Мухомор и грач

Мальчик закричал с перепугу, замахал руками и локтем стекло в окне выдавил.

Дымка прыгнула на подоконник, в разбитое окно голову высунула и пропала.

А пока Борька с отцом наружу выскочили, её и след простыл!

Недели две ругал Борька своего гостя, а Дымка всё равно к нему не вернулась.

Значит, и ругать Федю не стоило. Ведь не с умыслом, а с перепугу разбил он стекло и выпустил Дымку,

Счастливый малыш

Лес подступал к реке сплошной зелёной громадой, и сосновые шишки могли падать с высоких вершин прямо в воду между цветами белых и жёлтых кувшинок. Берег густо зарос ежевикой, лиловыми цветами повилики. Кое-где виднелись расцвеченные золотом стебли зверобоя.

— Здесь! — прошептал Вова, лёг у кромки берега и показал Мишке место рядом с собой.

Над рекой клубился туман, но солнце пригревало, и белое облачко, закрывавшее реку, редело и таяло.

Мишка завозился и крякнул:

— Ну и красота! И домой ехать не хочется!

— Не шуми! — строго шепнул Вова. — И не приставай зря, а то ничего и не увидим.

— Ладно, — ответил Мишка приглушённым голосом, но сейчас же зашептал снова: — Смотри, смотри! Вот здорово!

Возле берега медленно проплывала стая рыбок. Играя, они поднимались на поверхность воды, тыча носами то в лист, то в сухую веточку. А когда переворачивались на бок, в тёмной воде сверкали серебристые «зайчики». Вова залюбовался стайкой, а Мишка уже прислушивался, как поют птицы в лесу.

— А кто это делает так: «Ци-ци-пее! Ци-ци-пее!»? И как ясно выговаривает!

— Это синица гаичка. Она нас заметила, сигнал подаёт, — тихо сказал Вова, а потом спохватился и строго зашептал: — Лежи спокойно!

Мишка помолчал немного, сорвал ягоду ежевики, съел и начал снова:

— «Фить-ти-ти! Фить-ти-ти!» Кто это? Ну, скажи, Вова, не сердись.

— И зачем я только взял тебя! Го-ри-хвост-ка! Понимаешь? Такая она забияка, каждый день в драку лезет, пристаёт ко мне, вроде тебя, — засмеялся Вова.

Две недели в туристском походе Мишка помогал Вове наблюдать птиц, делать чучела для уголка юннатов в школе. И помощник он был замечательный — смышлёный, послушный, верный. Только приставала такой, что ни один пионер не соглашался пробыть с ним наедине больше часа.

— А увидим мы его? — опять спросил Мишка.

— Вот сниму кепку да закрою тебе рот! Вчера был и сегодня покажется. Он далеко не летает.

От вожатого отряда Лёши, а ещё больше от Вовы много нового узнал Мишка во время похода: как в ночном лесу крохотными звёздочками горят светлячки; как висят весь день головами вниз летучие мыши в дуплах деревьев; где строят свои кучи из хвои хлопотливые муравьи.

А если в пруду или на реке вдруг начинают беспрерывно нырять гуси, если дико кричит по ночам сыч, если стрижи и ласточки чуть не задевают крыльями землю и молчаливо носятся вдоль дорог — значит, надо ставить палатки и запасать сухие ветки для костра, потому что скоро наступит ненастье.

Много и другого узнал Мишка: как по тени измерить высоту дерева, где сыскать лучший белый гриб, как не заблудиться в дремучем лесу.

А сегодня, в последний день похода, Вова обещал показать птицу, которая строит гнездо под берегом, в норе, и устилает его не пухом, а рыбьими костями.

— Видишь? — вдруг спросил Вова и сжал Мишкину руку, указывая глазами на изумрудную птицу, которая быстро летела вдоль берега, изредка поводя головой с длинным, толстым клювом.

Мишка не успел рассмотреть толком, а она зелёным челноком скользнула под лист кувшинки и, с маленькой рыбкой в клюве, полетела над водой, редко взмахивая крыльями.

— Эх! — с восторгом прошептал Мишка. — Синяя птица!

— Это зимородок. Красив, а? Как попугайчик из зоопарка! Понёс рыбку птенцам, гнездо у него где-то близко. Поползём, а?

— Давай! — с жаром ответил Мишка.

И друзья по-пластунски двинулись в ту сторону, где только что скрылся зимородок.

Ползти было плохо. Руки натыкались на хвою, под колени попадались сухие шишки. И хоть ничто не могло остановить таких юннатов, как Вова и Мишка, и проползли они далеко, но зимородка не увидали.

Мишка оцарапал коленку, сел и сказал:

— Надо отдохнуть. Посидим здесь: может, заяц выпрыгнет. Хочется мне поглядеть на него.

— Так ты его и увидишь! — отозвался Вова, усаживаясь и снимая кепку. — Смотри, какая трава высокая.

И только сказал Вова эти слова, как в кустах послышался шум: кто-то тяжело прошёл по сухой земле и выбрался к воде. Вова осторожно приподнялся, выглянул и тотчас прижал палец ко рту: неподалёку стояла лосиха, горбоносая, высокая, стройная.

Медленно двигая головой, она прислушивалась. Тонкие её ноздри жадно ловили запахи.

Не отрывая губ от воды, она напилась и спокойно повернула голову в сторону леса. Из кустов выбежал длинноногий и словно горбатый лосёнок с непомерно большой головой и длинными, подвижными ушами.

Он обнюхал песок, вошёл по колени в воду и начал пить.

— Гляди, и хвоста у него нет! — зашептал Мишка, еле сдерживаясь, чтоб не закричать от восторга. — Вот бы из ружья сейчас!

— Дурак ты, Мишка! Лосей стрелять нельзя, они под охраной. Да и как у тебя язык повернулся? И зачем нам убивать такого красивого зверя?

Мишка виновато заморгал глазами:

— Это я сгоряча. Щёлкнуть бы фотоаппаратом — вот это дело!

Мишка представил, как он в школе показывает ребятам редчайший снимок, и заёрзал. Лосиха тревожно вскинула большую гордую голову, ударила копытом по воде, громко фыркнула и бросилась в воду.

Лосёнок потоптался на месте, недовольно мотнул головой и, оглянувшись, устремился за матерью.

Мать плыла, высоко задрав голову, и быстро уходила от берега. А малыш, вытаращив чёрные глаза, еле поспевал за нею.

Лосиха вышла на берег и шумно отряхнулась, а лосёнка снесло течением, и он плыл теперь прямо против того места, где затаились ребята. Малыш с трудом миновал середину реки, затем закружился и так быстро скрылся под водой, словно его дёрнули за ногу.

Ребята вскрикнули.

Но лосёнок вынырнул. Рядом с ним показалась толстая верёвка с деревянным поплавком, а невдалеке от ребят всплыл у берега острый кол и чуть заметно двинулся вслед за лосёнком.

Предчувствуя недоброе, Вова и Мишка вскочили и прыгнули к воде. Лосиха встряхнула головой, как разъярённая корова, и в три прыжка скрылась за соснами. А малыш еле выбрался на мелкое место, ударил задней ногой по верёвке и свалился на бок. Вода заливала ему голову, он громко фыркал мокрым чёрным носом, но не поднимался.

— Случилось что-то, — с тревогой сказал Вова, раздеваясь. — Давай сигнал ребятам, сами мы не управимся. Я плыву на выручку!

Вова прыгнул в воду, Мишка дал три громких, свистка и заметался по берегу.

Малыш почти задыхался, когда Вова поравнялся с ним и приподнял над водой его голову. Перепуганный лосёнок с ужасом глянул на своего спасителя огромными чёрными глазами.

Мишка свистнул ещё раз и сейчас же услыхал крики бегущих товарищей. Пять мальчиков во главе с Лёшей мчались, не разбирая дороги, а Мишка бегал по берегу и кричал:

— Живей! Живей!

Вода заклубилась под ударами загорелых ног, и почти одновременно шестнадцать рук бережно подняли лосёнка и понесли к берегу.

— Что случилось, Вова? Почему утонул лосёнок? — громче всех шумел Мишка, придерживая малыша за левое ухо.

— А вот, смотри. — Лёша поднял над водой кусок сети, — Кто-то на рыбу ставил, а попался лосёнок.

Трое ребят схватились за сеть и вытащили её. В ячейках сети трепыхались два леща, линь и ещё какая-то рыба. Но она никого не интересовала.

Лёша придерживал лежащего на песке лосёнка, Вова с Мишкой распутывали его передние ноги.

— Хорошо, что снасть была привязана к колу и лосёнок вырвал его из дна. А если бы к дереву или к коряге, пропал бы ни за что наш малыш. Значит, счастливый он, — засмеялся Лёша и хлопнул лосёнка по мокрому крупу.

Когда сеть оттащили в сторону, Лёша накинул на шею малыша поясной ремень и хорошенько дёрнул. Лосёнок вскочил на четыре ноги сразу и сильно потянул к лесу.

— Не пускайте! — завопил Вова. — Пусть отдохнёт, да и мы ещё поглядим на него.

Лёша с трудом удержал малыша, поставил его в круг ребят и сказал огорчённо:

— Вот ведь поторопился — аппарат не взял! А какой кадр получился бы!

— А мы и так его запомним, — сказал Мишка, лаская малыша, который стоял на дрожащих тонких ногах, обнюхивал ремень и уже не так дичился ребят, как в первые минуты.

Всё рассмотрели у него ребята: и горбоносую голову с длинными, как у зайца, ушами, и жёлтенькие копытца, и тёмную намокшую шерсть на острой холке.

Но больше всего запомнились глаза: большие, блестящие. В них можно было смотреть, как в зеркало, и видеть стриженые мокрые головы, улыбающиеся лица.

— Нагляделись? — спросил Лёша.

— Нет! Нет! — крикнули ребята.

— Хватит! Ну, прощай, малыш, расти большой да в сети не попадайся! — весело сказал Лёша и отпустил ремень.

— Ура-а-а! — гаркнули ребята, да так громко, что в реке плеснулась испуганная рыба.

Из-под копыт лосёнка полетел песок.

И никто из пионеров не мог точно сказать, через какой куст ивы лёгкой птицей пронёсся длинноногий малыш, устремляясь в лес, где его ждала мать.

Киби

На исходе зимы, вечером, мы приехали в Чикишляр, маленькую деревушку на плоском песчаном берегу Каспийского моря, и остановились в деревянном домике на высоких сваях.

Встали мы до зари, когда у самого горизонта ещё виднелась шляпка Железного Гвоздя, как называют туркмены Полярную звезду, столкнули кулас[1] в воду и двинулись в море.

Скоро со стороны берега порозовело небо, и на тихой, спокойной воде, как на огромном ледяном плато, заиграли краски раннего утра. Холодное январское солнце забросило луч в море, и мы увидели в туманной дали три сказочных острова.

Один был белый, как первый чистый снег, другой — мышиного цвета, а третий — розовый, как лепесток шиповника. Они держались на воде удивительно легко, почти невесомо, но их очертания менялись поминутно. Казалось, что островки колеблются, словно парусник при самом слабом ветре.

— Что за чудо, Трофим Савельевич? — тихо спросил я своего спутника.

— Это птицы, — ответил старый охотник, вглядываясь слезящимися глазами в свинцовую даль моря. — А какие — хоть убей, не могу понять.

Мы развернули кулас и долго шли на юг вдоль плоского берега, а затем круто повернули в море, чтобы отрезать птицам дорогу на запад, и начали приближаться к ним.

Беспокойное движение началось прежде всего на белом острове. Немного спустя послышался глухой шум крыльев, как отдалённый прибой, и пернатый остров повис в воздухе.

— Лебеди! — прошептал старый охотник.

Сильные белые птицы быстро набрали высоту и скрылись в прозрачной синеве неба.

Потом на воде закачался серый остров и рассыпался на тысячу частей. Тревожный гогот разнёсся над морем, и волнистая лента птиц унеслась вдаль.

— Гуси! Гуси! — печально вздохнул старик. — Разве подойдёшь к ним на таком гладком месте!