Красные каникулы

– Ну хорошо, вот что нашла наша нейронка!

Максим ткнул пальцем в какую-то блёклую точку в середине очередного кратера.

– Я ничего особенного тут не вижу.

Максим переключил режим, теперь в воздухе соткалась трёхмерная модель поверхности, рядом развернулись результаты спектрального анализа, нейтринного сканирования и гравиметрические изолинии. Всё это накладывалось на бледную координатную сетку. Точка, в которую указывал Максим, из блёклой стала ярко-голубой, контрастно выделяющейся на фоне бурой поверхности.

– А теперь?

– Металл! Сконцентрированный на очень малой площади. Это же может быть…

– Я тоже так думаю. Космический объект. И скорее всего, – он понизил голос до совсем уже зловещего шёпота, – внеземного происхождения!

Розу, однако, было не так-то просто убедить. Хоть она уже и не хотела становиться нейристом, однако эту нейронку они действительно делали вместе. И она прекрасно понимала, что по спутниковым фотографиям точно разобрать детали можно разве что в фильмах про шпионов.

– Ну мало ли что это может быть! Какой-нибудь старый аппарат или его ступень. Тяньвэнь какой-нибудь или как его там… Мангальян…

– Я проверил по всем регистрам! В этом районе за последние лет восемьдесят никаких аппаратов не садилось! Это не может быть земной аппарат, точно говорю!

– Все равно как-то странно. Почему тогда его никто не нашёл до сих пор? Ты что же, самый умный что ли?

Максим, слегка покраснев, продолжал:

– А этот район особо и не исследуют. Видишь, сколько кратеров? Гораздо проще на Ацидолийскую равнину садиться или в Аркадию там. Я нейронку всю четверть гонял, прежде чем нашел эту точку.

– Ну хорошо, и что теперь делать?

– Как что? Лететь туда и выяснить на месте!

– Макс, ты с ума сошёл. Как мы туда полетим? Зайцами в грузовом контейнере?

– Зачем зайцами… МТ до Марса в прошлом году ещё открыли. А там челноки рейсовые ходят. Нам бы там коптер раздобыть, чтобы до точки этой добраться. Или ровер.

– Максиск, ты не перегрелся ли на солнышке? Ты как это вообще думаешь сделать?

– Ну… я думал… ты дедушку попросишь, и мы полетим.

– Дедушку? Так он и полетит с нами. А ты папочку своего попросить не хочешь?

Максим смутился. Его отец был известным домоседом и не то что в космос – за пределы города выбирался крайне редко, всем прочим видам досуга предпочитая пчеловодство в верхних ярусах экобашни. Уговорить его на подобную авантюру было совершенно нереально.

– Это вряд ли… – наконец выдавил он.

Роза задумалась. С одной стороны, она не очень-то поверила Максиму, но с другой стороны… Она никогда ещё не была на Марсе, и мысли о подобном приключении будоражила воображение.

– Ладно, – сказала она, тряхнув своими рыжими волосами, – была – не была. Я попробую уговорить дедушку. И про тебя не забуду тоже, – добавила она, глядя в умоляющие глаза Максима.

На следующий день Роза вскочила ни свет, ни заря и начала собираться в дорогу. Она побросала в дорожный контейнер набор косметики, планшет с блоком питания, док-станцию для браслета и любимые плюшевые игрушки. Хотела уже было закрыть контейнер, но тут в комнату вошла мама.

– Розочка, ты уже собралась?

– Да, вот уже закрываю…

– Дай-ка я посмотрю, что ты тут насобирала.

– Ну мама! Я уже большая!

– Большая, конечно, а только проверить мне не мешает.

Роза нехотя отошла от незакрытого контейнера и присела на свою кровать.

– Так я и думала! Ты на сколько дней едешь, доченька?

– Н-ну… я не знаю… – Роза вдруг поняла, что как-то ещё не задумывалась о продолжительность поездки.

– Зато я знаю. Дедушка ещё вчера всё спланировал. Вы едете на целую неделю! Ты сколько комплектов белья взяла, доченька?

– Ну мама! – возмутилась Роза и тут же зарделась, так как о таких мелочах она как-то пока не подумала.

– Доченька, на Марсе тебе никто одежду стирать не будет. Папа… твой дедушка тоже о подобных нюансах обычно не заботится. Если бы с тобой поехала бабушка, я была бы полностью спокойна. А так – тебе самой уже пора соображать, как ты планируешь одеваться!

Мама быстро помогла дочери сложить всё по-настоящему необходимое – гигиенические принадлежности, одежду и бельё, запасную обувь. Плюшевую акулу пришлось оставить дома. Из игрушек в контейнер влезла только небольшая белочка.

Со стороны входной двери раздался вызов. Роза сделала зигзагообразный жест левой рукой, на которой у неё был надет её браслет, и в воздухе развернулась голограмма. Перед их квартирой стоял Максим, переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ним стоял его дорожный контейнер, подмигивая индикаторами. Роза бросилась к входу. Максим вошёл через открывшуюся дверь, следом за ним вкатился и его багаж. Контейнер пискнул несколько раз, обнаружил зарядную станцию и, подкатившись к ней, начал восполнять запасы энергии.

Из своей комнаты показался Хоис Абрамович. Он уже тоже был готов к поездке, хотя и позёвывал. Являясь закоренелой совой, он не сильно жаловал ранние подъёмы, но путь им предстоял неблизкий. Наскоро позавтракав, путешественники попрощались с родными и спустились на первый этаж. Капсула шеринга уже ждала их возле основания экобашни. Погрузив свои дорожные контейнеры в багажник, они начали рассаживаться. Хоис Абрамович выбрал себе место сзади, Максим и Роза уселись впереди. Роза поводила в воздухе руками, капсула отозвалась россыпью огней на приборной панели и плавно поднялась в воздух. Генератор Борисова удерживал её на высоте около полуметра над поверхностью земли. До центра города ехать было всего ничего, и обычно они проделывали этот путь пешком. Но с тремя контейнерами это было бы несколько затруднительно. Станция мгновенной транспортировки стояла неподалёку от Окского парка и пока обеспечивала мгновенное перемещение только в несколько соседних городов – Москву, Владимир, Рязань и Нижний Новгород. Они вошли в просторный светлый вестибюль станции, и Хоис Абрамович направился к автоматическим стойкам приобретать билеты. Пройдя турникеты контроля безопасности, они оказались перед большим порталом, в черной поверхности которого не отражалось ничего. Ни единого фотона не могло вырваться с другой стороны односторонней суперструнной мембраны. Максим в нерешительности замедлил шаги.

– Макс, ты что? Это же обычное МТ, я с дедушкой ещё до школы так путешествовала.

Хоис Абрамович согласно кивнул – правда, тогда они возвращались в Муром после экскурсии по Москве, но сути дела это не меняло.

– А почему оно такое чёрное? – неуверенно спросил мальчик.

– Максим, я тебе по дороге расскажу, у нас будет время. А пока пошли за мной.

Они гуськом прошли через чёрный прямоугольник, за ними на своих колёсиках проехали их контейнеры. Мгновенно они оказались в другом вестибюле, впереди горел транспарант «Выход. Площадь Красные ворота». Максим обернулся – через прямоугольник портала была видна Муромская станция, которую они только что покинули. Портал сиял, как лист полированного металла. Максим задумчиво сказал:

– А с этой стороны всё видно. Почему так?

Хоис Абрамович ответил не сразу, он разглядывал потолок станции, видно было, что его мысли бродят где-то далеко. Наконец он ответил:

– Максим, сейчас выйдем, сядем на лавочку, и я всё расскажу. Всё равно наш следующий МТ-проход через полчаса.

Они прошли через автоматические двери и оказались на улице. Найдя подходящую скамейку, они присели, и Хоис Абрамович начал свой рассказ.

Красные ворота являлась одной из первых станций МТ-сети, которая постепенно покрывала всю планету. Расположенная в историческом центре Москвы, она имела постоянно действующие каналы как внутри страны, так и за границу. Для МТ-станции не требуется большое количество пространство, это всего лишь два суперструнных портала, которые неразрывно связаны между собой запутанным квантовым каналом. Для подпитки канала требуется электрическая энергия, а для отвода неизбежного тепла – система охлаждения. Всё, что попадает на передающий портал, появляется с приёмной стороны. Вот, собственно, и вся механика.

– А почему тогда в Муроме портал был чёрный, а в Москве сверкающий?

– Так ведь канал односторонний, Максим. Любая частица, попадающая на мембрану портала, мгновенно переносится на принимающую сторону. Это как чёрная дыра, только безопасная. А с другой стороны наоборот, сквозь портал всё видно, но свет с приёмной стороны отражается как от зеркала, и кажется, что он сияет.

– Значит, когда мы проходим через портал, нас разрезает пополам? – с испугом спросил мальчик.

– Портал как будто сшивает два участка пространства, но пройти мы можем только в одну сторону. Разрезать нас не может, потому что… потому что… Извини, у меня в университете была тройка по квантовой физике, – неожиданно признался Хоис Абрамович, – я сам до конца это не понимаю.

Максим улыбнулся.

– А у меня по физике пятёрка, но я всё равно не очень понял. А почему мы не можем по МТ сразу попасть на Марс?

– Квантовый канал стабилен, если сила тяжести на обоих его концах одинакова. Мы можем перемещаться по поверхности планеты, и можем отправиться с орбиты Земли на орбиту Марса. Но до орбиты нам ещё надо добраться. Вставайте дети, нам пора двигаться дальше.

Путешественники поднялись и пошли к южной – передающей – станции «Красные ворота». Пройдя через ещё один портал, они оказались на станции «Кларк» – в большом, похожем на цирк, зале. В его центре располагались посадочные площадки, размещённые вокруг главного элемента конструкции – чёрных блестящих стержней, уходивших вертикально вверх. Это и были знаменитые космические тросы. Сделанные из углеродного нановолокна, они связывали Землю и орбитальную станцию «Прима», размещённую на геостационарной орбите. С противоположной стороны располагался небольшой астероид, который являлся необходимым противовесом в этой грандиозной конструкции. Он же послужил источником основных материалов, которые были использованы при строительстве – в первую очередь металлов и, конечно же, углерода.

Внимание Розы привлёк памятник, который обнаружился на полпути между МТ-выходом и посадочными площадками. Четыре бронзовых фигуры, расположенные вокруг вертикальной обсидиановой колонны. Старик с клиновидной бородкой в пенсне, мужчина в очках с линейкой в руках, еще один мужчина с пером и книгой и, наконец, узкоглазый строитель в каске. Роза взмахнула рукой, намереваясь найти информацию в интерсети, но Хоис Абрамович остановил её со словами:

– Розочка, не трудись, я и так расскажу тебе, кто эти люди. Первый – это Константин Эдуардович Циолковский, который первый выдвинул идею космической башни.

– Почему у него в руках воронка?

– Это не воронка, это слуховая трубка. Он был глуховат, и эта воронка помогала ему слышать.

– Почему он просто не поставил имплант? – вмешался в беседу Максим.

– Милый мой, он жил полтораста лет назад, какие импланты? Он мечтал о космических полётах…

– Ну и полетел бы, чего мечтать? – недоумённо спросила девочка.

– Розочка, ты правда восемь уровней закончила? Чему вас только учат… Кто первым побывал в космосе и в каком году?

– Юрий Гагарин, кажется, а год… год… – Роза попыталась вновь взмахнуть браслетом, но дедушка поймал её за руку.

– А без интерсети? – ехидно спросил он.

– 1957? – неуверенно предположил Максим.

– Почти правильно, это год полёта первого спутника. Первый человек вышел на орбиту в 1961-м году. Но мы отвлеклись. Второй на памятнике – русский инженер Юрий Николаевич Арцутанов, он предложил использовать для космического лифта трос вместо строительства башни.

– А что у него в руках?

– Логарифмическая линейка.

– Я знаю, знаю! – выкрикнула Роза, – древние люди использовали её для расчётов. На ней можно было даже возводить в степень!

– Молодец, Розочка, молодец, хоть что-то в голове остаётся.

– А третий кто?

– Это английский писатель-фантаст Артур Чарльз Кларк. Про строительство космического лифта он написал книгу «Фонтаны рая».

– Какой же он фантаст, если он просто описал историю стройки.

– Он написал книгу за семьдесят пять лет до создания лифта. Кстати, он предсказал, что лифт будет построен именно тут, на острове Шри-Ланка, на самом экваторе.

– Это в его честь назвали станцию?

– Конечно, он жил на этом острове и был похоронен здесь же.

– Он давно умер?

– Почти полвека назад.

– А кто этот кореец?

– Это не кореец, это японский инженер Йошигоро Обаяси, Компания, которую он основал, начала строительство космического лифта.

– Он придумал, как его построить?

– Ну что ты, он жил во временна Циолковского, в позапрошлом веке.

– Почему тогда не поставили памятник тому, кто руководил стройкой на самом деле?

– Японцы посчитали бы это неуважением по отношению к основателю компании, у них так не принято. Да и при жизни памятники обычно не ставят.

– Странные люди эти японцы.

– Они не странные, они просто иные.

Путешественники подошли к стойке регистрации, где Хоис Абрамович при помощи своего браслета активировал их билеты. После обязательного контроля безопасности они прошли на посадку. Кабина космического лифта покоилась на опорах посадочной площадки. Пятнадцатиметровый цилиндр, накрытый обтекателем, приветливо распахнул пассажирский шлюз, расположенный в верхней его четверти. Сквозь решетчатые фермы был виден такой же грузовой шлюз, размещённый на две палубы ниже.

Они проследовали внутрь толстого многослойного корпуса. В центре палубы находился внутренние лифты. Спинками к кольцевому проходу располагались сдвоенные пассажирские кресла. За спинками кресел были предусмотрены места для стандартных дорожных контейнеров. Более громоздкий багаж размещался на грузовой палубе. Они заняли свои места – Роза и Максим сели рядом, Хоис Абрамович взгромоздился на соседнее кресло, рядом с ним села женщина средних лет. Перед ними сквозь стекло иллюминаторов виднелась сероватая поверхность посадочной шахты. Сбоку можно было заметить втулку крепления, сквозь которое проходил и терялся в вышине угольно-чёрный космический трос.

– Dear passengers, welcome aboard the space elevator, – раздалось из динамиков. Через некоторое время текст повторился по-русски:

– Уважаемые пассажиры, приветствуем вас на борту космического лифта. Отправление кабины через три минуты. Мы просим вас занять свои места, закрепить багаж, застегнуть ремни безопасности. Ознакомьтесь с правилами поведения на борту…

Над иллюминаторами развернулась голограмма с инструкцией. Хоис Абрамович по старой привычке внимательно ознакомился с информацией. Дети щебетали о своём, не обращая внимания на скучные взрослые правила.

Вскоре раздался звуковой сигнал – на нижней машинной палубе заработали ионные двигатели, сообщавшие кабине необходимые 0,25g ускорения. Одновременно запустился генератор Борисова, который компенсировал избыточную тяжесть. Пассажиры почувствовали только мягкий толчок, когда кабина дрогнула и начала сперва медленно, а затем всё быстрее подниматься вверх. Стенки шахты за иллюминаторами ушли вниз, и яркая синева открытого неба ударила им в глаза своей первозданной голубизной. По мере того как они поднимались ввысь, небо за окном темнело, последовательно проходя все оттенки голубого, синего, фиолетового цвета, и через четверть часа стало совершенно чёрным.

– Креветка, смотри, Луна! – Хоис Абрамович услышал голос Максима. Естественный спутник Земли виднелся чуть внизу. Его изображение, не искажённое атмосферой, было неестественно чётким и резким, как нарисованное умелым гравёром. Хоис Абрамович не преминул спросить:

– Дети, а кто первым побывал на Луне?

Роза задумалась. Она уже не пыталась воспользоваться помощью браслета. Наморщив лобик, она неуверенно произнесла:

– Армстронг… Луи Армстронг, правильно?