Помоги проекту - поделись книгой:
– Ну?
И тут случилось настоящее чудо. Девочка покорно разделась, дала пристегнуть электроды и спокойно лежала, пока шла запись кардиограммы.
На прощанье я показал ей язык. Она не ответила…
Зверь в ухе
В разгар лета в поликлинике народу бывает не много. Особенно во вторую смену и в маленьком городе. Оно и понятно – кто в отпусках, кто на дачах. Болеть просто некогда. А в восьмидесятых годах, когда я начал работать, по вечерам поликлиника вообще пустовала. Иной день за смену приходили один или два человека.
И вот сижу это я на вечернем приёме. Один на всём этаже. Вдруг звонит внутренний телефон и взволнованный голос мне сообщает:
– Доктор, это регистратура. Я к вам больную направила, но она какая-то странная. Мне кажется, сумасшедшая. Вы там поосторожней!
И вот, заранее подготовленный и испуганный, я слышу в пустом коридоре торопливый цокот шагов…
В кабинет вошла женщина. Босиком, в грязном поношенном платье. Раскрасневшаяся от спешки и возбуждённая. Глаза её лихорадочно бегали, и, едва переступив порог кабинета, пациентка испуганно вскрикнула:
– Помогите, доктор! У меня в ухе какой-то зверь!
Я, признаться, опешил. Работая буквально первые месяцы, я не сталкивался ещё с психбольными, и теперь с трудом представлял, что же делать. Однако, старательно соблюдая спокойствие, усадил посетительницу и попросил рассказать всё подробно.
Картина выяснилась такая. Недалеко от больницы у женщины был огород. И вот сейчас, вечером, во время полива, какая-то муха с разгону залетела к ней в ухо. Муха металась, скреблась, причиняя страдание, но наружу вылезти не могла. Перепуганная огородница, как была – босая и грязная – кинулась в поликлинику.
Я успокоился и попробовал заглянуть в пострадавшее ухо. Естественно, ничего не увидел. А пациентка дрожала и повторяла, что зверь в ухе продолжает бесчинствовать.
Пришлось открывать кабинет ухо-горло-носа. Вооружившись ушным зеркалом и пинцетом, я был уверен, что теперь-то уж страшный зверь от меня не уйдёт. Как бы не так! Никого я в ухе не увидал. И сомненье в нормальности пациентки снова закралось в мои смятенные мысли.
К моему и её великому счастью, не так давно перед этим я прочёл рассказ Мопассана «Зверь дядюшки Гийома», в котором был описан примерно такой же случай. Следуя классику, я уложил больную на кушетку вверх ухом и щедро влил туда ухогорлоносовский спирт. А через пару минут перевернул пострадавшую на сто восемьдесят градусов, подложив под пострадавшее ухо большой комок ваты. К нашему общему удовольствию, на вате обнаружился виновник переполоха – крошечная, в полмиллиметра размером, чёрная мошка.
Пациентка была в восторге. А прощаясь, попросила отдать вату с мошкою ей – показать мужу и детям.
Через минуту после её ухода мне вновь позвонили из регистратуры:
– Доктор, а она точно не сумасшедшая? Вон, бежит по дороге бегом. И смеётся…
Переливание крови
Когда Витёк очередной раз приехал на «Скорой» в больницу, все обречённо вздохнули. Пациента этого медики знали прекрасно, поскольку он поступал регулярно, едва ли не ежемесячно. Сначала в хирургию со вскрытыми венами, а потом – в терапию, с диагнозом «анемия».
Хирурги парнишку быстро сшивали и перевязывали, а в терапии Витёк гостил долго. От постоянного кровопускания молодой человек имел такой показатель гемоглобина, что ему приходилось переливать донорскую кровь. По нескольку раз за каждое поступление. В общей сложности около литра.
Каждый раз, доведя анализ крови до божеского состояния, Витю выписывали с назиданием более так не делать. Почёсывая изрезанные предплечья, он улыбался и отвечал, что больше не будет. И через месяц опять поступал, всё с тем же.
В этот раз заведующий отделением строго сказал:
– Витя, ты понимаешь, что выливаешь на землю чужую кровь, кровь доноров, которая могла бы спасти чью-то жизнь?
– Понимаю, – сокрушённо ответил Витёк.
– Так зачем же так делаешь?
– Так было нужно… – строго ответил больной. Потом мы узнали, что он в очередной раз поссорился с мамой и решил её попугать.
По правде сказать, тратить кровь на такого балбеса никому не хотелось. Но отказаться от переливания было нельзя – при наличии показаний за такое могли засудить. И Вите опять подключили капельницу. Двести граммов живой, драгоценной крови.
На другой день к больному пришла его девушка. Разговор состоялся на больничной веранде, вдали от чужих ушей, но все сразу поняли, что она пришла попрощаться и прекратить дальнейшие отношения. Правильно, психопат ей был ни к чему. Витёк проводил её до дверей и мрачно промолвил вслед:
– Пожалеешь…
Через десять минут его нашли в туалете в луже собственной крови. Вернее, не собственной, а едва перелитой донорской.
– Ты что, совсем обалдел? – бушевал заведующий у койки закатившего глазки Витька́. – Кровь – в унитаз! Что, снова так было нужно?!
В ответ Витя слегка помотал головою и медленно произнёс:
– Нет. Не нужно. Это было необходимо…
Суп молочный с курицей
В терапевтическом отделении лечилась старушка, шустрая и подвижная. И на завтрак в столовую она успевала всегда самой первой.
Однако ели в столовой не все. Кто-то предпочитал отнести свою порцию в палату, и там уже, сидя на койке и дополнив её передачками от родни, покушать долго и вкусно. Такой же была и бабуля.
И вот, как-то утром, привычно успев раньше всех, бабушка получила свою порцию молочного супа и прошествовала в палату, уже навстречу всем остальным пациентам. А по дороге взяла из холодильника куриную ножку, и, чтобы согреть, опустила в горячий суп.
– Что на завтрак? – спросили старушку.
– Суп молочный! – радостно сообщила она.
И прибавила:
– С курицей!
– Суп молочный с курицей!.. – пронеслось по толпе.
На раздаче больные, получив свою порцию молочного супа, от окна отходить не спешили и все до одного переспрашивали:
– А курица где?!
Санитарки, не понимая, в чём дело, сначала отшучивались. Но когда на них стали отчётливо напирать, сами забеспокоились и позвонили на кухню. Там их, конечно же, обсмеяли, но легче не стало – пациенты требовали положенной курицы и обвиняли персонал в воровстве.
В конце концов, заплаканная раздатчица и делегация от больных явились к заведующей. Та была женщиной мудрой, и через пять минут виновницу вычислили. Когда к ней в палату нагрянула рассерженная толпа, он как раз доедала разогретую куриную ножку.
– Ты что ж соврала, старая ты беда! – возмутились больные. – Где твой молочный суп с курицей?!
– А вот он, – не смутившись нимало, отвечала бабушка. – Вот он, суп. А вот вам и курица. Ничего я не соврала…
Вы тут в белых халатах…
В стране бушевал ураган перестройки. Деньги катастрофически дешевели, кооперативы произрастали под каждым забором, и лишь в медицине почти ничего не менялось. Особенно в плане зарплаты. Если на базаре торговец конфетами получал за месяц рублей шестьсот, то получка врача едва доходила тогда до пары сотен, и то не у всех.
И вот, как-то вечером, в приёмное отделение поступает молодой человек. В грязной спецовке, пьяный и окровавленный. Рука замотана тряпками – порезал стамеской. Не удивительно, в эдаком состоянии. Мы скорей удивились тому, что он вообще стамеску смог в руках удержать.
В приёмное отделение спустился врач – травматолог. Привычно осмотрел рану на кисти, промыл, наложил несколько швов и повязку. Пациент маленечко протрезвел и уже сидел без помощи санитарки. Сделав свою работу, доктор ушёл, а медсестра принялась записывать пострадавшего в журнал.
– Фамилия… Имя… Отчество… Где работаешь?
– Кооператив «Деревянная Мебель», – ответил больной.
– Кооператив? – удивилась медсестра. – И как вам там платят?
– Да, ерунду, – махнул рукой пострадавший. – В месяц рублей по семьсот – восемьсот…
– Ни чего себе ерунда! – удивился весь приёмный покой.
– А что, много, что ли?
– Ну, много не много, а вот хирургу, что тебя зашивал, и двухсот не платят.
– Так за что вам платить? – усмехнулся порезанный. – Мы-то работаем, а вы тут в чистых халатах сидите…
И тут из-за двери вышел хирург. Он не успел уйти, что-то замешкался, и теперь нависал над пациентом грозной скалой.
– Говоришь, не работаем? – пророкотал он и принялся закатывать рукава халата. – Лида, ну-ка неси сюда ножницы. Швы снимать будем. Работяга нашёлся. Я твоей мебели ни разу не покупал, а ты со своей стамеской у нас не в последний раз, ежели пить не бросишь!
Пострадавший побледнел и рухнул коленями на пол.
– Доктор, не надо! Я пошутил!
– Не делай так больше, – промолвил хирург. – И знай, где шутить и когда…
Уходя, пациент долго благодарил и извинялся, а через полчаса вернулся назад с коробкой конфет и просил обязательно угостить хирурга. Того, конечно, позвали. Но конфеты оказались кооперативными, и приёмное отделение доедало их две недели.
Врач в компании
Опытные врачи часто советуют молодым коллегам не разглашать своей специальности в незнакомой компании. Это очень разумно, потому что, увы, в медицине разбираются все, и каждый с восторгом поддержит разговор о своём самочувствии. Я стараюсь неукоснительно следовать этому правилу, особенно после того, как в железнодорожном вагоне в течение двух часов выслушивал монолог случайной попутчицы о состоянии здоровья её самой и каждого из родственников и знакомых. Однако бывали и досадные сбои…
Как-то раз я попал к не особенно близким знакомым на юбилей. Праздник был очень широким, за столами, накрытыми во дворе, гуляло человек пятьдесят. Народ был простой и весёлый, и в большинстве своём состоял из незнакомых людей. Всё шло прекрасно, но вдруг виновница торжества приуныла и сообщила, что у неё, кажется, поднялось давление.
– Доктор! – тут же окликнул меня хозяин. – Слушай, измерь ей давление! Тонометр есть, сейчас принесу.
Под восхищённые взгляды публики я проследовал во главу стола. Тонометрия – дело простое, привычное. Минута – и всё готово. Давление в норме, веселье можно продолжить!
– Доктор, ты уж и мне измерь! – попросил хозяин.
Я, конечно, не отказал.
За хозяином подошли ещё несколько человек. Чувствовали они себя превосходно, но раз уж представился случай…
Минут через десять я отсел за маленький столик, который поставили специально, несколько в стороне. Гости, поспешно опрокинув рюмашку, спешили ко мне на проверку…
Тонометр был классического образца, без всяких моторчиков и сигналок. Резиновую грушу сжимать с каждым разом становилось труднее, уши начали ныть от железных трубок. Но ведь нельзя быть свиньёй на чужом юбилее…
Когда, через час примерно, я с надеждой увидел, что очередь вроде кончается, одна из гостей подвела ко мне своего ребёнка – мальчика лет четырёх.
– Доктор, а вот у Васи бывает сердцебиение. Померьте давление и ему!
Надо сказать, что гости пришли на праздник с детьми, которым был накрыт отдельный стол в стороне. И когда я увидел, что по примеру Васиной мамы все остальные женщины вмиг расхватали своих детей и создали новую очередь, мне самому стало дурно…
То испытанье я выдержал с честью. Но теперь постоянно скрываю свою принадлежность к сословью врачей. Кто-то меня, быть может, осудит. Но вы бы сами попробовали!
В кабинете у психиатра
В самом начале своей врачебной карьеры мне очень хотелось быть психиатром. Возможность такая, в общем, была, и я решил проявить активность. Работающий психиатр был моим другом, и я в свободное время иногда приходил к нему посидеть на приёме. Тогда предо мною прошёл целый парад самых немыслимых пациентов, и полученный опыт весьма пригодился в дальнейшем. К моему интересу Сергей отнёсся, в принципе, с пониманием, но сразу сказал, что прибавка к зарплате даётся психиатрам не просто за вредность, а «за боюсь».
– Это как – «за боюсь»? – спросил я.
– А за то, что сижу на приёме и постоянно боюсь…
Тогда я не очень понял, но в дальнейшем решимость посвятить свою жизнь психиатрии постепенно слабела. Доконали её три случая.
Сидим мы с Сергеем в его кабинете. Входит модой человек, совершенно не примечательный. Здоровается, садится. Сразу берёт в руки листок бумаги, авторучку врача и начинает рисовать.
– Саша, – говорит психиатр, – познакомься, это наш доктор. Ты ведь не против, что он посидит на приёме?
Саша молча кивает и протягивает мне для пожатия левую руку. Он не против. Но он рисует.
– Саша у нас – космонавт, – продолжает Сергей. – Саша, расскажи доктору, откуда ты прилетел.
– С Марса я прилетел, – не отрываясь от рисования, отвечает больной. – Я там родился. Но это было давно, три тысячи лет назад. А так я родился в селе Макаровка.
– Как сейчас себя чувствуешь?
– Да всё ничего. Только воздух у вас на Земле душный какой-то…
И Саша начинает шумно дышать в нашу сторону.
Отодвинувшись от потока Сашиного дыхания, Сергей спрашивает:
– А что ты рисуешь?
– Ваш портрет, доктор! – весело отвечает художник и подаёт нам листок. Там довольно похоже изображён Серёга. Только с рогами и клыками, торчащими из-под верхней губы.
Поделиться книгой: