Дайте шанс! Том 1

Искаженные лица сначала навели на мысль, что передо мной предстали грешники, корчившиеся за совершенные грехи в вечных адских муках. Однако спустя мгновения донеслись голоса.

Нет, пришедшие вовсе не мучились. Было видно, им приходилось приложить усилия, чтобы приблизиться ко мне сквозь огонь. Они с надрывом звали пойти с собой и тянули ко мне руки.

Я продолжал инстинктивно сжиматься, боясь, что мертвецы набросятся и утащат меня в ад. В считаные секунды их собралось больше сотни.

— Золото! У тебя будет много золота!..

— Нужен наследник!..

— Стань последним из рода!..

— Клад! Я зарыл клад!..

Достигнув определенной отметки, мертвецы ближе не приближались. Им что-то мешало нарушить незримый круг. И даже тянувшиеся руки оказывались от меня не ближе метра. От этого сковавший меня страх стал отступать.

Я продолжал крутить головой, не понимая сути происходящего. В мыслях то и дело вспыхивал вопрос: это козни сатаны или что вообще происходит? Теперь собравшиеся в огне люди казались провокаторами, призванными обмануть, сбить с истинного пути непосвященную в тайны мироздания душу.

Что удивительно, не все мертвецы стремились приближаться. Кто-то держался в отдалении и молча взирал, словно во мне что-то оценивая. Другие руками зазывали идти к ним и не более. Лишь те, что подобрались ближе остальных, вели себя, пожалуй, агрессивно. Они слишком эмоционально кричали и нагло тянули руки, пытаясь до меня дотянуться.

Там вверху продолжал призывно гореть серебристый свет. Я все так же интуитивно ощущал, стоит протянуть руки, и этого будет достаточно для вознесения.

Страх покинул меня окончательно. Я осмелел настолько, что вернул себе самообладание и уже намеревался податься вверх, как вдруг среди старческих лиц появилась девушка.

Красивое лицо с тонкими чертами было преисполнено невероятной боли и несчастья. Ей было тяжело справиться с такой массой народа, но несмотря ни на что, девушка упорно рвалась ко мне, расталкивая стариков. Как если бы должно было произойти что-то очень нехорошее, если она не успеет.

— Стань моим сыном! — не сумев протиснуться до первого ряда, громко закричала девушка и протянула руки.

В ее лице было столько отчаяния и столько надежды. Но не это больше всего обратило на себя внимания.

— Сыном? — в изумлении переспрашиваю.

Шок от огня, сильнейшая боль, потом страхи от появления мертвецов совсем лишили меня здравомыслия. Только сейчас снизошло озарение.

У нас с Потехиным все получилось. Мы смогли открыть портал. Вот только в силу обстоятельств я остался в нем один. Все из-за японца, не удосужившегося расписать в комиксах об истинных деталях перехода в другой мир.

Новая появившаяся мысль вызывает усмешку.

А вдруг примерно так же происходит рождение в нашем мире? То есть мы сами выбираем у кого родиться. Если так, то в прошлый раз мне не повезло. Выбор оказался неверным.

— У нас нет ни секунды! Ну же, протяни руку! Скорее! — снова закричала девушка.

Сам от себя не ожидая, я протянул руку. Мне захотелось иметь такую маму — красивую и настолько сильно желающую иметь сына. Она не откажется от меня. Будет относиться не хуже моей умершей приемной матери. Что же касается вознесения, пришло понимание, там я еще побываю. Всему свое время.

Видимо, было установлено правило, если я делаю выбор, остальным приходится отступить. Старики смолкают и начинают расходиться. Тем дают возможность девушке приблизиться. Моя рука касается ее и в этот момент на меня снисходит озарение — если вокруг одни мертвецы, то что среди них делает живая девушка?

В один миг все исчезает. Я оказываюсь сидящим на полу и держащимся левой рукой за кресло-качалку. Передо мной в камине горит огонь. Над ним висят щит и два меча. По обе стороны от камина двери.

В изумлении смотрю по сторонам.

Большая кровать, диван, небольшой столик, большой письменный стол с креслом, картины с рыцарями. Слева раскрытое окно и выход на балкон. За спиной еще одна дверь. Сверху свисает массивное подобие люстры из дерева и металла.

И все в гладком камне, кованном железе, резном дереве.

Не пойму, я в средневековье очутился?

— Андре, а как тебе это платье? — раздается звонкий девичий голос.

В дверь позади меня вбегает молодая девчонка в длинном светлом платье на вид лет тринадцати.

«Ей четырнадцать», — будто что-то подсказывает внутри меня.

Взявшись за подол, девушка начинает кружиться, отчего длинные рыжие волосы разлетаются в разные стороны. На симпатичном лице, разукрашенном веснушками, появляется улыбка.

— Это платье хоть подойдет или тоже забракуешь?

Она останавливается и начинает надувать щеки.

— Только не говори, что опять не то!

Я лишь мельком взглянул на платье. Все мое внимание приковывает золотистое свечение вокруг ее головы. Примерно такой ореол расписывают на иконах со святыми.

«Неужели рай?!» — пораженный едва ли не произношу я вслух.

Девчонка подкатывает глаза и с тяжестью выдыхает.

— Не, я так сегодня не наряжусь. А что не так с этим платьем?

— Не знаю. Все так, — говорю и в ошеломлении осознаю, что смог произнести без запинки. Горло выпустило речь и даже не появилось намека на спазмы.

— Все понятно, примерно такую реакцию я и ожидала увидеть. Но это не все! — с задором говорит девчонка и убегает.

Провожаю ее взглядом и поражаюсь новым, куда значимым открытием.

Я ее знаю!

Более того — это моя сводная сестра Амалия!

А сейчас я нахожусь в своей комнате, в своем доме.

Я здесь живу с рождения!

Вскакиваю с пола и только после этого доходит, что стою на собственных ногах.

Они меня слушаются.

Они живые!

Едва обращаю внимание на ноги, они предательски затряслись и начали подгибаться в коленях.

Пока не грохнулся, хватаюсь за подлокотники кресла-качалки и сажусь на край. Лишь бы ощутить под собой опору.

Правая рука тоже изменилась. Она не трясется. Выставляю перед собой обе руки и в непонимании смотрю на них. Пальцы, ладони, ногти — совершенно не мои. Они другой формы и больше.

Также обращает на себя внимание одежда. На мне белые туфли, серебристый костюм-тройка, белая рубашка и ярко-красный шейный платок.

Откуда-то взявшиеся новые воспоминания обрушиваются на меня бурным потоком и накрывают с головой.

Появляется осознание, что я жил в этом мире. Более того, только что надел новый костюм-тройку, — не больше получаса назад, — разжёг камин и сел в кресло-качалку, пока младшая сестра Амалия наряжалась. И зовут меня не Артем Волков, а Андрей Вагаев.

Но это не мои собственные воспоминания!

Сейчас, приобретя новую память, я вспоминаю и что особенно важно — узнаю девушку, что выбрал в огне. Это Мария Вагаева — мать Андрея, в чьем теле я появился. Ее образ сын помнит по фотографиям и семейным видеозаписям. Она погибла немногим позже его рождения.

То есть мне не пришлось заново рождаться, как я считал, протягивая руку Марии. Она каким-то образом засунула меня в тело сына и теперь я пользовался его воспоминаниями. Осталось под вопросом: куда делось сознание парня. Такое чувство, Андрей Вагаев уснул где-то внутри, оставив для меня свою память.

Шок сменился невероятной радостью. Сразу стать взрослым выглядело куда предпочтительнее, чем начинать жизнь младенцем.

И с телом полный порядок. В нем нет прежних изъянов.

Я здоровый!

Не в силах дальше усидеть, опираюсь на кресло и осторожно поднимаюсь.

Ноги крепкие, но слегка трясутся. Скорее, это из-за моей психологической неподготовленности. За долгие годы я привык к их безучастности. Сейчас же происходит переломный момент. Память Андрея подсказывает, он не то что ходил сломя голову бегал. Мне нужно только немного освоиться.

Придерживаясь за кресло-каталку, делаю шаг. Второй делаю, ухватываясь уже за камин.

Получается!

Внутри охватывает настолько невероятное ощущение, что от счастья хочется рыдать, кричать в голос!

Сколько же я мечтал ходить. Даже смел завидовать дцпшнику Кириллу. Он еле ходил, но ходил, а я нет. И ни один врач не давал обнадеживающих прогнозов.

— А как тебе такой наряд?

В комнату снова вбегает Амалия на этот раз в светлом платье выше колена.

Так и хочется ответить — «Девочка, иди в жопу со своими нарядами. Вот вообще не до тебя. У меня воплощается мечта всей жизни!»

Вместо этого приходится ответить:

— Очень красиво.

— Я так и знала! — радостно визжит Амалия. — И что ты думаешь я сделала? Тут на юбке есть молния. Раз и вуаля — короткое платье! Это то же самое платье, что я тебе только что показывала. Ты разве не понял? Я всегда знала, мальчики смотрят девочкам сюда, — показывает она на свою неразвитую грудь, прикрытую кружевами, — титички у меня еще не подросли, но все это создает объем. Со стороны кажется — они есть! А еще я открыла ножки. Мальчики тоже любят на них смотреть. Особенно на открытые коленочки. Вот и ты тоже на них повелся! Сейчас еще кое-что сделаю и будет отпад!

Амалия убегает из комнаты, снова оставляя меня одного.

Мне совершенно не до мелочных проблем сестры Андрея с ее титечками, коленочками. От свершившейся мечты внутри столько радости — не передать.

Отрываясь от камина, делаю шаг в сторону балкона. Потом еще один, еще и еще. Дойдя до подоконника, за него хватаюсь и останавливаюсь.

Ходьба получается странной. О ней задумываешься — ноги трясутся, немного отвлекаешься — почти нормально получается.

А сколько напряжения.

Я не то что испариной покрылся, теку ручьями!

Развязываю шейный платок и расстёгиваю верх рубашки. На дворе лето, а Андрей зачем-то камин растопил. Окно открыто, но все равно жара стоит невыносимая.

Около окна в стене дверь. Память подсказывает, там ванная комната с зеркалом. Можно себя рассмотреть.

Как сейчас выгляжу, я примерно знаю. Но все равно хочется себя рассмотреть. Поэтому в нетерпении подаюсь туда.

С приближением в зеркале появляется утонченное и, пожалуй, смазливое лицо. Такое же, как у матери. От отца парню достался волевой подбородок, придающий лицу серьезный и даже властный вид. При определенной мимике, конечно. О прошлой жизни напоминают разве что темно-русые волосы. Вокруг головы светится ореол как у Амалии. Это потому что она и Андрей осветленные.

С телом более чем отлично. Рост не меньше ста восьмидесяти, широкие плечи и общая мускулистость выглядят впечатляюще. Чтобы получше себя рассмотреть, я специально расстегнул жилет с рубашкой и слегка оголил торс.

И еще… Очень удивительно это осознавать. Мне теперь не шестнадцать. Три месяца назад Андрею исполнилось восемнадцать. Я уже взрослый.

На глазах от стольких радостных переживаний застыла влажность. Включаю кран и начинаю умываться. Каждый раз, ополаскивая лицо холодной водой, смотрю в зеркало. Понимаю, все позади, но появляется боязнь вернуться в тело инвалида. Снова отправляться в ад не хочется. Уж лучше прямо здесь сдохнуть.

Вытираюсь полотенцем и подаюсь на выход. Продолжаю прохаживаться по комнате, разрабатывая навык ходьбы. Заодно ставлю себе задачу: к вечеру я должен уверенно держаться. Ну а завтра — бег.

— Что, упарился? Ты бы еще до трусов разделся. А я тебя предупреждала — не топи камин, будет жарко! — эмоционально оповещает о своем очередном возвращении Амалия при виде моей расхлябанности после ванной комнаты.

Сестра идет к подоконнику, берет один из лежащих там пультов и включает кондиционер.

С упоминанием о кондиционере мне приходит новое понимание. Это совершенно не мир средневековья. Все вполне развито. Есть машины, авиация и даже компьютеры.

Одна из картин с рыцарями на самом деле телевизор. Пульт от него также лежит на подоконнике.

И здесь совсем не рай. Мир примерно похожий на мой прежний со своими достоинствами и недостатками. Существенное отличие — это магия. Тут она существует.

Амалия возвращает пульт обратно на подоконник, закрывает окно и снова ко мне цепляется:

— Ну как я тебе? Правда, отпад!

Установленная под потолком длинная панель начинает работать. На комнату обрушивается прохладный ветер. Я застегиваю рубашку, тем привожу себя в надлежащий вид, смотрю на сестру и не пойму.

— А разве это не то же самое платье?

— Тьфу ты! Андре, ты меня убиваешь! Ты разве не видишь? Я подрисовала стрелочки, накрасила губки, надела жемчужные бусики! Брызнула на себя лучшие духи! — возмущенно рассказывает и показывает на себе сестра.

Только сейчас почувствовал, как сильно она надушилась. Свежий запах цветов смешан еще с чем-то приятным.

Отвечать не пришлось. Через оставленную открытой дверь доносится приближающийся торопливый стук каблуков. Появляется девушка постарше Амалии в темном платье ниже колена. Это вторая сестра Илона. Ей шестнадцать.

В отличие от Амалии с ней у Андрея вечные контры. Равно как с мачехой-англичанкой, выбравшей после замужества русское имя Софья Дмитриевна. Именно так для него принято ее называть. Обязательно по имени-отчеству.