывают свое нежелание отвечать на чувства других. Или я что-то не понимаю?

— Ну, Светик, — вновь кинулся к моим рукам, — Она сама приникла ко мне. И что прикажешь делать?

— Ах, Клим, Клим! И это понятно мне давно. Ты один у нас такой вот красавчик, «золотой мальчик», зав отделением, отличный хирург, умница, кандидат наук, богатый и холостой! Естественно, что на тебя имеют виды многие наши особи женского пола. Но я, уж уволь, не хочу затеряться в их толпе, роняя слюни, прощая твои похождения. Ты уж, как-нибудь, теперь сам, без меня.

— Но, радость моя, — заулыбался он моим словам, — Я не причисляю тебя к той толпе, я люблю тебя одну и хочу быть с тобой.

— Знаешь, мой дорогой, я не понимаю уже твоих поступков. Видимо наши взгляды совершенно разные и я не хочу повтора, которые меня ранили, когда я увидела вас целующимися. Передать тебе мое состояние не могу, ибо предательство невозможно описать. И все, хватит. На этом мы закончили наши личные отношения. Только рабочие. Я все сказала и прошу тебя, не ходить за мной.

Встала и даже спиной уловила его тяжелый вздох. Но горечь уже поселилась во мне. Прошел месяц, и я вновь наступила на те же грабли, соглашаясь на эту поездку в этот Богом забытый лагерь. Как мне не хотелось! Но вновь пошла на поводу его серых глаз, опять не могла устоять его напору. Он меня выходил, ей Богу! Цветы, конфеты, уговорил сотрудников помочь меня вернуть. А особенно приятельницу, зав лабораторией Галку. Вот она-то и расписывала мне собственное впечатление такого вот тура по Алтаю.

— Ланка, — заливалась соловьем в кафешке, где мы частенько сидели за кофе с эклерами, — Это просто отпад! Такой экстрим! Ты сама убедишься, как сядешь на коня. Три дня в пути туда и три обратно! Кругом неописуемая красота! Природа, мать ее! Костер, гитара и любящий красавчик рядом! Что еще надо молодому перспективному ученому в период его муторной умственной работы? Сильного коня и хорошего секса! Можно и наоборот! — смеялась она, похлопывая меня по руке, — Там все и решишь. Помнишь, как у Высоцкого «Пусть он в связке одной с тобой, там поймешь, кто такой!»

— Ну, вот тебе и экстрим, — тоскливо огляделась вокруг и хмыкнула, — Нарочно не придумаешь. И что же теперь делать?

Прикрыла глаза, уткнувшись лбом в согнутые колени.

— Ладно, — встрепенулась я, — Здесь есть больной и мне нечего размазывать сопли. Сейчас он главный. Потом буду думать о себе.

Протянула руку и приложила ко лбу мужчины. Температура спала.

— Отлично, — усмехнулась я, — Видимо наши лекарства им подходят. И это хорошо. Значит, есть общее не только в эмоциях, но и в физиологии. Только что с ним теперь делать, не знаю. Кто он такой, как сообщить о его нахождении и кому? — вздохнула я, — Ну, что ж, будем подождать, как говорится. Очнется, расспрошу.

Сложила все вещи обратно в мешок и даже аптечку, кроме фонендоскопа, что опять, по привычке, висел на моей шее.

— А сколько же прошло времени? — почувствовав подсасывание желудка. Хотелось есть. Только вот надо согреть на огне один из пакетов с пищей. Но где найти огонь? Да, вспомнила, там еще были спички туристические. Надо собрать хворост или что-то подобное. Поглядев на спящего, подхватила свой мешок и двинулась на окраину леса, где можно найти ветки для костра и развести его подальше от раненого.

— Как очнется, попробую накормить, если сможет есть нашу пищу.

Пробежав по полянке, приблизилась к первому дереву, с желанием найти что-то для костра. Тут услышала отдаленный свист и звук. Выскочила на окраину поляны и увидела в небе вновь черную стаю птиц. Они трубили все громче и громче. Испугавшись, бросила мешок и помчалась к раненому, понимая, что ищут именно его и хотят убить. Не понимая, что делаю, схватилась за угол пледа, на котором лежал раненый, и попыталась сдвинуть с места, но мои силы были малы. Я еле-еле подтянула на себя и остановилась, кусая в отчаянии губы, понимая, что это конец, он был слишком тяжел. Подняла голову. Стая приближалась, и я увидела, как формируется голубой свет в их центре. Еще миг и сорвавшаяся стрела огня рванула в то место, где находились мы. Ударила рядом, подняв кучу земли. В испуге, я бросилась на мужчину и закрыла его своим телом. В это время он внезапно очнулся, и наши глаза встретились — его изумленные и мои испуганные.

— Отойди от меня! — вскрикнул он.

Я помотала в отказе головой.

В это время вновь раздался трубный звук, и молния ударила рядом. Прижавшись к нему, зажмурилась от страха. И вдруг почувствовала, как его руки приподнимают меня и с силой отталкивают в сторону. И в это время рядом вновь раздается грохот, стена земли поднимается ввысь и опрокидывается на меня, сбивая с ног. Последнее, что помню, это клекот черных птиц.

— Мне конец, — мелькнула мысль, и я провалилась в темноту.

Очнулась и сразу почувствовала тяжесть земли, что засыпала меня, боль в спине и в груди.

— Жива? — вяло подумала я, — И дышу.

Пошевелила рукой, потом другой, потом ногами. Все нормально. Немного болит. Видимо небольшие ушибы. Сбрасывая с себя комья черной земли и мха, выбралась из-под завала. Села отплевываясь и смахивая с волос остатки насыпи.

— Как после бомбежки, — подумала я, оглядываясь вокруг, — А где же раненый? — спохватилась и бросилась искать его.

— Эй! Мужчина! Вы где? — закричала, прислушиваясь к звукам, — Откликнитесь, если меня слышите. Эй-й-й!

Но в ответ тишина. Кричала снова и снова. Ответа не было. Лазила вокруг, даже пыталась разгребать насыпи и заглядывала в воронки. Мужчины нигде не было. И даже не было ни останков его тела, ни моего пледа-одеяла, ни его одежды. Через некоторое время поняла, что мои попытки найти его тщетны.

— Если бы его убило, то были бы хотя бы останки, но, видимо, те птицы его забрали с собой. Вот так, подхватили в мой плед и унесли.

Вздохнула с сожалением, ведь очень бы хотела у него узнать, где я. Что теперь делать, ума не приложу. И тут во мху что-то сверкнуло. Присела и пошарила. Прихватив какую-то веревочку, потянула к себе. Это был кулон. На кожаном черном шнурке висела небольшая овальная металлическая пластинка, на которой гравировкой нанесен странный знак, похожий на руну или иероглиф. Принялась рассматривать более внимательно и поняла, что эта вещь, скорее всего, принадлежала тому мужчине. Видимо, когда его раздевала, она как-то соскочила с шеи или еще с какой-то части тела. Вздохнув, положила вещицу в карман джинс и пошла искать свой мешок. Он обнаружился рядом с тем деревом, где я пыталась найти хворост для костра. Вскинула его за плечо, и еще раз окинув взглядом поляну, с воронками и кучами земли, двинулась вглубь леса, вспоминая, что именно в этом направлении летели эти жители планеты Икс, на которой мне теперь придется искать место собственной жизни.

Глава 5

Шла уже три дня, ночуя под раскидистыми кронами местных деревьев. Уже съедены пищевые пайки, выпита вода, которую пополняла два раза, обнаружив маленькие роднички, бившие из-под земли. По пути встречала каких-то небольших зверьков, напоминавших кроликов, с желтыми шкурками, птиц, похожих на земных кур, и даже как-то набрела на кабана, или на него похожего, толстого, на коротких ножках и хрюкал, как свин. Ночами было сначала боязно, но потом свыклась с шорохами и звуками. Иногда раздавался вой какого-то зверя. Но было это далеко. Костерок, что разводила перед сном для разогрева пищи и тепла, светился родным огнем и потрескивал. Он успокаивал мои оголенные страхом нервы. И вот уже целый день бреду непонятно в какую сторону, а лес все не кончается. Где я и что будет дальше? Мысли притупились, в голове было пусто и муторно, а ноги несли меня вперед неизвестно по какому маршруту. Вода закончилась, и очень хотелось пить, но родников не намечалось. Присела передохнуть, закрыв глаза. Вдруг, совсем рядом, послышалось мычание. Я прислушалась.

— Корова? Где?

Повертела головой и вновь прислушалась. Мычание повторилось. Разом подскочила и резвым шагом двинулась в сторону звука. Я шла правильно, и поняла, как только еще раз услышала это мычание.

— Где корова там и люди, — подумала я с улыбкой и ноги сами меня несли.

Вскоре лес начал редеть, образовалась тропка и показалась большая поляна. На ней стоял дом! Я убыстрила шаг и остановилась, как вкопанная, оглядывая открывшуюся передо мной картину. На изумрудной лужайке, покрытой тем самым мхом, стояло строение в виде куба из серого материала и плоской крышей. На том кубе прорезаны окна квадратные. Три из них смотрели прямо на меня. Стекла не стекла переливались радужными узорами и были похожи на мыльную пленку. Такая же пленка куполом покрывала и крышу этого высокого строения. Рядом находилось такое же, только поменьше и пониже и без окон, но с таким же куполом. Ворота этого строения были распахнуты, и из него и слышалось то самое мычание. Я поняла, что вижу жилой дом и с ним помещение для коровы или же ее подобие. Вокруг поместья не было ограды, и только слегка светился воздух, будто его пронзали электрические сполохи. Из хлева, так я определила, вышла женщина в темной удлиненной юбке, полу рубахе, затянутой ремнем или веревкой. На голове надета странная шапочка с оттопыренными отворотами в виде крылышек, а на ногах боты с такими же отворотами, только меньшего размера. В руке она держала бадейку. Вероятно с молоком. Прикрыв дверцу ворот, она повернула к дому. И тут я закричала.

— Эй! Эй-й-й! — помахала рукой, — Хозяюшка! Вы слышите меня!

Она резко остановилась и, оглядываясь, увидела меня.

— Эй! Подождите! — вновь крикнула я и бросилась к ней навстречу. И тут увидела, как на ее лице отразился страх. Она поставила бадейку на землю и кинулась в мою сторону, махая руками. Что-то кричала, но мне было плохо слышно. Я ринулась к ней и тут же услышала звук, похожий на гудок.

— У-у-у!

Потом передо мной побежали по воздуху серебряные полосы, и тут я уже явно услышала отчаянный женский крик.

— Нет-нет-нет! Не подходи!

Но я уже пробегала сквозь эту воздушную преграду. Женщина остановилась в оцепенении с широко открытыми глазами. Ее рот открывался и закрывался без звука. Она смотрела, быстро моргая, как бы, не веря в то, что видит меня, шедшую ей на встречу.

— Здравствуйте! — улыбнулась я, снимая мешок с плеча, — Извините, что беспокою вас. Можно попросить воды. С утра не было ни капли. Очень хочется пить.

Женщина стояла истуканом. Теперь я могла ее рассмотреть ближе. Ростом была с меня, под метр семьдесят, плотного телосложения с волосами черного цвета и черными глазами. Одеждой напоминала крестьянок жительниц Европы семнадцатого века. Рубаха подпоясана цветным шнуром, а поверх темной юбки надет фартук с большими карманами из цветного яркого материала. Белый чепец подчеркивал оливковый цвет кожи лица, с мелкими, но миловидными, чертами. Глаза смотрели удивленно и даже испуганно. Она оглядывала меня молча и качала головой.

— Ты откуда такая взялась?

— Какая такая? — встрепенулась я, — Чем-то отличаюсь?

— Да всем, — хохотнула женщина, — Волосы красные, глаза зеленые, одета по-мужски и странный головной убор. И еще цвет лица.

— А какой должен быть цвет лица?

— Как это какой? — удивилась та, — Как у меня, и волосы только черные, и глаза. Все женщины должны быть такими. Это у мужчин есть отличия. На то они и мужчины.

— И какие такие отличия? — уточняла я у словоохотливой собеседницы.

— Глаза желтые и волосы черные у Воронов и синие глаза с белыми волосами у Орлов. А ты совсем другая. Не наша. С острова что ли?

— Какого острова?

— Да ты что, девка, глупа или отщепенец? Так за такими охотятся Вороны и передают Орлам. Те сильные волшебники. Они-то и снимают магию с отщепенцев, чтобы те не губили жителей и животных. Вот и нашу ограду ты как-то прошла и тебя она не отбросила, а пропустила. Видно, что ты сильная волшебница с острова. Или нет?

Женщина прищурила глаза и спрятала руки под фартук.

— Можно мне воды, — просящее, проговорила, сделав умилительную мордаху, пытаясь ее разжалобить, — Очень хочется пить.

— Ну, пошли, — медленно сказала она и махнула рукой, — Пошли в дом, волшебница.

Женщина подхватила бадейку с молоком и быстрым шагом двинулась к строению, завернув за угол. Там в торце здания, находилась открытая веранда с пологими ступеньками с длинным столом и лавками. На столе стоял сосуд похожий на наш самовар с носиком и краником. Рядом расположились кружки из прозрачного материала, похожие на стекло, а также корзинка с белой круглой выпечкой, вероятно булками. Женщина налила в кружку молока и пригласила за стол.

— Садись, — махнула она мне, — В ногах нет счастья.

— Мы говорим, что в ногах нет правды, — сказала я, глядя на подобревшее лицо пожилой матроны.

Попробовала жидкость, что предложила она, и поняла, что действительно это было молоко и вероятно коровье. Она дождалась, когда я допью.

— А теперь говори правду. Кто ты? Откуда? Куда идешь? И что хочешь?

Мысли заметались. Я молчала, глядя ей в глаза.

— Девочка моя, — женщина похлопала меня по руке, — Не бойся меня. Я поняла, что ты не местная и многого не знаешь. Все что ты захочешь, я тебе расскажу и даже научу. Только с одним условием — ты останешься со мной на один поворот светила.

— Это сколько? — удивилась я, — Не знаю вашего исчисления.

Она показала на окружение и потом приложила ладонь к щеке и закрыла глаза. Подняла один палец.

— Это дзень.

Я поняла, что это один день. Тем более, что созвучно с нашим словом. Кивнула. Потом она растопырила пальцы на обеих руках и обвела их головой.

— Это нидля.

Я поняла, что у них это называется неделя. Так же созвучно. И в ней десять дней. Я опять кивнула. Теперь вновь растопырила пальцы, обвела головой, сжала кулак и показала один палец. Я кивнула. Потом начала считать пальцы на ее руке. Их было шесть. То есть я буду у нее шестьдесят дней. Подумав, я вновь кивнула.

— Согласна. А что надо делать?

— Что покажу и на что ты способна. Утруждать и заставлять не буду. Но стол и угол в доме отработаешь. Читать писать умеешь?

Я покачала головой отрицательно, а про свою медицинскую профессию умолчала, на всякий случай. Вдруг сочтут за волшебство. Хотя здесь и присутствуют волшебники, но в основном мужчины и, вероятно, женщин-волшебниц не приветствуют. Бог его знает, что они с ними делают. Воздержусь.

— Ну, теперь рассказывай, — женщина сложила руки на груди и выпрямилась. Ее глаза впились в мое лицо внимательно и строго. И я открылась ей, начиная с того самого момента, когда увидела зеленую субстанцию. Рассказала все, кроме сражения птиц и моего раненого, которого зашивала, тем самым не выдав свою профессию.

— В нашем мире нет такого вот волшебства или, как мы говорим, магии и у меня ее нет, — закончила свой рассказ.

— Но судя по тому, что ты прошла заграждение, она присутствует, но не надо показывать ее никому. Иначе тебя немедленно отправят к Орлам. Что они там, с такими как ты делают, мне неизвестно. Но они пропадают из этого мира. Теперь познакомимся ближе. Меня зовут эрла Гулина, можно просто Гула. А как твое имя?

— Светлана.

— Это необычно, — протянула она, — Будем звать эрла Лана.

— Гула, а почему эрла?

— Эрла — это приставка к любой женщине, к мужчине — эрл. А вот к высшей власти обращение исключительно эрф. Запомни.

Я кивнула.

— Гула, я прошу вас постоянно меня поправлять и учить всему. Теперь я как несмышленый ребенок в этом мире. А можно ли вернуться назад? В свой мир? — с надеждой спросила я.

— Не знаю, — ответила она, с жалостью посмотрев на меня, — понимаю твое желание. Но такую, как ты, вижу впервые. Поэтому не знаю. Может быть, кто из магов знает. Их много в столице империи. Заплатишь и спросишь. Но только у самого проверенного, кому можно довериться. Иначе будет худо. Поняла?

Я кивнула и вздохнула, опустив голову.

— Ладно, — встала Гула, — Пошли, покажу тебе свой дом и хозяйство. Чем захочешь заниматься, скажешь потом. Пока осваивайся.