Помоги проекту - поделись книгой:
— Марина, как вы сами думаете, в чем может быть причина?
— Не знаю. Я уже все передумала. Спрашивала его: «Может, ты меня не любишь?» Говорит, что любит. А что тогда? Отвечает: «Просто нет желания, я никого не хочу, устал». Такое вообще бывает?
— Да, бывает.
— А что это такое, можете сказать?
— Пока не знаю, Марина. Недостаточно информации.
— Но я хочу с этим поскорее разобраться!
— Марина, скажите, сколько накапливалась ваша проблема?
Молчание. Марина поднимает глаза, задумывается. После паузы отвечает:
— Да почти с самого начала…
— И как долго это происходит?
— Так, мы вместе 10 лет, а это началось… через год после свадьбы… 5 лет где-то. Мы стали жить вместе, поженились не сразу.
— Эта проблема накапливалась 5 лет… и вы хотите поскорее с ней разобраться?
Итак, у женщины очень сильная тревога. Пытаясь продавливать меня и управлять процессом, Марина тем самым избегает близости в отношениях со мной и препятствует решению проблемы. Она не готова заглянуть внутрь себя — ею движет страх. Тревога настолько сильная, что Марина пытается заглушить ее в лихорадочной деятельности. Страх близких отношений приводит Марину к выбору соответствующего спутника. Константин также не готов сближаться. Для него закрываться от реальности — привычно. Такая ситуация была в самом начале их отношений. Но Марина проигнорировала ситуацию, потому что бессознательно она ее устраивала. Хотя Марина предъявляла мне на консультации «проблемного» мужа, у нее самой проблем было не меньше. Чтобы эффективно работать с такой «сложной» парой, я в дальнейшем продолжила лечение Константина. А Марине порекомендовала коллегу.
Для клиента полезно осознать степень тяжести ситуации, чтобы он включился в лечебный процесс и начал сотрудничать. В моей практике бывали случаи, когда человек понимал, что для решения проблемы надо попотеть. А он был к этому не готов и через некоторое время сливался: отменял консультации, переносил приемы, не выполнял домашнее задание, опаздывал, предъявлял мне необоснованные претензии. Поэтому мы всегда возвращаем ответственность клиентам, ведь это они годами накапливали свою проблему, не обращались к специалисту. Чуда не произойдет, если вы сами его не сделаете!
Напряженное молчание. Марина думает.
— Вы хотите сказать, что может потребоваться время?
— Да. В конце консультации я смогу дать вам более точный ответ о сроках терапии. Марина, расскажите о динамике проблемы: когда возникла, что происходило в последующем, что есть сейчас, как проявляется?
— Наверное, лучше спросить у него?
— Конечно, я так и сделаю. Но мне важно получить информацию и от вас.
— Хорошо. Он стал отдаляться от меня. Половые акты стали происходить реже. Стал запираться в ванной, такого раньше не было. Я какое-то время проявляла деликатность, но ситуация не менялась. Мне надоело, стала задавать вопросы, выяснять причину. Он отнекивался, как партизан, мол, все нормально, не выдумывай. Потом начались скандалы, я проверяла его вещи, телефон, компьютер. Становилось все хуже и хуже. Мы уже спали в разных комнатах, он на ночь запирал дверь. Что я только не делала: и плакала, и угрожала, и требовала, говорила о нашем ребенке — ничего…
Голос Марины стал взволнованным, она плакала.
— А сейчас я устала, у меня нет сил… Столько лет живем, как соседи… И он изменился, стал замкнутым, почти ничего о себе не рассказывает. Я предлагала развестись, он не хочет, говорит, что любит. Только любовь у него какая-то странная…
Марина разрыдалась.
— Марина, я очень сочувствую вам и понимаю, что это тяжело.
— Вы наша последняя надежда.
Я всегда обращаю внимание на такие моменты. Почему? Потому что (и это подтверждается моей практикой), целиком вверяя себя в руки доктора, человек снимает с себя ответственность за происходящее и за результат и ожидает от меня чуда. Но я не господь Бог. И мы (специалисты) не можем помочь человеку, если он этого не хочет и ничего не делает.
— Марина, я покажу вам, как можно решить вашу проблему, но решать ее будете вы.
— Что это значит? Я вас не понимаю. Я пришла сегодня к вам в надежде, что вы скажете мне, что я упускаю из виду. Мне нужна информация, что не так с моим мужем и как мне получить секс от него. А вы говорите, что нам придется что-то делать, чтобы решить проблему?
Марина повысила голос, лицо раскраснелось, стало злым.
— Вы правильно меня поняли, именно это я и имею в виду — решать проблему будете вы с мужем, а я научу вас, как это делать. Я не решаю проблемы клиентов за них. Безусловно, я бы смогла это сделать, но моя задача не накормить вас рыбой, а научить ее ловить самостоятельно и успешно.
Марина задумывается. Потом молчит какое-то время.
— Я пойду тогда. Позову Константина.
Смотрит вопросительно на меня.
— Если вы сказали все, что хотели мне сказать наедине, то да, зовите.
Марина выходит из кабинета. Через некоторое время заходит Константин.
Его бледное лицо ничего не выражает. Он смотрит на меня и ждет, когда я начну говорить. Мне кажется, он не понимает, что он здесь делает.
— Константин, мы поговорили с вашей женой. Теперь я бы хотела побеседовать с вами.
Молчание, он смотрит на меня. Я продолжаю:
— Расскажите о своей проблеме.
— Что именно вы хотите знать?
Константин еле шевелит губами, лицо его напряжено.
— Что привело вас ко мне на прием?
— Не привело, а привела. Жена была инициатором.
Снова молчание.
— Константин, что сейчас происходит?
— О чем вы?
Лицо по-прежнему ничего не выражает, Константин вжался в стул, его тело напряжено.
— А как вы думаете?
— Не знаю, о чем вы.
— Я чувствую, что вам некомфортно здесь, потому и спрашиваю.
— Некомфортно — правильное слово.
— Константин, если вы будете молчать, мы далеко не продвинемся.
— Мне трудно. Вы можете гарантировать конфиденциальность?
— Конечно!
— Я хочу удостовериться, что у вас нет записывающих устройств.
— Что мне нужно для этого сделать?
— Я сам.
Константин встает со стула и ходит по кабинету, внимательно его рассматривая: стены, чайный столик, затем открывает дверцы шкафа, заглядывает внутрь. Возвращается, по его лицу непонятно — убедился он в безопасности или нет.
— Мы можем продолжать, Константин?
— Да. Я очень боялся, что жена узнает. Мы ходили до вас к психологу. Она не стала нас разделять, задавала вопросы прямо при жене.
— А сейчас вам стало комфортнее?
— Немного, теперь я могу говорить.
Его лицо немного оживает, на нем проступают тревога и нервное истощение.
— Я хочу, чтобы вы гарантировали мне конфиденциальность. Чтобы жена не знала, о чем я буду рассказывать. Потому что если вы расскажете ей, у меня будут проблемы… И вы об этом пожалеете.
Его глаза смотрят зло, губы плотно смыкаются.
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю.
— Правда? А что произойдет, если я нарушу свое слово?
— Не знаю точно, но я буду очень зол. А когда я зол, это страшно. Уж вы мне поверьте.
Я не в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией, когда человек тревожится о соблюдении конфиденциальности. С какой бы информацией мне ни приходилось сталкиваться на приеме, я не выдаю чужих тайн.
Я работаю с агрессивными клиентами. Это не редкость в практике психотерапевта-сексолога. Агрессия часто встречается у людей с пограничным устройством психики.
Пограничный уровень организации — это такой уровень организации психики, когда человек частично тестирует реальность, испытывает трудности, описывая себя (до конца не знает, не понимает, что собой представляет), испытывает противоречивые чувства к окружающим и психотерапевту. В работе с ними специалист часто чувствует себя вымотанным.
Более подробную информацию о пограничной личности вы можете найти у Нэнси Мак-Вильямс и у О. Кернберга.
— Константин, тогда, может быть, не стоит и начинать?
— О чем вы?
— В этом кабинете я устанавливаю правила. И вы, конечно, можете их не принимать, но в таком случае я, к сожалению, не смогу с вами работать.
— Что еще за правила?
— Во-первых, мы не ругаемся матом друг на друга. Во-вторых, мы не переходим на личности. В-третьих, физическая агрессия недопустима. Если вы сломаете что-нибудь в этом кабинете, вы оплачиваете это. В-четвертых, если и когда вы почувствуете гнев по отношению ко мне, я хочу, чтобы вы сообщили об этом в корректной форме. И мы сможем это обсудить.
— Как, разве это не ваша работа?
— Что именно?
— Принимать любые чувства клиента.
— Безусловно, но тут важна форма. Я не боксерская груша, и мой кабинет не ринг для борьбы без правил. Я доктор, который помогает людям справляться со своими проблемами. И потом, вы не пациент с тяжелым психиатрическим диагнозом. Я убеждена в том, что вы можете контролировать свой гнев. Если бы было иначе, я бы сразу же отправила вас к психиатру.
У Константина вытянулось лицо, а нижняя губа слегка отвисла. Он впервые за время нашей беседы смотрел на меня с интересом и уважением.
— Жестко, Елена. А что будет, если я нарушу ваши правила?
— Я уже сказала вам об этом — наше сотрудничество завершится. Это еще не все правила. Я продолжу.
— Есть что-то еще?
— Да, вы должны знать, что если мы начнем, это не будет моей работой с вашей проблемой. Это будет наша с вами совместная работа. Это означает, что вы добросовестно сотрудничаете: выполняете все рекомендации, не пропускаете консультации.
— Очень строгие правила. Я не ожидал…
— Константин, я понимаю, что вас это может смущать. Но если вы решите продолжить сотрудничать со мной, это будет означать для меня, что вы автоматически принимаете мои условия.
— Мне надо подумать. Я позвоню.
— Константин, добрый день!
— Добрый, Елена!
— Что вы решили?
— Я буду лечиться. Правила принимаю. Извините меня за прошлый раз, я мало общаюсь с людьми, игнорирую их чувства. Потому был груб с вами.
— Извинения принимаются. Мы можем вернуться к обсуждению вашей проблемы?
— Да.
Молчание.
— Константин, может быть, вам было бы удобнее, чтобы я задавала вам наводящие вопросы?
— Нет, я справлюсь. Спасибо. — Он криво улыбнулся.
Еще минута молчания. Константин опустил голову в задумчивости.
— Я не хочу свою жену… не хочу ее так, как она хочет…
Поделиться книгой: