Жизни Анны. Мистический роман

Причесав и собрав волосы на затылке в пучок, сделав обводку глаз черным карандашом и накрасив губы светло-малиновой помадой, Анна была готова идти в универ.

«Получилось не очень, ну и ладно. Жить можно, наверное…»

Глава 8. Франк 2:0

В середине декабря утро в Питере начинается медленно, незаметно переходит в вечер и длинную ночь. Дню места на циферблате часов не остается. Солнце отсутствует всю зиму: три месяца бесконечных вечерних сумерек, давящих на голову и нервную систему.

Анна спешила на пары. Стоило пройти Дворцовый мост и затем еще пять, максимум десять минут привычным шагом, но покрытые тонким липким слоем снега тротуары замедляли движение. Тусклый свет фонарей не давал подсказки, куда лучше ступить, чтобы не упасть. На середине моста стало понятно – на пару она уже опоздала.

«Не страшно, у меня по немецкой лексике и так все хорошо по баллам», – нашла себе оправдание и пошла в читальный зал готовиться к следующей паре по английскому, отписываясь по Вотсапу Маше.

Подруги встретились на перемене перед лекцией Франка по истории немецкого.

– Наконец-то. Я тебя везде ищу! – Маша обняла Анну в знак приветствия, что, однако, было для нее совсем не типично. – Как ты себя чувствуешь после гипноза?

– Нормально.

– По тебе не скажешь.

Анна вздрогнула.

– А что со мной не так?

– У тебя глаза напуганные. И сама ты какая-то несобранная.

– Происходит что-то странное, Маша.

Подруга отвела Анну в сторону.

– Что именно?

– Я не понимаю, кто я сейчас.

– Что значит – не понимаешь?

– То ли я сейчас та, которую ты знаешь, то ли я – это она, Лиза.

– Вот черт!

– Понимаешь, я уже не знаю, кто я, где я настоящая.

Глаза Анны стали мокрыми, первые слезы побежали по щекам. Отойдя подальше от любопытных однокурсников, Анну прорвало на слезы еще больше.

– Мне ночью опять пришлось все пережить, испытать на себе насилие, смерть… Понимаешь, все опять.

– Тебе приснился просто кошмар, Ань.

– Нет, нет, это не был сон. Все один в один как у доктора на сеансе. Все то же самое, только с еще большими подробностями, в деталях, понимаешь?

– Кажется, понимаю. Мне доктор Остапцов сегодня рано утром звонил. Хотела тебе рассказать. Он сказал, что сеанс пошел не так, как должно было быть по его методике. Ты застряла в прошлом воплощении, воспоминания могут приходить постоянно, и это может привести…

– Я же говорю, что вообще не понимаю ничего, – Анна на эмоциях перебила подругу. – Пока я шла сюда, думала, что нужно успеть не на пару, а на поезд, чтобы спастись от немцев.

– Господи!

Маша обняла Анну.

– Что мне делать, Маша?

– Не знаю. Доктор, кстати, дал совет, что тебе стоит поехать на пару дней на природу.

– Так у нас с Франком уже в пятницу вылет в Мюнхен. А я совсем не хочу, вообще не хочу с ним лететь.

– Почему? Ты там развеешься. Ты ведь хотела, всегда мечтала побывать в Германии.

– Сейчас уже не уверена. Скорее, нет, чем да. Ладно… нужно идти… Франк просил записать его лекцию на телефон.

Вытерев слезы и сопли бумажной салфеткой, Анна осмотрела себя через фронтальную камеру телефона, быстро подтерла расплывшийся карандаш вокруг глаз и направилась в аудиторию. Маша последовала за ней.

Франк, как всегда, немного опоздал, потом долго возился с презентацией и, когда студенты помогли ему настроить проектор, немного успокоился.

Анна заняла место в первом ряду и приготовила сотовый к записи видео. Когда Франк начал лекцию, она почувствовала жар и небольшой, но растущий озноб: «Похоже, я заболела», – подумала про себя и нажала на кнопку записи.

Студентов с разных потоков на открытой лекции Франка Шольца собралось больше, чем на обязательном семинаре у заслуженного профессора факультета. Приглашенный молодой иностранный преподаватель с авторской лекцией всегда вызывает больший интерес у публики, нежели статичная, повторяющаяся из года в год лекция уже далеко не молодого, но в академических кругах уважаемого ученого.

С каждой минутой к Франку приходило все большее вдохновение. Где-то на середине, когда речь зашла о войнах готов с западно-немецкими племенами и влиянии первых на средневековый немецкий, Анна почувствовала себя хуже: жар ощущался в глазах, началась ломота в суставах. Но на душе было еще хуже: перед ней стоял не тот любимый Франк, первый мужчина, друг и помощник по жизни, а образ немецкого офицера СС, жестоко убившего ее в сорок первом году. И с каждым произносимым Франком словом на немецком она вздрагивала, а боль в виске становилась невыносимее.

То ли не в силах больше терпеть физическое недомогание, то ли от растущего гнева по отношению к Франку, Анна кинула телефон в сумку и выбежала из аудитории.

Франк замолчал. С тревогой проводил взглядом Анну до двери и хотел уже было догнать ее, но чувство долга перед публикой заставило его продолжить лекцию.

                                       * * *

После двух таблеток парацетамола жизнь лучше не стала, но отменять встречу с Кириллом уже не хотелось. Идти домой и ждать, когда вечером вернется Франк, казалось сущим испытанием. Да и что значит «домой», когда своего дома у тебя нет. Есть съемная квартира Франка, куда она была приглашена пожить, так, побыть рядом, ради удовлетворения мужских потребностей, не более.

О чем только ни думала Анна, пока шла в кафе на Среднем проспекте Васильевского острова.

Кирилл ждал за столиком. Сегодня он был как никогда обаятелен: изысканная манера носить зеленую рубашку из плотного хлопка в клетку и серые шерстяные брюки выдавали в нем человека думающего и увлеченного, а широкая улыбка и искрящийся блеск в глазах – молодого парня, вся жизнь которого впереди.

Анна старалась держаться и вновь не пуститься в слезы. Благо питерская погода всегда предлагает отвлеченную тему для беседы, уводя от главного и наболевшего. Дискурс о воздушных массах из Европы и Арктики мог продолжаться бесконечно, если бы Кирилл резко не перевел тему.

– Мне Маша рассказала, что вы ходили к доктору Остапцову.

– Не удивлена.

– И как твои ощущения?

– Да бомбические ощущения у меня, просто бомбические! – Анна засмеялась, и смех ее становился громче с каждой секундой.

– Вот, уже неплохо, – Кирилл улыбался, стараясь подбодрить девушку.

– Очень. Неплохо… Правда, жить не очень как-то хочется.

Анна начала смотреть в окно, уводя взгляд от Кирилла, чтобы он не заметил появление первых слез на ее лице.

– Это бывает. Смерть имеет такую привычку, как случаться, – Кирилл думал рассмешить этим Анну, но попытка не удалась. – Мы все умирали, Аня, и много раз, и всегда по-разному: однажды в постели в глубокой старости, часто на полях войны, от удара врага в спину или на эшафоте. И смерть никогда не была приятным событием.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что пережитая тобой смерть в прошлом воплощении – всего лишь одна из множества испытанных смертей. Это было больно, но, когда начинаешь думать о всех своих прожитых жизнях, смерть воспринимается как термин, описывающий необходимое явление для перехода из одной жизни в другую.

– Кирилл, я не знала и знать не желаю ничего об этом, понимаешь?! Я просто хочу жить. Как жила раньше, без этой ерунды!

– Ерунда? Да ты сейчас само доказательство реинкарнации!

– Я думала, регрессия будет похожа на фильм фэнтези: посмотрел и забыл, и можешь жить как прежде. А на самом деле оказываешься полноценным участником всех событий. Кирилл, самое страшное ведь не то, что меня убили, больно ведь не было, если не считать, что второй день свербит в области виска, куда пришелся выстрел. Страшно то, что я узнала, кто это сделал… После выстрела, перехода по туннелю я увидела Франка в форме офицера СС. И там все стало сразу понятно само собой, понимаешь?

Кирилл утвердительно кивнул.

– А то насилие, что Франк совершил со мной в прошлом, продолжается и сейчас. Словно меня не в сорок первом году изнасиловали и убили, а вчера, понимаешь, только вчера!

– Ты не рассказала ему?

– Что он насильник и убийца? Да он же сдаст меня в психушку.

– Господи, ну ему стоит знать. Вы должны пройти это испытание вместе.

– Какое испытание, Кирилл? А, да, знаю, какое. Мой любимый человек, в ком я души не чаяла два месяца, стал ненавистен и противен. Мне нужно все забыть и делать вид, словно ничего не было, так?

– То, что вы встретились сейчас, в этой жизни, это ведь не просто так. Он явно отрабатывает карму. Помоги ему в этом.

Анна начала закипать.

– А я тут при чем? Если он отрабатывает что-то, то пусть делает это без меня. И зачем мне это? Он убил меня, и мне еще ему помогать?!

– Пойми, так тебе станет легче, придет покой и прощение.

– Я была просто молодой женщиной, любила жить, работать, любила книги. Кстати, как и сейчас…

Кирилл сел рядом с Анной и обнял ее в самый нужный момент дружеской поддержки.

– Я не могу его видеть больше.

– Его нужно простить. Тебе нужно его простить.

– Может, проще съехать от него?

– Этим ты не решишь проблему. Вы потом опять встретитесь, и, может быть, в следующей жизни у вас будет новая трагедия.

– Ты хочешь сказать, что встреча с ним – это судьба?

– Конечно! Давай рассуждать логически. Законы кармы, кстати, очень хорошо поддаются логике. Вот в прошлой жизни он применил по отношению к тебе плохие действия.

– Мягко говоря, плохие.

– В результате этого он остался должен тебе. Согласно законам кармы, Франк теперь обязан отработать все зло, что причинил тебе. Это может выражаться в заботе, материальной поддержке, ценных подарках и так далее. Как он это делает? Он пригласил тебя в Германию, покрывает все твои расходы?

– Да, и что, это что-то значит?

– То, что своей заботой он отрабатывает карму перед тобой. А тебе стоит принимать все его подарки, предложения, даже если он предлагает деньги, бери их смело. Он ведь тебе помогает?

– Да. Я за два месяца вообще своих денег не потратила, он все дает.

– Вот видишь, и это хорошо.

– Как дальше с ним жить? Я боюсь даже его прикосновений ко мне.

– Поэтому вам нужно поговорить, может быть, вдвоем пойти к Остапцову на регрессию.

– Франк – агностик, он даже слушать ничего об этом не станет. Он, скорее, пойдет в полицию на меня писать заявление, как на психически опасную сожительницу, нежели на сеанс гипноза, чтобы узнать прошлые жизни.

Это говорил страх Анны показаться ненормальной в глазах другого человека, однако природа этого страха лежала в более глубоких коридорах подсознания. А что, если Франк уже все знает про их встречу в прошлой жизни и, быть может, расскажет ей куда больше, чем известно ей? Это наводило на Анну ужас куда более сильный.

– Может, со временем все уляжется? – в надежде спросила она Кирилла.

– Может быть, уляжется или, наоборот, обострится. Тебе только Остапцов поможет.

– Он предлагал мне вчера сразу пройти какой-то восстановительный сеанс, но я была так подавлена и испугана, что отказалась.

– Плохо.

– Мне, главное, не убить Франка. Я ведь его хотела вазой по голове оглушить тогда, в прошлом, но промахнулась.

– Захочешь убить, зови меня.

– Поможешь?

– Нет! Свяжу тебе руки.

Молодые люди рассмеялись. Но где-то в глубине души они оба насторожились.

                                        * * *

После встречи Анне, с одной стороны, стало легче – Кирилл привнес позитивный новый взгляд на происходящее, с другой – появился камень на душе от мысли, что Франка необходимо простить.

Анне не хотелось спешить идти домой, идея завести с Франком разговор на тему прошлых жизней приводила ее в озноб и паническое состояние страха. Сознание прокручивало возможные сценарии предстоящего разговора: «Вдруг он просто рассмеется или, что еще хуже, подумает, что я все выдумала и пытаюсь добиться от него чего-то. А если он уже знает?..» Несмотря на мучающие сомнения, решение принято – Франку все нужно рассказать.

Но Франка дома не оказалось. В телефоне всплыло сообщение от него – он задержится: у коллеги на факультете день рождения, и они решили пойти в бар.