Книга Короткого Солнца

— Об изнасиловании Лилии и ее убийстве.

Гимнура ничего не ответил.

— Тебя не осудят в суде, пока Сервал не заговорит, и это может быть главной причиной, по которой я собираюсь убить тебя здесь и сейчас. Возможно. Я не уверен.

— Я не насиловал и не убивал.

В голосе Гимнуры послышалась дрожь, и что-то в молодом человеке запело при этом звуке.

— Вас было четверо. Так и должно было быть, потому что лица Куницы и Бульдога не расцарапаны. Рассказать тебе об этом?

— Муж речь! — приказала птица.

— Хорошо, я так и сделаю. Сервал сказал, что он держал ее за ногу, пока остальные насиловали. Кто-то другой, очевидно, держал ее за другую ногу, и, должно быть, третий мужчина держал ее за руки. Иначе были бы царапины, как я уже сказал. Я хорошо разглядел Куницу, когда он сидел за столом, посреди которого стояла свеча, и еще лучше разглядел Бульдога в таверне. И ни у одного из них не было ни царапин, ни синяков. Итак, вас было четверо. По крайней мере, четверо. Итак, не хочешь ли рассказать мне об этом?

— Нет, — ответил Гимнура.

— Я не позволю тебе молиться или умолять, или делать что-нибудь такое же глупое. Но если ты признаешься — если ты расскажешь мне подробно и правдиво, что ты и все остальные сделали и почему вы это сделали, — у тебя будут эти дополнительные минуты жизни.

— Нет, — повторил Гимнура.

— Муж сказать! — На этот раз птица обращалась к Гимнуре.

— Кто-нибудь может появиться, пока ты рассказываешь, и спасет тебя. Подумай об этом.

Гимнура молчал, возможно, размышляя.

— Ты очень, очень хотел мне помочь...

— Я твой друг!

Молодой человек пожал плечами и поднял свой карабин, прищурился, посмотрел на мушку и немного удивился, обнаружив, что света достаточно, чтобы разглядеть ее.

— Ты — мой знакомый. Ты пришел ко мне — как и Каракал, — чтобы сказать, что Сервал хвастался... тем, что вы сделали. Но ты знал намного больше, чем Каракал, или, по крайней мере, намного больше, чем он сказал мне. — Молодой человек опустил карабин. Рано.

— Я передал то, что сказал Сервал. — Голос Гимнуры звучал не слишком уверенно.

— Плох муж! — Птица была полностью уверена. — Стрелять! Стрелять!

— Скоро, — пообещал молодой человек и снова обратился к Гимнуре: — Каракал только сказал, что он хвастался этим. Ты сказал, что он назвал Куницу и Бульдога, и ты даже знаешь, где они избавились от тела Лилии, и смог рассказать мне достаточно точно, чтобы я нашел место — этот пруд. Хочешь услышать еще что-нибудь?

Гимнура покачал головой, и молодой человек с некоторым удивлением отметил, что тот стоит по плечо в воде — если вообще стоит.

— Ну, а я хочу. Видишь ли, я собираю все свои аргументы, чтобы потом простить себя за то, что убил тебя, хотя я уже убил Куницу и Бульдога. Или, может быть, я просто ищу причину, чтобы позволить тебе бежать, как Сервалу. Ты собираешься нырнуть под воду, когда я буду стрелять, не так ли?

Гимнура покачал головой.

— Нет. Конечно, нет. Ну, это мы скоро узнаем. О чем же я?

— Сказать имя, — подсказала ему птица, и на мгновение Гимнуре показалось, что многорукая женщина, которую он видел раньше, стоит в воде рядом с бревном, на котором сидела птица.

— Это я уже сделал. — Молодой человек на мгновение замолчал, задумавшись. — Когда я заглянул в окно дома, где нашел Куницу, я увидел Златоглазку, его брата Саранчу и девушку Златоглазки, Левкой. Они сидели за столом, разговаривая с Куницей или, возможно, играя в какую-то азартную игру. В углу стоял карабин с треснувшим цевьем. Я предположил, что он принадлежит Златоглазке, и даже представил, как Златоглазка выходит и убивает меня из него. Он этого не сделал, но позже ты дал мне тот же самый карабин, чтобы я убил Бульдога.

— Я пытался помочь тебе, — пробормотал Гимнура, — так что это ничего не доказывает.

— Я не говорил, что могу что-то доказать, — ответил молодой человек. Его тон был вполне разумным, зато глаза — совершенно безумными. — Но мне и не нужно ничего доказывать, не так ли? Я знаю. — Он прицелился. Теперь пруд был залит серым светом, от его поверхности поднимались завитки тумана.

— Я хотел, чтобы мы стали друзьями, — упрямо повторил Гимнура.

— Ты хотел, чтобы кто-то другой совершил твои убийства, — сказал ему молодой человек, — и нашел меня. Сервал трепал языком, и даже если он не упоминал тебя — или Куницу, или Бульдога, — ты знал, что братья Лилии выбьют из него твое имя. И ты умрешь. Итак, ты назвал мне их имена и сказал, где находится ее тело, тем самым установив то, что мы, крючкотворы, называем презумпцией невиновности. Где ты был, когда я поймал крюком Куницу? Справлял нужду?

— Атас, — пробормотала птица и щелкнула клювом. Потом повторила, еще настойчивее: Атас! — Гимнура то ли выпрямлялся, то ли вставал, его торс выныривал из воды, пока рябь не заколыхалась едва ли выше его пояса.

— Бульдог, прежде чем я убил его, позвал на помощь, — сказал молодой человек. — Таверна Козла была переполнена из-за ярмарки, и я подумал, что он звал тех, кто там пьет. Но ты наблюдал, по крайней мере вначале, и он увидел тебя и позвал, умоляя помочь ему. Ты был его другом, и он думал, что ты придешь ему на помощь. Кого позовешь ты, Гимнура?

Рука Гимнуры и нож Гимнуры выскочили из воды как рыбы, и карабин грохнул.

Нож просвистел мимо уха молодого человека и с тяжелым стуком вонзился в дерево позади него.

Бросок Гимнуры продолжался, его рука оставалась перед лицом, пока он не лег на темную, окутанную туманом воду, ноги все еще внизу под тяжестью сапог. Птица оторвалась от бревна, подлетела к трупу и уселась ему на затылок, вцепившись когтями в волосы.

— Никаких глаз для тебя, — сказал молодой человек. — Убирайся оттуда.

— Ладн. — Птица посмотрела на него с умом, который казался почти человеческим, и полетела к нависающей ветке ниточного дерева. — Нет есть.

Вспомнив о своем сандвиче, молодой человек достал его из кармана и снова развернул. Хлеб был разорван и раскрошен, но мясо осталось почти нетронутым.

— Вот, ты можешь съесть его. Но никаких глаз, понятно?

— Хорош, хорош!

Птица не сводила глаз с сандвича, и молодой человек отошел от него.

— Бери и уходи. Бери все, что хочешь, но после этого ты должна вернуться туда, откуда пришла, или продолжать идти туда, куда направлялась, когда увидела меня. Понимаешь?

— Любить птиц?

— Да. — Молодой человек заколебался. — Но мне придется оставить Лилию здесь, пока я хожу к ее отцу и матери, и я не оставлю ее с тобой. Нет, пока ты жива.

— Взять мяс?

— Да. Можешь взять его и съесть, но потом ты должна уйти. Не возвращайся, предупреждаю тебя.

Птица нырнула к мясу, схватила его и стала подниматься кругами, все выше и выше, с мясом, все еще зажатым в клюве. Наконец она нашла благоприятный ветер и полетела на северо-запад, очевидно, следуя вдоль берега.

Молодой человек смотрел ей вслед — крылатая черная точка на фоне утреннего неба, — пока крылья и точка не исчезли. Затем он прислонил карабин Гимнуры к стволу дерева, в которое попал нож Гимнуры, и зашагал, размышляя на ходу, сколько из жизни, которую он знал, можно спасти, и сколько, помимо Лилии, ушло навсегда.

По волнам Синей

С уважением посвящается Рою и Мэтту[1]

ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В ТЕКСТЕ

Многие из людей и мест, упоминаемых в этой книге, впервые появились в «Книге длинного солнца», к которой мы и отсылаем читателя. В следующем списке более значимые имена написаны ЗАГЛАВНЫМИ буквами, менее значимые — строчными.

Алубухара — конкубина.

Барсат — дровосек.

Бахар — один из министров РАДЖАНА.

Белед — прибрежный город на СИНЕЙ, населенный людьми из Тривигаунта.

Брат — маленький мальчик, живущий с сестрой в лесу к северо-западу от ГАОНА.

БЭББИ — ручной хуз.

Капитан ВАЙЗЕР — мастер-моряк из Дорпа.

ВАЙРОН — город на ВИТКЕ ДЛИННОГО СОЛНЦА, в котором родились ШЕЛК, РОГ, КРАПИВА и многие другие; его также называют Старым Вайроном.

ВЕЧЕРНЯ — конкубина, которую ЧЕЛОВЕК ХАНА подарил РАДЖАНУ ГАОНА.

ВИТОК — корабль поколений, из которого прилетели колонисты.

ВИТОК ДЛИННОГО СОЛНЦА — внутренность ВИТКА.

ВНЕШНИЙ — единственный бог, в которого верит ШЕЛК.

Второй Урс — зарубежный город недалеко от НОВОГО ВАЙРОНА.

Гагарка — бандит из ВАЙРОНА.

ГАОН — беспокойный материковый город на СИНЕЙ.

Гелада — заключенный, убитый Гагаркой.

Гефест — младший бог на ВИТКЕ ДЛИННОГО СОЛНЦА.

Гиацинт — прекрасная жена ШЕЛКА.

Гиеракс — главный бог на ВИТКЕ ДЛИННОГО СОЛНЦА, бог смерти.

Главный — восточный континент.

Трупер Дарджан — мальчик из ГАОНА.

Джали — инхума, спасенная РАДЖАНОМ и ВЕЧЕРНЕЙ.

Дорп — прибрежный город.

Ехидна — главная богиня на ВИТКЕ ДЛИННОГО СОЛНЦА.

Западная Нога — самый западный полуостров ЯЩЕРИЦЫ.

ЗЕЛЕНАЯ — худшая из обитаемых планет Системы КОРОТКОГО СОЛНЦА.

Зухра — дочь главного садовника РАДЖАНА.

Исчезнувшие боги — боги СОСЕДЕЙ.

Исчезнувшиие люди — СОСЕДИ.

КАБАЧОК — купец из НОВОГО ВАЙРОНА.

Квадрифонс — аспект ВНЕШНЕГО на ВИТКЕ ДЛИННОГО СОЛНЦА.