Пик Ленина

Из соседней палатки доносится голос радиста А. Целищева. Лежа в спальном мешке, он передает для Ташкента и Москвы сводку о продвижении отряда. Затем следует несколько корреспонденции в газеты, которые все до одной начинаются эффектной фразой: «Склоны пика Ленина, лагерь 6100 м над уровнем моря». Вниз передаются даже личные телеграммы к далеким теперь от нас родным и близким.

Мы засыпаем под прерывистый гул снежной бури. Сильный ветер быстро наметает вокруг наших площадок сугробы снега, они теснят бока палаток; под тяжестью снега провисает крыша. Не вылезая из спальных мешков, мы несколько раз в течение ночи сильными ударами по полотнищу стряхиваем снег.

Утром долго не слышно сигнала к побудке. Причина становится ясной, когда я выбираюсь из палатки. Ветер стих, но снегопад продолжается. В сплошной пелене снега и густого тумана можно различить только ближние палатки — все остальное скрыто в белесой мгле. Как передают нам по радио из базового лагеря, начиная с высоты 5000 м сплошная пелена облаков окутывает сейчас склоны пика Ленина. Внизу тоже бушует непогода: площадка лагеря 4200 м засыпана толстым покровом мокрого снега.

В такую погоду не может быть и речи о продолжении восхождения. Пробираясь от палатки к палатке, Поляков передает нам распоряжение командира отряда: если позволит погода, мы выступим к вершине завтра.

В середине дня, пользуясь кратковременным прояснением, расчищаем сугробы и натягиваем ослабевшие растяжки палаток. Из палаток тоже выгребаем немало снега: за ночь они успели покрыться изнутри инеем и слоем снежной пыли, проникшей сквозь щели наглухо застегнутого входа. В сопровождении одного из инструкторов вниз отправляются еще двое больных.

Утро 21 августа не приносит перемен. Только к 11 часам ветер стихает и в разрывах облаков начинает проглядывать солнце. Над нашим лагерем теперь можно различить гряду скал, примыкающую к вершинному гребню. Где-то там находятся наши разведчики, второй день нам удается установить с ними радиосвязь.

Командир отряда отдает приказ о выступлении. Приготовление к маршу отнимает немало времени. Люди надевают теплые вещи, обувают высотные ботинки, укладывают продукты в спальные мешки. Обледеневшие палатки приходится привязывать поверх рюкзаков. В лагере 6100 м остается четверо больных. В их числе командир отделения Помогайбо, который второй день страдает от горной болезни. С ними остается санитарный инструктор Н. Тарасов. Если утром им станет лучше, то они поднимутся к нам завтра на скалы.

В 1 час дня выходим. Первым прокладывает путь звено с инструктором капитаном И. Лукиным. За ним следуют звенья А. Полякова, Д. Церетели и мое. Поднявшись от лагеря прямо вверх, мы должны будем потом повернуть направо к скальной гряде.

Подниматься в глубоком снегу на крутом склоне очень трудно. Даже нам, идущим в третьем десятке, приходится сперва уминать перед собой коленями снег, а потом уже делать очередной шаг. Идем очень медленно и останавливаемся через каждые десять шагов, хотя в это же время звено Лукина работает непрерывно и бойцы, выбиваясь из сил, протаптывают в снегу глубокую траншею, по которой движется весь отряд.

Через час вперед выдвигается звено Полякова. Снегопад утихает, но нас снова окутывает туман. По мере подъема крутизна склона растет, а снег становится все более рыхлым. Я пытаюсь сделать шаг в сторону и тону в снегу по грудь; мои ноги находят опору только после того, как я вытаптываю глубокую яму. В этих условиях склон, на котором мы сейчас находимся, становится лавиноопасным. Передаю результаты своих наблюдений командованию отряда в голову колонны, которая начинает теперь траверсировать склон вправо по направлению к недалеким от нас скалам. Но движение продолжается; поступает приказ увеличить интервалы между звеньями.

Когда я смотрю вперед, пытаясь оценить трудность лежащего перед нами выше пути, порыв ветра вдруг рассеивает пелену тумана и в то же мгновение я вижу на однотонно окрашенном лучами солнца склоне темный вал, стремительно несущийся навстречу отряду.

Лавина! Пласт снега, оторвавшийся где-то у скал, на сотню метров выше нас, увлекая за собою новые массы снега, с грозным рокотом проносится справа. Мы видим, что лавина замедляет свой ход на более пологом снежном склоне и скрывается где-то внизу.

Еще одна лавина! На этот раз она захватывает более широкую полосу и едва не уносит с собой головное звено нашего отряда. Отступать уже поздно. Грозная опасность каждое мгновение может снова стать перед нами.

Я приказываю бойцам вбить древки ледорубов впереди себя в снег и что есть силы держаться за них. Если первый напор лавины будет выдержан, то нас не снесет вниз, в трещины ледопада. Вдруг слышу впереди крик, и мимо меня, барахтаясь в глубоком снегу, проносится несколько человек. Лавина замедляет свой ход, некоторые из них останавливаются совсем близко от нас. Вместе с Церетели бросаемся на помощь к ближайшему пострадавшему, помогаем ему выбраться из плотного снега и ставим на наш след. Это Поляков; шлема на нем нет, он кашляет — снег попал ему в уши и рот.

В это время сверху доносится предостерегающий крик:

— Лавина на нас!

— На ледорубы, держись! — командую я. Мы пригибаемся, и в то же мгновение на меня обрушивается масса снега. Сопротивляюсь изо всех сил, но она отталкивает меня от склона, стремится вырвать из рук ледоруб, наваливается невыносимой тяжестью на плечи и грудь. Вскоре все затихает. Я выпрямляюсь и пробиваю слой снега, то же делают и мои соседи. Все мое звено цело, но часть бойцов отряда снесена лавиной и барахтается где-то внизу.

Устраиваем перекличку: не хватает девяти человек. Но вскоре все отыскиваются, с помощью товарищей выбираются из снега, приводят в порядок одежду и боевое снаряжение. Пулеметчик Мельников, несмотря на то что у него ушиблена голова, ползет вверх по склону за ручным пулеметом; он разгребает снег руками, и ему скоро удается найти свое оружие.

_{Маршруты восхождения по восточному гребню}

_{Маршрут восхождения по восточному гребню через перевал Крыленко}

_{Маршрут восхождения по западному гребню}

_{Маршрут восхождения по северной стене (путь Я. Аркина)}

_{Схема обычных путей восхождения на пик Ленина с севера}

Через час порядок в отряде восстанавливается, и бойцы снова готовы продолжать восхождение. Но природа на этот раз сильнее нас: мы понимаем, что могут быть еще более мощные лавины, которые снесут весь отряд. После короткого совещания командование отдает приказ о возвращении в лагерь 6100 м. Достигнув высоты 6500 м, шестьдесят пять альпинистов начинают спуск.

К площадкам лагеря, из которого мы вышли всего несколько часов назад, отряд подходит единой сплоченной колонной. Одежда у нас намокла и обледенела, кое-кто из попавших в лавину потерял рукавицы и шлем. Теперь отряду прежде всего нужен был отдых. Удобный и безопасный ночлег должен восстановить силы бойцов перед новой попыткой штурма вершины, которую решено предпринять завтра же.

Следует приказ всему отряду ночевать в пещерах. Не так-то легко после тяжелого похода отрыть на этой высоте снежные убежища, в которых могли бы поместиться все бойцы, но мы дружно принимаемся за работу. В нашем распоряжении мало времени — до полной темноты остается не более двух часов. Учеба в базовом лагере пошла впрок, и бойцы моего звена, работая лопатами, ледорубами и даже мисками от походных кухонь, быстро углубляются в снежный склон. Я вместе с ними берусь за ледоруб и принимаюсь за работу, и, когда мой спутник, врач Розенцвейг, возвращается после обхода больных, пещера почти готова. С его помощью я заканчиваю ее отделку, устанавливаю палатку и втаскиваю в нее наши рюкзаки.

Перед тем как устраиваться на ночлег, выползаю из убежища. Все бойцы моего звена уже забрались в пещеры и отдыхают. На снежном склоне видны только две-три фигуры, да на левом фланге кто-то еще работает лопатой. Облачность редеет, стало заметно холоднее, по всем признакам непогоде наступает конец.

С хорошим настроением я забираюсь в свою пещеру, где, облокотившись на рюкзак, уже отдыхает врач. Палатка внутри еще освещена отблесками угасающего дня. Но внезапно у нас становится темно. Протягиваю руку в сторону входа и натыкаюсь на снег.

Страшная догадка озаряет меня: мы засыпаны лавиной. Врача вначале это не пугает — нас скоро откопают, и ему даже нравится, что у нас стало теплее, но, когда я высказываю предположение о том, что весь наш лагерь погребен под снегом и люди, быть может, терпят бедствие, он бросается к выходу. Мы отгребаем снег прямо в палатку. Углубившись в снег на полтора метра, мой товарищ выбивается из сил и уступает мне свое место.

Яростно работаю ледорубом, руками. Сквозь толщу снега начинает брезжить свет. Втыкаю ледоруб и чувствую, что его древко уходит в пустоту. Кто-то приходит мне на помощь, разгребает снег, это, оказывается, Церетели, и я выбираюсь наружу.

Страшная картина! Мощная пластовая лавина прошла через лагерь, и все пещеры вместе с людьми теперь лежат под толстым слоем снега. Наверху кроме меня, врача и Церетели еще два человека: Поляков и санитарный инструктор Тарасов. Они уже отрыли одну из пещер, и вскоре к нам присоединяется командир отряда капитан Мезевич с тремя бойцами.

Теперь дорога каждая минута. Ледорубами, лопатами и просто руками мы, не щадя сил, ведем раскопки, по памяти определяя место входа в пещеры. Надо торопиться — погребенные под снегом люди могут задохнуться от недостатка воздуха. Мне удается откопать вход в одну из пещер своего звена, приказываю бойцам немедленно одеваться и готовиться к выходу. Приходит подмога: инструктору Клименко удается отрыть себе выход из пещеры изнутри и после этого откопать своих товарищей Колесникова, Совву и Ламберга. Все большее и большее число альпинистов включается в спасение товарищей.

Становится совсем темно, но раскопки продолжаются. Капитан Мезевич торопит нас:

— Скорей, товарищи, скорей! Каждая секунда промедления опасна. Надо спускаться вниз!

Для опасений есть все основания. Несколько минут назад новая лавина засыпала на западном крае палатку кинооператоров и отбросила на несколько метров спешившего к ним на помощь С. Колесникова. С каждой минутой все больше бойцов заканчивают сборы: по мере готовности звенья должны начать спуск на безопасные площадки ниже лагеря 5800 м. Мы убеждаемся, что пещеры спасли нам жизнь. Больше всего пострадали корреспондент «Известий» Волков и больной командир отделения Помогайбо, которые не принимали сегодня участия в походе. Их палатка была неглубоко врыта в склон, и лавина, сорвав оттяжки, засыпала ее вместе с людьми. Первым из-под снега извлекли Волкова. Он оказался невредимым и отделался лишь сильным испугом. Но Помогайбо, несмотря на все меры, принятые врачом, не приходя в сознание, скончался.

Мое звено готово. С тяжелым сердцем я начинаю спуск, двигаясь по следам выступивших ранее звеньев. Отыскивать узкую тропу в полной темноте очень трудно, но не проходит и часа очень медленного спуска, как я натыкаюсь на хвост колонны. Бойцы стоят на крутом склоне, облокотившись на ледорубы, все инструкторы где-то впереди. Выдвигаюсь вместе с Колесниковым в голову колонны. Инструкторы Клименко и Поляков в замешательстве: им кажется, что колонна потеряла правильное направление и теперь идет прямо на трещины сбросов, лежащих между лагерями 5800 м и 5200 м. Но движение надо продолжать немедленно: мы стоим на крутом склоне, и здесь отряд могут настичь лавины. К нам подходит капитан Мезевич, и колонна трогается.

Поворачиваем немного вправо. Еще час спуска, склон становится положе, и мы выходим на какую-то площадку. Скоро сюда собирается весь отряд. Ночь. Полная темнота. Капитану Мезевичу докладывают, что люди измучены, некоторые бойцы уже не могут идти сами и их поддерживают товарищи. Мы вынуждены остановиться на этом месте до рассвета, хотя у нас нет с собой палаток — их мы оставили в пещерах. Роем ямы, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. В спальные мешки мы забираемся уже не раздеваясь, в обледенелых штормовых костюмах, и ложимся в снег.

Инструкторы отряда — лейтенант Совва и капитан Лукин — бодрствуют всю ночь, ходят от одной ямы к другой, шевелят бойцов, не дают им спать. Ночь тянется долго. К двум часам на небе появляются звезды, а в 5 часов утра начинает светать. В предрассветной мгле мы уже различаем ближайшие к нам склоны и следы спуска отряда, левее и ниже нас темнеют трещины. Теперь мы видим, что отряд находится значительно ниже лагеря 5800 м, рядом с опасными сбросами. Пробивая тропу в глубоком снегу, идем вниз. Ослабевшего Мельникова, бережно уложенного в спальный мешок, бойцы его звена тащат за собой по снегу.

К 9 часам утра отряд уже подходит к лагерю 5200 м, где врач Томашевский со своей санитарной командой принимает на себя заботу о больных и ослабевших людях.

Впервые за два дня радисты устанавливают связь с нижним лагерем. На донесение о местонахождении отряда через десять минут из Ташкента приходит ответ: командующий округом считает поставленную перед отрядом задачу выполненной и отдает приказ о спуске.

К вечеру весь отряд прибывает в базовый лагерь. Через несколько часов туда же приходят и наши разведчики. Из своего заваленного снегом бивака на скалах они увидели колонну отряда, подходящую к лагерю 5200 м, и поспешили вниз.

* * *

В наши дни, основываясь на многолетнем, богатом опыте высотных восхождений советских альпинистов, можно дать трезвую оценку знаменательного в истории памирских восхождений похода 1936 г. В состоянии ли был отряд рядовых советских альпинистов в небывалом даже в наши дни численном составе около семидесяти человек преодолеть многочисленные трудности высотного восхождения и взойти на пик Ленина? Оценивая сильные и слабые стороны организации и тактики неудавшегося восхождения, на этот вопрос следует ответить утвердительно.

Физическая и альпинистская подготовка состава сводной роты САВО была вполне удовлетворительна, высотная акклиматизация дала свои результаты. Выработанный в 1936 г. план акклиматизационных походов был проверен потом на опыте других экспедиций, и участники их после этого были в состоянии достигнуть высшей точки пика Ленина. Снаряжение и организация отряда были на должной высоте. Боевой дух участников похода и их стремление к победе не могли сломить никакие, даже самые тяжелые, испытания.

Если бы отряд не попал в полосу жестокой непогоды, то он продолжил бы движение к цели и добился победы. Но тактический план штурма вершины не был достаточно гибок, чтобы предусмотреть возможность каких-либо непредвиденных обстоятельств. Неблагоприятный прогноз погоды, составленный метеорологами накануне похода, не был принят во внимание. У отряда не было достаточного резерва времени для выжидания хорошей погоды, которая в районе пика Ленина обычно сменяет период длительного ненастья. Лавиноопасность склонов выше лагеря 6100 м, как показал опыт похода, была преуменьшена, хотя альпинистам известно, что в подобных условиях лавины могут возникать и на более пологих склонах. В особо неблагоприятных условиях они могут возникнуть на горных склонах крутизной всего в 22–25°.

Часть этих выводов была сделана нами уже в дни, последовавшие за памятным походом, когда мы рассчитывали предпринять новую попытку штурма вершины. После возвращения отряда в базовый лагерь снегопад с короткими перерывами продолжался еще три дня, и нам пришлось отсиживаться в палатках. 27 августа установилась ясная, хотя и ветреная, погода. Группа добровольцев вышла в третий поход на высоту 6100 м.

28 августа из лагеря 5200 м наша группа в составе пятнадцати инструкторов альпинизма, бойцов и командиров отряда за четыре с половиной часа, минуя лагерь 5800 м, вышла к лагерю 6100 м, раскопала труп нашего товарища и, собрав в снежных пещерах ценное имущество, начала спуск. В тот же день к 8 часам вечера нам удалось прийти в базовый лагерь.

Проводив отряд, группа инструкторов похода предприняла еще одну попытку восхождения на пик Ленина. Мы вышли на снежную террасу и, продвигаясь вдоль нее на восток, достигли высоты 6200 м. Но жестокая снежная метель при ясной холодной погоде — ветер переметал по склонам пика Ленина выпавший накануне свежий снег — заставила нас и на этот раз отступить.

От новой попытки восхождения пришлось отказаться: наступили холодные сентябрьские дни.

…Ранним погожим утром мы оставляем долину р. Ачикташ. Наш небольшой отряд отправлялся в Муксу, к далеким ущельям Западного Памира, для разведки подступов к пику Коммунизма с севера.

Последний взгляд назад… Как и прежде, сияют перед нами снега величественной северной стены Заалайского хребта, над нею высятся знакомые нам до мельчайших изгибов контуры вершинного гребня пика Ленина. Лошади вступили на едва заметную в высокой, уже побуревшей траве тропу, и незабываемая панорама начала скрываться за холмами предгорий.

Перед нами лежали уже необозримые просторы Алайской долины. Никто не ожидал, что не пройдет и года, как многие из нас снова будут здесь, у подножия Заалайского хребта, чтобы участвовать в новом восхождении на его главную вершину.

На высоте 7134 м

В 1937 г. народы Советского Союза готовились к торжественной встрече 20-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Советские альпинисты решили ознаменовать это выдающееся в жизни нашей страны событие восхождением на три ее высочайшие вершины: пик Ленина, пик Коммунизма и пик Е. Корженевской.

Всесоюзный совет по делам физической культуры и спорта при СНК СССР организовал для этой цели Памирскую экспедицию, в состав которой входило более пятидесяти человек. Учитывая трудности предстоящих восхождений, к участию в экспедиции были привлечены опытные альпинисты: те, кто уже бывал на Памире, и те, кто прошел хорошую школу спортивных восхождений на Кавказе.

Новая Памирская экспедиция была организована широко. В помощь отрядам, которые должны были штурмовать три высочайшие вершины Памира, было дано звено самолетов. Командиром его был назначен летчик-испытатель М. Липкин, прославившийся не только тем, что он установил один из авиационных рекордов, но и смелыми полетами в горах Кавказа во время восхождений военных альпинистов на Эльбрус. Летчики экспедиции должны были доставлять грузы и людей к лагерям в горах, а также сбрасывать продукты и альпинистское снаряжение на склоны вершин. Опытные радисты под руководством С. М. Герасимова сконструировали и изготовили специальные радиостанции, которые должны были обеспечивать бесперебойную связь между всеми отрядами экспедиции. Вес радиостанций, чтобы сделать их пригодными для альпинистов, штурмующих вершины, был сведен до возможного минимума, а управление ими не требовало длительной специальной подготовки.

Исходным пунктом для сбора отрядов экспедиции перед выездом в горы снова был избран Ош.

В мае я получил приглашение принять участие в работе отряда, который должен был штурмовать пик Ленина, и в начале июля уже выехал в Среднюю Азию. И. Г. Федоров решил провести отпуск в горах Кавказа, где он намеревался совершить несколько трудных спортивных восхождений. Моими товарищами по новому Памирскому походу были два молодых ленинградских инженера — В. В. Мартынов и Б. Н. Трапезников. Мы уже несколько лет знали друг друга по кавказским походам.

Участие в работе объединенной экспедиции альпинистов на высочайшие вершины Памира было для нас большой честью. Помня о неудачах прошлого года, мы готовы были удовлетвориться тем, что снова увидим Памир и примем участие в походах на его знаменитые вершины. Но каждый из нас в душе надеялся, что ему удастся побывать не только на пике Ленина, но и на высочайшей точке Советского Союза — пике Коммунизма: штурмовать его должен был объединенный отряд экспедиции после того, как закончится восхождение на пик Ленина.

* * *

Мы снова в Оше. В этом году хорошо знакомый нам двор базы заполнен до отказа имуществом экспедиции; ящики и тюки, подготовленные к отправке в горы, лежат даже под деревьями небольшого сада, там, где расположились и наши альпинистские палатки. На веранде дома, вблизи прохладного арыка, постоянно толпятся люди: альпинисты, шоферы, летчики и техники авиазвена экспедиции и караванщики. Кроме бывалых памирцев здесь немало незнакомых нам альпинистов, спортивная биография которых нам, впрочем, хорошо известна.

Состав всех трех отрядов уже определен, и все они готовятся к выезду в горы в сроки, которые зависят от дальности пути, цели отряда, а также от транспортных возможностей экспедиции.

Первым на ледник Фортамбек, к подножию самого дальнего объекта восхождения — пику Е. Корженевской, отправится отряд в составе альпинистов А. Ф. Гетье, Д. И. Гущина, В. С. Науменко, Г. М. Прокудаева, И. В. Корзун и врача В. И. Маслова. Из Оша участники этого отряда отправятся в Алайскую долину пешком; за время этого перехода альпинисты втянутся в работу и получат некоторую высотную акклиматизацию. Дальше, если позволят возможности, отряд пика Е. Корженевской будет переброшен летчиками нашего авиазвена по воздуху к кишлаку Лянгар возле устья р. Муксу; предполагается, что там можно будет найти посадочную площадку. Альпинисты, которые доберутся оттуда в ущелье Фортамбек пешком с самым ограниченным грузом, будут снабжаться нашими летчиками с воздуха. Продукты и часть снаряжения будут сброшены им на грузовых парашютах.

Отряд пика Ленина отправится к месту своей работы также пешком вслед за корженевцами. Кроме нас, трех ленинградцев, в него входят участники прошлогоднего штурма пика Ленина — П. Т. Альгабров, Б. Н. Искин, врач Г. Л. Розенцвейг и радист Б. Н. Сапоровский. Грузы нашего отряда будут отправлены в Алайскую долину автомобилями. К леднику Ленина их доставит вьючный караван, который уже находится на пути к перевалу Талдык, а также наши летчики, которые надеются оборудовать посадочные площадки в Алайской долине. Там же, у ледника Ленина, мы встретимся с С. М. Герасимовым — руководителем всей радиослужбы экспедиции, а также с С. Я. Ганецким и А. И. Поляковым (они еще задерживаются в Москве).

Последней из Оша выедет группа альпинистов во главе с О. Д. Аристовым. Он и его товарищи по отряду Н. А. Гусак, В. А. Киркоров, врач И. М. Федоров и радист П. А. Лебеденко должны подготовить штурм пика Коммунизма, который будет предпринят по пути экспедиции 1933 г. После того как отряд Аристова разведает и подготовит путь по восточному гребню этого пика и организует высотные лагери, его состав пополнится частью альпинистов нашего отряда: к этому времени мы должны будем закончить восхождение на пик Ленина.

В сложном тактическом плане подготовки штурма трех высочайших вершин Памира наше авиазвено занимает не последнее место, и мы с интересом знакомимся в Оше с нашими новыми товарищами. Командир авиазвена Михаил Алексеевич Липкин — невысокий и крепко сложенный человек, на открытом и добром лице которого поблескивают живые и чуть лукавые глаза. Он уже успел совершить из Оша несколько разведывательных полетов в горы и со своими помощниками организовал аэродром в Алайской долине вблизи Сары-Таша. Но перелететь туда на хорошо знакомом ему по полетам в горах самолете У-2 Липкин не смог. Несмотря на опыт, летчику не удалось дотянуть до перевалов Алайского хребта. Его машина в горах попадала в мощный нисходящий поток, и тогда, идя на подъем с полным газом, самолет терял в течение двух-трех минут до 400 м высоты. Теперь все полеты будут производиться на более мощных самолетах Р-5 с потолком полета до семи с половиной — восьми километров. Садиться в Алайской долине очень трудно: мешают сильный западный ветер, высокая посадочная скорость, свойственная высокогорным аэродромам, и… многочисленные норы сурков.

Но, слушая спокойный рассказ Михаила Алексеевича о его первых злоключениях на Памире, мы почему-то проникаемся уверенностью, что авиазвено нас не подведет. Более близкое знакомство с летчиком В. Шапоровым, штурманом В. Сысоевым, техником Г. Петровым, инженером П. Николаевым и другими специалистами авиазвена, мастерами своего дела, еще больше укрепляет в нас это чувство.

Привычная по прошлой экспедиции работа по сортировке и упаковке грузов скоро приходит к концу. Часть ящиков уже отправлена на аэродром в Алайской долине. 12 июля выходят к перевалу Киндык корженевцы. Заканчивает последние приготовления к ответственным полетам в горы наше авиазвено, и весь его состав с утра до поздней ночи работает на Ошском аэродроме.

Наступает и очередь отряда пика Ленина. 16 июля приходит конец последним приготовлениям к выходу. Мы отправляемся в Алайскую долину пешком.

От Оша до перевала Киндык, ведущего в Алайскую долину, около 110 км пути. Следующие три дня мы продвигаемся в глубь предгорий Алайского хребта, на юг к верховьям реки. Ущелья, в которых течет Акбура, сменяются полянами, где наш караван останавливается на ночлег. Тропа, как и прежде, идет по правому берегу, мостов нет, и притоки Акбуры мы переходим вброд. Такие переправы не всегда оканчиваются благополучно: на одном из них тяжело нагруженный ишак оступился между камнями и рухнул в воду. Животное и груз спасли, но часть запасов сахара промокла и была испорчена.

20 июля, следуя по изгибу речной долины, мы поворачиваем к западу, и перед нами открываются верховья р. Кичик-Алай. Широкая долина, протянувшаяся с востока на запад вдоль Алайского хребта на высоте около 3000 м, славится своими пастбищами. На поляне у светлого ручья, бегущего с гор, расположилась первая на нашем пути киргизская летовка.

С разрешения хозяев заходим в одну из кибиток. Ее войлочные стены натянуты на легком круглом каркасе из жердей и ивовых прутьев: ее форма напоминает узбекскую пиалу, перевернутую дном кверху. Киргизская кибитка — сооружение не сложное: за час она может быть разобрана и навьючена; немного больше времени нужно для того, чтобы установить ее на новом месте. Вход в кибитку завешан циновкой, сплетенной из длинных и тонких стеблей чия — растения, распространенного в соседней Алайской долине. Такая занавеска, разукрашенная цветными шерстяными нитками, достаточно плотна, чтобы защитить помещение от ветра, и в то же время она пропускает свежий воздух и даже свет.

Когда глаза привыкают к полумраку, мы видим на земляном полу у стен свертки войлочных кошм и одеяла, рядом деревянные кадки для приготовления сыра и кумыса. В центре кибитки в очаге, сложенном из камней, курится огонь. Дым тянется вверх и уходит наружу через отверстие в том месте, где сходятся жерди каркаса. Старуха киргизка, сидя на полу, вертит жернов небольшой ручной мельницы. Из муки, которая медленно накапливается у краев мельницы, к вечеру на камнях очага будут испечены ячменные лепешки. Кажется, что здесь все осталось таким же, как было сотни лет назад. Но когда после обязательного угощения нам преподносят в широких деревянных чашках прекрасный кумыс и завязывается беседа, мы узнаем о переменах, вторгающихся в жизнь кочевых киргизов. Самые далекие летовки теперь регулярно посещают врачи и ветеринары. Недавно специально приехавший сюда из Оша человек читал газеты и рассказывал о событиях в далекой Испании. Осенью, после возвращения с кочевки, дети начнут учиться в школе, только что построенной в их родном селении. В заключение беседы хозяева извлекают из-под одеял свою недавнюю покупку — патефон и с нескрываемой гордостью проигрывают на нем несколько пластинок.

Верховья правых притоков Акбуры выводят к нескольким перевалам Алайского хребта: крайние из них — Джиптык и Кавук (Каван) — отстоят друг от друга почти на 50 км. Перевал Киндык, к которому мы идем, лежит почти посередине. Перевалив через него, мы попадаем на те участки Алайской долины, которые лежат ближе всего к цели нашего путешествия — леднику Ленина.

22 июля мы сворачиваем в ущелье Киндык, примыкающее к долине Акбуры под прямым углом. Крутая тропа ведет нас сперва по левым склонам долины среди живописного арчевого леса, а затем наш караван выходит на горные луга.

По пути встречаем киргизов. Они едут вдвоем на крупном яке (кутасе), который при виде нас бросается в сторону, издавая звуки, похожие на хрюканье свиньи. С интересом рассматриваем это своеобразное животное памирских долин. Его массивное тело, покрытое косматой черной шерстью, крепко стоит на коротких ногах; ростом кутас не больше нашей небольшой коровы. Широко расставленные длинные рога и высоко поднятая голова делают его похожим на буйвола; кутаса от его сородичей отличает длинный, до самой земли, черный хвост.

Исмаил узнает от киргизов, что завтра от летовки, расположенной в верховьях ущелья Киндык, в Алайскую долину отправляется киргиз с кутасом, который может поднять на перевал часть нашего груза. Помощь эта приходит как нельзя кстати — ишаки каравана за долгую дорогу изрядно утомились.

Мы ночуем возле летовки на лугу, где растет много эдельвейсов и дикого лука. Высота нашей поляны немного менее 4000 м. В направлении перевала лежат короткие снежные поля; древние морены указывают на то, что когда-то в верховьях долины были более мощные ледники. Неясно выраженное седло перевала Киндык расположено возле черной скалистой гряды, спускающейся на сотню метров в сторону нашей долины. У самого перевала крутой снежный склон переходит в осыпь, завтра ишакам предстоит нелегкая работа. Вокруг нас высятся остроконечные, покрытые снегом пики Алайского хребта.

К вечеру становится холодно, и мы забираемся в палатки. Сапоровский связывается с Ошем. Сегодня наши летчики за два часа переправили отряд пика Коммунизма вместе со всеми грузами из Сары-Таша к Дарауткургану, где среди долины с воздуха они высмотрели посадочную площадку. А два дня назад Липкин отыскал в Алайской долине караван нашего старого знакомого Мамаджан-оки, вербовавшего там для нашей экспедиции вьючных животных. Ему сброшен вымпел с указанием местонахождения нашего отряда.

Наступает трудный день похода через перевал. Утром холодно, палатка и трава покрылись инеем, а у берегов ручья за ночь намерзли тонкие прозрачные, как стекло, льдинки. Навьючивание ишаков и кутаса заканчивается поздно. Мы выходим к перевалу. Едва заметная тропа теряется на морене.

После крутого подъема мы выходим на снег. Ишаки скользят и падают, и нам приходится протаптывать для них тропу и поддерживать вьюки с двух сторон. Кутас же, на которого нагружена большая часть грузов нашего отряда (не менее восьмидесяти килограммов), ровно идет вперед. Перед самым перевалом развьючиваем ишаков и, взвалив их груз на свои плечи, выходим на скалы.

Рядом с нами, тяжело сопя, движется кутас. Тонкое чутье помогает ему верно отыскивать путь среди нагромождения камней и выступов скал. Но вдруг у самого перевала непрочно лежащая плита уходит у него из-под ног. Кутас на миг теряет равновесие и рушится вниз, увлекаемый тяжелым вьюком. Дважды, набирая с каждой секундой скорость, он переворачивается, но потом с необычайным проворством широко растопыривает ноги, распластывается и задерживается на склоне. Его хозяин поправляет сбившийся на сторону груз, и животное благополучно выбирается наверх.

С седловины перевала Киндык (4550 м) мы прежде всего смотрим на юг, в сторону Заалайского хребта. Прямо перед нами лежит пик Ленина, видны предвершинные снежные поля, и мы можем показать нашим новым товарищам пути восхождения. Мартынов и Трапезников по достоинству оценивают величественную панораму. По их мнению, подъем к вершине пика Ленина технически не труден.

У подножия крутой осыпи по ту сторону перевала мы видим всадника. Он машет нам рукой — это Мамаджан. Начинаем спуск в долину Кашкасу.

…Переправу через р. Кызылсу мы начинаем только к вечеру следующего дня. Много времени отнимают поиски брода, он уже недоступен для ишаков, и дальше, к подножию пика Ленина, нас сопровождают лошади. Перед переправой караванщики подтягивают подпруги и крепче увязывают вьюки. Мы вынимаем ноги из стремян: если вода собьет лошадь, то мы не запутаемся в них и попытаемся выплыть к берегу. Лошади осторожно вступают в воду и движутся наискось вниз, к противоположному берегу реки. Вода бурлит у стремян, поднимается еще выше, мчится мимо. Чтобы не закружилась голова, стараемся смотреть вперед на берег.

25 июля мы начинаем переход через Алайскую долину в направлении пика Ленина. Утренний воздух необычайно чист и скрадывает расстояние; создается впечатление, будто предгорья Заалайского хребта лежат совсем рядом. Но мы идем часами, а вокруг нас по-прежнему расстилается гладь Алайской долины. Мы проходим самую засушливую ее часть — полупустынную степь с редкими кустиками чия, полыни и ковыля. Медленно приближаются холмы в ущелье Ачикташ, они вырастают в валы мощных древних морен. Растительность становится богаче, и к концу дня мы вступаем в луга предгорий. В четырех километрах от ледника Ленина на зеленой поляне, защищенной с трех сторон невысокими холмами, стоят палатки. Это наш лагерь. Сюда уже прибыли из Бордобо С. М. Герасимов, П. Т. Альгамбров, радист Н. А. Ольшанский, А. И. Поляков и С. Я. Ганецкий, В. Л. Семеновский. Руководитель восхождения на пик Ленина П. Л. Бархаш. С ними пришел караван, доставивший сюда часть грузов нашего отряда.

На этот раз базовый лагерь будет создан здесь, на высоте около 3600 м. Нам следует быть ближе к Алайской долине. В пяти километрах ниже наши товарищи по пути из Бордобо обнаружили ровную береговую террасу, там мы надеемся оборудовать свой «аэродром» и принимать на нем грузы экспедиции.

С подготовкой штурма пика Ленина следует поторопиться. О. Д. Аристов и его товарищи без задержки в Алтынмазаре переправились через Муксу вместе с караваном, направлявшимся к метеостанции на леднике Федченко для смены зимовщиков. Мы узнаем, что отряд пика Коммунизма опередил ранее намеченные сроки подготовки штурма и уже приступил к переноске снаряжения к подножию пика.

Ближайшие два дня заняты оборудованием базового лагеря и работами по устройству посадочной площадки. По пути к речной террасе в двух небольших озерах обнаруживаем несколько выводков гусей, но подобраться к ним на выстрел не удается из-за сурков, которые дают знать гусям о нашем приближении резким свистом.

Наша будущая посадочная площадка — слегка покатая терраса шириной не более 100 м. С востока она круто обрывается к реке, с другой стороны высится гряда холмов. Посадка возможна только в одном направлении — вверх по долине. Но летчики, с которыми мы беседуем по радио, этим не смущены: они просят только, чтобы мы заровняли норы сурков. К середине дня, когда уже начинает дуть порывистый западный ветер, над нашими головами появляется самолет Липкина. Вынырнув из-за холмов по ту сторону реки, он стремительно проносится над нами, разворачивается и сразу же идет на посадку. Мы видим, как летчик борется с порывами ветра. Самолет на мгновение кренится, плоскость его нижнего крыла едва не задевает землю, но затем выравнивается и благополучно садится.

К нашему удивлению, Михаил Алексеевич хвалит нас за выбор площадки. По его мнению, доставлять сюда все грузы отряда нет смысла: при первом же нашем выходе он попытается сбросить продукты и часть снаряжения, предназначенные для штурма, прямо на площадку лагеря 5200 м.

Вася Мартынов, который уже пришел к твердому убеждению, что в основе высотного альпинизма должна быть наибольшая экономия сил, просит Липкина, чтобы в этот лагерь был сброшен пакет с его теплыми вещами; часть нашего альпинистского снаряжения еще находится в Сары-Таше. Никто, кроме Мартынова, не рискует пойти на такой шаг: ведь многие причины могут помешать летчикам выполнить необычное задание. Мы получаем свежие газеты, передаем летчикам свои письма, и через минуту самолет благополучно взлетает с крохотной площадки, которую мы отныне именуем не иначе как аэродромом пика Ленина.

В лагере у подножия высочайшей вершины Заалайского хребта скоро налаживается обычная жизнь дружного коллектива людей. При помощи радистов заключаем с другими отрядами экспедиции договоры на социалистическое соревнование. Первые их пункты — восхождение в установленные сроки всех альпинистов на три семитысячника Памира и полная безаварийность. Редактор отрядной стенной газеты «На штурм пика Ленина» Трапезников выпускает первый номер; остроумные карикатуры, посвященные переправе через Муксу и неудачной охоте на гусей, вызывают общее веселье.

По вечерам слушаем радио. Голос далекой Москвы едва доходит к нам сквозь треск атмосферных разрядов, и сводки о последних политических событиях приходится принимать из Ташкента. Зато хорошо слышны станции Индии и Афганистана. Долго просиживаем мы у приемника, прислушиваясь к непривычным для нас, но полным чарующего своеобразия восточным мелодиям.

29 июля к середине дня отряд заканчивает подготовку к походу. В лагере 5200 м мы должны принять от летчиков грузы, предназначенные для штурма вершины, а потом поднять их до высоты 6000–6200 м. На этом пути мы организуем еще два промежуточных высотных лагеря.

Успех нашего акклиматизационного похода будет во многом зависеть от того, удастся ли летчикам их смелая операция. Уславливаемся, что самолет Липкина будет над площадкой лагеря 5200 м завтра к 4 часам дня, когда мы уже успеем подойти туда из лагеря 4200 м. Грузы будут сбрасываться вблизи знака, который нам следует выложить на снегу из каких-нибудь темных вещей.