IX в. Кашмир.
Национальный музей, Нью-Дели.
Стоит в позе трибханга. По обе стороны рядом с Вишну стоят его персонифицированные атрибуты. Палица (гада) — по правую руку в облике богини Гада, а диск (чакра) — нолевую в облике мужчины (чакралу руша). Оба стоят тоже в позе трибханга и обмахивают Вишну веерами. Маленькая фигурка богини земли Притхви Деви выступает из земли внизу, между ногами Вишну.
Из его четырех лиц переднее имеет человеческие черты с выражением спокойной умиротворенности, боковые лики представляют собой морды льва и вепря, а задний лик выражает страшный облик бога.
Дочь: Значит, самсара есть система правосудия, благодаря которой каждый человек неминуемо получит то, что заслужил?
Отец: Не совсем так. Например, ты не можешь назвать семью системой правосудия на том основании, что каждый ребенок получает то, что он заслужил, от справедливого и любящего отца, который всегда готов и желает помочь. Правильнее было бы назвать самсару системой образования, в которой учитель позволяет ученикам образовывать себя, испытывая естественные последствия своих действий, тогда как сам он присутствует везде, чтобы посоветовать, помочь и спасти.
Дочь: Как же Бог помогает нам и спасает нас?
Отец: Если мы всецело вверяем себя Богу, Его милосердие может унести нас из сферы действия закона кармы.
Дочь: Значит, существует сфера, где закон кармы не действует? Отец: Да. Я сказал, что закон действует только в мире морали. Но вне мира морали есть мир духа, где сглаживаются все различия,
прекращается противоборство добра и зла, и наше греховное состояние растворяется в милосердии Бога. Там, кроме прарабдхи, закона кармы не существует. Ибо, как в мире физическом действует закон причинности, а в мире моральном действует закон кармы, так в мире духовном действует закон любви. Гита учит нас, что духовное развитие человека заключено между двумя типами характера — шакта и юкта. Первый — это тот, кто трудится из привязанности к миру. Последний делает это из любви к Богу. Оба они трудятся, и трудятся с усердием. Но есть огромная разница в их побуждениях, а следовательно, и в результатах их действий. Труд человека, устремленного к мирскому, приводит к его закрепощению, так как все действия, хорошие и плохие, но направляемые эгоистическими желаниями, привязывают душу к колесу самсары. С другой стороны, труд человека, устремленного к божественному, ведет к свободе, так как всякие действия, направляемые желанием помогать Богу, делают душу свободной. Закон кармы не связывает Ишвару, хотя Он непрестанно работает для поддержания закона и порядка во Вселенной. Если мы обретаем в Нем спасение и действуем во всем в гармонии с Ним — мы можем избежать сферы действия кармы, или актов воздаяния. Гита говорит:
«Все, что ты делаешь, что вкушаешь,
что подаешь, что приносишь в жертву;
Какой ни совершал бы ты подвиг —
все совершай как приношение Мне, Каунтея,
Так ты освободишься от хороших и дурных
плодов, от уз кармы;
Йоге отреченья приобщась, ты ко Мне
придешь, свободный»
(IX, 27, 28).
Такое действие иногда называют нишкама карма или самоотверженным действием. Оно называется также карма-йога.
Дочь: Значит ли это, что карма-йога противостоит закону кармы?
Отец: Не совсем. Последний есть яростный ветер и бушующие волны, тогда как карма-йога есть спокойное, глубокое море. Йога уносит нас от страстей мира морального, где господствует закон кармы, в покой мира духовного, где господствует более высокий закон благодати.
Дочь: Что такое благодать?
Отец: Благодать есть пробуждение Бога в душе человека. Но это не есть нечто, воздействующее извне. Когда мы возвышаемся до ощущения Бога, пребывающего в нас, и действуем в соответствии с Его Волей, мы обретаем благодать. Тогда мы попадаем в мир Божественный.
Дочь: Может ли благодать Бога полностью стереть наше прошлое и простить наши грехи?
Отец: Когда мы пребываем в благодати, мы никогда не думаем о том, какие следствия породили наши грехи. Божественное милосердие состоит не в том, чтобы стереть наше прошлое, но в том, что мы становимся безразличными к его последствиям. Мы лежим на кровати, которую мы смастерили, как и другие; но мы окутаны любовью Бога, которая защищает нас от всех неудобств. Великие подвижники, преданные Богу, никогда не чувствуют тягот своей жизни. В чувстве, переполняющем их, они забывают все свои трудности. Ибо они вошли в тот мир, где, согласно упанишадам, «слепой более не слеп, раненый более не ранен, а страдающий более не страдает».
Дочь: Можем ли мы войти в этот мир в земной жизни?
Отец: Да, в этот самый миг. Все уроки морали первой ступени, которые я описал, нужны для того, чтобы сделать нас способными войти в этот мир.
Глава III
ВТОРАЯ СТУПЕНЬ
Мораль и религия. Значение Бхакти. Формы Бога. Доктрина Ишта-Дэваты. Почитание идолов. Цели индийского искусства
Дочь: Отец, я снова пришла беспокоить тебя вопросами. Мы договорились встретиться сегодня.
Отец: Ты вовсе не беспокоишь меня, дитя мое. Когда мы говорим с тобой, я сам учусь больше, чем учу. В наших беседах я как бы думаю вслух. Мы, индусы, гордимся тем, что мы народ религиозный. Наша этика, наша социология, строй нашего общества и наше искусство — все они основаны на нашей религиозной философии. Религия дает ключ к нашей истории. Но помни, что религия не сводится к внешней обрядности. Это прежде всего способ поведения, а также знание и опыт. Поэтому важно, чтобы каждый индусский мальчик или девочка ясно представляли себе сущность своей религии. Они должны понять и усвоить те незыблемые принципы, которые лежат в основе наших многочисленных сект и ритуалов. Если они не поймут этого вовремя, они окажутся во власти предрассудков, а это худший враг религии.
Дочь: Отец, я так рада слышать, что я не беспокою тебя. Ты указал мне путь света, и я хочу изучить его, насколько могу. Теперь я продолжу свои вопросы. Последний раз ты сказал, что нравственная дисциплина дает нам возможность войти в духовный мир, в котором действует закон божественной любви и милосердия. Я бы хотела знать, достаточно ли нравственной жизни для освобождения человека.
Отец: Дитя мое, мораль — это не религия; во всяком случае, не более, чем врата в храм. Несомненно, что индуизм настаивает на обретении человеком моральной чистоты и становлении его как дхарматмы на первой ступени восхождения к Богу. Он учит, что человек, который путем напряженных усилий не очистил свою мысль, слово и дело, и который не приобрел необходимую адхикари или умение, никогда не сможет даже узнать, что существует духовный мир. Но в морально чистом состоянии нет завершенности или совершенства. После каждого нравственного достижения мы видим более высокий идеал, который снова отвергает нашу низменную и грешную жизнь. Нравственность подобна горизонту, который отступает по мере того, как мы приближаемся к нему. Она всегда учит нас тому, чего мы еще не достигли, держит нас на расстоянии вытянутой руки и постоянно напоминает нам о нашей слабости. Таким образом, мы оказываемся беспомощными. И в своем бессилии мы ищем что-то, что освобождает нас от нас самих, дает нам надежду и делает нас участниками более чистой и благородной жизни. И это «что-то» есть религия.
Дочь: Значит, нравственность всегда уступает место религии?
Отец: Нравственность всегда ведет к истинной религии. А истинная религия всегда укрепляет нравственность. Если религия человека имеет следствием безнравственное поведение или укрепляет его, значит в ней есть нечто ошибочное. Очень часто сомнительные вещи облекаются в религиозные одежды и становятся препятствием на нравственном пути. Поэтому, когда во имя религии выдвигаются требования, которые оскорбляют наше нравственное чувство и несовместимы с фундаментальными законами гуманизма, как в случае религиозных преследований, то следует отдать предпочтение нравственности, а не религии. Мы должны тщательно отличать человека истинно религиозного от псевдорелигиозного. Последний стоит ниже нравственного человека. Но, конечно, истинно религиозный человек превосходит просто нравственного человека.
Дочь: Чем же отличается истинно религиозный человек от нравственного человека?
Отец: Ты можешь с таким же успехом спросить меня, чем отличается целое от своей части. Нравственный человек подобен честному торговцу, тогда как истинно религиозный человек подобен пламенному патриоту. Оба они хорошо сражаются. Но первый сражается за небольшую выгоду для себя, тогда как последний сражается за свою родину, забывая о себе. Просто нравственная жизнь не может дать нам чувства любви, радости и восторга, не может дать дух мужества и самопожертвования, которые дает жизнь религиозная. Просто нравственная жизнь не может уничтожить нашу обособленность и наш грех.
Дочь: Уничтожает ли их жизнь религиозная?
Отец: Она не уничтожает их в буквальном смысле. Но она делает их бессмысленными. Бог есть совершенная чистота; и прибегая к Нему, ища у Него спасения, мы уходим от своего греховного «я».
Дочь: Но как мы можем прибегнуть к Нему?
Отец: Это и есть главная задача второй ступени, о которой мы будем говорить сегодня. Первая ступень, как мы видели, проходит в человеческом обществе. Здесь непрерывно присутствуют сложные отношения между людьми. Но когда достигнута вершина первой ступени и начинается вторая, голос человечества замирает позади, и далее нужно идти в одиночестве. Видишь только слабый свет во тьме, который вскоре исчезает и тебя снова окутывает тьма.
Дочь: Значит, Он сначала подобен мерцающему свету?
Отец: Он есть постоянный свет. Это мы видим Его с перерывами. Глаза плоти не могут видеть Его. И глаз духа должен открыться и обрести постоянство взгляда.
Мохини.
XII в. Период западных Галукьев.
Чадаг, Майсор, Карнатака.
Национальный музей, Нью-Дели, Индия.
Имя Мохини было дано богу Вишну, когда он во время пахтания океана обратился в молодую красавицу, чтобы оттечь внимание демонов и не дать им завладеть божественным нектаром, дарующим бессмертие.
Дочь: Но как же это сделать?
Отец: Это достигается через молитву, созерцание и любовь, — одним словом, путем бхакти.
Дочь: Что такое бхакти?
Отец: Великий индусский подвижник — автор Нарадасутр — определяет бхакти как пылкую любовь к Богу и говорит: «Человек, который любит Бога, нс имеет ни желаний, ни печалей. Он ни ненавидит, ни веселится, ни стремится ревностно к какой-либо своей цели. Ибо посредством бхакти он познает восторг экстаза, посредством бхакти он обретает покой, и всегда счастлив в духе». Далее автор описывает бхакти как «состояние чистоты и самозабвения, утонченное, непрерывное и все время расширяющееся. Человек, который однажды пережил это, будет видеть только это, слышать только это, и говорить только об этом, ибо он всегда думает только об этом».
Дочь: Отвечает ли Бог на это пылкое чувство?
Отец: Да. Прасада или милость Бога — это отклик Его на любовь человека. Все великие индусские святые учат нас, что, как день следует за ночью, так и милость Бога следует за страстным желанием веры. Автор, которого я только что цитировал, говорит: «Обращайся к Богу всегда, всем сердцем твоим и всем умом твоим. Прославляй Его в сердце своем, и вскоре Он обнаружит себя, и ты почувствуешь Его присутствие». А в Гите Кришна говорит:
«Их, преклоняющихся в силу любви, постоянно преданных,
Я приобщаю мудрости, через нее они Меня постигают.
Из состраданья пребывая в их собственной сути,
Сияющим светильником мудрости Я рассеиваю в них мрак,
рожденный незнаньем»
(X, 10,11).
Дочь: Ты говоришь, что Бог проявляет себя тому, кто почитает Его. Могу я узнать, как именно Он проявляет себя?
Отец: Он принимает ту форму, которую ты выбрала для поклонения Ему. Кришна говорит в Гите: «Как ко Мне кто приходит, так Я его принимаю: все люди идут Моим путем, Партха» (IV, 11). Если ты почитаешь Его как Нараяну, Он придет к тебе как Нараяна. Если ты почитаешь Его как Шиву, Он придет к тебе в образе Шивы. Если почитаешь Его как Дэви, Он придет к тебе как Дэви. Или, если ты выберешь для почитания одного из аватар, Он таким и проявит себя для ока твоего ума. Для Тулси Даса Он явился как Рама, Чайтанье Он явился как Кришна, а Шри Рамакришне — как Мать Кали. Гита говорит: «Какие бы образы с верой ни почитал поклонник, его нерушимую веру Я ему посылаю» (VII, 21).
Дочь: Разве Нараяна не отделен от Шивы? И разве Брахма, Вишну и Шива не подчинены великому богу Нараяне?
Отец: Нет, дитя мое. Есть только один Бог. Веды называют Его Брахманом, употребляя существительное среднего рода, так как для Бога нет различий пола. Иногда Его называют просто «То», так как никакое человеческое описание не может верно отобразить Его беспредельность. Брахман в Его отношении ко Вселенной называется Ишварой; Ишвару называют Брахмой, когда Он творит, Вишну, когда Он защищает и Рудрой, когда Он разрушает. Эти имена обозначают лишь разные аспекты одного Бога. Поэтому их называют тримурти — Один в трех формах. Вишну-пурана говорит: «Один единственный Бог, Джанардана, называется Брахмой, Вишну и Шивой, если Он, соответственно, творит, охраняет или разрушает». Конечно, в народной религии они стали разными богами с соответствующими символами, местами обитания, ваханами или носителями, и последователями. Таким образом, абстрактные идеи, рассматривающие три разных аспекта Бога, были представлены для народа в конкретных формах. В то же время, все это была живая символика.
Дочь: Что символизируют супруги Брахмы, Вишну и Шивы?
Отец: Ты это поймешь, если подумаешь немного. Мы уже знаем, что верховный Ишвара имеет власть творить, охранять и разрушать мир. Эта власть неотделима от Бога. Как солнечный свет неотделим от солнца, как способность сжигать неотделима от огня, так и Шакти, или творящая, сохраняющая и разрушающая сила неотделима от Бога — творца, хранителя и разрушителя. Поэтому в народной религии она персонифицирована и представлена как супруга Ишвары. Влиятельная и широко распространенная школа индуизма в Северной Индии почитает Шакти как Мать Вселенной. Шакти — это деятельный аспект Ишвары, занятого творением, защитой и разрушением мира. Как Сарасвати, она — мудрость и искусство Бога. Как Лакшми, она — милосердие Бога, которое приносит процветание и счастье одним, и спасение другим. И как Ума, она — девственная чистота гор и лесов. Дэви-бхагавата описывает ее как веселящуюся во время растворения мира, скрывающую в себе прообразы всех вещей.
Дочь: Не кажется ли тебе, что это очень запутывает картину, когда силы и функции одного Бога делятся, затем снова подразделяются и персонифицируются?
Отец: Ну, я не знаю. Ты думаешь, что это вносит большую путаницу, когда океан, окружающий нашу страну, называют разными именами — Бенгальский залив, Аравийское море и Индийский океан, не говоря уже о Пэлк Стрэйт, Заливе Камбэй и так далее? Ты должна помнить, что индуизм развивался в очень сложных условиях. Даже в малой однородной общине трудно найти единую религиозную формулу, которая удовлетворяла бы все умы. То, что подходит молодым, может не подходить старым. То, что подходит рабочему, может не подходить ученому. Это просто насилие — втискивать все умы в узкие рамки единственной формулы. Трудности возрастают тысячекратно, когда общество людей разбросано на просторах огромного континента, и включает разные народы с разными уровнями культуры. Каждый народ, вступивший в лоно индуизма, имел своих собственных богов, свои обряды и церемонии и свои способы почитания. Индуизм решал трудную задачу примирения их всех и нахождения для них наивысшей соизмеримости. Но, к счастью, формула, которая была уже открыта ведическими святыми, а именно «Эком сад, випра бахудха ваданти» («один сад, но жрецы говорят там по-разному»), была достаточно гибкой, чтобы можно было принять любое количество богов в индуистский пантеон, не посягая на глубочайшие духовные прозрения арийской расы. Это поразительно, как, среди противоречивых притязаний божеств разных племен, противоборствующих интересов различных религиозных объединений и малопонятных деталей местных обычаев и церемоний, сохраняется целостность философии упанишад. В процессе ассимиляции, который протекал в индуизме на протяжении столетий, были разработаны две типично индуистские доктрины, иштадэвата и адхикара.
Дочь: Что представляет собой доктрина иштадэвата?
Отец: Из многочисленных форм Бога, воспринятых сердцем человека в прошлом, и записанных в наших текстах, почитателю предлагается выбрать одну, которая удовлетворяет его духовному устремлению, и сделать ее предметом своего поклонения и любви. Этот объект есть его иштадэвата. Это может быть один из тримурти, или один из аватар, или одна из мириадов форм Шакти. Или это может быть даже местное или племенное божество, сделанное конкретным для глаз плоти в виде идола.
Дочь: Отец, не является ли идолопоклонство грубой формой поклонения?
Отец: Неправильно называть идолопоклонством индуистское почитание изображений. Ибо индуистские тексты не говорят, что образ, рекомендованный для поклонения, есть Бог. С другой стороны, известное место в одной из упанишад гласит: «Тот, чье имя — Великая Слава — не может иметь образа». Наши Писания ясно говорят, что Пратика или заместитель — это не Бог, но лишь средство, позволяющее уму сосредоточиться на Боге. Они указывают, что в таком способе упасаны или почитания, Бог есть объект поклонения, и что Он совмещается с Пратикой лишь временно. Он должным образом призывается, заменяется (на видимый облик) и почитается с помощью шестнадцати ритуальных актов (шораша упачара), но в конце снова восстанавливается на своем истинном месте — в сердце. Поэтому такой метод почитания рекомендуется для того, чтобы сделать устремление человека к Богу более определенным. Идол для простых людей служит той же цели, что и флаг для армии. Он фокусирует религиозное устремление человека, как флаг фокусирует военную доблесть. В то же время, индуизм определенно утверждает, что почитание ментальное выше почитания изображений. Но следует признать, что всякое поклонение в основе своей есть идолопоклонство. Любая форма, в которую мы облекаем бесформенное, есть идол. Примитивный человек неумело изображает на куске камня голову и руки, и называет это Богом. Цивилизованный человек закрывает глаза и представляет себе личность с головой и руками, и называет это Богом. Оба есть идолы. Различие не в качестве, но лишь в степени. Индуизм имеет мужество говорить это. И он обладает также человечностью, позволяющей допускать в свое лоно тех, кто не может подняться выше грубых конкретных форм Бога.
Дочь: Отец, почему изображения наших богов и богинь обычно так неестественны, со множеством рук и голов?
Отец: Моя дорогая, это слишком большой вопрос. Чтобы ответить на него, я должен объяснить тебе идеалы индийского искусства. И этот предмет может увести нас далеко от нашей настоящей задачи.
Дочь: Но я очень хочу знать это, отец. Не можешь ли ты объяснить это в нескольких словах?
Отец: Хорошо, я объясню это. Но я должен быть очень краток. Индийское искусство совершенно отлично от греческого искусства, которое дает нам такие прекрасные изображения физической красоты. Первое, в своих лучших формах, — это искусство идеальное, общественное и священное. Ты должна хорошо усвоить эти три термина. Во-первых, оно идеально, потому что оно никогда не заботится об имитации объектов (материального) мира, но ставит своей целью изображение идеальных обликов и идеальных форм. Оно отменяет общепринятый принцип, утверждающий, что искусство есть подражание жизни. Оно исходит из того, что, напротив, жизнь должна быть имитацией искусства. Индийский художник, будь то скульптор или живописец, изображает идеальный мир, в который должен преобразиться мир реальный. Он придает конкретную форму благородным и милосердным характерам, которые описывали поэты в своих эпических произведениях. Он делает видимой для физического глаза преображенную природу, которую йогин познает в видениях. Его не заботят убогие подробности повседневной жизни, он сосредоточен на великих деяниях богов или могущественных сил зла, которые объемлют судьбы мира. Поэтому его искусство не отличается красивостью или формами подражания жизни. Это не реализм и не натурализм. Несомненно, есть прекрасные образцы натуралистического искусства, относящиеся ко времени раннего буддизма, но не они представляют высшую фазу развития индийского искусства. Во-вторых, наше искусство исторически является общественным, а не индивидуалистическим. Понятие обособленного, личного эго, согласно религии индуизма, относится к низшей ступени реальности. Преобладание личностного, самоутверждения и самовыражения рассматриваются как признаки незрелости. Соответственно, индийский художник устремлен лишь к тем идеалам, которые освящены традициями и в которые верит его община. Он тщательно подавляет свои собственные, индивидуальные представления, склонности, свою оригинальность. Он говорит на языке, который знают все. Он использует символы, ключ к которым доступен каждому члену общины. Его одаренность измеряется ясностью, простотой и адекватностью выражения глубочайших устремлений его народа в избранной им области творчества. Его оригинальность заключена лишь в прозрачности его искусства, которое поэтому является классическим в лучшем смысле этого слова. В-третьих, индийское искусство — это искусство священное, потому что в лучшие свои моменты оно всегда служило целям религии. Оно было слугой религии. Поэтому его символизм есть символизм наших священных текстов.
Дочь: Каковы лучшие образцы индийского искусства, которые обнаруживают те качества, которые ты описал?
Бодхисаттва Майтрейя (будущий Будда).
II в. Период Кушанов, Уттар Прадеш.
Национальный музей, Нью-Дели; Индия.
Статуя с нимбом вокруг головы излучает изначальную энергию, жизненную силу и всепокоряющую нежность. Бодхисаттва стоит во весь рост, правая рука делает жест абхая мудра, то есть дарует освобождение от страха, в левой руке чаша — отличительный знак будущего Будды
Отец: Величественные композиции, найденные в пещерных храмах Бадами, Эллоры и Элефанты и скульптурные рельефы Мамаллапурама (Махабалипурама) вполне могут иллюстрировать черты индийского искусства, о которых я говорил. В них изображаются — танец Шивы, убийство Хираньякашипы Нарасимхой, сотрясение Кайласа Раваной, убиение Дургой Махиша сура и прозрение Арджуны. Эти события происходят не на плане человеческом. Они символизируют великие космические силы, жестокие или милосердные, в сравнении с которыми человек и его маленький мирок как бы превращаются в ничто. В таких композициях остается мало места для натурализма или внешней привлекательности, или для анатомической точности, или для тонкого чувства пропорций. Здесь критик должен обратить внимание на энергию, чувство, выразительность, смелость воображения и основополагающую идею. Мы видим здесь колоссальные формы добра и зла, красоты и уродства. Чудовищные и ужасные изображения столь же захватывают сцену, сколь и величественные и благородные. Пока мы не улавливаем идею каждого фрагмента, составляющие его формы могут казаться нам страшными и отталкивающими. Но если мы хотя бы однажды ставим себя на место художников и собраний верующих, для которых создавались эти творения, мы начинаем видеть грандиозный замысел и величественную цель этих произведений искусства, которые, по самой природе своей, не допускают художественного совершенства. То, что справедливо для этих великих мраморных скульптур, справедливо для многих, хотя и не всех, изображений в наших храмах.
Доктрина Адхикара. Степени Бхакти. Формы Бхакти
Дочь: Отец, ты упоминал о двух доктринах, характерных для индуизма — иштадэвата и адхикара. Ты объяснил мне первую. Теперь мы подошли ко второй. Что такое доктрина адхикара? Ты часто использовал это слово в наших беседах в смысле нравственной компетентности. Я правильно поняла?
Отец: Да, в смысле нравственной и духовной компетентности. Доктрина адхикара означает, что идеальный учитель должен соизмерять свое учение с нуждами ученика. Хуже чем бесполезно учить абстрактной философии человека, чей ум жаждет конкретных богов. Простой труженик нуждается в религии другого типа, нежели ученый. Поэтому указания должны быть тщательно взвешены. Искусство учителя состоит в том, чтобы определить следующий шаг, который может сделать ученик, и сосредоточить его усилия на этом шаге, а не тратить время ученика на туманные и абстрактные идеи. Так он должен вести ученика шаг за шагом.
Дочь: Значит, индуизм настаивает на постепенном продвижении в бхакти?
Отец: Да. Кришна говорит в Гите:
«Кто, поклоняясь другим богам, жертвует,
преисполненный веры,
Тот жертвует Мне, хотя не по древним законам,
Каунтея.
Ибо Я вкуситель всех жертв и Владыка,
Но, не познав Меня, как должно, они отпадают»
(IX, 23, 24).
И снова,
«Неразумные мыслят, что Непроявленный
Я достиг проявленья,
Они запредельного, вечного, непревосходимого
Моего Бытия не знают»
(VII, 24)
И естественно, что индуистские тексты описывают разные степени и формы бхакти.
Дочь: Что такое степени бхакти?
Отец: Прежде всего, есть грубое деление на низшую бхакти и высшую бхакти — апара-бхакти и пара-бхакти. Последней нам сейчас касаться не стоит. Ибо она состоит в медитации на бесформенном и непроявленном Брахмане, которая рекомендуется для человека, завершившего вторую ступень, которую мы сейчас рассматриваем. Это есть высшая форма бхакти, на которую способны лишь немногие. Гита говорит:
«Только чрезмерен труд Непроявленному
преданных сознаньем,
Ибо пути Непроявленного воплощенному
трудно достигнуть»
(XII, 5).
Бог любви — это не Абсолют, описываемый философом как Сат- читананда, но Ишвара — высочайшее проявление Абсолюта, доступное человеческому духу. Ибо бхакта являет собой путь наименьшего сопротивления и спокойно движется в потоках человеческой любви и дружбы, которые непременно и приносят нас к престолу Бога.
Дочь: Итак, созерцание непроявленного Брахмана есть пара-бхакти, а любовь к проявленному Ишваре есть апара-бхакти?
Отец: Да. Апара-бхакти или гауни-бхакти есть теистическая вера. Она предполагает, что конечный источник всех вещей есть единая верховная Индивидуальность, которая, будучи совершенной во всех отношениях, должна быть объектом нашей любви и поклонения, и которая являет свою милость в ответ на наши молитвы. Может быть несколько степеней этого вида бхакти. Шридхара, ученый комментатор Бхагавата-пураны, говорит, что всего имеется восемьдесят одна степень. Но для всех практических целей нам достаточно знать три степени — бахья-бхакти, ананья-бхакти и эканта-бхакти.
Дочь: Что такое бахья-бхакти?
Отец: Как указывает само слово, бахья-бхакти есть внешняя бхактй. Это обожание чего-либо, находящегося вне нас. Оно основано на непросвещенном (тамас) представлении, что Бог есть нечто внешнее по отношению к нам, и что Он обитает в определенном месте — в храме, в святыне или на месте священного омовения. Наши паломничества, наши поклонения изображениям, символы и священные книги — все это примеры бахья-бхакти. Народная религия обычно редко поднимается выше этого уровня.
Дочь: Что такое ананья-бхакти?
Отец: «Ананья» означает «не другой». Поэтому ананья-бхакти есть исключительное и страстное (раджас) поклонение ишта-дэвате в сердце своем. Это ревностный монотеизм. Он очищает ум почитателя от многих паутин предрассудков и придает его преданности здоровую направленность. Чтобы понять чистоту и красоту монотеистической веры в индуизме, нужно прочесть великую Рамаяну Тулси Даса. Но опасность этого вида бхакти состоит в том, что он может породить фанатизм и жестокость по отношению к тем, кто имеет иные представления о Боге и иные способы приближения к Нему. Надо сказать, однако, что индуистская ананья-бхакти редко приводила к нетерпимости, или к иконоборчеству, или к массовой резне на религиозной почве. Индусский монотеист всегда признавал, что боги, которых почитают другие, есть лишь различные формы его собственного иштадэваты.
Дочь: А что такое эканта-бхакти?
Отец: Эканта-бхакти — это самый чистый (саттвика) вид бхакти, ибо здесь почитатель любит Бога ради Него самого, а не ради Его милостей. В двух других видах бхакти Бог почитается главным образом ради даров, не обязательно материальных, которые приносит нам Его благодать. Когда мы страдаем от нужды, когда мы терзаемся болью и тоской, когда смерть уносит наших близких, мы естественно ищем у Него спасения и молим о покое и утешении. Божественный Спаситель всегда рядом, в терпеливом ожидании. Если мы однажды допустили Его в свое сердце, Он приносит нам покой, который так велик, что мы постепенно привыкаем желать только Его во всякое время, как в благополучии, так и в несчастье. Фактически, когда Он живет в нас, мы становимся безразличными к внешнему благополучию или несчастью. Его присутствие — это наше благополучие, а Его отсутствие — наше величайшее несчастье. В Его присутствии мы можем преодолеть любое затруднение. Но когда Он удаляется, а это происходит часто даже с величайшими бхактами, мы падаем с высот просветления и плетемся убогими тропами обыденности и греха. В такие периоды темноты мы должны сохранять в наших душах терпение, честно исполнять наши обязанности и молиться в одиночестве так горячо, как только позволяют нам наши черствые сердца, чтобы снова пришел к нам покинувший нас. Автор Нарада-сутр справедливо указывает, что признаком истинной бхакти является посвящение Ему всех действий, и ощущение Его отсутствия как великой муки. Он дает нам также следующее описание эканта-бхактов. «Они всегда говорят друг с другом о своей любви приглушенным голосом, со слезами на глазах и с дрожью в теле. У таких людей чисты семьи, и чиста их земля. Они делают святые места еще более святыми, справедливые действия еще более справедливыми и священные книги более священными. Ибо они наполнены Его духом. От их любви духи их предков радуются, боги танцуют, и земля чувствует себя в безопасности. Между ними нет различий в касте и культуре, в красоте и чине, в богатстве или профессии. Ибо все они принадлежат Богу». Одним словом, эканта-бхакты — это те, кто страстно любит Бога. Они мертвы для мира. Они живут и движутся в. своем лучезарном мире, где в мистическом свете все вещи преображаются в формы Божественного Духа. Следовательно, они видят все вещи в Боге и Бога во всем. Они чувствуют в сердце несотворенный свет.
Дочь: Ты говорил о степенях и формах бхакти. Каковы же формы бхакти?
Отец: Бхакти как чувство почитателя к боготворимому существу, имеет множество форм, если перевести его на язык человеческих отношений. Индуистские бхакти-шастры описывают девятнадцать различных форм бхакти, наиболее важными из которых являются пять.
