Китайская загадка

«Все оказалось серьезнее, чем мы предполагали. Это не костерчик средневековый с инквизиторами. До появления Катьки не высовываемся ни в коем случае. Мы сможем спасти только одного…», — он тоже снял щит и обратился ко мне.

«Поняла уже, — ответила я, настроившись на друга. — Ну вот ведь мрази, а?»

Миха вздрогнул и удивленно посмотрел мне в глаза. Не ожидал, наверное, что ещё и отвечать могу.

Я кивнула: «Буду нашей громкой связью».

«Аккуратнее, не дай бог местные услышат».

«Я лично на тебя и на Макса настраиваюсь. Всё норм».

Миха кивнул и повернулся к соседу. Парень уже несколько раз толкнул его в бок, порываясь что-то сказать.

Макс легонько тронул меня за плечо, обращая на себя внимание.

«У нас есть шанс, только если этот долбаный аннигилятор настроен только в центр эшафота. Если шарашит по всей площади — мы очень рискуем. А если клирики чем-то владеют, боюсь, нам вообще конец».

«Миха без Катьки отсюда не уйдет. Ты знаешь».

Макс посмотрел на эшафот и едва заметно кивнул.

«Мы сами отсюда можем не уйти. Я очень надеюсь, что ее здесь нет».

Нечего сказать, обрадовал… Да он, похоже, Катьку здесь бы оставил, лишь бы самому уцелеть. А если нас так же распылят? Вот же в задницу-то попали! Не хочу остаться здесь, не хочу, чтобы мою душу на атомы распустили! До чего добрались, сволочи! Фанатики религиозные. Душу они расщепляют, гады!

Взять бы их всех и распылить этим же Очистителем!

А Макс Катьку здесь оставить хотел!

Во мне будто проснулась какая-то часть, которая дремала всё это время. Холодная, жесткая, безжалостная.

Почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я сосредоточилась на сознании Макса, не на его мыслях, а на том, что эти мысли порождало. Мысли — это дороги, пути, которые расходятся в стороны, но все идут из одного места — храма сознания. Используя жёсткость того, что проснулось во мне, я постучала в двери этого храма — усилием воли надавила на сознание Макса.

Он повернулся ко мне. Взгляд его поменялся, зрачки расширились, рот широко открыт, будто пытается вдохнуть, но не может. Руки потянулись к вискам.

Я отступила: аккуратно, постепенно убрала давление.

Макс продолжал глядеть на меня с застывшим в глазах немым вопросом, который звучал скорее не «за что», а «как»?

«А вот так! Сейчас на быдле опробуем».

Если с Максом получилось на эмоциях, то теперь мне потребовалась концентрация.

Вдохнуть. Выдохнуть. Сосредоточиться. Настроиться. Чувствовать.

Я улавливала сплетение мыслей людей на площади, щупала дороги ведущие в их сознание. Чувствовала их, дышала и думала вместе с ними. Во внутреннем взоре возникла картина, как потоки мыслей объединяются в одну сеть. И я сосредоточила внимание на ее центре, замерла, как паук на паутине. Теперь можно и ударить. По-настоящему, в полную силу.

В какой-то момент чуть не сорвалась, чтобы сделать это тут же. Слишком велик был соблазн. Как сдержаться, когда знаешь, что можешь? Одно усилие, и ненавистная толпа взвоет от боли! Отвлек Макс, снова коснувшийся моего плеча.

«Свет, у тебя лицо очень злое, смотреть страшно», — он заглянул мне в глаза.

«Я нашла на них управу. Могу всю толпу на площади отключить!»

«Нет-нет-нет! Не сейчас! — он почти крикнул это вслух. — Нельзя сейчас. Нам надо дождаться. Помнишь, Катька может быть у них?»

Макс потряс меня за плечо. Его взгляд излучал тревогу.

— Свет, ты меня слышишь?

— Да слышу, слышу, — отмахнулась я. — Как скажешь.

Знал бы он, каких усилий мне стоил такой ответ.

Толпа снова загудела, заволновалась. Уже вели вторую ведьму.

Одета она была поприличнее: строгое серое платье в пол, на плечи накинут серый же платок. Только растрёпанные каштановые волосы и синяк на правой щеке напоминали о бедственном положении пленницы. Несмотря на это девушка держалась гордо: прямая спина, губы сжаты. Глаза сощурены и надменно смотрят на толпу. Она спокойно дошла до эшафота и дождалась, пока с нее снимут кандалы.

Ведьма потерла запястья, освобождённые от оков, и вдруг резко скинула с себя средневековое тряпьё и осталась в майке цвета хаки и узких джинсах. По её правому плечу и спине змеилась цветная татуировка.

«Вот так поворот! Она что, из наших? Значит, мы не первые путешественники здесь?»

Девушка повернулась к толпе и подняла руки. Её лицо исказила злоба.

Сейчас кастанет! Мало точно не покажется!

«Давай, покажи им! — Сердце замерло в предвкушении зрелища. — То-то сейчас достанется уродам! Пусть знают наших!»

Мы, не сговариваясь, прикрылись щитами.

Но атаки не произошло. Красная молния успела раньше. Вспышкой она метнулась к девушке, и вместо ведьмы в разные стороны разлетелись маленькие разноцветные птицы. Толпа радостно загалдела.

Макс сжал мою руку под столом. Как раз вовремя. Едва сдержалась, чтобы не устроить расправу прямо сейчас.

— Уроды, — прошептала я. — Посмотреть бы, что высыплется из ваших гнилых душ, когда ударит молния!

Экзотические птички не собирались истаивать: расселись по карнизам и, казалось, внимательно наблюдали за происходящим.

— Сейчас последняя будет! — пробасил мой сосед справа, муж угощавшей нас хлебом женщины.

— Почему последняя? — поинтересовалась я.

— Так всегда по три казнят, а то не знаете? — проворчал он.

«Понаехали тут, из дыры без Очистителя».

Значит, сейчас выйдет Катька, или?..

И она вышла.

Толпа взвыла, сразу признав в девушке чужака.

В футболке и драных джинсах, расцарапанные руки закованы в кандалы, она затравленно озиралась по сторонам. Рыжие волосы растрепались, расширенные от испуга зелёные глаза выделялись на бледном лице — действительно похожа на ведьму.

Макс положил Михе руку на плечо, а ко мне обратился мысленно: «Давай! Не будем дожидаться, пока дойдет до эшафота».

Миха среагировал мгновенно, как распрямившаяся пружина подскочил с лавочки, вытянул руки и выпустил огонь. Это было не слабое пламя свечи, как тогда, на улице, а мощный яркий столб света. Пламя ударило по зевакам и клирикам, аккуратно обогнув Катьку. Служители, сопровождавшие ее, отшатнулись, и Миха достал их вторым потоком. Выпуская огненные ленты из обеих рук, он одновременно кричал что-то подруге.

Я потянулась к своей паутине и поняла, что ее нет. Паника изменила сознание людей. Мысли спутались, стали обрывочными, резкими, яркими, как вспышки Михиного огня. Мне надо было атаковать первой! А что теперь?! Кто сохранил спокойствие на этой площади?

Люди кинулись врассыпную, оставив еду, повалив лавочки. Сразу поднялась неразбериха, шум и гам. Запахло палёным. Макс держал вокруг нас щиты, настолько плотные, что их почти было видно глазом. Но никто и не собирался приближаться, наоборот, места рядом опустели. Миха перепрыгнул через стол и помчался к Катьке.

Я оглянулась: у выхода была ужасная давка. Люди слились бурлящее месиво, вытянутые руки, кричащие головы. Паника. Посмотрела вперёд: Миха уже стоял рядом с девушкой. Наклонившись над лежащим ничком клириком, он отстегивал ключи от кандалов с его пояса.

«Выход заблокирован. Черт возьми, они что обычно парами под песнопения покидают площадь через эту калитку? — я смогла уловить мысли Макса. — Нужно искать другой путь…»

Уцелевшие клирики опомнились от неожиданной атаки и рванули к собору. У них появилась цель, а значит, мысли структурировались! Я поймала их в фокус и пустила импульс. Они упали почти одновременно, продолжая движение по инерции, неловко приземляясь на локти, колени, плашмя. Как легко получилось! Собравшееся во мне напряжение только и ждало, чтобы выплеснуться. Служители остались лежать на мостовой, как сломанные куклы. До шпиля не дошел никто. Но этого мало: если кто-то уже находится внутри башни, он может ударить по нам молнией.

Я сконцентрировалась на здании собора — уловила потоки мыслей, зацепила чье-то сознание, позвала… Два клирика выпрыгнули из верхних окон церкви на площадь. Не успела отключиться от них: почувствовала удивление, страх, боль…

Эта атака далась мне сложнее. Мир покачнулся перед глазами и поплыл. Я оперлась о стол.

«К шпилю собрались. Значит, аннигилятор можно перенаправить. Нам срочно нужно выбираться отсюда!» — Макс вышел в эфир. Его мысли были нечёткими, будто доносились издалека.

Я повернулась. Макс вытянул руки перед собой: массивный деревянный стол, за которым мы сидели, дрогнул и поднялся в воздух.

Левитация!

Ну да, он ведь в реале занимался медитациями на стихию воздуха.

Макс тем временем запрыгнул на стол и протянул руку. Порыв ветра подхватил меня и закинул наверх, приложив о грубое дерево.

— Полегче нельзя было?!

«Извини, я в первый раз», — отозвался он и вытянул руки в сторону наших ребят. Они и так уже бежали навстречу. Миха на ходу скастовал огромный огненный шар… и пустил его прямо в нас!

— Что творишь! Твою ж…! — Макс не успел восстановить щит, который истаял без подпитки вниманием, пока он осваивал левитацию.

Волна горячего воздуха коснулась кожи. Тут же пламя разделилось, обогнуло нас и закрутилось воронкой, распространяя невыносимый жар. Что-то чиркнуло меня по плечу. Горящие обломки посыпались под ноги. Стрелы!

Вращаясь вокруг нас кольцом, щит Михи сбивал их. Они с Катькой запрыгнули на стол, края которого уже горели. Макс вскинул руки…

А потом ударил Очиститель. Только не из собора, а из шпиля ратуши. Я успела заметить, что на этот раз молния была зелёной.

Поднятое Михой пламя сразу же угасло, а сам он распался на сотни ярких огоньков. Они взметнулись вверх и, превратившись в осенние листья, стали медленно опадать на землю.

Мое сознание раздробилось на множество осколков, и все вокруг поплыло. Я видела площадь с разных точек одновременно: вот ошалело оглядывается по сторонам тот простоватый парень в рванине, женщина торопливо поднимает пустой кувшин: молоко из него растеклось по мостовой. Лепесток Михи падает на плечо служителя и будто обжигает: тот дергается, стряхивает его.

Мои мысли смешались с мыслями Макса. «Шпиль на ратуше тоже рабочий… упустили… Интересно, чем я думаю, если меня нет?.. Как мы здорово просчитались… Проклятый внутренний диалог никак не останавливается, меня нет, а мысли всё бегут… Может мы и есть мысли?… Неужели душа и вправду расщепилась, и я никогда больше не воплощусь?.. Этот мир слишком иллюзорен, чтобы умереть в нем взаправду… этот мир слишком иллюзорен…этот мир…»

Передо мной почему-то мелькнуло лицо китайца. Он что-то говорил на русском, совсем без акцента. Я попыталась разобрать.

«Невероятные способности лишь цветы на обочине дороги знания. Тот, кто идет ради цветов — падает вниз… Никто из вас не хотел того, что просил…»

Вокруг меня тут же словно разверзлась бездна. Всё вокруг заполнила тьма, будто резко выключили свет. И я начала падать со страшной скоростью. Ветер не свистел, а ревел в ушах. У меня снова было тело, сознание стало целым, но его захватил новый ужас бесконечного падения. Будто я проваливаюсь в самое сердце черной дыры, стремительно набирая скорость, и это моё падение будет длиться вечно. Может такая она и есть, смерть? Меня закрутило, закружило словно на гигантской карусели, сознание затуманилось и выключилось.

В глаза ударил яркий свет. Где это я? Кажется, сижу на чем-то мягком. Ноги затекли. Чуть приоткрыла веки и, прищурившись, попыталась разглядеть обстановку.

Глаза различили знакомый рисунок обоев в комнате Макса, а вот и он сам, сидит на полу и щурится на свет. Слева я заметилаМиху, а справа Катю, привалившуюся к стене.

В памяти стали высвечиваться фрагменты воспоминаний.

…Вот мы вчетвером на кухне, а в большом заварнике парится какое-то зелье из запасов Макса. Шаманская трава.

— Она просто усилит эффект. Повысит скорость восприятия сознания, — объясняет он.

…Вот мы сидим кружком в комнате, а Макс ставит в центр фигурку китайского божества Вэньшу. У него можно попросить осознанности на пути, помощи в саморазвитии…

…Вот мы по очереди пьем траву из маленьких чашечек. Как меня-то на это уговорили?! Всегда была против «средств».

Хороша же была медитация! Фигурка Вэньшу в центре нашего круга хитро улыбалась.

Я встретилась взглядом с Максом. Лицо его было бледным, осунувшимся, под глазами пролегла синева. Наверное, я выгляжу не лучше.

Плечо, расцарапанное стрелой инквизиторов, саднило. Я почти не сомневалась, что если закатаю рукав, то увижу багровый след. Мир, в котором мы побывали, оказался не таким уж иллюзорным. Возможно ли умереть в нем на самом деле? А вообще, мы ведь умерли. От молнии Очистителя. Говорят, смерть — это всего лишь выход из одного мира и дверь в другой.

Катя оглядывалась по сторонам, в ее взгляде явно читалось облегчение. Она не видела синяки и ссадины на своем лице. Зато Миха видел.

Я с сожалением обнаружила, что больше не слышу мысли. Но тут и так всё было ясно.

Миха подошел к Кате, взял ее под руки и помог встать. Они двинулись к выходу.

Макс поднялся. Он собирался что-то сказать, но встретившись с другом взглядом, осекся. На мгновение показалось, что Миха его ударит. Но тот развернулся и, обнимая Катю за плечи, подошел к двери. Перед тем как выйти, оглянулся и тихо, выделяя каждое слово, произнес:

— На хрен. Такие. Медитации.

Миха с Катей вышли. Клацнул замок входной двери. Шаги гулко прокатились по кафелю лестничной клетки и стихли.

Я посмотрела на Макса. Что тут скажешь? Вообще в таком деле не может быть виноват кто-то один. Тем более, что все мы оказались не очень продвинутыми в духовном плане.

— Думаешь, вернётся? — кивнула я на входную дверь.

— Да пусть катится, — махнул рукой Макс. — Заколебал уже своими претензиями. Хочет обычной жизни, пусть женится на Катьке, заведёт кучу детей и сидит на диване.

— Ну, каждому по его желаниям, — я пожала плечами. Миха психовал не первый раз и всегда возвращался.

— Скажи лучше, китаец говорил с тобой? После того как нас ударило молнией, — Макс оценивающе прищурился.

— Говорил. С тобой, значит, тоже?