Девушка брата

Надежда Борзакова

Девушка брата

Пролог

Безнадежно промокшее платье облепило тело, как вторая кожа, скорее подчеркивая, чем скрывая. Хорошо, что под ним у меня лифчик с плотными чашечками. Иначе бы соски сейчас топорщились сквозь ткань…

— Что ж не кричишь? — от его низкого, хрипловатого голоса снова стало жарко. Нет, прямо-таки горячо, несмотря на то, что на улице был довольно прохладный, хоть и майский, вечер, а я насквозь мокрая и в бассейне с отнюдь не теплой водой.

Осязаемый взгляд Влада коснулся груди. Я действительно почувствовала, как он заскользил по влажной коже, забрался в вырез промокшего платья. Так, будто это не наглые темно-серые глаза мужчины, а его руки…

— Прикольно пошутил, очень! — голос, к счастью, не подвел, — Обхохочешься, прямо.

— А кто сказал, что я пошутил? — он шагнул ко мне. Близко настолько, что между нашими лицами осталось лишь несколько сантиметров и то потому, что я едва доставала ему до подбородка даже стоя на непонятно как удержавшихся на ногах каблуках. Горячее дыхание коснулось влажного лица. Запах алкоголя. Приличный такой, а мне не противно. Он смешался с личным — терпким и мужским, и буквально обволок меня, учащая пульс.

— Я просто захотел смыть с тебя всю эту штукатурку и сделал это.

Внезапно большие горячие руки сомкнулись на моей талии, притянули, прижимая к широкой и твердой, как камень, рельефной груди. А губы буквально набросились на мои. Язык с голодным напором проник глубоко в рот, заполнил его, отнимая дыхание. Нагло исследуя каждый миллиметр внутри, от чего внизу живота закрутился жаркий вихрь. Меня в жизни еще никто не целовал… Так. Покоряя, и заставляя желать покориться власти жадных, наглых губ. Отдаться прямо сейчас, полностью, без остатка. В голове поплыло, колени ослабли. Если б Влад не держал так крепко — одна рука уже под затылком, у кромки еще каким-то чудом сохранившейся прически, а другая на бедрах — втиснула мои в его, давая ощутить просто каменный стояк, я б не устояла на ногах.

Что же я делаю?

Глава 1

— Ты же массажистка, да? — хлопнув ламинированными ресницами, спросила Нелли.

— Тренер по фитнесу, — с добрейшей улыбкой поправила я, проигнорировав мелкую подколку.

— Ой, точно, прости, — приложив руку с убийственно длинными розоватыми ногтями к лишь формально скрытой золотистым платьем груди, проговорила девушка, — Глеб просто столько о тебе рассказывал, что все смешалось.

— А мне о тебе — ни слова, — я пригубила воду из бокала.

— Ой, да не волнуйся ты так, — рука переместилась с ее груди на мое предплечье, — мы с ним как брат и сестра. Наши родители сто лет дружат, дела ведут… Мы практически выросли вместе.

— Я и не волнуюсь.

И я действительно не волновалась. Даже несмотря на то, что, когда эта златовласая куколка с надутыми губками и ярко-голубыми линзами только родилась, Глеб, скорее всего, уже окончил школу. Не то чтоб мне было безразлично наличие роя юных красоток вокруг моего парня. И близко нет. Просто рядом с такими как он их полно всегда, и с этим ничего не поделать. Но выбирать-то ему. А мне никогда не будет нужен тот, кому не нужна я.

К счастью, Нелли сместила внимание с моей персоны на свою и защебетала о грядущем открытии салона красоты — ее собственного. И принялась сравнивать свой грядущий же успех в бизнесе с успехом Кайли Дженнер. Уточнять критерии, по которым предполагалось сходство, я не стала.

Может быть стоило все же изменить привычкам и хоть глотнуть шампанского? Тогда бы я смогла и расслабиться немного в начале вечера и чуть меньше хотеть покинуть его уже к середине?

Последнее очень вряд ли. Трудно получать удовольствие от общения с людьми, плохо скрывающими, насколько свысока они на меня смотрят. А поддерживать разговоры, похожие на попытки мальчиков меряться дальностью струи, быстро устаешь. Хорошо хоть двадцать первый век подарил всем смартфоны — время от времени можно на них отвлекаться. Прочитать оповещение, ответить на сообщение, запостить сториз или просто сосредоточенно полистать меню.

Интересно, насколько неудобно будет, сославшись на головную боль, попросить Глеба, чтоб его водитель отвез меня домой?

«Не глупи, Настя! Тебя пригласили на семейное торжество, познакомили с родителями. Если все так и дальше пойдет, то скоро ты станешь частью этого общества, выйдя замуж за невероятно крутого парня еще и по взаимной любви. Слушала бы лучше и училась, а не строила из себя невесть что».

Нечто подобное я повторяла про себя уже раз пятый в различных вариациях. Я с Глебом. Я его люблю, а он меня. А значит просто обязана поскорее перестать быть белой вороной в его мире. Золушка же смогла. Вот только у нее все шло по плану, а у меня — нет. Но реакция на это ни на секунду не отразилась на моем лице, в этом я была уверена.

Поработайте несколько лет с абсолютно разными людьми и научитесь в любой ситуации выглядеть милой, доброжелательной и уверенной в себе.

Даже когда отец твоего парня дольше необходимого задерживает в объятиях, а потом смотрит на тебя не так, как должен на девушку сына, а его мать ведет себя так, будто уже за что-то ненавидит. Избыточное внимание Сазонова-старшего, судя по всему, заметила только я. Значит, скорее всего, дело в том, что она считает меня очередной охотницей за их гигантским состоянием? Ну, может в этом случае, стоило выделить время между очевидно регулярными зависаниями в кабинете пластического хирурга, походами на шоппинг и сидением в Instagram на ознакомление с такой штукой как брачный контракт. Тогда бы и поводов для беспокойства стало меньше и, возможно, появилась бы тяга получить еще какие-то знания. А те, в свою очередь, позволили бы как минимум мочь обсуждать что-то помимо хирургов, косметологов и цен на наряды из новых коллекций зарубежных дизайнеров, и, как максимум, заняться каким-нибудь делом.

Стать личностью. Сделать так, чтоб окружающие — друзья и бизнес-партнеры мужа, звали по имени. Да-да, я не шучу. Святослав представил ее «это моя жена», а в редких упоминаниях в беседах она была «женой Свята» и «матерью Глеба». Если бы не Instagram, в котором она потрудилась все же прописать вдобавок к нику «@msazonova», имя, я б его, наверно, и не узнала. Отчество решила не уточнять. Святослав же своего не упомянул, да и общаться нам с ней, очевидно предстоит нечасто.

В который раз упрекнув себя за манеру судить людей в общем и мать Глеба в частности, я обвела взглядом гостиную. Она ассоциировалась с залой какого-нибудь современного дворца, причем не безвкусным в своем нарочитом богатстве убранством, но минимализмом, светлыми «натуральными» тонами отделки и мебели, их же простыми линиями, тут и там прячущейся ультра продвинутой техникой и, конечно же, огромным пространством.

— С юбилеем, па-апочка, — нарочито громкий, рокочущий голос прорвался сквозь расслабленный вечериночный гомон.

Его обладатель, слегка пошатываясь, протиснулся к Святославу и сгреб его в охапку, нарочно сминая ткань дорогого костюма.

Сам незнакомец был одет в черную футболку, черные же брюки-карго и забрызганные грязью кроссовки. А еще он был промокшим практически насквозь. На волосах, шее, скульптурных предплечьях с проступавшими под кожей жгутами вен все еще поблескивали капельки воды.

У меня над ухом тихо выругался Глеб. Убрал руку с талии и направился к ним.

— Что, ты разве мне не рад, ПАПА? — вопросил тот парень. Отстранился и, качнувшись, разбитыми в кровь костяшками ухватился за лацканы пиджака Святослава.

— А говорил, что двери этого дома всегда открыты для меня, — в возникшей звенящей тишине этот хриплый, полный злобного отчаяния голос почти грохотал.

Карие глаза Святослава смотрели на него так, что если б взглядом можно было убить, то парень уже был бы мертв.

Постойте… Папа. За полгода, что мы вместе, Глеб ни разу не говорил, что у него есть брат.

— Так и есть сынок, — Сазонов-старший быстро пришел в себя. На холеном лице появилась улыбка. Одними губами. А гневный взгляд сменился холодным и снисходительно-высокомерным. Точь-в-точь как на том фото с сайта холдинга. Легко похлопал ладонями по предплечьям парня и тот разжал пальцы. — Глеб, покажи брату, где переодеться.

— А что так нельзя? Картинку порчу?

— Нет, что ты, Владислав. Будь в том, в чем тебе удобно, — в подчеркнуто мягком голосе мужчины звенела сталь.

— Я — Влад!

Глеб положил ладонь на обтянутое черным хлопком мускулистое плечо, и Влад резко дернулся, как от удара током, и сбросил ее. Повернулся, угрожающе нависнув над братом.

— Глеб, — услышала я собственный голос, — ты нас не познакомишь?

Я прямо физически ощущала, что взгляды всех предвкушающих скандал присутствующих обращены на меня. Как и то, что все они ничто по сравнению с одним единственным. Темно-серым, исподлобья и пронзительным настолько, что показалось, Влад заглянул мне в самую душу.

— Ну, конечно, — ухватился за соломинку Глеб. Протянул руку и, когда я шагнула к нему, будто железным обручем сжал талию.

Очень вовремя. Ведь ноги сделались ватными и едва держали еще и учитывая каблуки.

А у него шрам на правой брови. Грубый, будто рану вообще не зашивали, от чего густая полоска разделена надвое. А сами брови широкие и темные, практически черные, как ресницы, и коротко стриженные — почти под «ежа» густые волосы. Припухшая переносица, сбитая скула. Легкая щетина на квадратном подбородке и скулах с играющими желваками. Чувственная, четко очерченная линия сурово сжатых губ.

— ….мой младший брат, Владислав, — да не пялься ты так на него! Что с тобой такое, Настя?!

— Я — Влад, — грубо оборвал он. От этого баритона кожа мигом покрылась мурашками.

— Настя, — промямлила дрогнувшим голосом. Успев вытереть взмокшую ладошку о платье, протянула ему.

Пальцы подрагивали. А глаза вновь встретились с его и утонули в этих серых омутах, полыхающих эмоциями.

Горячая шероховатая ладонь сжала мою. Ее жар будто проник под кожу, в вены и понесся с кровью к затрепетавшему, как крылья у птички колибри, сердцу.

— Очень приятно, — даже улыбнуться вышло. Пусть улыбка эта похожа на нервную гримасу, но лучше с ней, чем без.

Выглядеть милой, спокойной и приветливой абсолютно в любой ситуации. В такой я оказалась впервые, но тогда, конечно же, я этого еще не понимала.

Глава 2

Ореховые глаза Милы преисполнены ядовитой ненавистью. Пухлый наколотый рот брезгливо искривлен. Остальной мимики ее лишил ботокс, но это и к лучшему, ведь если б та имелась, эта ухоженная светловолосая женщина походила бы сейчас на злую королеву из сказки о спящей красавице.

Не могу представить, чтоб моя мама хоть когда-нибудь так смотрела на меня или на Лешку.

— Ну что за погода — то тепло и солнечно, то холодно и дождливо, причем по нескольку раз за день, — пропела я. Рука мужчины все еще сжимала мою и отпускать не собиралась, хоть я и тянула.

И я не хотела, чтоб он отпускал.

— Вы, наверное, успели замерзнуть…

— Если хочешь это исправить, я не против, — перебил Влад, отпустив наконец мою ладонь. А вот рука Глеба на моей талии стиснула ее почти до боли.

— Владислав! — проревел их отец.

— Конечно. Еще не хватало, чтоб Вы простудились, — я медленно улыбнулась в наглое лицо.

— Переоденьтесь в сухое, а я попрошу приготовить горячий кофе.

Хватка на талии ослабла. Я покрутила головой, ища глазами официанта, и махнула рукой. Не по этикету, ну и плевать.

— Сделайте два кофе, пожалуйста, — попросила подошедшего парня.

А Влад, к моему удивлению, молча направился наверх.

— Быстро осваиваешься, — одними губами прошипела Мила.

— Что, простите? — кажется, меня уже несло.

— Ничего, — пытаясь пригвоздить взглядом, процедила женщина.

Святослав шумно выдохнул, только этим выдав немного отпустившее напряжение.

— Святослав, вечер потрясающий.

— Благодарю, — ответил мужчина, взглядом давая понять, что это вовсе не за этот обязательный комплимент.

И, будто по щелчку пальцев, замершие в ожидании скандала гости чуть ли не с очевидным сожалением вернулись к прерванным беседам.

— Ты извини, — прошептал на ухо Глеб.

— Твой брат? — поздновато укорив себя за несвоевременность, сказала я.

— Я объясню, почему не рассказывал, — и прижался холодными и твердыми губами к щеке, — позже.

Я кивнула. Допила воду и поставила пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта.

— Покину тебя ненадолго, — с прилипшей к лицу улыбкой, высвободилась из рук кавалера и, стараясь не бежать, направилась в уборную. Попросту сбежала уже в третий раз за вечер.

И впервые потому, что самоконтроль по-настоящему грозил разрушиться, как карточный домик.

Включила свет, зашла внутрь. Закрыла дверь и обессиленно привалилась спиной к холодному кафелю. Сердце стучало как сумасшедшее, сколько не пытайся его унять попытками глубоко и медленно дышать.

Вот зачем я влезла, а? Звезды что ли сошлись как-то не так, и мне изменила привычка не вмешиваться вообще никуда без крайней необходимости? Хотя, разве едва не случившаяся драка между сыновьями не последнего человека в городе на его же юбилее, посреди залы, переполненной особо важными людьми, не является крайней необходимостью?

Но ведь дело вовсе не в неловкости из-за якобы неуместного вмешательства…

Покачав головой, я отлепившись от черного кафеля, шагнула к похожему на огромную пиалу умывальнику. Включила холодную воду, сунула под нее руки и взглянула на себя в огромное — высотой до потолка — зеркало.

Щеки раскраснелись. Это очевидно, несмотря на плотный тональный крем, консилер, хайлайтер, румяна и бронзер — тонну косметики, которая, по словам неприлично дорогого визажиста, способна скрыть даже кратеры на Луне и не поплыть, если сутки просидеть под студийными софитами. Ну, хотя бы действительно не плывет. И на том спасибо.

Карие глаза лихорадочно горели в ареоле трепещущих пушистых ресниц. Хорошо, что они у меня густые и длинные от природы, одного слоя туши и легких стрелок всегда достаточно, чтоб подчеркнуть взгляд. Пухлые губы приоткрыты из-за все еще тяжелого дыхания, помада — почти их родного цвета — на месте.

И с прической — элегантным плетением, открывающим шею, которое два часа сооружали из моих светло-каштановых волос до талии, все в порядке.

В который раз я порадовалась тому, насколько мой образ целостный и подходящий к случаю. Хоть я впервые собиралась на мероприятие, предполагающее дресс-код, еще и капризный «Coctail», но сумела все соблюсти.

Не слишком яркий макияж и прическа идеально сочетались с платьем. Черного цвета, длиною чуть выше колена, облегающее как раз настолько, чтоб деликатно подчеркнуть плавные линии упругого — спасибо работе — тела, с неглубоким декольте и открытыми плечами. Невысокие «кошачьи» каблуки серебристых туфель акцентировали внимание на длине ног, затянутых в невесомые чулки.

Вот только… Бирка на платье ужасно натирала между лопаток, ведь я физически не могла позволить себе отдать все сбережения за платье на один вечер, а туфли и неэлегантно надетый сейчас через плечо клатч на цепочке были одолжены у лучшей подруги Аллы, любительницы космически дорогой обуви и аксессуаров.

Наконец, дыхание выровнялось, лицо приобрело спокойное выражение и я, надев на него легкую улыбку, выключила воду и поспешила вернуться в залу.

У ступенек, ведущих наверх, практически столкнулась с Владом. Светло-голубая рубашка, расстегнутая чуть ли не наполовину, обнажала негустые темные волоски на рельефной груди. Ее рукава угрожающе натянулись на широких плечах, обтянули упругие шары мышц мощных предплечий. Если Влад вздумает скрестить руки, точно оторвет рукава.

Немудрено. Рубашка-то скорее всего Святослава, ведь Глеб давно здесь не живет. А тот, хоть и выглядел подтянутым и спортивным настолько, что о его пятидесяти пяти годах напоминали чуть ли не только практически седые темно-русые волосы и морщины на лбу и вокруг глаз, да и ростом лишь немного ниже, но далеко не такой крупный. Как и Глеб, в общем-то. Хоть в зал тот и ходил трижды в неделю, и был столь же высоким и хорошо сложенным, однако….

Я что сравниваю их? Совсем рехнулась!

Глава 3

— Ну, как? Так лучше? — насмешливо спросил Влад.

— Намного, — я торопливо отвела взгляд.

— Не поможешь застегнуть? — мужчина подошел почти вплотную. — Пальцы не слушаются и корки лопаются. Не хочу заляпать кровью рубашку.

И рука с в хлам сбитыми костяшками предстала пред мои светлы очи. Красивая. Крупная. Правильно вылепленная. И горячая наощупь. Я помнила….

Взгляд скользнул по темно синим брюкам, идеально облепившим узкие бедра и длинные, накачанные ноги. Поднялся вверх к пуговицам рубашки.