Изобретатель красной машины

Чернышев. – А авторитетное мнение? Наш проигрыш подорвет престиж страны.

Тарасов. – Там так сказали?

Чернышов молча кивает головой.

Егоров. – Если не дадим расписку, матчи будут закрытыми.

Тарасов. – Как можно гарантировать победу, если мы даже не видели как они играют?

Коротков. – Серебряные призеры Олимпиады, наверное, играть умеют. В отличие от нас. У нас хоккей, если посчитать, еще в ясли не пошел.

Чернышов. – Что решать будем, тренерский штаб?

Тарасов. – Будем играть. Открытые матчи и никаких расписок.

Коротков.– Согласен.

Игумнов. – Согласен.

Егоров. – Согласен.

Чернышов кивает головой.

Чернышов. – Давайте думать, как тройки комплектовать будем.

Тарасов и Товаровский. Разбор полетов.

Инт. Тарасов идет по коридору института физкультуры. Заглядывает в кабинет.

Инт. Кабинет. Товаровский и Тарасов.

Тарасов. – Михаил Давыдович.

Товаровский. – Толя. Давно жду.

Тарасов. – Прочел вашу книгу. По методике тренировок.

Инт. Тарасов кладет книгу на стол.

КП. Обложка книги. М.Д. Товаровский.

Товаровский. – И как? Замечаний много?

Тарасов. – Я вложил листочки.

Товаровский. – Листочки. За что люблю тебя, Толя так это за критичность ума и за полное пренебрежение авторитетами. Не седин моих, ни веса, как всегда. И в хвост и в гриву. Но здесь баш на баш. Садись. Я прочел твой отчет о встречах с ЛТЦ

Товаровский бросает на стол пачку исписанных листов.

Тарасов. – И что же?

Товаровский. – Анализ хороший. Но по порядку. Первый матч вы выиграли.

Тарасов. – С испугу?

Товаровский. – Оттого, что очень хотели победить. Иногда, знаешь и палка стреляет. Тем более чехи. На Олимпиаде с канадцами в ничью сыграли. Богумил модрый. Троусилек.

Экст. Заполненный стадион Динамо. Сборная Москвы и ЛТЦ

Товаровский. – Но одним лишь желанием объяснить вашу победу, значит, вас совсем не уважать. Списать все на удачу. Вы все пришли из русского хоккея, а это скорость. Вы их перебегали. Чехи были техничней вас. Оснащенней.

Инт. Хитрые филигранные финты в исполнении чехов.

Товаровский. – Вы противопоставили их технике наш русский пас.

Тарасов. – Шайба быстрее любого хоккеиста.

Товаровский. – Пас и скорость – это наши сильные стороны.

Тарасов.– У них тоже есть пас, но у нас все иначе. У них главный тот у кого шайба. У нас тот кто предлагает себя7. Выбирает нужную позицию.

Товаровский. – Мне это место особо понравилось. Ты, Анатолий, своими замечаниями создал особую философию паса.

Тарасов. – Спасибо, профессор.

Товаровский. – Не обольщайся. Перейдем ко второй игре.

Тарасов. – Мы проиграли из-за судей. Если бы они защитали мой гол.

Экст. Стадион Динамо. Бабич мчится по флангу. Пас в центр. Тарасов у ворот Модрого. Гол. Судья показывает скрещенные руки и качает головой.

Товаровский. – Не соглашусь с тобой. Вы проиграли а) потому что вас измочалил первый матч. Потеряли выносливость и силу б)для тебя это важно. Вас переиграл их тренер. Тактически вас перехитрил.

Видеоряд и голос Товаровского.

ГТ. –Тройка начинает раскат со своей половины поля. Набирает скорость и как нож в масло входит в оборонительные ряды.

Экст. Меллупс после пропущенных шайб методично отрабатывает неудавшиеся приемы8.

Тарасов. – Это верно. Сбивать темп, перестраиваться мы еще не умеем.

Товаровский. – Третий матч вы свели в ничью, но как ты сам оцениваешь. Готовы вы биться с ними на равных?

Тарасов. – Если останемся на месте, то нет.

Товаровский. – А куда дальше? Копировать их хоккей?

Тарасов. – Ни в коем случае. Надо развивать то, что у нас есть. Скорость. Пас. Выдумывать свою тактику. Удивлять.

Товаровский. – А как вы собираетесь этого достичь?

Тарасов. – Модрый посоветовал больше играть международные матчи. Меньше тренировок, больше игр. Живой практики.

Товаровский. – А ты что думаешь?

Тарасов. – А я думаю. Это не верный путь. Не игры, а тренировки. Нам нужно торопиться, а на тренировках в единицу времени можно успеть гораздо больше, чем в ходе игры.

Товаровский. – Значит. Скорость. Особый пас. Тактика.

Тарасов. – И тренировка, тренировка, тренировка, тренировка.

Корольков.

Инт. Биофак МГУ. Окруженный студентами из аудитории выходит профессор Корольков. Чесучовый костюм. Милые усики и бородка арбатского мушкетера.

Корольков.-… И тогда профессор Гагалушко ему отвечает: « Мистер Бэнкс, после всего сказанного вами в адрес советской науки я должен был вцепиться вам в горло. Но я ученик академика Павлова, а не его собаки.

Студенты вежливо смеются. Один из них протягивает Королькову пухлую тетрадку.

Студент. – Профессор, вы не могли бы взглянуть. Здесь мои выкладки. По поводу…

Корольков. – И без повода. Милый, милый Сверчков. Сегодня нет. Завтра да, а сегодня нет. Категорически не обессудьте. Никаких выкладок сегодня. Лишь Серебряный Бор. Лодочка. Чай с брусничным вареньем. Культурный отдых с супругой. Нескромный вопрос. Вы женаты?

Сверчков. – Пока нет.

Корольков. – Так займитесь этим немедленно. Мой вам совет.

Корольков замечает, стоящего в стороне Тарасова и восторженное выражение на его лице сменяется деятельной озабоченностью.

Корольков. – Впрочем, давайте, взгляну, чего вы там начернили. А. товарищ Тарасов.

Тарасов. – Здравствуйте, товарищ Корольков.

Корольков. – Идите, идите , Сверчков. Честное благородное зачту ваши порывы. Сегодня. У камелька. Хотел Жюль Верна, а буду вас Сверчков.

Сверчков. – Спасибо, профессор. Привет супруге.

Корольков. – Это уж как повезет. Что у вас, Тарасов? Только мгновенно… Дел за уши… Через семь минут заседание кафедры. Потом ректорат. Потом..

Тарасов. – Я быстро… Профессор, посмотрите я тут подготовил график тренировок. Интересно ваше мнение. С физиологической точки зрения.

Корольков не хотя, но профессионально цепко впивается в бумаги.

Корольков. – А вы, Тарасов, варвар… Эти ваши нагрузки под силу разве что слону. Вас что на ваших тренерских курсах не учат, что человек не железная машина без усталости и сомнений.

Тарасов. – Наш советский человек, если надо

Все сможет.

Корольков. – Оно конечно. Заметьте, здесь я с вами полностью согласен. Как интиллигент, хрупкий мениск. И все же.

Тарасов. – Такое распределение нагрузок может дать практический эффект?

Корольков. – С прикладной, инструментальной точки зрения. Безусловно. Выносливость. Сила.

Тарасов. – Значит верно?

Корольков. – А психология спортсмена, Тарасов? Эмоционально-психологические перегрузки? Вы их абсолютно не учитываете. Сколько они у вас выдержат в таком темпе.

Тарасов. – Вы плохо знаете наших парней. Еще стреножить придется.

Корольков. – Согласен, что выдержат. Видите, я с вами не спорю. Только вот зачем?

Тарасов. – Что зачем?

Корольков. – Вот так. Вытягивая жилы.

Тарасов. – А как же иначе. Это же мечта. Вы что не пойдете на все ради мечты?

Корольков. – Мои мечты не такие масштабные. Обыкновенные. Серые. Человеческие. Но должны же быть какие-то горизонты, Тарасов?

Тарасов. – Для меня в хоккее горизонтов нет.

Корольков. – Помяните мое слово, Тарасов. Для вас это обернется большим добром, но и злом не меньшим. И заметьте. Не я это сказал. Так учит нас материалистическая диалектика. Дай ей бог здоровья.

Квартира Юрия.

Инт. Новая квартира Юрия. Новая. Совсем без мебели. В

Гостиной скорый стол. Звонок. Юрий бежит открывать. В квартиру входят Тарасов и его жена Нина.

Тарасов. – Здорово-здорово, летчик-налетчик. Показывай свою избушку.

Нина. – Ой, Юрка. Какая большая.

Юрий. – Проходите, проходите.

Тарасов.– Как бы не заблудиться в этих масштабах. Нам куда?

Юрий. – Вперед и налево. Нинок, давай пальто.

Нина.– Юрка, ты как хочешь, но я здесь все обсмотрю. Ой-ой, мамочки. Трехкомнатная квартира. Толя. Отдельная. Эх, остался бы у летчиков в ВВС, и у нас такая же была. Юрок. Скажи ты ему.

Юрий. – Что я ему скажу. Тут принцип.

Тарасов. – А ты скажи, скажи. Он может, Нин. Это он в жизни теленок губастый, а на хоккее, как клюшкой на ребрах играет. Никакому виртуозу балалаечнику не снилось.