Малыш медвежонок

Медвежонок не успел ответить, как в его лапе оказалась большая кружка молока, а к ней ароматный сахарный бублик. Старая медведица расстелила постель: мягкое пуховое одеяло, воздушная словно облако подушка и добрые спокойные сны. То, что нужно маленькому храброму медведю перед долгой дорогой. Могла бы она оставить его себе – оставила бы. Каждая живая душа леса – часть её души. Но полотно судьбы плетёт не она. Да и та, что плетёт, вряд ли может что-то изменить. Только творец знает, кому, какая дорога по силе: «Спи, малыш, засыпай.»

Утро нового дня выдалось прекрасным. Так и ластилось по-кошачьи, щекоча солнечными лучиками пятки, а нос кофейным ароматом. Кажется, медвежонок проспал целую вечность. Снилось ему дивное – будто на его спине густым мехом выросли деревья, а где-то промеж лопаток волки водили хоровод. "Мама-мама! Смотри как я могу!" – радостно кричал он, рыбкой ныряя в тёплое тёмное небо. Звёздные брызги орошали всё кругом и мама смеялась. Смех её звучал словно тысяча колокольчиков, сливаясь в одну тихую добрую мелодию. Медвежонок открыл глаза, музыка все ещё играла в его голове. Он вылез из-под одеяла и пошёл на запах кофе.

– Доброе утро, дружок! – приветствовала хозяйка леса, ставя на стол тарелку с овсяной кашей. – Хорошо ли спалось?

– Мммм, – улыбнулся малыш медвежонок, а глаза его тут же пробежались по столу. Сладкие орешки, цветочный мёд, голубичное варенье и тёплый, свежеиспеченный хлеб призывали начать завтрак немедленно.

– Хочешь молока или может кофе? – спросила медведица.

– Мооом, – медвежонок привычно ткнул пальцем в кувшин с молоком. В лесу его никто не понимал кроме мамы.

Медведица согласно кивнула.

– Вот, держи, – она протянула чашку с молоком. – Ты, верно, ещё не отыскал своего первого слова, малыш?

Сын медведя опустил глаза. Старая барсучиха этой весной ворожила, что слова для него слишком тяжелы. И мама сильно расстроилась, хотя и сделала вид, будто нет.

– Не переживай, – старая медведица зачерпнула полную ложку варенья и отправила его себе в рот.

– Много, кто умеет болтать, но говорить, так чтоб слышали – может не каждый, – произнесла она, немного погодя. – Только такие слова имеют значение. Остальное не весит ни грамма.

Теперь малыш медвежонок ничего не понимал. Взрослые так любят загадки, даже больше, чем дети.

– Мээ? – спросил он то, что волновало его больше всего.

Небо в глазах хозяйки леса потемнело. Будто незримая туча затмила солнце изнутри.

– Мама твоя далеко, – молвила она, подбирая слова.

– Мэ? – поднял уши малыш – медведь.

– Как-то вечером, она вышла на крыльцо, сердце её было полно тревоги. Ука – та, что воет по ночам грустные песни, услышала, как стучит тревожное сердце твоей мамы. И забрала ее к себе, – продолжала рассказ хозяйка леса. – Дом её на северном конце леса, за большой лысой горой. Теперь только ты, сын медведя, сможешь её отыскать.

– Уууу? – переспросил малыш медвежонок, хвостик его дрожал. Нет, он не испугался, разве что самую малость. Гадкая, страшная Ука украла его маму. Он должен её спасти!

Хозяйка леса наклонилась так, что нос её оказался возле его носа.

– Ничего не бойся, малыш медвежонок, сила не в размере зубов и когтей, – проговорила она. – Даже самому маленькому посилен тот путь, что указан в книге его судьбы. Слушай своё сердце, оно знает больше, чем ты думаешь.

И она вдруг запела, ту самую мелодию из сна:

"Не знают даже звезды, что путь готовит мне. Эй-я-эйя-я. И их морские сёстры всё шепчутся на дне. Эй-я-эй-я-я. Что долго и далёко идти сквозь снег и страх. И сбудется, что снилось в тех самых дивных снах. Эйя-эйя-эйя – йя – эй-я-эй-йо-йо.."

Гордая гора да хитрые зайцы

В дорожную сумку медвежонку она положила сладких сушёных корешков, ломоть свежего хлеба и орехи – впути главное не забывать про привал. Карта, вычерченная угольком на куске бересты, спряталась надёжно в боковой карман.

– Пройдешь вон ту гору, – хозяйка леса пальцем указала в сторону, – а потом все время на север, не сворачивая. На краю леса есть глубокая нора, ползущая словно до самого центра земли – в ней и найдёшь, что потерял. Ну, ступай же, до темноты тебе надо добраться до вершины.

Медвежонок улыбнулся и вдруг прижался всем телом к большой мохнатой лапе. Она пахла еловыми шишками и немного медом. Хоть путь предстоял не близкий, на сердце его было легко и спокойно. Так сын медведя отправился в дорогу. Впереди сырой норой чернела неизвестность. Страшна ли Ука или не так уж? Этого он не знал. Мама говорила, что проблемы стоит решать по очереди. Сейчас нужно взобраться на гору, а там видно будет. Размышляя о том, маленький медведь шёл по тропинке, гора, как живая, росла на глазах. Из домика хозяйки леса она казалось холмиком, но у подножья превратилась в сизую громадину. "Жаль, что другой дороги нет", – вздохнул малыш и начал карабкаться вверх. Гора, сопротивлялась: кидалась камнями, скользила, так и норовя скинуть его вниз. Медведь в ответ рычал, сильнее цеплялся когтями в каменюки и греб задними лапами, что было сил. "Вот же дурацкая глыба!" – разозлился он и впился зубами в торчащую кочку. "Йёоо!" – вдруг получив камнем по носу, завизжал медвежонок. "Оооо!" – эхом отозвалась гора. "Йёооо!!!" – крикнул сын медведя ещё громче и пнул лапой кочку. "Оооооо" – гневно загудела гора, швыряя злые камни, сбивая медвежонка с ног и отбрасывая назад. Малыш обиженно ревел. До верху ещё высоко, а до низу близко. И солнце уж клонилось к земле. Отпустить лапы и позволить горе себя скинуть. Но где-то там далеко его мама – тёплая, мягкая, пахнущая малиновым пирогом.

– Мэээ – позвал он.

– Ме? – удивилась гора, перестав кидаться.

– Мэээ! Мэээ! – радостно закричал медвежонок. Мысли о маме поднимали дух. Говорят, если кого-то очень любишь, не спеши сдаваться неприятностям. Любовь – великая сила, способная свернуть даже горы. И он осторожно полез вверх.

– Ме! Ме! – подбадривала гора, подставляя камни, протягивая в помощь руки-ветви. И вот уж вершина сама прыгнула ему лапы. Медвежонок заполз на край и огляделся. Мир отсюда казался другим: большим и маленьким одновременно. Лес расстелился у подножья горы точно цветное лоскутное полотно. И самое огромное его дерево было с медвежий коготь.

Даже пахло здесь иначе, не шишками и листвой, а чем-то фруктовым. Медвежонок принюхался – сладкий яблочный аромат. Меж тем, солнце почти скрылось в лесной ложбинке, отдавая власть сумеркам.

– Тащи-тащи!

– Хватай!

– Вон то, вон то большое!!!

– Ещё-еще, скорее-скорее! Поторопись!

Послышалась впереди возня. Звуки доносились из фруктового сада, что раскинулся прямо на его пути.

– Тшш, кто-то идёт!

– Кто? Где?

– Великан?

– Да тихо говорю же!!

Из-за яблони мелькнули длинные заячьи уши.

– Да это медведь!

– Медвееедь??

– Большооой?

– Не, маленький.

– Эй ты – медведь! Чего в нашем саду забыл? – окликнул медвежонка заяц, видимо тот, что за главного. – Небось по наши яблочки пришёл?

– Йёоо! – возмутился малыш медвежонок.

– Да, тихо тебе! – шыкнул заяц, скрываясь за деревом. – Тут это – шуметь нельзя!

– Да-да!!Тихо! Тихо!

– Тшш!

– Умолкни!

Зашипели на него зайцы. Медвежонок остановился, потянул носом душистый воздух. Мама как-то раз угощала его яблоками – сочными, медовыми, сладкими.

– Эй, яблоко хочешь? – высунулся заяц. – Вы ж медведи лазаете по деревьям. Вон то, огромное достанешь? Добычу поделим пополам!

На самой верхушке висело красное наливное яблоко размером с заячью головешку.

– Йёо, – ответил малыш, невольно сглатывая слюну. Яблоко он хотел, но лезть в чужой сад не очень.

– Сдрейфил? – прыснул заяц.

– Сдрейфил! Сдрейфил! Сдрейфил! – подхватили хором остальные.

– Йёоо! – заревел сын медведя. Он ничего не боится.

– Да, тихо ты! – зашептал заяц, прячась. И снова выглядывая добавил – Ну, сумеешь достать то яблоко, коли не дрейфишь?

Медвежонок зарычал и полез на яблоню. Самое крупное яблоко висело очень высоко и как будто даже светилось. Ловко передвигая лапами, он быстро взобрался наверх. Зацепившись за ветку, потянулся, схватил яблоко, но тут оно завопило дурным голосом на весь сад: "Воры! Воры! Воры!". Зайцы бросились в рассыпную. Медвежонок прыгнул, да только лапа его намертво приклеилась к ветке. Из-за кустов вышел великан. "Ёооооооо!" – рыкнул он грозно. Маленький Медведь болтался на дереве, словно гигантское яблоко. Он поджал хвост и лапы, в надежде сойти в темноте за шишку. Шишку на яблоне. Ох, видела бы его мама. Задала бы трепку.

Клыки и яблоки

– Воры!!! Держи Вора!" – верещало яблоко.

– Ёо!" – рычал великан так громко, что листва опадала с деревьев. Медвежонок висел на ветке.

– Йёо, – пискнул он, огромные клыки не предвещали ничего хорошего. Великан подошёл ближе, нахмурил кустистые брови, принюхался.

– Миися, – неожиданно проурчал он, исказившись в улыбке. И осторожно, будто бабочку, сняв медвежонка с дерева положил к себе на ладонь, понес куда-то.

– Вот влип, – думал про себя малыш. – С такой клыкастой мордой медвежатам улыбаются только те, кто ест их на ужин.

Великан зашёл в хижину, опустил маленького медведя на кровать, а сам отошёл к столу. Внутри было уютно: голубые занавески, запах сушеных трав, большая беленая печь посреди комнаты. Вернувшись, великан протянул медвежонку блюдечко.

– Мо, – сказал он, пальцем указывая на блюдце. – Мися ням-ням.

Медвежонок осторожно лизнул: в блюдце было молоко – тёплое, нежное, чуть сладковатое. Малыш жадно набросился на еду, позабыв про манеры. И остановившись, лишь когда вылизал всё до дна, с полным животиком отвалился на подушку.

– Хорооосый, хороооосый, – лепетал великан, с улыбкой глядя на маленького медведя.

– Ну, теперь точно съест, – пронеслось в медвежьей голове, но бежать почему-то совсем не хотелось. То ли это действовало волшебное великанье молоко, то ли его глаза – большие и глубокие, пожалуй, единственное, что выдавало доброту, так старательно спрятанную в жутком образе.

Дверь хижины отворилась. Великан вскочил, спрятав за своей спиной маленького гостя.

– Мёх-мёх, ты с кем разговариваешь? – спросила та, что вошла.

– Неть, неть никого, – пробормотал Великан, задвигая ногой под кровать дорожную сумку медвежонка.

– Опять зайца в дом притащил? Или птицу? Я же вижу, тут кто-то есть! Показывай! – она решительно двинулась к кровати.

– Вот сейчас точно съедят, – медвежонок юркнул за подушку. Но та, что вошла уже смотрела на него во все глаза. С головы до пять она была зелёная, как лягушка, только волосы на висках слегка в серебре.

– Медвежонок! – удивилась она, переводя взгляд на великана. – Откуда ж он здесь взялся?

Мёх-мёх развел руками в стороны – В тыблоках нашёл.

– Яблоки поди воровал? – прищурилась зелёная.

– Йео! – заревел медвежонок. Это все глупые зайцы!

И он потянулся к своей сумке. Теперь, когда у него была карта, можно было всё объяснить без слов.

Мёх-мёх взял лупу и долго рассматривал кусок бересты, что дала хозяйка леса. Затем, озабоченно крякнув, сунул его зелёной. Та тоже нахмурилась, закусила губу.

– И зачем ты – сын медведя идешь к укиной норе? – произнесла она серьёзно после долгой паузы.

– Мэээ, -прошептал малыш медвежонок, прижав лапу к груди и ткнул пальцем в карту.

– Мэ? – переспросила зелёная.

– Мэ, – ответил за него Мёх-мёх. – М-а-а-м-а. Там его мама.

– М-э-э-э-м-э-э, – попытался повторить медвежонок, но вышло как всегда.

Зелёная покачала головой.

– Это ничего, что слов у тебя ещё нет. Успеется, – сказала она. – Я – Ко, он – Мёх-мёх, а это – наш дом. А теперь, когда все выяснилось, давайте-ка ужинать да готовится ко сну. Завтра решим, как ловчее спуститься вниз. Ты обязательно должен встретиться с мамой.

И на столе как по волшебству стали появляться яства. Простые, но вкусные: сыр, творог, хлеб, масло, каша и яблоки. Те самые – медовые. Медвежонок уплетал за обе щеки. Ко щебетала, рассказывая весёлые истории про зайцев и других мелких обитателей сада. Мёх-мёх тайком под столом угощал медвежонка шоколадом. Ко делала вид, что не видит, хотя и не одобряла сладкое на ночь глядя. Но то, что обычно нельзя, иногда можно.

Вечер был по-семейному тёплым, не смотря на клыки и зелёную кожу. Внешность, как обёртка конфеты. Иной раз под яркой и красочной оказывается отменная кислятина, а под простой невзрачной можно найти молочный шоколад с цельным фундуком. Только сердцем чувствуешь то, что скрыто от глаз.

После ужина, когда все улеглись по постелям, Ко вышла во двор. Луна, словно уличный фонарь, освещала небосвод.

– Не поведи, подруга, – шепнула Ко и тряхнула пузатую подушку, что было мочи. А потом ещё и ещё. Тонкая ткань лопнула, белые пушинки полетели в стороны.

– Ауууу, – запела тихонько Ко тогда песню ветра.

– Аууу, – тут же откликнулся тот, кто был ей братом. Радостно налетел, подхватил, увлёк да закружил робкие ажурные пушинки в белом танце.

– Так-то лучше, – Ко зашла в дом, все спали. За окном заметало. Вмешиваться в ход природы нельзя, но если очень надо, то можно.

Помнится, у Мёх-мёха в сарае были быстрые сани. А первый снег – чем не повод прокатиться с ветерком?

«Жук»

На утро все было белым бело. Гора превратилась в один сплошной сугроб.

– Снег выпал! – высунулся в окно Мёх-мёх