Танатос рулит!

Автомобиль остановился в полуметре от него. Двигатель мерно, приглушенно урчал. Прикрывая глаза от бьющего из фар света, NN тщетно пытался разглядеть, кто находится внутри. Щетки с механической безучастностью сгоняли воду с лобового стекла.

Спустя несколько секунд он понял, что пауза может тянуться сколько угодно. Приглашения не будет. Тот, кто сидел за рулем, по какой-то причине выжидал, или играл в свою игру, или просто развлекался — но в любом случае не рисковал сдохнуть от холода.

NN сдвинулся с места и, с чавканьем выдергивая подошвы из грязи, обошел капот автомобиля, оказавшегося кроссовером «фольксваген туарег». Проникнувшись духом абсурдных событий, NN заподозрил, что для него все закончится, как только он дернет запертую дверцу. Однако дверца легко поддалась, и салон озарился мягким, чтобы не сказать интимным, светом. Изнутри дохнуло сухим теплом, приглушенно бормотало радио.

NN поспешно взгромоздился на сиденье, а уже затем уставился на сидевшую за рулем девушку, которую принял на мгновение за Нежное Создание. Потом пригляделся — нет, эта вроде постарше и внушает совсем не игривые мысли. Девушка была облачена в мужскую рубашку на три размера больше подходящего и с разорванным от плеча до локтя рукавом, джинсы и громоздкие ботинки. Обе руки лежали на рулевом колесе. На внутренней стороне левого запястья были видны параллельные раны. Четыре штуки, если он не просчитался в полумраке. Все четыре выглядели свежими, но не кровоточили. Неудивительно, что вид девушка имела хмурый и сильно озабоченный. Не глядя на пассажира, она спросила:

— Куда тебе нужно, знаешь?

Голос у девушки был бесцветный, стертый до шепота в ритуальной конторе. Но там у клиентов не спрашивают, куда им нужно. Там все уже решено за них. Хреново, подумал NN. Он не знал даже, куда попал, а тем более — куда ему нужно.

Он покачал головой и вдруг осознал, что до сих пор держит в руке ключ. Заткнутую за пояс пушку опытный глаз тоже заметил бы без труда. Тем не менее девушка, похоже, не испытывало по этому поводу ни малейшего напряга.

— Патроны есть? — спросила она.

— Есть.

— Это хорошо.

Он спросил:

— От кого-то убегаем?

Она пожала плечами:

— Убегаем, догоняем… Тебе-то какая разница? Давно здесь?

Он бросил взгляд на механические наручные часы. Они стояли. Минутная и секундная стрелки были согнуты под прямым углом, хотя стекло осталось неповрежденным. Получившаяся фигурка смахивала на половинку свастики. На часах, расположенных на панели «туарега», мерцал набор из четырех цифр — нелепый и, как выяснилось впоследствии, неизменный.

— Минуты две, — сказал он наугад.

Девушка хмыкнула; ему показалось — разочарованно. Он поинтересовался:

— А ты?

— Что — я?

— Давно?

— Дольше, чем хотелось бы.

— Как ты сюда попала?

— Заснула в неположенном месте.

По ее тону он догадался, что вряд ли дождется подробных разъяснений. Она разговаривала с ним так, будто он был невольной причиной ее несчастий. Похоже, ему сильно повезло, что она почему-то решила взять его в попутчики. Впрочем, у него осталось ощущение какого-то несоответствия. Может, все-таки не она здесь решала? А если не она, то кто?

Его взгляд уперся в безликую мглу, из которой упорно сыпал дождь. Щетки елозили перед глазами двумя метрономами — по одному на человека, в едином ритме.

— Поехали, что ли.

— Куда?

— Я думал, ты знаешь.

— А я думала, ты знаешь.

— С чего бы мне знать?

Она впервые повернулась к нему. Взгляд пристальный — похоже, не верит ни единому слову. «Тогда какого черта ты остановилась?» У него хватило благоразумия не произнести это вслух.

— Ладно, — сказал он примирительно. — Как тебя зовут?

— Алиса.

— Что — серьезно?

— А не пошел бы ты, дядя…

— Пошел бы, да некуда. Я действительно ничего не понимаю. Даже не знаю, как сюда попал.

— Смахивает на сон, правда? — вкрадчиво, чуть ли не издевательски, спросила девушка Алиса. Это вызвало у него смутные подозрения.

— Хочешь сказать, все это мне снится?

Вопрос содержал петлю, удушающую всякий осмысленный ответ. NN не хотел, так само получилось. Но Алиса не повелась на логические ухищрения. Неожиданно для него она выдала довольно много слов кряду.

— Насчет тебя не знаю. Лично у меня, до того как ты появился, было дурацкое чувство, что я кому-то снюсь. Не мне снится все это дерьмо, понимаешь?

— А теперь?

— Теперь хуже. Мне кажется, будто он проснулся. А я осталась здесь. С тобой.

NN не нашелся, что на это сказать. Он ухмыльнулся бы снисходительно… если бы внезапно не ощутил примерно то же самое.

— Ну и что думаешь делать?

— Что бы я ни думала, все равно не поможет.

— Тогда поехали хоть куда-нибудь, Алиса. Посмотрим Страну Чудес, мать ее.

Она бросила на него недоуменный взгляд. Он спохватился:

— Не обращай внимания. Издержки счастливого детства. Книжка такая есть, про девочку Алису.

— Кончай грузить, дядя, — сказала девочка Алиса и включила передачу.

11

Под колеса ложилось некое подобие дороги — рассеченный трещинами мокрый асфальт, окаймленный грязевыми потоками. Ни столбов, ни указателей, ни разметки. Вот уж действительно — затерянное шоссе.

— Кто — он? — вдруг поинтересовался NN после долгого молчания.

— О чем ты?

— Ты сказала, тебе кажется, будто он проснулся.

— А-а. Ну, это так… Первое, что пришло в голову. Тот извращенец, который все это устроил. Или, если тебе больше нравится, пусть будут они.

«Пришло в голову»? Конечно, это могло быть ее подсознательной данью образам насилия — как в физической, так и в ментальной формах, — да и то на сомнительное усмотрение его неистребимого мужского шовинизма. Но ему казалось, что дело не только в разыгравшихся девочках и мальчиках у нее и у него в «подвале». Если причина находится вовне, тогда… Тогда он даже не знает, хорошо это или плохо и чем чревато. В общем, кончай грузить, дядя.

— Что у нас с бензином?

— Полбака. И не убывает.

— А ты когда-нибудь эту тачку заправляешь?

— Зачем? Она на особом топливе работает.

— На каком?

— На танатосе.

— М-да… И где танатос берешь?

— Обычно своего хватает. — Тут она криво ухмыльнулась. — А если не хватает, беру пассажира.

— Значит, одной проблемой меньше. — Правда, сам он не очень в это верил. И вовсе не хотел изображать эдакого бодрячка.

— А ты, оказывается, оптимист, — заметила девушка не без иронии.

Он решил, что оправдываться глупо, хотя в первый момент и потянуло. В его времена оптимизм давно сделался чем-то почти неприличным и бродил рука об руку с онанизмом.

— Может, поделишься опытом?

— В смысле?

— В смысле, что здесь видела, кого встречала…

— Издеваешься?

— Да нет, я серьезно.

Она тряхнула головой, будто прогоняя наваждение, протянула руку к приемнику и увеличила громкость.

Шла какая-то радиопьеса — так, во всяком случае, ему казалось до сих пор. Пока голоса звучали на пределе слышимости, они ни о чем не напоминали. Теперь он подумал, что неплохо бы получить подсказочку хотя бы с помощью радио.

Заблуждение было недолгим.

Мужской голос спросил: «Что у нас с бензином?».

Женский голос ответил: «Полбака. И не убывает».

«А ты когда-нибудь эту тачку заправляешь?». И так далее.

Оба голоса были категорически не похожи на голос Алисы и его собственный. Но при нынешней технике записи провернуть подобный фокус-покус наверняка не составляло труда. И только ма-а-аленький вопросик мешал ему пнуть приемник (или диктофон, замаскированный под приемник): на кой хрен и кому это нужно?

— Ну и что это значит?

— Ты же просил поделиться опытом.

(Тем временем из колонок донеслось: «Может, поделишься опытом?»)

Он поморщился:

— Выключи.

Алиса посмотрела на него с прищуром, зевнула и убрала звук. «Пьеса» оборвалась на фразе «Да нет, я серьезно».

Он угодил в патовую ситуацию. Любой вопрос или молчание были одинаково бесполезны. Он согласен был выглядеть круглым дураком, лишь бы это помогло вытянуть из нее хоть какую-нибудь информацию и ощутить землю под ногами. Пока же его рационализм барахтался в чем-то вязком и скользком.

Он все-таки сделал еще одну попытку:

— Ладно, давай поможем друг другу. Не знаю, кто кого здесь имеет. Может, скоро вместе посмеемся над этим…

Она перебила его:

— И чем же ты собираешься помочь мне, если не можешь помочь себе?

— Бывает и такое. Это называется бескорыстная помощь. Слыхала о бескорыстии?

— То есть типа тебе от меня ничего не надо? — спросила Алиса голосом, в котором глухо завибрировало что-то смахивающее на надежду.

— Ничего.

— Вот и славненько, — произнесла девушка Алиса.

И пропала.

Вместе с теплым, уютным «туарегом», защищающим от дождя.

12

NN сидел в кресле посреди серого пятна, окруженного непроницаемой темнотой. Хлестал проклятый дождь, переходящий в ливень. Кресло было большое, глубокое, кожаное, мягкое, явно не автомобильное и вполне уместное где-нибудь возле камина. Оценить все удобства этой услады для задницы мешали холод и льющаяся сверху вода. До ощущения уюта было так далеко, что в памяти невольно всплыла обложка альбома «Crisis? What crisis?» группы «Supertramp», на которой благодушный дядька загорал в шезлонге среди засранного индустриального пейзажа. По сравнению с NN дядька находился в предпочтительном положении. Ему, по крайней мере, было ясно, где он и что с ним. NN не светило ничего — в буквальном смысле слова. Даже диагноз не поставишь. Все датчики молчали. Некуда бежать. Некому поплакаться. И еще повезло, что на нем надето кое-что посерьезнее плавок…

Ноги заледенели, он выдернул кроссовки из грязи и водрузил на подлокотник, приняв позу страдающего зародыша. В углублениях под ним вода уже собиралась в лужицы. Пока не замерз окончательно, он проверил пушку. На месте. Ключ? Он и не заметил, когда, в каком месте разочаровывающего диалога с девушкой Алисой, сунул его в карман. И совал ли вообще.

Но именно там эта штука и находилась. Он стал вспоминать, что предшествовало появлению Алисы на кроссовере. Может, сработает и на этот раз?