Лейла. Навстречу переменам

- Н-да. – Выдала на это я, глядя на закрытую дверь.

- Угу. – Подтвердил Нарим.

- Полностью с вами согласен. – Присоединился к нам Ромич.

После чего мы не сговариваясь разбежались по своим делам.

Вечером после позднего ужина мы втроем поднялись в комнату. К слову, обратно к Заруху нас переселили только вчера, так как все это время с ним ночевало два приставленных Фахримом охранника, которые по мере сил ухаживали за принцем и терпели его нелегкий характер. Однако, уже через пять дней, когда он не нуждался в посторонней помощи, чтобы встать и одеться, принц их выгнал, мотивируя это тем, что в няньках не нуждается. Вот нас и вернули, для компании и пригляда. От нас-то он так просто отделаться не сможет, а оставлять его одного Фахрим не хотел ни под каким предлогом. И так, как он выразился, чудом избежал веревки, а того, кто отравил принца еще так и не нашли.

Честно говоря, меня поначалу удивляло, что принц путешествует без денщика или еще какого слуги, который бы помогал ему одеваться, чистить одежду и выполнял мелкие прихоти. Однако, оказалось, что такой человек был, но во время страшного шторма, в который они как и мы попали во время плавания, погиб, и принц не захотел никем заменять старого преданного слугу и просто переложил некоторые функции, как то уход за своей одеждой, к примеру, на своих личных охранников. Отчего они, разумеется, в восторг не пришли, но и перечить не стали. Все-таки принц известен своим упрямством. А одеваться ему помогал Нарим, хотя Зарух и сам неплохо справлялся.

- Слушай, Лей, - подошел ко мне Нарим и тихо спросил, - а Ромич тебя правда с самого детства знает?

- Ага. – Я улыбнулась, вспоминая наш дом, и то, как он учил меня доить наших козочек. – Говорит, что даже видел  мои первые шаги. – Я сделала большие глаза, чтобы подчеркнуть важность события. - Но Кирим, наш слуга, говорит, что это он видел мои первые шаги, а Ромича тогда и близко не было. Пару раз они на этой почве даже повздорили!

Нарим на это замечание фыркнул от смеха.

- Ну и чего вы там снова шушукаетесь? – Раздался раздраженный голос Заруха. – Я, конечно, понимаю, что мешаю важным людям разговаривать, только уже спать пора!

- Ваше высочество, вы чего такой раздраженный? – Не выдержав его постоянных придирок, спросила я. И да, после того памятного дня я так и не перешла на привычное до этого простое обращение. Даже не знаю почему. Вроде и простила уже, только почему-то язык не поворачивался, вот и все.

- Я? Раздраженный? – Сыграл он недоумение. – Да я само спокойствие! Трепитесь сколько влезет! – Рявкнул он, и, перевернувшись на бок, демонстративно от нас отвернулся.

А я поняла, что с парнем творится что-то не то. Ну, не был он таким во время нашего пути! Понятно, что выверты его характера и раньше доставляли нам массу «приятных» моментов, но то, что он демонстрировал в последнее время переходило все границы.

Поэтому, я подошла к нему и, сев на краешек кровати, дотронулась до его плеча.

- Ваше высочество. – Тихо позвала я.

Однако, он лишь резким движением плеча скинул мою руку и не ответил.

- Что случилось? – Все же не отступилась я, однако, и теперь не получила никакого ответа. – Ну, вы чего?

 Наконец, принц не выдержал моих приставаний и, круто развернувшись, сел на кровати, оглядывая нас с Наримом горящими прищуренными глазами.

- Зачем вы меня спасли? А? Я же вижу, что вы все меня ненавидите! С самого первого дня! Думаете я не знаю, что вы шепчетесь у меня за спиной  и только и мечтаете, что избавиться побыстрее! Только мне плевать и на вас и на ваше отношение! Вы, жалкие черви, что копошатся под моими сапогами! Я просто раздавлю вас и пойду дальше!

Я смотрела на Заруха и не видела принца. Сейчас я видела маленького мальчика, который думает, что ему отказали в дружбе и участии. Мальчика, который совершенно один оказался далеко от дома, и который борется со своими страхами и неуверенностью тем, что отправляет в мир обратно ту агрессию, которую, как ему кажется, этот мир демонстрирует ему.

Выброс его эмоций был так велик, что я почти ощутила всю их гамму даже на расстоянии: одиночество, боль, чувство, будто его предали, зависть к простым дружеским отношениям, и много еще всяких оттенков и нюансов, которые я даже различить не смогла. Вот что уже не первый день сжигало мальчика изнутри. А еще поняла, что просто обязана что-то сделать, чтобы это изменить. Не будь я эмпатом, то, наверное, и не поняла всего этого и увидела лишь злого вредного мальчишку. Но понимание подоплеки такого поведения, невольно накладывало на меня некие психологические обязательства. Все таки Дар, как дает более глубокое понимание людей, так и накладывает  определенные обязательства перед ними. Поэтому, я решилась.

- Послушай. – Внезапно осипшим голосом начала я. – Ты уже знаешь, что у меня есть Дар. Верно?

От резкого перехода разговора в совершенно другое русло, мальчик сначала недоуменно хлопал ресницами, но потом с подозрением все же кивнул.

- Так вот, я могу поклясться чем угодно, что не применял его ни к тебе, ни к Нариму, по крайней мере осознанно.

- Ты это вообще к чему? – Даже сузил глаза Зарух.

- К тому, что сейчас я попрошу дать мне возможность кое-что тебе показать. Можно?

- Чего ты хочешь, Лей? – Недоверчиво сощурившись, спросил принц.

- Ничего такого! Поверь! Просто разреши.

- Что у тебя за Дар? – Не спешил соглашаться он.

Я на это лишь хмыкнула.

- Долго рассказывать. Проще показать. Так можно?

- Ну показывай. – После некоторого молчания с выражением великого одолжения на лице все же согласился он. Однако, где-то на самом дне его глаз я заметила искорки надежды. Непонятной для него самого и от того еще более зыбкой.

- Дайте мне руку.

Принц скептически вздернул бровь, но руку протянул.

- Нарим, я могу рассказать принцу о том, как ты заметил его недомогание? – Перед тем, как приступить, поинтересовалась я у мальчика.

- Да чего уж там, рассказывай. Все равно до школы уже совсем недолго осталось. – Тяжело вздохнул Нарим.

А я сосредоточилась и начала показывать Заруху нашу первую встречу, свое неприятие его высокомерия и вечных придирок, а затем и все, с моей точки зрения, важное, что происходило с нами  и между нами. И, что самое главное, свое видение всего произошедшего, хотя скрыть какие-либо чувства при передаче прошлого все равно была не в состоянии. Показала, как, кажется, ничего не значащие детали сблизили нас с Зарухом, как я стала видеть в нем много хорошего. Разумеется его высокомерие никуда не делось, однако, воспринималось уже по-другому, да и по отношению к нам с Наримом он перестал так явно его демонстрировать. Показала, как радовалась, когда он все чаще начал снимал маску высокомерного принца и как легко и радостно было с ним общаться в эти моменты. Показала, как он изменился во время этой поездки, и что я сама стала считать его своим другом, отчего особенно больно было узнать о его желании меня унизить и как сильно меня это задело. О той роковой ночи, когда Нарим меня разбудил по настоящему взволнованный состоянием принца, и мы вместе пытались осознать, что он умирает у нас на руках. Показала, как мы с мальчиком переживали о его здоровье и рвались помогать, но охрана очень быстро и четко дала понять, что наше присутствие в его покоях нежелательно. Показала, как собственным демонстративным презрением он лишил нас даже возможности к себе подступиться и закончила словами:

- Я умею при тактильном контакте показывать то, что увидел сам и, при желании, умею видеть то, что человека волнует в данный момент, о чем он усиленно думает или вспоминает. Также, как оказалось, могу чувствовать особенно сильные эмоции на расстоянии. Неосознанно, правда. И, за все время поездки применил Дар лишь раз, но не к тебе или Нариму, да и во вред это никому не пошло. И еще хочу, чтобы ты знал: дружба – это отношения не сюзерен-вассал, хозяин-раб или покровитель-опекаемый; дружба – это когда на равных, когда для тебя имеют значения лишь личные качества человека, а не количество власти и денег, сосредоточенных в его руках. Иначе это уже не дружба, а коммерческие отношения.

После чего отпустила его руку и, встав, подошла к Нариму, давая Заруху возможность осмыслить увиденное и услышанное.

- Ну, что Нарим, давай я покажу проявления своего Дара и тебе. – Улыбнулась я ему.

Он как завороженный протянул мне свою руку, а я показала, каким нерешительным впервые увидела Нарима и как постепенно этот робкий мальчик стал для меня настоящим другом, которому я по-настоящему могла доверять, как была растеряна и рада, когда узнав о моем поле, он решил меня поддержать и как рада, что мы будем учиться вместе.

- Это удивительно! – Восторженно прошептал он. – Видеть все глазами другого человека! Ощущать, будто совершенно точно его понимаешь!

- Поверь, это приносит радость отнюдь не всегда. - Невесело улыбнулась я.

- Лей, - тихо проговорил Нарим, - я рад, что ты считаешь меня своим другом. И это… ну, в общем, ты для меня тоже уже давно друг… или подруга. – Уже на самой грани слышимости добавил он.

Невольно, я прыснула смехом, на столько заговорщицким в этот момент он сделал свое лицо.

- Ладно, давайте ложиться спать, а то мастер Мирех завтра утром сделает из нас отбивную.

Мы с Наримом тяжело вздохнули, вспоминая каждодневные экзекуции, лишь по недоразумению называемые обучением бою холодным оружием и направились по постелям. Зарух все это время сидел все в той же позе, глубоко уйдя в себя. Однако, когда мы задули свои свечи, он погасил и свою. А через полчаса, в течение которых нам всем не спалось, он, вдруг, заговорил.

- Сколько себя помню, меня всегда учили никому не доверять и ни к кому сильно не привязываться. Когда мне было пять лет, отец подарил мне щенка, который вырос в замечательного пса и более верного друга я не знал. Шарт всегда был рядом, готовый помочь и защитить, даже спал со мной в одной постели. Я кормил его с рук и выгуливал, сам занимался выучкой. Однако, через три года отец лично у меня на глазах скормил ему отравленное мясо. Ни мои просьбы, ни рыдания не помогли его спасти. И, когда пес подох, он сказал, что даже наши самые преданные друзья – это наша слабость, которую не может себе позволить ни один правитель. Он сказал, что собак у меня может быть много, как и тех, кто будет постоянно рядом, но я всегда должен помнить о той слабости, что они принесут с собой, если я буду иметь неосторожность привязаться к ним больше, чем нужно. А потом он подарил мне другого пса, который точно также был мне предан, однако, я всегда помнил, что он не Шарт и больше никогда не кормил его с рук.

Я осознанно выстроил вокруг себя стену, но ты, Лей, каким-то непостижимым образом расковырял в ней приличный кусок и я почувствовал, что чего-то в жизни недополучаю! –Рассуждения и интонации Заруха были на столько взрослыми, что у меня даже мурашки побежали по телу. - Я видел как ты себя ведешь с окружающими! Видел, как они тянутся к тебе и видел, что с тем же Ромичем вас связывает самая настоящая дружба. Одно то, как ты поделился с ним пищей тогда на площади! Даже не задумываясь, что этот жест означает полное доверие как с твоей, так и с его стороны! Вы пообщались лишь глазами и все! Это вышло так естественно, что было совершенно понятно, что для вас обоих это в порядке вещей! Ты не представляешь, как в тот момент я завидовал вам обоим!

Мне с какой-то непостижимой ранее мстительностью захотелось доказать Ромичу, Нариму, да всем вокруг, что ты самый обычный маленький никчемный мальчишка! Захотелось, чтобы они разочаровались в тебе и перестали смотреть так… так… так, как смотрят! Именно поэтому я настоял на твоем выступлении там, на площади. – Зарух ненадолго умолк. А потом совсем тихо продолжил. – Я сразу же пожалел об этом. Не знаю, что на меня тогда нашло, но и отменить своего желания я не смог, иначе что же я тогда за принц: то желаю, то не желаю. И знаешь, что самое интересно? – В темноте комнаты раздался его невеселый смешок. – Люди действительно стали смотреть по-другому, но не на тебя, а на меня. Только я привык и к неприязненным взглядам и шепоткам за спиной. Но смириться с тем, что поменялось именно твое отношение и Нарима почему-то не мог. Как дурак, решил тебе подарить перстень, думал, что выйдет как со всеми и после такого знака внимания все вернется, как было.  Но ты прав, дружба – это не коммерческие отношения. Пожалуй, я только сейчас по-настоящему это понял.  – Зарух умолк, явно собираясь с мыслями. – Я не умею просить прощения, Лей, никогда этого не делал и делать не буду. Но я умею признавать свои ошибки.

Зарух умолк, явно сказав все, что хотел.

- Я давно не держу на тебя зла. – Решила ответить я.

- Так почему не перестал обзывать высочеством? – Тут же поинтересовался он в ответ. При чем так быстро, будто только и ждал этого.

- Не знаю. – Растерялась я. – Возможно, мне нужен был этот разговор, чтобы все вернулось на круги своя?

Больше мы этим вечером не говорили, однако каждый чувствовал, что стал друг к другу намного ближе, а я поняла, что быть принцем очень нелегкая ноша, по крайней мере в султанате.

Глава 9

В дальнейшем наше путешествие проходило довольно спокойно и до Марлема, близ которого располагалась ТУШка и университет, мы добрались даже с опережением графика.

Ранее в таких больших городах в этом мире мне бывать не приходилось и меня неприятно удивила вонь, что стояла на его окраине. Однако, по мере продвижения вглубь, оказалось, что этот недостаток исчезает, и в силу вступают те же законы по уничтожению отходов жизнедеятельности, что и в предыдущем городе. И это несказанно радовало, так как мне совсем не хотелось, чтобы какой-нибудь местный житель вылил мне на голову помои, как это было в средневековом Париже. Ходит байка, хотя, может, и не байка вовсе, что широкополые шляпы для мужчин были изобретены именно, как средство борьбы с такой напастью. И когда кто-нибудь выливал в окно ночной горшок на голову прохожего, то его содержимое просто стекало на мостовую по шляпе.

А вообще, я поняла, что путешествовать в караване очень удобно. Все возникающие проблемы с различными пошлинами на въезд, едой, ночевкой, охраной и другими мелочами, связанными с поездкой, решают за тебя. Сама я, без должного опыта, вряд ли смогла бы добраться с таким комфортом, и гложат меня сомнения, что у профа с Ромичем получилось бы намного лучше.

Так как профессор долгое время был старожилом Марлема, потому что более двадцати лет преподавал в Тализийском университете, то  знал все местные гостиные дворы и рассказал Фахриму о самом, с его точки зрения, приличном. Разумеется, за столько лет его отсутствия многое могло измениться, но профессор не терял уверенности, что все осталось прежним. Создавалось впечатления, что после того, как мы проехали ворота города, он скинул десяток лет и буквально зарядился энергией! Видимо, жизнь у него здесь была интересная и насыщенная раз этот город так хорошо на него влияет.

Сам университет, как и школа, располагались в часе ходьбы от города и были очень закрытыми заведениями, что не мешало им быть одним из самых важных источников богатства города, так как не смотря на всю закрытость, и профессора, и его студиозусы, и даже школяры в момент приезда их родственников, тратили немалые деньги, обеспечивая благосостояние горожан.

Профессор рассказывал, что сам замок, в котором и располагаются эти два заведения, очень велик и занимает всю вершину большого высокого холма, и с северной стороны его прекрасно видно даже у стен города.

Большая часть строения является университетом, а школа, надежно отделенная от основного здания, занимает лишь одну башню из пяти и часть двора. Такая сравнительно небольшая площадь школы обусловлена тем, что многие высокородные родители предпочитают обучать свое чадо дома, отпуская его в большой свет лишь после совершеннолетия, которое у мальчиков наступает в шестнадцать, а у девочек… у девочек оно наступает лет с тринадцати. Утешает одно: в пересчете на земные мерки этот возраст равен примерно пятнадцати с половиной годам. Это объясняется тем, что не смотря на практически полное соответствие количества часов в сутках, месяцев в году и даже секунд в минуте, каждый месяц длится на 5 дней дольше. Учись я на физика или увлекайся астрономией то, наверное, смогла бы объяснить это явление, но чего нет, того нет. Поэтому приходится принимать к сведению местные реалии и просто жить. Вот и получается, что за год набегает практически два месяца сверх земных. Поначалу я как-то даже не обратила на это внимания, ужасаясь местным нравам, но, поразмыслив, пришла к выводу, что все не так страшно, как мне поначалу показалось. По крайней мере на той же Земле в средние века все было гораздо печальней с точки зрения современного человека.

Гостиный двор с «оригинальным» названием «Жареный цыпленок» оказался действительно очень респектабельным заведением, и так как мы приехали практически за месяц до официального приема в школу, то свободных комнат оказалось достаточно, чтобы разместить всех с комфортом. Самое приятное, что на этот раз мне досталась отдельная комната и на этом настоял профессор, за что спасибо ему огромное, все таки мне хотелось уединения и элементарной возможности спокойно помыться, чего я была лишена уже долгое время. Этого нельзя было сказать о Нариме, которого Фахрим все также поселил с принцем, так как ему все еще нужен был личный слуга, функции которого частично и исполнял мальчик. Но покои принца в этот раз состояли из двух комнат и даже небольшой умывальни, поэтому мальчики разместились с комфортом. Что радует, Зарух не злоупотреблял помощью Нарима, а за время поездки его поведение хоть и не претерпело каких-то разительных перемен, однако, отношение к нам с Наримом стало более доверительным и уже походило на дружеское.

Как сказал профессор, в школе никаких слуг ни у кого не было. Если были деньги и желание, то школяры и студиозусы нанимали прачек в городе, которые два раз в неделю приходили за грязным бельем к воротам замка. А, так как в основном там учились дети богатых или очень богатых людей, то у прачек всегда было достаточно работы. С уборкой комнат дело обстояло сложнее, так как руководство после нескольких очень неприятных прецедентов перестало нанимать обслуживающий персонал для общежитий обучающихся, и чаще всего в данном вопросе процветала своеобразная социальная дедовщина, то есть более знатные и богатые эксплуатировали менее знатных и богатых. Ведь не смотря на все кажущееся равенство, которое пропагандировалось в школе и университете, каждый знал, что в будущем они вырастут, и это самое будущее во многом может зависеть от тех благородных, что сейчас учатся с ними бок о бок. Но там тоже были нюансы, связанные с тем, что обучающиеся были из разных стран. В данном случае сложнее всего приходилось самородкам из народа. Профессор сетовал, что, подчас, мальчишкам приходилось очень тяжело, но что-либо сделать никто был не в силах. Не приставлять же к каждому такому по охраннику или опекуну!

- Профессор, но ведь эти самородки наделены Даром, ведь так? И при желании вполне могут защититься. – Тогда же во время этого рассказа спросила я.

- Так-то оно так. – Тяжело вздохнул он. – Но использовать свой Дар разрешается только на предназначенных для этого занятиях. В остальное время, всем одаренным надеваются ограничители. Иначе бы ни один родитель не захотел, чтобы его любимое чадо училось вместе со столь опасными детьми. Все-таки на начальном этапе очень не многие умеют контролировать свою силу и, что самое сложное, у всех она разная и выражается по-иному! Да и после инициации нужно еще ох как много времени, чтобы ребенок освоил границы своих возможностей. И если будут происходить спонтанные выбросы, а они будут, все-таки там, где скапливается большое количество детей и молодежи в этом нет ничего удивительного, то это может плохо сказаться, как на самочувствии окружающих, так и на состоянии самого замка.

- Тогда почему бы не учить одаренных детей отдельно? – Тут же задала я новый вопрос, внутренне возмущаясь тому, что мне придется надеть ошейник!

- Ох, здесь вступают в силу много нюансов, главным из которых является то, что поступившие в школу или университет в основном дети богатых и знатных людей. Опять же, это сейчас в каждом классе  уже по четыре-пять одаренных, как мне писал мой друг, однако совсем недавно эта цифра была еще меньше. Разумеется в таком случае, детей лучше было обучать на дому, но король Тализии, который в то время и согласовывал этот вопрос, оказался слишком озабочен тем фактом, что обучение одаренных будет неподконтрольным. Родителей же, повторюсь, очень знатных и богатых, волновал тот факт, что их любимое чадо будет практически на десять лет заперто в каком-то закрытом учебном заведении без права общения, как со сверстниками, так и с другими людьми. В конечном итоге пришли к обоюдному согласию учить всех вместе, но использовать ограничители, изготовление коих для короля не было секретом. Но и это лишь краешек всех тех вопросов и проблем, с которыми тогда столкнулись.

- Н-да. Как все оказывается непросто. – Протянула я, однако быстро вспомнила, что хотела задать ему еще один животрепещущий вопрос. – Профессор-аха, но у меня ведь нет проблем с контролем Дара! Да, я еще не знаю всех его граней, но уже вполне могу блокировать. Может, и у других так? Зачем же тогда надевать эти ошейники?

- Ты его не блокируешь, а просто не хочешь использовать, научившись контролировать спонтанное восприятие информации через тактильные ощущения. Ты ведь не смогла закрыться от агрессии разлитой в воздухе в момент нападения на  вас с Зарухом? Это, конечно, очень хорошо! Но свидетельствует о том, что полностью закрываться ты еще не умеешь. – Наставительно поднял палец вверх проф. –Да и ты сам по себе очень уравновешенный мальчик не склонный к агрессии. Но что будет, если вывести тебя из себя? А ведь дети подчас бывают очень жестоки и могут спровоцировать даже очень спокойного и сдержанного человека! А чем это закончится для всех, если имеешь дело с необученным одаренным представить сложно.

- Это, конечно, так, но надевать на себя ошейник...

Я тоскливо посмотрела вдаль. Ох, не так я представляла себе обучение, совсем не так… Однако, хорошее в его наличии все-таки есть: так снижается возможность обнаружения моего пола другими школярами-лекарями. Нарим мне, правда, объяснил, что, например, его мама не видит энергии так глубоко, как уже может он, и не сможет отличить девочку от мальчика. Также, для примера, он поведал, что под большим секретом Фахрим ему рассказал, что лекарь султана, разумеется одаренный, вообще не видит никаких энергий, он ощущает их руками. Но, с его опытом, вряд ли перепутает пол пациента. С Даром других лекарей тоже есть свои заморочки и, что самое главное, его сила может очень значительно разниться и, как следствие, точность диагноза и спектр помощи. Вот и выходит, что для снижения риска разоблачения, мне просто нужно хорошо изучить возможности лекарей университета и вообще стараться не попадать к ним в руки. Конечно, проще сказать, чем сделать, но будем решать проблемы по мере их поступления. Все-таки никто мне не говорил, что будет легко, да и Нарим обещал помогать по мере сил и росту знаний.

- Конечно, это очень неприятный момент. И корона использует его как дополнительный фактор давления на юных одаренных. – Вздохнул, поморщившись, профессор, прервав мои убежавшие в сторону мысли.

- Угу, думаю, вряд ли хоть кто-то забудет эти невероятные ощущения, когда часть тебя буквально отсекают в доли секунды.

- Так и есть, мой сообразительный Лей. Но научное сообщество еще слишком мало знает о тех Дарах, что несут в себе лишь единицы и никогда не рискнет отказаться от ошейников, по крайней мере в ближайшем будущем точно. – Грустно заключил проф. – Но когда-то все было иначе. – Его глаза затуманились. – Раньше никто даже не задумывался о том, чтобы блокировать Дар в учебном заведении, ведь где еще учиться им пользоваться, если не там? Как при этом достигалась безопасность обучающихся для меня загадка. Но я доподлинно знаю, что когда-то в учебные заведения для одаренных были в каждой стране! И каждый год они проводили между собой соревнования! – Глаза профессора горели неподдельным огнем научного азарта. – Более того! В каждом таком учебном заведении были факультеты, в которых учились дети если не с одинаковыми, то очень похожими Дарами! Существовали действенные методики их обучения и контроля Дара!

- А сейчас что, не так? – С опаской спросила я.

- Сейчас все не так. – Снова тяжело вздохнул профессор. – У нас уже, конечно, есть определенные методики, однако, они не универсальны и подходят отнюдь не всем, поэтому ученик со своим наставником подчас идут буквально наощупь в познании Дара.

- То есть, в школе у каждого ученика будет свой наставник?

- Именно. Каждому ученику подбирают наиболее близкого по Дару наставника, подчас они меняются и путем проб и ошибок выбирается наиболее правильный путь развития одаренного.

- Но где же университет берет столько одаренных учителей? Не думала, что их там так много, по крайней мере, что их спокойно отряжают на обучение молодежи.

- Так и есть… Так и есть…  - Задумчиво повторил профессор. – Но в обучении заинтересованы все, и в дело вступает довольно сложная система. Людей с подходящим Даром запрашивают, как в Тализии, так и в союзных государствах. Их переводят служить, к примеру, в тализийское посольство Марлема, и те несколько часов в день уделяют обучению ребенка, а все остальное время вполне продуктивно продолжают работать на благо своей страны.

- А никто не боится, что одаренных детей эти самые учителя будут вербовать на свою сторону?

- Нет, не боятся. – Спокойно ответил профессор.

- Но почему? – Несказанно удивилась я.

- А это уже государственная тайна, разглашать которую я не могу чисто физически.

- Как это? – Я посмотрела на профессора так, будто он не совсем здоров.

- Ох, Лей, клятвы еще никто не отменял.

- Но что же это за клятвы, о которых нельзя рассказать даже чисто физически.

- Начнешь учиться, узнаешь. – Уклончиво ответил он и дал шенкелей своей лошади.

Я не стала настаивать, поняв, что профессор и правда не может мне об этом рассказать, но в уме я поставила себе галочку узнать о клятвах этого мира как можно больше.

- Оу, профессор, я хотел задать еще один вопрос! – Догнала я ускакавшего немного вперед мужчину.

Он тяжело вздохнул, закатив очи горе. Но я не стала обращать внимания на его демонстративную усталость от моих приставаний.

- А откуда вы знаете все эти подробности о том, как обучались одаренные раньше?

Вопрос прозвучал довольно громко и по тому, как профессор при этом оглянулся, я поняла, что это не самая безопасная тема для разговора.

- Как-как? Вот так! Книжки умные читать надо! – Насупившись проворчал он. – И вообще, об этом никто не должен знать? Понятно? А то у старого больного человека из-за его длинного языка могут возникнуть большие проблемы!