Помоги проекту - поделись книгой:
Эх… В Новый Год — с новым гадом! Хотя это я наговариваю. Ректор чело… Изменчивый порядочный. Вот и про моего похитителя все выпытал. А что у моих хранителей свои маленькие тайны есть, и ректор кое-что в них понимает — так это уже само собой разумеется. Хорошо бы и мне вытрясти…
— Я оставлю тебе сумму на расходы, девочка. Обнови гардероб. И пришлю книги о нашем мире. Не думаю, что тебе стоит до поступления жить в обществе молодых мужчин. Оставайся в преподавательском корпусе, — о нет, это он ещё не знает, как тесно мы знакомы с его преподавателями!
— Думаю, это неразумно… — осторожно возразила, — мне бы, ваше сиятельство, держаться подальше… Не хотелось бы, чтобы вся Академия была в курсе наших взаимоотношений. Ведь так и опаснее будет, правда? — И ресничками ветер поднимаю.
Иногда приятно казаться глупее, чем ты есть. Безопаснее. Спокойнее.
А ректор почему-то замер, как будто взглядом поплыл, потом помотал головой, моргнул, выругался под нос. Отродье пещер? Это ещё почему?!
— В чем-то ты права. Что же, адепты Шасхосс и Кленовая Ветвь тебя так доблестно защищали от меня, дорогая невеста, пусть продолжают. Маррот проводит сегодня, чтобы ты сделала нужные покупки. А пока…
Мужчина каким-то стремительным движением преодолел разделяющее нас расстояние, а потом… склонился и поцеловал мою ладонь. Ладонь той самой руки, на которой была брачная татуировка. Её закололо, сердце кольнуло, в вены словно впрыснули адреналин. Меня окатило жаром, тревогой, гневом, интересом, усталостью… Чужой язык задержался, лаская кожу на запястье, а потом… меня отпустили. И пугающие ощущения исчезли.
— Частично снял блок. Мне нужно знать, девочка, что ты в безопасности. Буду присматривать за тобой. А сейчас… беги куда хотела.
Улыбка не затронула глаз. Зазвенела вьюга, хлестнул ветер, на волосах осели снежинки. А когда я протерла глаза, в комнате уже никого не было.
— Мы с вами ещё поговорим серьезно, мои пушистые! — Погрозила я пальцем своей команде зверей.
Те как-то синхронно зафыркали. Не верят в мои благие намерения? Это они зря. Я девочка хорошая, старательная, лучше бы меня не обижать. А то кое-кто очень умный может остаться без усов, а кто-то излишне скрытный — быть подло общипанным со стороны хвоста.
— Всему свое время, госпожа, — чихнула задумчиво Ихме, — иди лучше, куда собиралась, а мы с тобой пойдем!
— Ты весь фон магам перебалоу-муутишь, дух, — потянулся лениво Мрякс, — я-у пойду, а ты пока оставайся, все равно-у в любой момент может рядом с хозяйкой оказаться.
Ну и ладненько, но и хорошо, что сами между собой все решили. Котяра нахально спрыгнул с насиженного места и попытался перебраться на другое — то бишь прямо на мои плечи. Размечтался, милый мой! Ты тяжеленный, как тот самый подгрызенный адептами гранит науки!
— Ну и ладно-у, — нашипели обиженно, — ну и сам пойду, подумаеш-шь. Я, боевой кот, мрря-ус, гроза пещер и гор, чтобы подвергался таким унизительным гонениям!
И прошествовал важно, всей спиной демонстрируя презрение этому бренному миру. Вслед ему мой песец вывалил насмешливо розовый язык, продолжая ехидно скалиться.
Глава 2…Особенно, когда дракон с подарком!
Что делать, если вас все-таки не съели? Порадоваться этому — и наладить быт на новом месте, разумеется!
Я уже хотела выглянуть и все-таки спросить Маррота, какие у нас планы на сегодня и извиниться за доставшийся новым друзьям нагоняй от ректора, когда вдруг едва ли не с потолка на меня упал увесистый сверток.
Сверху была прилеплена бумажка, исписанная небрежным летящим почерком.
«Моей дорогой невесте от искренне беспокоящегося жениха. Это одежда на первое время, сумка-переноска с расширенным пространством и деньги на расходы. Как только будет готов твой банковский медальон — передам его тебе. Н.А.»
Заботливый, — забормотало восторженно сердце. Конечно-конечно, — отозвался ехидно разум, нещадно давя пытающихся разлететься бабочек. Кому-то надо, чтобы невеста прожила до конца помолвки, и уж точно не умерла от обморожения. Он делает ровно то, что должен сделать в рамках нашей странной ситуации, не так ли?
В свертке действительно оказалась одежда. Но какая! Такой изумительной простоты, красоты и высочайшего качества тканей я ещё не видела! Пальто было великолепным! Викторианский стиль — уж не знаю, как занесло его в этот волшебный мир (или к нам из других миров, кто знает!), но это был именно он! Узкая талия, меховой воротничок из светлой, очень мягкой незнакомой шерсти, скрепленный очень красивой серебристой брошью в виде свернувшегося дракона.
С броши свисали три тонкие цепочки, оканчивающиеся темно-синими мерцающими камнями, в которых, казалось, ярилась вьюга. Пальто было на больших пуговичках, что застегивались внахлест, а книзу расширялось юбкой-колокольчиком, длиной по колено или чуть ниже. Очень женственное, приятное наощупь и — тут же примерила — теплое.
Пальто оказалось к тому же потрясающего темно-сиреневого оттенка, казалось, оно словно переливается, становясь то фиолетовым, то фиалковым, то нежно-лиловым. А ведь ещё было платье… шерстяное, похожее на форму гувернанток нашего девятнадцатого века. С высоким воротом, пышной, но легкой юбкой, длинными узкими рукавами, все это великолепие было украшено легкими серебристыми узорами.
Поимо всей этой красоты в свертке был потрясающий брючный костюм, сапоги и небольшие удобные туфли, в которых ноги на удивление не мерзли. Это не считая носков и — я не покраснею, нет-нет — и очень приличного и совершенно не эротического женского белья.
В общем, к Марроту я вышла полностью подготовленная и одетая-обутая. Решила под пальто надеть все-таки платье. Кто знает, как здесь за стенами Академии относятся к женщинам в брюках?
Теплые сапожки стучали по полу, в общежитии было пока не очень оживленно, и Маррота, подпирающего стену напротив, я увидела сразу.
Парень вскинул голову, блеснул озорными искрами в глазах и присвистнул:
— Красотка! Ну, пошли, закупимся тебе вещами первой необходимости. Как понимаю, с лордом-ректором вы все уладили?
— Пока нам невозможно разорвать помолвку, поэтому, к сожалению, домой я попасть не смогу, минимум на год останусь здесь… — Ответила, не чувствуя сожаления.
Если бы не друзья… огромный шумный мегаполис с вечной суетой, гарью, пылью, криками меня никогда не привлекал. Но, может быть, ректора удастся уговорить передать им весточку, чтобы не беспокоились обо мне так сильно? Сделать что-нибудь вроде «уехала в командировку в Антарктиду, подписала контракт с суперсекретной организацией»?
— И… извини пожалуйста… Я и перед Шаем извинюсь, у вас из-за меня одни неприятности, и…
Мое самобичевание нахально прервали, щелкнув по носу.
— Малявка, забудь! Понятно, что ректор же нас бы и поймал рано или поздно, это процесс естественный, так сказать. Шаю ещё мало досталось, в конце концов, за подобные делишки в старые времена и казнить могли! — Я содрогнулась, кляня свою неосторожность.
— Поверь, я…
— Ой, все! Пошли, бегом за покупками! — Меня подхватили и увлекли в круговерть спешки.
Да так, что очнулась только, когда мы очутились по ту сторону огромного светящегося портала — в Академии он был сделан в виде врат, украшенных вырезанными символами и рунами.
Ритхольц — маленький городок, который и вырос-то благодаря находящейся рядом Академии, был похож чем-то на старую Прагу. Маленькие улочки, невысокие, даже на вид старинные и монолитные дома, украшенные застывшими в камне узорам неведомых мастеров. В основном это были растительные мотивы — узоры плюща и трилистник клевера, переплетение мяты, крапивы, иван-чая (или чего-то похожего).
Были и особняки, украшенные диковинными животными или неизвестными мне существами. Под ногами хрустел снежок, мимо проносилась ребятня, спешили матроны с корзинами, пробегали мужики, одетые в шубы и тулупы.
Все почти как в стародавние времена, словно не в другой мир, а в прошлое шагнула!
— Фух, вот, тут лавка одежды, — тыкнул рыжий, щуря глазищи, — здесь поблизости — во-он, на тйо стороне улицы, ещё большая книжная лавка, туда тоже зайдем. Ещё к артефакторам бы надо… Ладно, я в кафе заберусь пока, а ты иди одежку выбери, хайэ?
И унесся маленьким хаосом.
А я растерянно поморгала, смотря, как подмигивает мне очаровательная девушка с витрины и кокетливо кружится и кланяется, демонстрируя очаровательное платье, пусть и вовсе не бальное.
Ну что, вперед?
Глава 3. Новое пушистое "приобретение".
Колокольчик в лавке приветливо звякнул «дин-дилинь-дон» и пухленькая светловолосая женщина оторвалась от большой потрепанной книги, тут же расплываясь в улыбке.
С тиррой Марлиц мы поладили быстро. Заказала я все самое простое, не надо нам бальных платьев и дорогих тканей, да и нет их тут. Уверена, что Маррот в эту лавку привел меня неспроста. Он вообще… существо непростое.
Вышла я довольная. Заказ пришлют в Академию на имя Шайисса, а уж он потом передаст мне. Запасалась бельем, теплыми кофтами, ещё тройкой теплых платьев, одним костюмом, который здесь считался вещью для верхней езды, а также мне пообещали, если поступлю, обязательно подготовить несколько вещей, необходимых адептам на занятиях — все же не только форма нужна будет.
Я потопталась на верхней ступеньке, вдыхая морозный воздух. Кошак отирался неподалеку — в лавку животным ходу не было, пусть даже очень магическим. Не замёрз хоть, бедняга? Подкормить его надо. Может, тоже зайти в кафе, а уж потом в книжный?
Я уже сделала несколько решительных шагов, когда меня окликнули:
— Высокая госпожа, что вы делаете здесь одна и без сопровождения? Что-то случилось? Вам нужна помощь?
Голос говорившего был приятным, хоть и довольно глухим. Я невольно мотнула головой, обернулась. Шапочка — теплая, кстати, похожая больше на меховой капор, чуть не слетела.
Передо мной стоял… наверное, это дроу? Или трау, как говорят местные? Высокий мужчина, чей возраст уловить было крайне сложно. Телосложение не мощное, но довольно крепкое. Жилистый, одет, кажется, в какой-то кожаный доспех и теплый плащ. Смуглая кожа, абсолютно седые или, вернее сказать, светло-серебристые волосы и глаза… вот что меня заворожило!
Глаза его были цвета янтаря, и хотелось смотреть и смотреть в них, как, бывало, любовалась каплей смолы на дереве по весне.
— Госпожа? — В голосе трау прозвучало легкое удивление. — Зачем вы прячетесь под этой маской? Вы скрываетесь от кого-то?
Стало неловко. И немного неуютно. Хоть улица и казалась довольно оживлённой, нас с темным как будто обтекали, не желая мешать.
— Простите, но вы обознались, — помотала головой, — я не дроу… то есть трау. Я человек. И сейчас очень спешу, ещё раз извините за беспокойство! — И пока тот не очнулся от удивления, в два прыжка скрылась за углом, а потом, мельтеша, как угорь на сковородке — пробежала несколько магазинов и влетела в первый попавшийся.
А там…наверное, это было когда-то посудной лавкой. Я уточняю — когда-то, потом сейчас тут стоял хаос и полнейший разгром!
А во главе этого разгрома гордо метался по лавке большущий серый котяра с белой грудкой и белоснежными же чулочками на лапках. Он отчаянно мявкал, махал лапами, хвостом, то и дело якобы «случайно» под причитания хозяина сметал очередной шедевр фарфоровой, если я не ошибаюсь, посуды.
— Ох, поганец! Да стой же, негодяй! Это Марика, дура-дочка моя молочка, сливок, амулета ледяного тебе пожалела! Я ж тебя всегда кормил, никогда не обижал, Буранчик!
Торговец средних лет с обширной лысиной на голове за котом не поспевал. Только завывал обреченно и сокрушенно, неловко топал, обмахивался подолом рубахи. Вон какие щеки красные!
— Закрыты мы, — взвыл, увидев меня, — иди, девонька, иди отсюда!
— А что случилось? — Только и выговорила ошарашенно, увидев, как от прикосновения лапы странного кота часть посуда обрастает ледяными узорами изморози.
— Дух зимы воплощенный разгневался! Уезжал на ярмарку в другой город на неделю, а дочь моя, дурища жадная, вздумала наш уговор с ним нарушить! Бура-анчик, пощади! — Возопил снова несчастный.
Не знаю почему, но я бросилась вперед. Ловко обошла летящую в мою сторону посуду, а потом ухватила кота за ухо. А тот… мявкнул и обмяк. Повис всей тяжелой тушкой, позволяя взять себя на руки. Он был теплым, а шерсть — мягонькой. Развалился, подставляя мне пузико и буквально вынуждая его почесать.
— Буран? Буранчик? — Шепнула я осторожно.
— Чеши меня, полукро-увка, чеши, — промурчали повелительно, — сколько силы в тебе-у! А если да-ушь мне котле-утку, я тебя крепко-у крепко-у любить буду!
Ничего себе, заявочки!
Уж не знаю, что меня толкнуло, но ответить решилась, хотя перед глазами так и стояли ещё не втянутые, острые серебристые когти на одной из лапок.
— Если ты, дух пушистый, невинного человека губить перестанешь и поможешь ему продукцию вернуть, тогда и на десяти котлетках сторгуемся. У меня уже один пушистый есть, забегай в гости!
Хозяин осенил себя поспешно каким-то полукругом.
Яркие светло-серые глаза кота, в которых плясала буря, посмотрели прямо на меня. Хитро, жестко так. А потом коготки царапнули мое запястье.
— За капе-ульки древне-уй крови, так уж и быть. Сделау-ю. Иди, дева, — молвил он и спрыгнул с моих рук, вальяжно помахивая хвостом.
Я только глаза таращила, видя, как под взмахом чужого хвоста тарелки собираются из осколков, а изморозь тает, исчезая без следа и вреда.
— Век благодарен буде, тирра претемная! — Хозяин вдруг поклонился, руку к груди ладонью вперед прижал. — Не уходи, есть у меня, чем отблагодарить, никогда Старый Жард не был неблагодарным! Как вас вещичка ждала!
Мне не хотелось принимать благодарность, не чувствовала я, что что-то важное сделала, но глядя, как разлетаются из-под лап одного неугомонного кота снежинки, лишь молча согласилась — да-да, давайте ваше вознаграждение, в конце концов, мы, попаданки, народ негордый!
А вдруг будет какая-нибудь волшебная и полезная штучка?!
— Вот, вот она, тирра, смотрите. Давно, ещё деду моему досталась, сказали, поймете, кому отдать. Кажется мне, что ваше это! — Благоговейно заметил торговец, потягивая мне завернутый в потертую временем тряпку… хм, что это? Кнут?!
Аж горло от разочарования прихватило, правда, тут же мысленно над собой посмеялась. Ага, милая. Все-то тебе сразу надо. Корону, диадему и россыпь алмазов в сундуке, не иначе! А что кнут старый, почти рассыпается, и рукоять и у него вся истертая, явно пользовались в свое время активно, ну…
Кажется, что-то уловил дядька на моем лице, замотал головой, затряс бородкой короткой:
— Артекфактут это, госпожа! Сказали мне, что в нужных руках он силу обретет, а пока вот так, неказисто выглядит!
— Света и благополучия в ваш дом, тир Жард, — пожелала я от души под пристальным взглядом слишком мудрых для кошака глаз, — осторожно завернула кнут в тряпку назад, не касаясь, и запихнула в подаренную ректором почти безразмерную, как мне уже казалось, сумку.
— Пойду я, — потопталась, — мне пора, я в Академию поступаю! И, кстати, я Терри, — широко улыбнулась.
— Благословение зимних духов с тобой, девонька! Сейчас-сейчас, я ещё чиркну списочек знакомцам. Скажешь, что от старого Жарда, они скидку хорошую сделают!
Мне вручили бумажку, где стояли адреса пары зельеваров, артефакторов, магических портных, адрес одного трактира и ещё трех одежных и двух книжных лавок.
Поблагодарила я дядьку от всей души.
И уже когда выходила из магазинчика, до меня донеслось протяжное:
— Ско-уро встретимся, дочь пещер! Верь крови своей, да вокруг смоу-три! Крылья серебра-у счастье несу-ут, а наследие твое — во льда-ух! Льды только силу понимяу-ют! А за совет — купишь мне подстилочку из шерсти дикого снежного козла, мрямссс, — донеслось насмешливое.
Я молча вылетела за двери. Так, выше нос, Терри! На ус мотай, даже если голова кругом и не верится. Где там этот рыжий, когда он нужен, какое там кафе я пробежала? Завертела головой, ища знакомую вывеску с приплясывающей и исходящей паром чашечкой неизвестного напитка.
И напоролась взглядом на того самого преподавателя… снежного эльфа. Ледяной, невесомый на первый взгляд красавец стоял, опершись о стену одного из магазинов, и читал какую-то книгу. Казалось, он совершенно не чувствует щипающего щеки холода. Не видит мальчишек, которые запускает разноцветные шары, в которых играет магия, в небо. Не замечает маленьких и дивных ледяных существ, которые осыпают улицы сине-серебристой пыльцой.
Я вздрогнула. Глаза эльфа, в которых разгоралось снежное пламя, буквально пригвоздили к месту. Медленно, очень медленно и плавно, будто плывя над дорогой, мужчина отделился от стены и направился в мою сторону. Почему-то мелькнула дурацкая мысль, что он ждал именно меня.
Вот он быстро пересек улицу, ни с кем не столкнувшись, вот он подошел к ступенькам лавки, на которых я застыла восковой фигурой. Поднял голову, заглядывая снова мне в глаза. Улыбнулся.
— Прелестная тирра, неужели я снова имею честь видеть вас? Признаться, вы только сильнее поражаете мое воображение! — Его голос обволакивал перезвоном вьюги, пел о его чувствах, как буран, что пляшет, бросаясь в окна. — Могу я узнать ваше имя, серебряный цветок?
Мои губы шевельнулись, Душа против воли почти потянулась к нему, как произошли сразу три события.
Брачный браслет обжег руку так, что я вскрикнула, чувствуя, как брызнули слезы. С громким отчаянным мявом на снежного красавца бросился мой кот. А из окна кафе вдруг вылетел водоворот осенних, ярко-алых кленовых листьев, что обернулись Марротом. Вот только глаза его сияли ядовитой зеленью, а в руке блестел кинжал.
— Отойди-ка от моей сестренки подобру-поздорову, любезный мэтр. Она ещё совершеннолетия не достигла, а ты туда же! Арлиноэ, каэ ран! — Выплюнул он яростно в лицо побелевшему эльфу.
— Стражи-и, — коротко взвизгнула какая-то дама, прижимая к себе нежно огромный окорок.
— Ух ты, фей! — Вопль кудрявой светленькой девчонки.
— Прошу простить мою настойчивость, я был влеком восторгом и самыми честными намереньями, — колдовское сияние глаз меня отпустило, и восхищение эльфом как-то потухло. — Но и вам, Кленовая Ветвь, советую в таком случае заняться воспитанием вашей сестры, если уж она в непотребном виде перед мастерами является!
Поделиться книгой: