Кто стоял за декабристами

Но для масонов в России эпоха Елизаветы ознаменовала настоящий расцвет. Первая великая ложа Англии назначила нового провинциального мастера в нашей стране, генерала русской службы Джона Кейта. Он основал ложи «Молчаливость», «Северная Звезда», еще ряд структур. Отмечались их связи с правительственными кругами. Сперва в эти ложи вступали большей частью иностранцы – офицеры, купцы. Но множилось и число русских масонов. В столице основал ложу граф Воронцов – вице-канцлер, правая рука Бестужева-Рюмина. В эту ложу стали вступать молодые офицеры лейб-гвардии. В ней состояли такие известные деятели, как князь Щербатов, Болтин, поэт Сумароков.

Собственную ложу учредил в Ораниенбауме наследник Петр Фёдорович. Принимал в нее окружавших его голштинских офицеров. В Петербурге он подарил дом ложе «Постоянство». Возня масонов стала настолько заметной, что на нее обратила внимание Елизавета, за «вольными каменщиками» установила надзор полиция. Сохранилось донесение М. Олсуфьева начальнику Тайной канцелярии А.И. Шувалову, где перечислялись 35 видных масонов. Но их деятельность характеризовалась как безобидная и даже полезная, «как ключ дружелюбия и братства, которое бессмертно во веки пребывать имеет и тако наметшихся их общества называемые просвещением оных удостаивает». Именно под таким соусом масоны декларировали свои цели [20].

Воронцов со временем «подсидел» Бестужева-Рюмина, стал канцлером, возглавил внешнюю политику. Но при этом был активным приверженцем Петра Федоровича, надеялся породниться с ним – племянница Воронцова Елизавета была фавориткой наследника, тот болтал о своих планах жениться на ней, а супругу Екатерину упечь в монастырь.

В 1762 году планы «вольных каменщиков», казалось бы, исполнились. Елизавета скончалась, императором стал их собрат Петр III. Он презрительно отмахнулся от православного обряда венчания на царство. Сразу же стал составлять проекты реформировать Русскую Церковь по протестантскому образцу. Но Господь уберег ее. В угоду своему кумиру (и тоже масону) Фридриху Великому Петр оскорбил военных. Перечеркнул победы Семилетней войны, все усилия и пролившуюся русскую кровь. Неосмотрительно стал врагом и для собственной жены, умной и энергичной Екатерины. Результатом стал переворот и смерть Петра, а на троне очутилась его супруга.

Но то, что не удалось в России, в полной мере осуществилось в Пруссии и Швеции. У прусских королей, принцев, дворян связь с «вольными каменщиками» стала восприниматься как признак «культуры» и «продвинутости», образования. На пост великого мастера Великой национальной ложи выдвинулся принц Карл Брауншвейгский. Швеция тоже стала мощным центром масонства. Здешние ложи возглавил сам король Густав III. Его деятельным помощником стал брат, герцог Карл Зюдермандандский, позже занявший трон как Карл XIII. И как раз шведские соседи взялись насаждать свои структуры и учения в России.

ГЛАВА 4. ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА ОРГАНИЗУЮТСЯ

Одним из главных направлений масонских разработок являлись проекты «усовершенствования» общественного и государственного устройства, расширения «свобод». В России в данном отношении имелась своя специфика – крепостное право. Только стоит иметь в виду, что мифы о традиционном «русском рабстве» не имеют под собой никакой реальной почвы. В данное время крепостное право еще существовало чуть ли не по всей Европе: в Австрии, Венгрии, Польше, Скандинавских странах, Пруссии и других германских государствах. Существовало и «обычное» рабство, в колониях труд невольников применялся повсюду. «Передовая» Англия в 1713 году, после войны за испанское наследство, считала главным выигрышем отнюдь не завоевание Гибралтара, а «асьенто» – монополию на продажу африканцев в Латинскую Америку. Работорговлей очень активно промышляли и голландцы, французы, бранденбуржцы, датчане, шведы, курляндцы, генуэзцы. Общее количество рабов, вывезенных из Африки в Америку в «просвещенном» XVIII веке, оценивается в 9,5 млн человек. Примерно столько же вымерло в пути.

Что же касается России, то ученые до сих пор не могут разобраться, когда же и как установилось крепостное право. Никаких законодательных актов о его введении не существует! Да, в 1592 году было упразднено право любого крестьянина уйти к другому помещику на Юрьев день, устанавливался сыск беглых. Эти положения закрепило Соборное уложение царя Алексея Михайловича в 1649 году. Оно утвердило, что крестьянин должен был «крепок» хозяйству, где он живет и трудится, – к поместью, боярской вотчине, владениям монастыря. Не имеет права уйти куда глаза глядят. Но вместе с тем Соборное уложение определяло, что у крепостных нельзя отбирать землю и другое имущество, нельзя их продавать – «крещеных людей никому продавати не велено» [21]. А в случае чрезмерных притеснений или жестокого обращения землевладельца крестьянин мог обратиться с жалобой даже к самому царю.

И по сути определенным статусом обладал не человек, а земля. Если она была государственной, то и крестьянин был вольным, должен был платить подати в казну (но и он был «крепок» земле). Если входила в боярскую вотчину или поместье – крестьянин нес повинности в пользу боярина или дворянина, обеспечивал его службу. Но он мог распоряжаться своей землей, завещать, продать ее! В этом случае повинности, связанные с землей, переходили к покупателю. А продавший землю освобождался от них. Но ведь и дворянин в ту пору не был хозяином поместья! Оно давалось временно, в качестве оплаты за службу. Раз в 2–3 года поместья переверстывались, входившие в них села и деревни могли достаться уже другим.

Положение стало меняться при Федоре Алексеевиче. Мы уже отмечали, в России внедрялись польские порядки, дворян стали называть «шляхетством», простонародье превратилось в «подлый люд». Копировали и польские образцы крепостного права. А старые порядки, когда каждый подданный мог подать челобитную непосредственно царю, были перечеркнуты. Правительница Софья Алексеевна желала заслужить популярность среди знати. Поэтому многие государственные села раздавала не в поместья, а в вотчины – потомственную собственность. Переделы поместий фактически прекратились.

Юридически закрепил это Петр I, в 1714 году в указе о наследовании уравнял поместья и вотчины, объединив их понятием «недвижимое имение». Отныне поместья превратились в родовую, наследственную собственность дворянина. Зато и дворянин обязан был 25 лет служить государству – или по военной, или по гражданской части. Незадолго до своей смерти, в 1724 году, Петр осуществил и налоговую реформу, ввел «подушную» подать. За крепостных платил помещик – упрочив свое положение хозяина этих самых «душ». Петр начал приписывать деревни к заводам, и заводским крепостным приходилось куда тяжелее, чем помещичьим. Но тот же Петр в 1723 году, одним из первых в Европе запретил в России рабство! Холопы стали свободными. На крепостных этот указ не распространялся. Потому что они и не считались рабами. В розницу их ещё не продавали. Таких фактов при Петре не зафиксировано.

Предполагают, что эта практика внедрилась при Анне Иоанновне и Бироне, была перенята из Курляндии – в Прибалтике еще в XVI веке провели кодификацию законов на основе древнеримского права, и крепостных попросту приравняли к рабам. Но в России это осуществилось «явочным порядком», без всяких законов. Указ Сената появился только в 1746 году, при Елизавете: «Впредь купечеству, архиерейским и монастырским слугам, и боярским людям и крепостным, и написанным ко купечеству и в цех, такоже казакам и ямщикам и разным разночинцам, состоящим в подушном окладе, людей и крепостных без земель и с землями покупать во всем государстве запретить» [22].

Из текста видно, что торговля людьми рассматривается как явление уже существующее и настолько широкое, что правительство ограничило ее. Сохранило право покупать крепостных только за дворянами. Как раз в безалаберное правление Елизаветы крепостничество достигло максимального расцвета. В это время стала возможной фигура маньячки Салтычихи – поскольку любые скандалы и жалобы можно было замять взятками (впрочем, Салтычиха потому и стала «пресловутой», что в нашей стране только одна она докатилась до зверств, довольно распространенных на тех же американских плантациях). А Петр III в 1762 году, в недолгий период своего властвования, даровал дворянам «свободу», издал «Манифест о вольности дворянства». Указ Петра I об обязательной 25-летней службе дворян упразднялся. Отныне они могли по своему желанию выйти в отставку, уехать за границу. Но тем самым перечеркивался и смысл помещичьего землевладения как обеспечение их службы. Села с деревнями становились просто частной собственностью – как и крепостные крестьяне.

Екатерина II в молодости в полной мере заразилась идеями «Просвещения». Переписывалась со столпами вольнодумства Вольтером, д`Аламбером, Дидро – ему помогала и деньгами, приглашала в Россию. Лелеяла замыслы переустроить государство на «просвещенных» принципах. Даже организовала в 1764 году Уложенную комиссию для выработки новых законов. Сама подготовила «Наказ» для этой комиссии – почти полностью переписанный из работ «прогрессивных» философов Монтескье и Бекариа. Уложенная комиссия должна была рассмотреть и проблему крепостного права. Однако законодательные инициативы завязли в массе противоречий. Главной опорой Екатерины оставалось дворянство, поэтому и крепостничество сохранилось незыблемым. Императрица, строя свой идеал «просвещенного абсолютизма», считала, что и в отношении крепостных благие результаты можно достичь «Просвещением» – когда образованный и культурный помещик будет грамотно управлять крестьянами. И их тоже станет просвещать, передавать им плоды образования и культуры…

Но, невзирая на «передовые» увлечения, Екатерина II стала властительницей мудрой и прагматичной. Будучи по национальности чистокровной немкой, она полностью связала себя с новой родиной и во главу угла поставила национальную, российскую политику. Впрочем, проявляла и «немецкую» деловитость, аккуратность. За дела взялась сама. Работала очень много, стараясь детально вникать во все вопросы. Она обладала и ярко выраженной способностью разбираться в людях, выдвигая талантливых военных, администраторов, политиков – таких как братья Орловы, Потемкин, Румянцев, Суворов, Ушаков, Кутузов, Платов…

В начале своего правления Екатерина энергично взялась наводить в империи порядок. Выправляла безобразия времен Елизаветы. Давался ход делам, прежде зажатым за взятки. Отстранялись от должностей и попадали под суд казнокрады и хищники. Дарья Салтыкова наконец-то была осуждена и пожизненно заточена в монастырь. На Украине было ликвидировано гетманское самоуправление, круто разорявшее народ. На Дону удалось предотвратить назревавшее восстание – из-за беззаконий атаманской верхушки, нагло притеснявшей простых казаков. На Яике подобные меры запоздали, и возмущение, накопившееся в прошлые десятилетия, выплеснулось бунтом Пугачева [23].

К Церкви Екатерина отнеслась прагматично. Одно из начинаний Петра III она все же осуществила, провела секуляризацию церковной земельной собственности, упразднила ряд монастырей. Тем не менее устои Православия сохранила незыблемые. Строила великолепные храмы, преследовала еретиков. Продолжила обычай Елизаветы, ходить пешком в паломничества от Москвы до Троице-Сергиевой лавры. А в 1768 году императрица вступилась за угнетенных единоверцев в Польше. Это привело к войнам не только с поляками, но и с турками. После побед последовали разделы Речи Посполитой. По Кючук-Кайнарджийскому договору 1774 года Россия получила выход к Черному морю, Кубани. А вдобавок протекторат над Молдавией, Валахией, Сербией, исключительное право покровительства христианам в Османской империи. Наша страна красноречиво подтвердила свой статус Третьего Рима, мирового центра Православия.

Увлечение «передовыми» учениями не склонило Екатерину и к масонству. К «вольным каменщикам» она отнеслась настороженно и подозрительно. Хотя бы из-за масонских пристрастий ненавистного мужа. Добавилось следствие по делу подпоручика Мировича, пытавшегося осуществить переворот, освободить из заточения уже недееспособного царевича Ивана Антоновича. У одного из сообщников Мировича был найден масонский «катехизис». Наконец, «вольные каменщики» были так или иначе связаны с иностранными державами, и Екатерина справедливо рассматривала ложи как каналы чужеземных политических влияний.

Но одним из приближённых императрицы был убежденный масон Иван Елагин – при Елизавете даже пострадал из-за приверженности к Екатерине, загремел в ссылку. Придя к власти, она возвысила верного слугу. Елагин возглавил дворцовую канцелярию, стал директором императорских театров, потом сенатором и обер-гофмейстером. Вот он-то развернулся вовсю, под его началом возник целый букет из 14–15 лож (около 400 членов). Под могущественным покровительством Елагина масоны собирались совершенно открыто. Впрочем, они оставались кружками болтунов, считающих себя «прогрессивными». Сам Елагин признавал, что это было несерьезно, «обращали внимание на обрядовую сторону, слегка благотворили, занимались пустыми спорами, оканчивавшимися иногда празднествами Вакха» – то есть пьянками. Для пущей рекламы своей деятельности Елагин подбил Потемкина и Екатерину пригласить в Россию известного авантюриста графа Калиостро. Хотя дело кончилось скандалом. Калиостро выгнали, и сама государыня написала пьесу «Обманщик», поставленную на сцене театра в Эрмитаже.

Кроме Елагина, в нашей стране действовал эмиссар, присланный из Берлина. Бывший гофмейстер Браунгшвейского двора Рейхель, он основал 8 лож. С елагинскими они сперва ссорились и соперничали, потом объединились. Пустословили о необходимости «просвещения», обсуждали проекты улучшения государственного устройства. Доходили до осторожной критики крепостного права. Но… ведь и сами российские «вольные каменщики» были помещиками. Их благосостояние и общественный статус определялся количеством «душ». Поэтому к радикальной борьбе за освобождение крестьян они никак не стремились.

Иван Елагин, один из «отцов» российского масонства

Среди масонов шли разборки и по поводу ориентации своих структур. Сперва основная их часть подчинялась шведскому центру, который возглавлял король Густав III. А шведская система переняла шотландское «тамплиерство» и «строгое наблюдение» с военной дисциплиной. Указания высших иерархов должны были неукоснительно исполняться, причем эти иерархи могли оставаться неизвестными, составляли «невидимый капитул». Потом российские «вольные каменщики» переориентировались на Пруссию, там ложи примыкали к розенкрейцерам, углублялись в оккультные «науки».

А между тем в масонстве возникали новые течения. В 1775 году вышла книга Луи-Клода де Сен-Мартена «От заблуждения к истине», породившая общества мартинистов – по сути антихристианские, каббалистические.

В 1776 году в Баварии профессор Адам Вейсгаупт создал еще более радикальный орден, иллюминатов. Они провозгласили своей задачей разрушение всех мировых религий, монархий, института семьи и брака, слом всей традиционной системы ценностей. А также всеобщую глобализацию со стиранием государственных границ и национальностей. Да, для того времени все это выглядело дикой фантастикой!.. В переводе с латыни «иллюминаты» означает «просвещенные». То есть те, кто уже «просветились», узнали настоящие цели жизни. Хотя возможно и иное толкование: «люди света», «несущие свет» (а «князем света» оккультисты называют Люцифера). И не случайно праздником ордена стала дата 1 мая, магическая Вальпургиева ночь, когда темные силы и их служители собираются на шабаши, поклониться своему нечистому властелину. В отличие от других направлений масонства, орден широко привлекал женщин, считая их важным инструментом для достижения своих целей [24].

Но с иллюминатами связали свою деятельность и Ротшильды. Они очень отличались от предшественников, «королевских банкиров», устроившихся при дворе того или иного монарха. Их сеть стала международной, глава дома возглавлял дело во Франкфурте-на-Майне, а сыновей разослал в Париж, Вену, Лондон, Неаполь, где они основали дочерние банки. Разные ветви взаимодействовали друг с другом, организовали собственную курьерскую службу, занялись перевозками золота между европейскими государствами. Они наладили и собственную систему агентуры – лучшую, чем большинство государственных разведок того времени. Финансовые и масонские круги, переплетенные между собой, начинали подготовку к социальным катаклизмам, которые вскоре будут сотрясать Европу и весь мир.

Знак ордена иллюминатов, в 1776 г. поставившего задачу разрушения всех мировых религий, монархий, института семьи и брака, слом всей традиционной системы ценностей и глобализацию со стиранием государственных границ и национальностей

В России тоже происходили некоторые перемены. Секты «хлыстов» уцелели под покровительством масонствующих помещиков. Среди них появилось даже течение «фармазонов», напрямую воспринимавших масонские «мудрости» в качестве «божественных откровений». Мистические журнальчики и брошюрки «вольных каменщиков» стали играть у них роль «священного писания». В 1770-х годах среди «хлыстов» выделилось и изуверское течение скопцов под руководством Андрея Блохина и Кондратия Селиванова. Калечили мужчин, посвящая их в свои ряды «за одной», «за двумя», «за тремя печатями». Калечили женщин «за одной» и «за двумя печатями». Или «за печатьми огненными» – выжиганием. У скопцов потомства заведомо не было, и их накопления оставались в секте. Поэтому она получила финансовую опору, занялась ростовщичеством и чрезвычайно разбогатела.

Так, уже позже, в XIX веке, при аресте скопца Плотицына было изъято наличными более 18 млн рублей – тогдашних! В пересчете по нынешнему курсу он считался бы мультимиллиардером. Это обеспечило успехи скопцов. За согласие «посвятиться» они выкупали на волю крепостных, предлагали желающим деньги для открытия своего дела. Окручивали должников, угрожая засадить их в тюрьму. Деньги ростовщиков помогали подмазывать администрацию взятками, кого-то из чиновников держали «на крючке» за долги. А честных служак могли дискредитировать, купив обвинителей и лжесвидетелей. Поддержку у сектантов получали не только антицерковные, но и антигосударственные силы. В частности, очередным своим «христом» «хлысты» и скопцы провозглашали Емельяна Пугачева.

А в российском масонстве выдвинулись новые фигуры – Николай Новиков и еще один эмиссар из Германии, Иоганн Шварц. Новиков развернул активную деятельность в Москве, основал «Дружеское ученое общество», «Типографическую кампанию» с частной типографией. Издавал ряд журналов, газеты «Ведомости» и «Московские ведомости», начал массовое для той эпохи печатание «прогрессивных» книг. В результате количество книжных лавок в Москве выросло в 10 раз. Масоны начали широкую работу в школах, больницах, Московском университете, сами основывали частные училища. В ряды «вольных каменщиков» влились такие деятели, как Карамзин, Бантыш-Каменский.

В этот период масоны проявили вдруг повышенный интерес к отечественной истории. Стали перелопачивать архивы. Новиков взялся публиковать исторические документы в сборниках «Древней Российской Вивлиофики». Хотя если проанализировать эти публикации, то можно увидеть – интерес «вольных каменщиков» был отнюдь не случайным, а выборочным. Они начали свои публикации с подборки документов по «истории борьбы между школой Иосифа Волоцкого и Нила Сорского» [25]. То есть, с оправдания ереси «жидовствующих», дискредитации борьбы с ней в XV–XVI веках. Была внедрена фальсифицированная версия конфликта между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским, которую в свое время запустил еретический «старец» Вассиан Косой, представлявший себя учеником преподобного Нила и выступавший от его имени. Теперь эту фальшивку ввели в научный оборот – и в церковный тоже! Еретики превратились в благородных «нестяжателей», ложь «старца» Вассиана – в авторитетный источник. Заодно оболгали историю развода Василия III, рождения Ивана Грозного…

Масонские ложи в России множились, разрастались. В 1782 году они послали делегацию в Германию на масонский международный Вильгельмсбадский конвент, проходивший под председательством герцога Фердинанда Брауншвейгского. Россию признали «восьмой провинцией» ордена Злато-розового креста. Конвент утвердил структуру русского масонства, руководящие полномочия «канцлера» передал Иоганну Шварцу, но высшее место провинциального мастера осталось… вакантным. Его предназначили для наследника престола, Павла Петровича. Да, Екатерина «вольных каменщиков» явно не удовлетворяла. А со временем она и к «прогрессивным» идеям своей молодости стала относиться более трезво и прохладно. Поэтому масоны делали ставку на ее сына.

Но его отношения с матерью и без того были сложными. Павел был для Екатерины нежеланным сыном, рожденным от нелюбимого человека. Причем свекровь, Елизавета Петровна, невестке не доверяла, сразу забрала ребенка к себе, они с матерью виделись редко. Павлу было 8 лет, когда свергли и убили его отца Петра III. Екатерину, взошедшую на престол, окружили фавориты и любимцы. Конкуренция в лице сына им совершенно не требовалась. Павел взрослел, а к государственным делам его не подпускали. Приближенные императрицы преднамеренно ссорили ее с сыном, распускали слухи об ограниченности, жестокости, враждебности Павла. Царевичу фактически не оставили заниматься ничем, кроме тренировок с его «гатчинским войском» – которое изображали пустой игрушкой, тупыми и ни на что не годными солдафонами, как голштинцы его отца.

Это было клеветой. Павел был умным, искренним, обладал повышенным чувством справедливости, мечтал улучшить жизнь простых людей. Кстати, был и неплохим военным, на маневрах гатчинского войска отрабатывались очень сложные приемы боевых действий. Его войско стало одной из лучших частей в русской армии. Но вокруг наследника собирались те, кто был обижен Екатериной, кому не досталось теплых мест. Они связывали свои личные надежды с воцарением Павла и тоже ссорили его с матерью. Напоминали, что Екатерина свергла его отца. Подзуживали, что после достижения совершеннолетия матери надо было уступить трон Павлу (хотя она подобных обещаний никогда не давала). Выплескивали сплетни об интригах и грязи при дворе.

Передавали о беззакониях и злоупотреблениях по России. А их тоже хватало. Если Екатерина начала правление с попыток навести порядок, то потом появились всемогущие фавориты. Те, кто попал под их покровительство, могли считать себя неуязвимыми, и даже указы самой императрицы частенько не выполнялись. А по мере того, как государыня старела, она все чаще передоверяла дела сановникам. И любимцев не проверяла. В клубок оппозиции, формировавшийся вокруг Павла, добавились и масоны. Рассчитывали подобрать наследника под собственное влияние, и исполнится то, что не удалось при Петре III. Вся Россия попадет под контроль «вольных каменщиков»…

Но и Екатерина стала осознавать опасность масонства. Снова обострялись отношения с Османской империей. А подталкивали турок к войне и выступали их союзниками именно те державы, которые стали гнездами масонства и с которыми поддерживали связи российские «вольные каменщики»: Англия, Пруссия, Швеция. В 1785 году по приказу царицы были произведены обыски в книжных лавках московских масонов. Екатерина поручила митрополиту Платону (Левшину) испытать Новикова в христианской вере и проверить изданные им книги.

Правда, митрополит объявил активиста «просветителей» образцовым христианином. Большинство сочинений признал безвредными, а насчет мистических изысканий увильнул, будто ничего в этом не понимает. Но это говорит лишь о том, что сам Платон был близок к кругам «вольных каменщиков», водил личную дружбу со многими из них. Однако и Екатерина не полагалась целиком на его мнение. 461 книгу опечатали. Была создана комиссия для их детального анализа. В результате тиражи 6 книг были уничтожены, 16 запрещены к печати и продаже. Масонов строго предупредили о недопустимости подобного «просвещения». На их деятельность в больницах и учебных заведениях был наложен категорический запрет. А в 1787 году последовал указ – литературу духовного содержания отныне предписывалось издавать только в церковных типографиях. Светским организациям заниматься этим возбранялось.

ГЛАВА 5. «АНГЛИЙСКИЙ СЛЕД» ЦАРЕУБИЙСТВА

События, к которым по Европе велась подспудная подготовка, грянули в 1789 году – так называемая «великая» Французская революция. Масоны разных мастей сыграли в ней ключевую роль. Иллюминаты составили самую радикальную партию якобинцев, другие течения проявились в более умеренных группировках. Революция смела высшие сословия, залила страну потоками крови. На площадях работали гильотины, по «праздникам» толпы арестованных отдавали на растерзание черни, и люди весело плясали на трупах. Восставших крестьян, сохранивших верность королю, выстраивали перед пушками и расстреливали картечью.

Разрушалась и религия. Вместо католических храмов оголтелые вольнодумцы принялись строить в Париже «храм мирового разума» или некоего «высшего существа», которое отнюдь не было христианским Богом. Скорее, его противоположностью. Впрочем, за кулисами масонства находились другие «высшие существа», вполне земные олигархи. Они не выпустили процессы из-под контроля. Как только палачи-якобинцы сделали свое дело, их самих отправили на гильотины, а к власти привели вполне респектабельную Директорию.

Но российские «вольные каменщики» очень воодушевились, увидев пример для подражания. Во Францию отправился Николай Карамзин – очевидно, был командирован «братьями». Он преклонялся перед Робеспьером. Вернувшись на родину, начал публиковать «Письма русского путешественника». Еще один масон, состоявший в тех же структурах, что Новиков и Карамзин, Александр Радищев, в частной типографии выпустил свое «Путешествие из Петербурга в Москву», насочиняв жуткие истории об ужасах крепостничества. Напомним, в это время крепостное право и рабство существовало во всех европейских странах и их колониях, но Радищев-то выпятил именно Россию. Для пущего колорита и сгущения красок добавил даже старые иностранные фальшивки о «зверствах» Ивана Грозного.

Но и Екатерина с началом революции взялась за «просветителей» куда более серьезно, чем раньше. Радищева она справедливо квалифицировала «бунтовщиком опаснее Пугачева». За сочинение явно подрывного характера против царской власти он был приговорен к смертной казни с заменой на десятилетнюю ссылку в Илимский острог. Масонские ложи были запрещены. Московский главнокомандующий Александр Прозоровский получил приказ государыни ликвидировать их. «Вольных каменщиков» взяли под надзор полиции, Типографическую компанию закрыли.

В 1792 году проверили книги, которые издавались и продавались Новиковым. Выяснилось, что прежние запреты он не соблюдал. Среди книг, имевшихся у него в продаже, нашли 20 запрещенных и 18 изданных без всякого разрешения. Новиков был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Видных масонов Тургенева и Трубецкого выслали в их дальние деревни. Правда, остальных только «потревожили» – попугали, потаскав по допросам. Поклонник Робеспьера Карамзин вообще сумел остаться в стороне. Публикацию своих «Писем» о Французской революции он оборвал въездом в Париж – избежав описаний самой революции, а архив записей уничтожил [26].

Русские войска под командованием Суворова решительно раздавили революцию в Польше, война завершилась окончательным разделом и ликвидацией этого государства. Екатерина достигла соглашения с Австрией о коалиционной войне против революционной Франции. Туда намечалось послать 50-тысячную армию во главе с Суворовым [27]. А с масонскими влияниями, оплетавшими наследника престола, была, очевидно, связана очередная волна немилости Екатерины к своему сыну. Она обдумывала вариант вообще лишить Павла права наследства, даже арестовать его, заключив в замок. Передать престол через его голову внуку Александру. Но 6 ноября 1796 года Екатерина II ушла в мир иной.

Ходили слухи, что манифест-завещание о провозглашении наследником Александра уже существовал, но кабинет-секретарь Безбородко, найдя его в бумагах императрицы, сразу уничтожил (за что был пожалован канцлером). На трон вступил Павел I. Одним из первых своих актов он пресек полосу «бабьих царств». Упразднил петровский закон о престолонаследии и ввел новый. Отныне трон переходил четко по мужской линии, от отца к старшему сыну. Однако опасения Екатерины насчет воцарения сына в значительной мере оправдались. Советники, группировавшиеся вокруг Павла, полностью использовали импульсивность его натуры. Постарались настроить его не только против любимцев Екатерины, но и против ее политики. Новый государь принялся безоглядно ломать начинания и установки матери.

Он прекратил победоносный Персидский поход, предпринятый для защиты грузин. Армию Валериана Зубова вернули из Закавказья, бросив все завоевания на Каспийском море. Павел похерил и союз с Австрией против Франции. Поход в Европу отменил, договоренности расторг [27]. Царь одним махом освободил из тюрем и ссылок находившихся там масонов – Радищева, Новикова, Татищева, Трубецкого, Невзорова (Новикова и Лопухина даже приблизил к себе). Предводителя польских революционеров Костюшко не только выпустил из заключения, но и позволил уехать в Америку. Отсюда, кстати, видно, какого рода советники настроили Павла крушить политику Екатерины.

Но надежды «вольных каменщиков» взять Павла под собственный контроль и его руками перестраивать Россию по своим моделям не оправдались. Возрождать масонские структуры он запретил. Революционные и либеральные идеи категорически отвергал. Об отходе от самодержавия не помышлял. Опасаясь разрушительных западных идей, он ввел строгую цензуру. Запретил ввоз иностранных книг и отправку юношей для обучения за границу. Закрыл все частные типографии. Он был и верующим, православным человеком. Увеличил более чем вдвое государственное жалованье приходским священникам, даровал им ряд льгот.

Впрочем, Павел проявлял очень высокую веротерпимость. Разрешил строить храмы старообрядцам, учредил для них Единоверческую церковь. Хотя пользовались этой веротерпимостью совершенно разные силы. В Россию полезли иезуиты, открывая свои школы. Оживились сектанты вроде скопцов. Их секты распространились по Тульской, Тамбовской, Орловской губерниям, угнездились в Костроме, Саратове, Самаре, Томске, Москве. Появились и в Санкт-Петербурге. Здесь проживали несколько тузов-ростовщиков из сектантов, и в столицу переместилась резиденция их «христа» Селиванова. Скопцы проникли даже ко двору, завербовали «посвятиться» царского лакея Кобелева. Но Павел, узнав о поползновениях сектантов, церемониться не стал, Селиванова и его присных отправил в тюрьму.

Царь с его обостренным чувством справедливости нацелился улучшить положение простого народа. Но улучшить рычагами самодержавия, без всякой сомнительной «общественности». Своим Манифестом он запретил помещикам использовать крестьян на барщине по воскресным, праздничным дням и более трех дней в неделю. Запретил продавать крепостных без земли и разделять при этом семьи. Отменил ряд податей и повинностей. Дозволил крестьянам жаловаться царю на притеснения помещиков и управителей. А казенным крестьянам подтвердил разрешение записываться в купцы или мещане.

Зато избалованное дворянство Павел взялся прижимать. Отменил для дворян запрет на телесные наказания. Лишил его права подавать коллективные петиции государю или в Сенат. Запретил выходить в отставку дворянам, прослужившим офицерами меньше года. Ограничил переходы с военной службы в гражданскую. А тех, кто вообще уклоняется от службы, повелел предавать суду. Павел упразднил губернские дворянские собрания, сохранив только уездные. Повысил для помещиков налоги и ввел новые…

В армии во времена Екатерины порядок очень разболтался. Ведь на командные должности попадали те, кто был в чести у фаворитов царицы. Соответственно, они пользовались бесконтрольностью и безнаказанностью. Павел принялся подтягивать дисциплину, ввел новые уставы. Были запрещены политические кружки среди офицеров, а солдаты получили право жаловаться на злоупотребления командиров. Развернулось строительство казарм – до сих пор их не было, солдаты квартировали по частным домам. Не все нововведения были однозначными. Например, Павел упразднил удобную «потемкинскую» форму и ввел ее по прусским образцам, с косами, париками, буклями. Хотя даже здесь было полезное новшество – солдаты получили шинели вместо епанчи (плаща), гораздо лучше спасавшие от холодов и непогоды.

Впоследствии Павла Петровича постарались оболгать. Изображали неуравновешенным деспотом, тираном. Историю его царствования подменили анекдотами наподобие «поручика Киже». Писали о десятках тысяч сосланных в Сибирь. Но это голословное вранье. Согласно документам, в Сибирь было сослано не более 10 человек – по суду, за серьезные преступления: казнокрадство, злоупотребления. Оппозиционеров ссылали разве что в их собственные деревни. Но их хватало. Попытки навести порядки в армии, ограничение вседозволенности дворян порождали множество недовольных. Зафиксировано три случая подозрительной тревоги в Лейб-гвардии, дважды в Павловском, один раз в Зимнем дворце (многие документы потом были уничтожены, и точные причины остались неизвестными).

Возникла тайная организация «смоленских якобинцев», она же «канальский цех» во главе с полковником Александром Каховским, Петром Дехтеревым, Петром Киндяковым. Она насчитывала 30–50 человек. Замышляли смещение царя с престола или его убийство. В 1798 году заговор раскрыли. Но у злоумышленников были при дворе покровители. Предупредили их, и они уничтожили компрометирующие материалы. Павлу о «смоленских якобинцах» доложили в смягченном виде. Поэтому уличенных заговорщиков всего лишь исключили со службы, разогнали по деревням, и лишь трое – Каховский, Бухаров и Потемкин – были заключены в крепость.

А высокопоставленные масоны, разуверившись в Павле, перенесли ставку на наследника престола Александра. Обсели его со всех сторон, соблазняя и обрабатывая либеральными идеями. Ну а царя начали дискредитировать. Подрывать его авторитет. Для этого наряду с настоящими злоумышленниками подставляли невиновных. Единоутробным братом лидера «смоленских якобинцев» Каховского был Алексей Ермолов. Он тоже попал в заключение. Никаких доказательств его причастности к заговору не нашли, но тем не менее сослали в Кострому. Пострадал оклеветанный Платов, очутился в крепости.

Опала коснулась и Суворова – которому всего лишь не нравилась новая прусская форма, вызывавшая насмешки полководца. Его выставили чуть ли не руководителем готовящегося переворота. Павел все же не поверил обвинениям без доказательств. Предложения заключить Суворова под стражу отверг. Ограничился ссылкой в Кончанское, под надзор полиции. Но 18 офицеров из штаба Суворова арестовали, допрашивали – однако никаких следов заговора расследование не установило.

Однако по мере того, как Павел осваивался на троне, набирался опыта, он начал переосмысливать и свою внешнюю политику. Стал осознавать, что советы его приближенных, ломать начинания матери, далеко не всегда были полезными. Войну с Персией он прекратил. Но иранцы снова готовились добить Грузию. Ее терзали лезгины, чеченцы, аварцы. Царь Картли и Кахетии Георгий XI молил о спасении, соглашался передаться в полное подданство России, и Павел вступился. Русские части снова получили приказ идти в Закавказье. Теперь уже для постоянной дислокации.

А отмена русского похода против Франции обернулась бедой для всей Европы. Сами-то французы миролюбия совсем не проявляли! Провозглашали революционную войну против всех монархий. У них выдвинулся Наполеон Бонапарт и ещё целый ряд талантливых военачальников. Проводились широкие мобилизации в армию. А революционные войны на самом-то деле обернулись завоевательными. Причем на них круто грели руки и французские воротилы, и английские, удобно и безопасно устроившиеся на своих островах. Ну а самые жирные барыши гребли Ротшильды, раскинувшие сеть в разных государствах, по обе стороны от фронтов. Англия и Австрия взывали теперь к Павлу, упрашивали вмешаться.

Уже становилось ясно, что наша держава никак не останется в стороне от этих войн – во Франции формировались польские части, они заведомо готовились сражаться против русских. Толчком к принятию решения стал захват Наполеоном Мальты. Многие рыцари Мальтийского ордена (а он был суверенным государством) бежали в Россию. Отдались под покровительство Павла, избрав его Великим магистром. Привезли ему главные святыни ордена: часть Животворящего Креста Господня, десницу св. Иоанна Крестителя. Отдавали и саму Мальту – великолепную морскую базу на Средиземном море. Рыцарские и христианские убеждения Павла, да еще и такое стратегическое приобретение сыграли свою роль. Он вступил в антифранцузскую коалицию.

Из Кончанского царь вызвал Суворова, он возглавил поход, очистил от французов Северную Италию. Эскадра Ушакова освободила Ионические острова, они вообще выразили желание перейти под протекторат России и были приняты Павлом. Русские десанты помогли выгнать французов из Южной Италии, победоносно вступили в Рим. Вот только союзники нашей страны оказались слишком нечестными. Их страшно переполошило усиление русского влияния в Европе. Поход на Францию, предлагавшийся Суворовым, они отвергли. Навязали свои планы – сводившиеся к тому, чтобы удалить русских из освобожденных стран.

В результате этого предательства в Швейцарии был разгромлен корпус Римского-Корсакова, брошенный австрийцами на произвол судьбы. Армия Суворова очутилась в ловушке, запертая в Альпах. Спаслась только гением своего командующего и беспримерным героизмом, вырвавшись через все преграды и неприступные кручи. Совместный англо-русский десант в Голландии, которую Лондон надеялся прибрать для себя, британское командование бездарно провалило. При этом русский корпус, направленный к англичанам, бросали на самые жаркие участки. Подставляли, не оказывая поддержки. С нашими солдатами и офицерами обращались, как со скотом. Эвакуировав десант, оставили их на о. Джерси без теплой одежды и еды [28]. Зато на Средиземном море, удалив русскую эскадру, принялись закрепляться сами. Подло захватили Мальту, уже юридически принадлежавшую России. Отказались отдавать ее вопреки заключенному договору.

На поведение Австрии и Англии Павел отреагировал решительно. Союз с ними расторг. В ответ на захват Мальты в русских портах арестовали более 300 британских судов. Было наложено эмбарго на торговлю англичан в России, прекращены поставки им зерна, разорваны дипломатические отношения. Против Англии царь заключил союз с Пруссией, Данией, Швецией. Но и во Франции революционная свистопляска вроде бы закончилась. Первый консул Наполеон захватил единоличную власть. Кто стоял за ним, нетрудно догадаться. Одним из первых решений, в 1800 году, он учредил Французский банк. А ему, в свою очередь, предоставлялись неограниченные субсидии. Диктатор навел в стране жесткий порядок, и финансовые круги развернулись в полную силу, пошло бурное развитие французской промышленности, строительство дорог, каналов, мостов, грандиозная реконструкция Парижа. Реорганизовывалась и перевооружалась армия. Но Павел счел, что теперь с Наполеоном можно иметь дело. Начались переговоры о совместной войне с англичанами.

Однако у британцев в Санкт-Петербурге действовала своя агентура. Она была связана с масонскими структурами, так или иначе ориентирующимися на Лондон. Умело использовала недовольство Павлом в дворянских и аристократических кругах. Заговор составили лица из ближайшего окружения царя. Те, кого он считал самыми надежными, доверенными. Петр Пален, генерал-губернатор Санкт-Петербурга и начальник тайной полиции. Вице-канцлер Никита Панин. Присоединились командиры полков Лейб-гвардии: Преображенского, Семеновского, Кавалергардского, и еще ряд лиц. А субсидировало заговор правительство Англии. Его нити держал в руках и фактически возглавлял британский посол Чарльз Уитворт. Участники переворота собирались на квартире его любовницы Ольги Жеребцовой.

Этот тайный кружок действовал четко и планомерно. Первым делом были устранены фигуры, способные помешать заговорщикам. Одной из них был Суворов, триумфально возвращавшийся из Итальянского и Швейцарского походов, возведенный царем в высший чин генералиссимуса. Полководца снова постарались оклеветать, и он еще по дороге попал в опалу. Приехал в столицу тяжелобольным и вскоре преставился. Устранили и лейб-казаков братьев Грузиновых – один из них был любимцем царя и его персональным телохранителем. Грузиновых обвинили в «якобинстве», подготовке переворота. Добились их высылки на Дон. А там, вдалеке от царя, устроили скороспелый суд. Невзирая даже на протесты прокурора, Грузиновых и нескольких их родственников поспешно казнили как «заговорщиков» [29, 30].

Предпринимались усилия и в другом направлении. Возбудить недовольство Павлом, выставить его сумасбродом, чтобы он окончательно растерял авторитет. Для этого приближенные убедили Павла принять план войны с англичанами, предложенный Наполеоном. Послать всех донских, оренбургских и уральских казаков завоевывать Индию. На самом-то деле проект был провокацией Бонапарта. Загнать силы русских подальше, пускай погибают в пустынях, развязав французам руки в Европе. Отправку в Индию французской армии Наполеон откладывал под разными предлогами. Но заговорщики представили Павлу расчеты, что план вполне реальный и до Индии казаки доберутся за 4 месяца. Десятки тысяч великолепных воинов в начале 1801 года погнали в зимнюю степь – по сути, на погибель [30, 31].

Но и до Павла стали доходить сигналы, что против него готовится переворот. Он помнил судьбу отца. Понимал, насколько он беззащитен в Зимнем дворце, как и в любой другой царской резиденции. Все они были роскошными, великолепно украшенными, но требований безопасности никогда не учитывали. Павел повелел в экстренном порядке строить Михайловский замок. Защищенный прочными стенами, отделенный от города рвом, подъемным мостом. Царь с домочадцами переехал туда 1 февраля 1801 года – в страшной спешке, когда строительные работы еще не были даже завершены. Многие помещения были еще не доделаны. Императорскую семью и прислугу размещали временно, как получится. Штукатурка не высохла, всюду было очень сыро, и на подоконники клали свежий хлеб, чтобы он впитывал влагу.

На самом же деле эти страхи царя и способы укрыться от них поддерживали… сами заговорщики. А скорее, подсказывали их. В многолюдном Зимнем дворце расправиться с государем было не слишком удобно. Слишком много слуг, все комнаты сообщаются между собой. Уединяясь в Михайловском замке, Павел сам загонял себя в ловушку. Его врагам стены, рвы и мосты ничуть не мешали. Они же находились рядом с Павлом, в его ближайшем окружении.

Тем временем другая группа масонов – Строганов, Кочубей, Чарторижский, Новосильцев – давно и уютно пристроилась вокруг наследника Александра Павловича. Его голова уже кружилась от либеральных идей, он грезил «конституциями», дворянскими «свободами». Начал фрондировать против отца. Перед решающим ударом обе группировки объединили усилия, чтобы вовлечь его в замыслы переворота. Пален ложным доносом о заговоре добился от императора письменного приказа арестовать наследника, показал его Александру. Хотя приказ мог быть и фальшивкой – теперь это проверить уже невозможно. Заговорщики ради приличия заверили царевича, что Павла заставят отречься от престола, но никакого вреда не причинят.

Александр знал, когда все случится. В ночь на 12 марта он и его жена не спали, были одеты, ожидая известий [32]. Однако убийцы во главе с Паленом прекрасно представляли, как они будут действовать. Для себя они никаких иллюзий не строили. Вломились в спальню царя и зверски прикончили его. После этого Пален явился к Александру и известил – его отец мертв. Наследник разрыдался, что-то пытался говорить об обещаниях. Но Пален цинично отрезал: «Хватит ребячиться, ступайте царствовать!» [33]

Действительно ли Александр верил, что отца оставят живым, что такое возможно? Или хотел верить? А теперь выхода не было? Или уже и сам испугался отправиться вслед за отцом? Он явился к матери, Марии Федоровне. Бросился перед ней на колени. Рыдал, бился в истерике. Ему принесли воды, кое-как успокоили [34]. Потом Александр вышел на балкон, чтобы показаться собранным солдатам Лейб-гвардии. Произнес фразу: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при мне будет как при бабушке» [33]. А тем самым покрыл убийц. И на себя тоже взял ответственность за страшное преступление. Его брат Константин отреагировал иначе. Говорил, что никогда не займет трон, запачканный отцовской кровью…

Убийство Павла I заговорщиками под фактическим руководством английского посла Чарльза Уитворта

Лживое заключение о смерти от апоплексического удара подписал лейб-хирург Яков Виллие. Он же приводил обезображенного покойника в более-менее «приличный» вид для прощания и похорон. И любопытно отметить еще одно совпадение. Упоминавшийся Израиль Бланк, впоследствии окрестившийся в Сампсониевской церкви, был сотрудником и помощником Виллие. В доме этого лейб-медика родилась и Мария Бланк, мать Ленина. Очевидно, роды принимал Виллие.

ГЛАВА 6. ТОРЖЕСТВО РЕФОРМАТОРОВ

Из цареубийц поначалу карьера оборвалась только у одного Палена. Он более других «засветился». Слишком грубо и цинично позволил себе вести себя в ночь переворота. Стал персональным врагом вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Да и Александр не забыл, как обращался с ним Пален. Под предлогом болезни он был уволен в отставку с предписанием выехать в свое прибалтийское имение. Но вполне может быть, что истинными дирижерами для него как раз и предназначалась такая роль – орудия преступления, которое потом становится ненужным. Другие сообщники даже получили повышения. Однако и их со временем убирали. Никите Панину как одному из организаторов цареубийства было совсем не прилично сверкать на международной арене, и его вытеснили в отставку высокопоставленный масон Куракин, бывший посол в Англии Воронцов. Очень влиятельными стали братья Зубовы. Но ненадолго. Члены императорской семьи демонстрировали им презрение. За ними демонстративно установили полицейский надзор. Они все поняли, удалились от дел.

Выдвинулась другая группа масонов – та самая, которая давно опекала Александра в качестве его «молодых друзей». Они предложили царю создать «негласный комитет» в своем собственном составе, обсуждать и вырабатывать планы преобразования государства. Александр согласился, и в комитет (его полушутливо назвали «Комитетом общественного спасения») вошли те же Строганов, Кочубей, Чарторыйский, Новосильцев, Голицын. Они привлекли Михаила Сперанского, очень талантливого администратора и юриста – он был выходцем из семьи священника, но в семинарии увлекся трудами французских вольнодумцев. Поэтому с церковной линии свернул на государственную службу, а там вообще попал под влияние радикального масонского эмиссара, немца Брюкнера.

Александр I в полной мере оправдал надежды, которые возлагались на него организаторами переворота. Конфликт с Англией и трения с Австрией он сразу же замял. С британцами подписали дружественную конвенцию, отказавшись от каких-либо претензий, в том числе и от Мальты. Был снят арест с британских судов и активов в России, их купцов запустили свободно торговать в нашей стране, ее захлестнул английский импорт. А попутно, под британским влиянием, при дворе и в военном ведомстве была внедрена установка, что Россия – сухопутная держава, военно-морской флот ей совершенно не нужен, это лишь «обременительная роскошь». Такой поворот привел к отставке непобедимого адмирала Федора Ушакова.

Первыми же актами Александра I были помилованы 156 заключенных, осужденных при Павле за политические и уголовные преступления. На службу возвратились 12 тысяч уволенных за злоупотребления или иные неблаговидные дела. Царь объявил амнистию беглецам, укрывшимся за границей. Снял запрет на ввоз в Россию иностранной литературы. Восстановил действие Жалованной грамоты дворянству, перечеркнув указы отца об обязательной службе, о телесных наказаниях дворянам за серьезные преступления. Были восстановлены выборы в дворянские собрания, возвращены государственные субсидии на содержание «Вольного экономического общества» – по сути, масонского гнезда.

Начались и государственные реформы. Вместо петровских коллегий создавались министерства. А на основе неофициального «комитета общественного спасения» был учрежден уже официальный орган, Непременный совет – позже переименованный в Государственный совет. Ему дали еще не законодательные, а законосовещательные права, и сам он был не выборным, а назначаемым. Но все равно это была первая, еще предварительная ступенечка к ограничению Самодержавия! Очень широко стал пропагандироваться и масонский лозунг «просвещения». Создавались новые учебные заведения. При этом методики обучения перенимались сугубо западные. Университетский устав утвердил сам царь. Высшие учебные заведения получили значительную автономию, становились «школами демократии».

Михаил Сперанский – либеральный реформатор, член Государственного совета. Вероятно, один из теневых руководителей заговора декабристов

К крепостному праву и Александр I, и его либеральные советники относились однозначно: как к «варварству», мешающему пережитку прошлого. Но любые конкретные шаги в данном направлении парализовывались реальностью – ведь сами реформаторы жили трудом крепостных. А государственная система Александра снова опиралась на дворянство, рушить благосостояние помещиков никак не могла. Царь смог позволить себе только издать в 1803 году указ о вольных хлебопашцах. Хозяева получали право на тех или иных условиях освобождать крепостных, без земли или с землей. Это привело к тому, что предприимчивые крестьяне, сумевшие накопить кое-какие деньги (еще Екатерина II дозволила им и поощряла развитие промыслов, ремесел), стали выкупаться на волю. Гораздо реже отдельные дворяне безвозмездно освобождали крепостных (например, вписывали такой пункт в завещания). Широкого распространения система не получила, за все время царствования Александра I по его указу освободилось около 47 тысяч крестьян.

Ну а для масонов в России настала золотая пора. Их ложи снова стали действовать почти в открытую, во главе «вольных каменщиков» встали Лопухин, Ковальков, Невзоров. Один из «друзей юности» царя Александр Голицын занял должность обер-прокурора Синода. Сам он в вопросах православия плавал более чем вольно и на эту должность попал только из-за близости к государю. Хотя Голицын был не только масоном, а по совместительству еще и гомосексуалистом. Целиком находился под влиянием Родиона Кошелева, высокопоставленного оккультиста (и по некоторым данным – иллюмината). Он тоже занимал высокие посты – был гофмейстером двора, членом Государственного совета. Под покровительством Кошелева возникло мистическое общество «Новый Израиль». В него вовлекли царского брата (и наследника!) Константина Павловича. Общество собиралось в его покоях.

Под эгидой Голицына масон Александр Лабзин отбросил запрет Екатерины на печатание духовной литературы в светских типографиях. Начал издавать религиозный журнал «Сионский вестник», духовные книги. К «просвещению» в России энергично подключились иезуиты. Открыли свои учебные заведения в Петербурге, Могилеве, Витебске, Астрахани, Саратове, Моздоке, Одессе, Москве. Иезуитские школы считались престижными, их заканчивали многие аристократы. При таких «духовных властях» активизировались и сектанты. Среди преступников, реабилитированных Александром I, были осужденные его отцом скопцы во главе с Селивановым. В Санкт-Петербурге опорами секты были финансовые воротилы Ненастьев, Костров, Солодовников. С 1802 года Селиванов стал открыто проповедовать в столице. В высшем свете пошла молва о его «пророчествах». К нему потянулись за предсказаниями.

А любимцем Александра I со временем стал Сперанский, оттеснив своих прежних покровителей из «негласного комитета». Царь поручил ему заняться кардинальными проектами переустройства всей России. Но углубиться в эти планы не позволила международная обстановка. Принятие в состав России Восточной Грузии вызвало войну с Персией. А Наполеон провозгласил себя императором. Развернул борьбу за европейское господство. К России снова обратились Австрия с Англией, и Александр вступил в коалицию против Бонапарта. Даже сам отправился в действующую армию. Причем перед этим не побрезговал посетить скопческого «христа» Селиванова – получив от него «пророчество», что с Наполеоном сейчас воевать не надо. Дальнейшее известно. Царь пренебрег советами Кутузова, увлекшись планами австрийских «авторитетов», и последовал страшный разгром под Аустерлицем.

С запозданием в войну вступила Пруссия, и Александр присоединился к ней. Но опять баталии завершились поражением. Кстати, в покорении французами Германии Ротшильды сыграли не последнюю роль. После освобождения от французов им это припомнили, патриоты погромили их банковские конторы (хотя ценностей там уже не оказалось – все заблаговременно вывезли к заграничным родственникам). А Александру пришлось заключить с Наполеоном Тильзитский мир. Россия признала все завоевания Бонапарта. Признала всех королей, которых он посадил в европейских странах из своих родственников и военачальников. С Францией царь не только примирился, но и вступил в союз. Присоединился к континентальной блокаде Англии, прекратив любую торговлю с ней. Взамен Наполеон указал, что Александр может получить компенсации за счет владений Турции и Швеции.

Военные поражения встряхнули русских людей. Тильзитский договор воспринимался как унижение, небывалый позор. Но для Александра они стали и личными катастрофами. Он никогда не забывал, каким путем унаследовал трон. Теперь он видел явные признаки Божьего гнева. Воспринимал происходящее как наказание от Господа и для себя, и для России за тяжкий грех ее царя. Такие выводы подкрепляла и семейная жизнь государя. Бабушка, Екатерина Великая, желая укрепления династии, сама настояла на женитьбе Александра и его брата Константина, сама подбирала им невест. Супругой старшего стала принцесса Баденская Луиза Мария Августа, в православном крещении Елизавета Алексеевна. Супругой Константина – принцесса Кобургская Юлианна Генриетта, ставшая в России Анной Федоровной. И у обоих братьев браки, совершенные по бабушкиным указаниям, стали неудачными.

Константин по натуре был человеком сугубо военным. Соратник самого Суворова – в юности проделал с ним и Итальянский, и беспримерный Швейцарский поход. Вращался в офицерской среде и был в ней популярен – маневры, походы, товарищеские пирушки. Его грубые шутки и выходки возмущали и коробили жену, выросшую в совершенно других условиях. А ее красота привлекала других мужчин. Поэтому со стороны мужа добавились буйные сцены ревности (хотя сам он верности жене отнюдь не проявлял). Под предлогом лечения в Германии Анна уехала домой. Кое-как, усилиями Павла I, ее уговорили вернуться. Но в 1801 году нашелся другой повод, заболела ее мать, и Анна уехала насовсем, начала переговоры о разводе.

Муж не возражал. У него начался очередной внебрачный роман, да и военная служба увлекала, открывала перед ним широкие перспективы. Константин Павлович возглавил комиссию по реорганизации армии: менялась форма, совершенствовалось вооружение. Он стал и председателем совета по военно-учебным заведениям, создавал училища и кадетские корпуса. Отличился в битве под Аустерлицем, с гвардейскими частями прикрывал отход наших разбитых войск. Сражался с французами в Пруссии под Гейльсбергом. Но и мир в Тильзите поддержал, считая войну с Наполеоном слишком тяжелой и непосильной для нашей армии. Однако с разводом дело затянулось. Скандала не желал Александр I, не желала мать Мария Федоровна. А она была женщиной властной, сохраняла сильное влияние на сыновей, даже на царя.

Александр по характеру не походил на брата, умел скрывать и маскировать свои чувства. Поэтому в его семье драмы не проявлялись столь бурно. Но супруги быстро охладели друг к другу. Муж искал удовольствий на стороне, с Марией Нарышкиной. И жена стала заниматься тем же. В 1799 году она родила дочку Марию, и при дворе поползли слухи, что отец ребенка – Адам Чарторыйский, один из ближайших друзей Александра. Павел I немедленно отправил его послом в Турин. Но Александр, взойдя на трон, возвратил друга в Петербург. То есть к случившемуся он отнесся куда более спокойно, чем отец. А здоровье его жены было очень слабым, и дочка родилась болезненная. Прожив 13 месяцев, она умерла.

В роли императрицы Елизавета нашла нового возлюбленного, кавалергарда Алексея Охотникова. Хотя выяснилось, что он страдал чахоткой. Охотников вышел по болезни в отставку и вскоре скончался. Царица в это время уже была непраздной, и в 1806 году родила дочь Елизавету. Император знал, кто отец, но признал ребенка своим. Но и эта дочка прожила лишь 18 месяцев. В результате оба старших брата в царской семье остались бездетными. И в этом Александр тоже видел наказание от Бога.

У государя и Константина было еще два брата, Николай и Михаил. Но они родились после значительного перерыва после старших. Были слишком маленькими, их еще не воспринимали всерьез. Правда, в Николае уже тогда можно было бы разглядеть характерные черты – некая обостренная ответственность, чувство долга. Трагедия отца каким-то образом преломилась в детском сознании, и однажды он вообразил, что должен оберегать государя. Находясь в Царском Селе, узнал, что на следующий день караулы во дворце несет Измайловский полк – «его» полк, где он числился шефом. Рано утром он надел мундирчик этого полка, взял ружье и пошел к покоям Александра. Часового там не было, государь всегда говорил, что его должна охранять любовь подданных (на самом деле он прекрасно понимал – в случае заговора часовой бесполезен). Но маленький Николай занял пост возле дверей.