Небесная канцелярия

И все-таки, что же меня так беспокоит?

Заявление я не подала. Никаких шагов по спасению Земли не предпринимала. Поход в библиотеку таковым шагом можно не считать – мало ли что я захотела узнать. А если завтра мне взбредет в голову почитать об истории пыток или антологии известных маньяков, то что, меня объявят опасной для Пантеона? Необратимых поступков я не совершала, бумаг не подписывала. Поэтому никто пострадать не должен.

А завтра прямо с утра я подготовлю все документы, Иудович подмахнет их своей витиеватой подписью, я последний раз посмотрю на Землю. И все забудется. «Все пройдет, как с белых яблонь дым…».

Но почему во мне все бушует протестом? Простая мысль об утилизации Земли прогоняет сон, вызывает внутренний мандраж, сковывает холодным обручем голову.

А я с детства привыкла доверять своим инстинктам, своей интуиции. После того, как, повинуясь такому же невнятному, необъяснимому и необоснованному страху, не пошла со своей подругой кататься на ее новой лодочке. Ничто не предвещало беды, все прогнозы сулили солнечную погоду. Но неожиданно начался шторм. И моя подружка не смогла вернуться на берег. А когда взрослым удалось разогнать бурю, было уже слишком поздно. На небе уже стало на одну звезду больше.

Это детское воспоминание прогнало сонливость, заставило меня поежиться и закутаться еще сильнее. Чуть тряхнув головой, я вернулась к прежним размышлениям.

Вот если подумать, что такого в этой Земле? Почему я так привязалась именно к ней?

Ну, похожи ее жители на нас внешне. Да, такого раньше не было. До сих пор ни одно существо не было похоже на нас. Но внешность ведь ничего не определяет?

Да и сами миры строились по каким-то особым принципам. А Землю Иудович просто «слизал» с Пантеона, один в один. Только вот Павел Люциферович, как выяснилось, дополнил их скользкими змеями, которые умудрились сорвать все планы моего Петра Иудовича. Может, я считаю, что Земля – продолжение нашего мира? Я прислушалась к своим ощущениям. Нет, не считаю. Слишком они разные, и не только внешне.

Размышляя, я и не заметила, как уснула….

Глава 6

Я очень редко вижу сны. Так редко, что впору устраивать празднования каждого нового сновидения.

Но сегодня мне снился сон. Он так мало отличался от реальности, что я не сразу поняла, что уже сплю.

Снилось, что я так же и сижу на балконе в своем кресле, устав думать, глядя на темно-синее небо с редкими, зато крупными звездами.

Что-то было не так, неправильно. Я несколько раз придирчиво оглядываю балкон. Вьюнок! Он раскрылся. В темноте огромные цветки чуть поблескивают белизной, отражая звездный свет. Скоро утро?

Смотрю на часы – половина второго.

Хочу встать, чтобы подойти к вьюнку, дотронуться до цветов, проверить, не чудится ли мне, но неожиданно с неба срывается звезда, и я замираю, завороженно следя за ней. Оставляя за собой яркий след, она несется, рассекая пополам небо, влетает на балкон. Виснет прямо передо мной, дрожит и падает на пол, оборачиваясь моей погибшей подругой Марией.

И тогда я понимаю, что вижу сон.

Мы не умираем. Мы живем вечно. Но, бывает, кому-то не хватает сил, чтобы жить. И он отрекается от жизни, становясь звездой на ночном небосклоне. И мне впервые за все время приходит в голову мысль о том, как тогда могла погибнуть Мария?

– Машка, – только и могу выдохнуть я.

Она улыбается мне. Так и оставшаяся десятилетней девчонкой, в той же смешной розовой майке и шортах в горошек, что были на ней в тот день, с теми же белокурыми волосами, заплетенными в две задорные косички. Ничуть не изменившаяся. Такая, какой я ее и помню. Моя Машка, моя единственная настоящая подружка. Почему ты никогда не снилась мне раньше? Почему никто так и не смог мне заменить тебя?

– Привет, Катька, подвинься!

Машка плюхается в кресло рядом со мной. Я едва успеваю подвинуться. Кресло качается, что вызывает Машкин восторг.

– Здорово, да? – восклицает она и начинает раскачивать кресло, помогая себе ногами.

Я послушно качаюсь, не сводя с нее глаз. И до меня медленно начинает доходить, что Машка не погибла. Она отреклась. Использовала весь свой запас магии, чтобы сотворить шторм и уйти.

– Машка, зачем? – шепчу я.

Она резко тормозит кресло. Я чуть не кувыркаюсь вперед, но вовремя успеваю схватиться за ручку. А Машка поворачивается ко мне. Она смотрит как-то не по-детски, очень серьезно. Вмиг превратившись из ребенка во взрослую женщину.

– Так нужно было, поверь.

– Зачем? – повторяю я вопрос.

Наверно, мне очень нужно услышать ответ. Даже не просто ответ, а ее слова, что я не виновата. Что не из-за меня она отправилась в море, одна, в крохотной скорлупке. Что не обида на мой отказ, не моя трусость помогли ей тогда сделать выбор и шагнуть в никуда. Наверно, мне очень нужно услышать, что я не предавала ее.

Но Машка молчит. Она отворачивается и, вновь став озорной девчонкой, опять раскачивает кресло.

И я опускаю глаза. Поникаю, будто воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Становлюсь такой же пустой и растянуто-мятой.

Несколько минут мы молча качаемся. Я – глядя куда-то вниз, не на ковер с тисненым рисунком, а просто вниз, не фокусируя ни на чем взгляд. Машка – куда-то вперед, где на фоне темной листвы и ночного неба посверкивают блюдца цветов.

– Тебе плохо? – неожиданно спрашивает она, не поворачивая головы.

– Мне… Нет, скорее не плохо, – не поднимая глаз, я пожимаю плечами. – Наверно, просто трудно.

– Как тогда?

Я вздрагиваю и киваю.

– Мне нужно решить. Но я не могу. Самое правильное решение не дает мне покоя.

– Значит, оно не такое уж и правильное, – Машка пожимает плечами.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с Машкиным взглядом. Он не спрашивает и не настаивает. Просто ждет.

Качаю головой:

– Не все так просто. Если я поступлю по велению сердца, как, – я запинаюсь, но продолжаю, – как тогда, то стану предательницей, подставлю человека, который мне доверяет. А если поступлю так, как надлежит… Не знаю… Наверно, тоже стану предательницей, но другого плана.

– Как это?

– В любом случае я что-то предаю. Или своего шефа, или Землю, свою идею.

– Почему? – пытает меня Машка.

– Наверно, я в ответе за них… – и тут меня прорывает. – Понимаешь, я ухаживала за ней пять тысяч лет. Все делала: от мелочей до чего-то глобального. Мой шеф даже не притрагивался к Земле, только просматривал мои отчеты и иногда отдавал распоряжения, что делать дальше. Большинство опытов я придумывала и проводила сама. Но мои опыты были безобидны, и это не всегда нравилось шефу. Однажды я сделала так, чтобы земные археологи нашли город, который ставил бы под сомнение все существующие теории. А шеф сказал, что это жвачка для мозгов. И устроил им глобальное наводнение. Он всегда ждал от них каких-то физических действий. И не видел многого, что происходило с Землей. И я действительно не знаю, вправе ли он выносить ей приговор.

– Слушай свое сердце, Катерина, – очень по-взрослому говорит Машка. Ее слова не вяжутся с озорным видом и писклявым голосом. – Только оно не обманет тебя. Только так тебе некого будет винить. А правилам не всегда нужно следовать, недаром же у каждого из них есть исключение.

– Я не смогу, – шепчу я.

– Если тебе трудно идти, значит, твой путь правильный. Легкой бывает только ошибочная дорога.

– Я не смогу выбрать.

Машка встает.

– Мне пора.

Она улыбается, машет мне рукой и рассыпается золотистыми звездами, так что я невольно вспоминаю свой магический фонарь. А звезды стайкой устремляются вверх, вылетают в открытое окно, взмывают еще выше, превращаясь в крошечные искры. Они на миг рассыпаются по всему небу, а потом стремительно сливаются в одну звезду.

Глава 7

Меня разбудило солнце.

Оно протиснулось сквозь листья и удобно расположилось на носу, пытаясь заглянуть под веки.

В конце концов, я не выдержала и проснулась.

Сначала полежала с закрытыми глазами, ловя остатки сна. Потом вытянула ноги и с удовольствием потянулась.

Со стороны комнаты доносился тихий шум и обрывки музыки. Вероятно, Мишка уже проснулся и собирался на работу, пританцовывая под звуки радио.

Последнее немного меня взбодрило. Потанцевать я и сама любила. Поднявшись с кресла, я, постанывая и разминая затекшее за ночь тело, поплелась в ванную.

Времени на сборы оставалось немного. От силы полчаса.

Минут двадцать занял контрастный душ. Но я хотя бы проснулась, почувствовала заряд энергии, медленно растекающейся по венам.

Еще двадцать – марафет. Подвести глазки, накрасить ресницы, чуть блеска на губы. Уложить волосы. Может, и жаль потраченного времени, но я хоть стала на человека похожа. То есть на ангелицу, конечно.

Еще десять минут, чтобы одеться и собрать сумку.

На дорогу времени практически не осталось. Придется воспользоваться порталом. Это отнимет у меня почти все силы. Большее, на что я буду способна, – это пару раз открыть дверь в кабинет шефа. Но выбора не оставалось. Вздохнув, я открыла записную книжку, чтобы отыскать нужное заклинание.

Несмотря на то, что я появилась на рабочем месте минут на пятнадцать раньше положенного, Петр Иудович уже был у себя. Он сидел перед Землей, спиной к входу.

Я замялась в дверях, раздумывая, войти или незаметно скрыться.

– И что ты нашла в этом мире? – глухо спросил шеф.

Скрыться уже не удастся.

– Доброе утро, Петр Иудович! – оптимистично заявила я, оправляя кофточку и входя в кабинет шефа.

– Ты думаешь? – усмехнулся он, кивком указав на стол.

Я послушно повернула голову.

Возле кристалла ноутбука лежала какая-то бумага. Рядом – раскрытая в самом начале книга.

– Бери, бери, – подбодрил меня шеф, не уточняя, что именно он имеет в виду.

Сначала я взяла книгу. Она оказалась Земной. «Звезды ведут того, кто хочет, и влачат того, кто не хочет. Сенека». Я взглянула на обложку: «Великие мысли великих людей. Том первый». Шеф решил пересмотреть свое мнение о Земле?

Я украдкой взглянула на него. Петр Иудович, подперев рукой подбородок, следил за медленным вращением Земли, перескакивая взглядом с континента на континент. Вот что-то заинтересовало его, он ткнул пальцем, приостанавливая планету, присмотрелся внимательнее, чуть заулыбался…

Я вернула книгу на место, гадая, что он там увидел. Взяла листок.

«Фаерболову Петру Иудовичу, проживающему по адресу: Третий Звездный переулок, дом 16, квартира 87.

Судебная повестка по Мировому делу № 3.

Высший суд Пантеона вызывает Вас в качестве ответчика…»

– Что за ерунда? Что случилось, Петр Иудович?

Шеф посмотрел на меня:

– Читаешь? Читай, читай…

Я снова уткнулась в бумажку:

«…к 15 часам 00 минутам 12 декабря 4329809347501 года на предварительное слушание по делу «Об утилизации мира № 75839 под кодовым названием «Земля». Суд предлагает Вам предоставить все необходимые доказательства своей возможности объективно решить вопрос утилизации вышеуказанного мира (ст. 26, п.2 Кодекса Миров). В случае неявки на судебное заседание без уважительных причин к Вам будут применены меры, согласно ст. 32 Кодекса Миров и ст. 67 Общегражданского кодекса Пантеона…»

Я непонимающе перечитала повестку еще раз.

– Петр Иу…

– Думаешь, он того стоит? – не дал мне договорить шеф.

– Что стоит? Идти в суд?

Я ничего не понимала. Откуда эта повестка? Чего хочет от меня Петр Иудович?

– Ты дурочку играешь или как?

– Что? Петр Иудович, я ничего не понимаю, сначала Вы, потом эта повестка, если Вы думаете, что это я, то…

– Катерина, я не думаю, – шеф навис надо мной, будто огромная скала. И я впервые заметила, что левый глаз у него немного меньше правого. – Я знаю.

– Ка… – я безуспешно попыталась заговорить.

– Я точно так же удивился. И позвонил в суд узнать подробности. Узнал. Иск о моем несоответствии и не правомочии решать судьбу Земли был подан сегодня рано утром Небесной Екатериной Иосифовной, проживающей по адресу…

– Кем?

– Катерина, я понимаю, что ты могла привязаться. Наверно, я и сам в этом виноват. Много позволял тебе, закрывал глаза на твои похождения по Земле, эксперименты. Но это, это, – шеф вырвал из моих рук повестку и затряс ее перед моим лицом, – это ни в какие ворота не лезет! Ты что же думаешь, я юный мальчишка, не понимающий, что делаю? А ты, умница, благодетельница, пришла и все по своим местам расставила? Ах, как хорошо, как замечательно!

– Почему Вы на меня кричите? – почти шепотом спросила я, отступая от разбушевавшегося не на шутку шефа.

– Давай, может, ты и место мое займешь? Ты же лучше меня во всем разбираешься! А я буду племянникам байки рассказывать по телефону, кофе тебе приносить, а?

– Хватит! – не выдержала я, заорав так, что зазвенели стекла. Шеф вздрогнул и замолчал, забыв закрыть рот. – Я не знаю, что Вам сказали в суде, но я никаких заявок никуда не подавала, понятно? И не смейте на меня орать!