Дьявольски справедливо

Не отрывая глаз от пола, женщина достала из сумки телефон, его экран загорелся. На нём показалась фотография двух мальчиков и девочки, которые веселились в бассейне. Она задержала взгляд на снимке, губы её дрогнули.

Он хочет забрать детей.

Наконец была объявлена остановка, женщина и ещё несколько человек поднялись с мест и прошли к выходу. Я проводил её взглядом, после чего отвернулся к окну. Снова пошёл дождь, капли на стекле устроили гонки.

Вот и моя остановка. До места встречи ещё десять минут пешком, так что я поспешно вышел из автобуса и направился вдоль серой аллеи. С главного входа больница выглядит ещё более мрачной, чем со двора. Стены потрескались от старости, краска приобрела неприятный желтоватый оттенок, на одном из окон первого этажа ярким цветом были выведены непристойные выражения. Да, это место давно требует ремонта. Возможно, хоть сейчас, когда на больницу обрушилась некоторая известность, всё изменится. Пока я стоял и разглядывал здание, сзади подошёл мужчина и окликнул меня:

– Доктор Мортис?

– Всё верно.

– Здравствуйте, прошу Вас. – он указал рукой на чёрную машину.

Я сел сзади, и мне в нос сразу же ударил приятный апельсиновый запах. Это оказался аромат духов человека, сидящего справа от меня. Он представился комиссаром Рэдвудом. Мы пожали друг другу руки, и машина тронулась.

– Господин Мортис, как я полагаю, Доктор Уилсон сообщил, в чём состоит причина Вашего визита в полицию?

– Нераскрытое дело и интересный преступник.

– Да, интересный, по-другому не скажешь. – с этими словами он протянул мне папку с бумагами.

Я открыл её. С первого листа на меня смотрела фотография парня. Он был молод, однако его волосы выглядели заметно поредевшими. Рот парня слегка приоткрыт, синяки под глазами, шрамы на щеках и шее, заметная худоба. А в глазах – полнейшее безумие.

– В чём состоит дело? – не отрывая глаз от листа, спросил я у комиссара.

– Если вкратце, всё было так: шестнадцатого мая этого года на ферме в пригороде были обнаружены шесть тел – члены семьи. Некоторые из них были заколоты ножом, другие убиты ударами тупым предметом, дети были задушены. Нашел тела сосед, знакомый отца семейства, живший на соседней ферме. Осмотрев тела, специалисты пришли к выводу, что смерти наступили несколькими неделями ранее. Обыск дома показал, что были украдены ценные вещи, а еще были замечены некоторые интересные детали. Например, животных, находившихся на ферме, все это время кто-то кормил. Так же проезжающие мимо люди видели дым, исходящий из трубы дома.

– Убийца оставался на ферме?

– Похоже на то.

– Как же вышли на парня?

– Этот придурок выдал себя через несколько месяцев – стал продавать вещи семьи, видимо, украденные деньги закончились. А женщина на рынке узнала фамильную чашу или что-то вроде этого и сообщила в полицию. Нашли его в старом гараже в двадцати километрах от фермы, провели обыск. Он даже не удосужился избавиться от вещей, в которых были совершены убийства – среди хлама была обнаружена майка, со слегка заметными пятнами. Анализ показал, что это кровь одного из убитых, благо, сейчас технологии на это способны. Никаких документов или чего-то, что указывало на его личность найдено не было. Доставили в участок, пытались допросить. Мало того, что ведет себя он очень странно, так еще и рассказать ничего не смог, даже имени своего не знает. Однако в убийствах признался, хоть мотив и не назвал. Сначала мы думали, это обычное ограбление, но такая жестокость…Нет, тут что-то серьезнее, больше на месть похоже.

– Вы хотите, чтобы я раздобыл мотив?

– Именно, кому, как ни человеку с такими способностями, заниматься подобным. Ходят слухи, что Вы и мысли читаете. – он усмехнулся. – Шучу, конечно. Но Ваша помощь может очень нам пригодиться.

– Сделаю всё возможное.

Я ещё минут десять изучал детали дела, пока машина не остановилась. Мы прибыли к участку. Рэдвуд дал мне пропуск и попросил следовать за ним. Вскоре я очутился в комнате для допроса. На столе были стакан с водой и белые листы бумаги. Ожидая собеседника, я вертел в руках карандаш.

Наконец, дверь отворилась. Один полицейский завел в комнату парня в наручниках, второй закрыл дверь на замок. Посадив преступника на стул, они отошли. Я полностью переключил своё внимание на парня. Он был очень худым, среднего роста. Его редкие каштановые волосы совсем не прикрывали проплешины. На вид ему было одновременно шестнадцать и пятьдесят. Руки парня были влажными, глаза бегали по столу, как будто там ползала обезумевшая муха.

Я ничего не говорил, только рассматривал его. Синяки, худоба. Я придвинул к себе листок и начал писать. Парень очень внимательно следил за моей рукой и движущимся карандашом. Потом я развернул лист и придвинул его к преступнику.

– Читать умеешь?

– Немного. – ответ прозвучал так, будто бы он говорил с акцентом.

– Тогда читай вслух. – мягко попросил я.

Он боязливо посмотрел на меня, затем снова на лист. Облизав трясущиеся губы, парень очень близко наклонился к листу и начал читать почти по слогам.

– Ма-ма….па-а-па…семья… – голос его дрожал, я почувствовал, что он начинает плакать. – лю-ю-бов-вь.

На последнем слове из его глаз полились слезы, он зажмурился.

– Продолжишь?

– Я не..не мо-гу. – почти захлебываясь проговорил он.

Я отодвинулся к спинке стула и спросил спокойным голосом:

– Тогда у меня к тебе только один вопрос, позволишь?

Он медленно кивнул.

– Хорошо. Скажи мне, ты сожалеешь о том, что сделал?

Парень уставился на меня. По его щекам текли слезы. Он молчал несколько секунд. Затем резко вскочил, уперся руками в стол и, давясь собственной слюной, закричал:

– Это о-они во всем ви-и-инова-аты! Я-я всего лишь хо-т-тел, чтобы меня лю-били! Прошу, не считайте меня чудовищем, ведь… ведь я не чуд-о-овище. Но я у-убил их. Убил этих монстров! Убил! – парень буквально завыл на последних словах.

Полицейские пытались усадить преступника на стул, но, поняв, что из этого ничего не выйдет, увели его.

Минуту я сидел молча и смотрел на листок, залитый слезами. В комнату зашел Рэдвуд.

– Черт, ну и странный же он. В таком случае назначим беседу на завтра, он должен прийти в себя, тогда и сможешь нормально с ним поговорить.

– Я всё узнал.

Глаза комиссара удивленно расширились.

– Как?! Ты же почти ничего не спросил у него?

– Мне это и не нужно. Однако для полноты картины мне необходимо кое-что спросить у Вас.

– Конечно, что Вы хотите знать? – он сел напротив меня, брезгливо отодвинув бумажку в сторону.

– Расскажите мне про отца того семейства. Узнали ли Вы что-нибудь интересное о нем?

– Отец семейства? Так, он был довольно суровым человеком, любил выпить, бил свою жену и… а, точно, ходят слухи, что он спал с собственной дочерью. Вроде даже её видели беременной. Но в какой-то момент появился молодой человек, представившийся для всех будущим мужем девушки и слухи утихли. Ребёнок, однако, не родился – говорили о выкидыше. Вот и замялось все.

– Почему Вы не сравнили ДНК этого парня и членов семьи?

– ДНК? – комиссар слегка растерялся. – Когда его поймали, он сразу же во всем признался, да и как-то не подумали. Плюс к тому, новые дела подоспели, переключились на них…

– Ясно.

– Так что же ты узнал?

– Этот парень – сын отца убитого семейства и его дочери.

– Что? Но… – Рэдвуд уставился на меня, его губы шевелились, пытаясь хоть что-то сказать. – Но зачем же он их убил тогда?

– Все просто. В том округе живут люди очень строгих взглядов и за связь с дочерью на семью легла бы тень позора. Однако отец не хотел прощаться со своими тайными страстями. Когда дочь забеременела, они поселили ребенка где-то в доме, предполагаю, на чердаке, в тайне от всех. Тот молодой человек, жених, скорее всего подставной или же думал, что ребенок от него. Так вот, мальчик рос. Судя по его внешнему виду, никто в семье о нем не заботился, даже не кормил толком. Более того, его били, причём сильно. Если провести с ним еще несколько бесед, обнаружатся многие психические заболевания. Возможно, он видел, что к другим детям в семье относятся иначе. В нем зрела злость, ревность, жажда любви и тепла. Так всё и переросло в желание мстить. Он убил их с особой жестокостью, вероятно, хотел, чтобы они прочувствовали ту же боль, что и он на протяжении всех этих лет. После совершённого идти было некуда, он остался в доме. Это и есть объяснение того, почему животные были накормлены, а из трубы шёл дым. Предполагаю, узнав о том, что едет полиция, он сбежал, взяв все ценные вещи.

– Вот это история. – Рэдвуд сидел с открытым ртом, смотря на меня, затем опустил глаза. – Да, это объясняет все улики и показания свидетелей. Что ж, мы сейчас же проведем тест ДНК и, если Ваша теория верна, пригласим Вас снова, для установления диагноза преступнику.

Выходили мы из здания молча. У крыльца комиссар достал сигарету. Я же просто спрятал руки в карманы и наблюдал за ним. Лицо Рэдвуда было мрачным, как будто он проигрывал эту картину в голове снова и снова.

– Доктор Мортис, Вы действительно видите людей насквозь. Талант от Бога.

– Или от Дьявола. – я многозначительно улыбнулся, смотря в небо.

На этом мы попрощались. Весь оставшийся день я составлял отчёт по делу. У меня не выходили из головы слова парня. Ночью я долго думал о них, поэтому никак не мог заснуть. Наконец мне надоело лежать и смотреть в потолок, размышляя о сегодняшней беседе. Я встал с кровати и вышел на балкон. Простояв там пару минут, я зашёл в комнату, чтобы одеться – мне стало холодно – и взять свой блокнот. Я сел в кресло и стал переворачивать страницы. Почти все исписаны, а это третий блокнот за месяц. Остановившись на первом пустом листе, я взял ручку и стал думать, что же записать. Вышла такая заметка:

«Случай в полицейском участке выдался интересным. Однако весь оставшийся день, как и ночь сейчас, я провожу в раздумьях. Парень, убийца своей семьи (а была ли она ему семьей?), окажется в тюрьме или же психбольнице. Так безжалостно убить шестерых человек…Знатно же они ему психику подпортили. Его жизнь с самого начала была адом, им же и останется. Хотя, возможно, тюрьма покажется ему более милой, чем семейка и жизнь на чердаке. И всё же я не понимаю. С одной стороны, он – убийца, и он понесёт за это заслуженное земное наказание. Но должна ли его душа оказаться в Аду после смерти? Много ли еще страданий для него заготовил Он?»

Последнее слово вышло каким-то кривым, будто рука дрогнула. Я закрыл блокнот и улёгся в кровать. Долго я просто смотрел в темную стену и хотел уже пойти выпить чаю, как экран телефона, лежащего на столе, загорелся, звуком оповестив, что пришло сообщение. Вздрогнув от неожиданности, я подошел к нему и разблокировал. На экране появился текст сообщения с неизвестного номера:

«Хозяин, боюсь, Он что-то подозревает. Здесь всё по-старому, но меня не покидает странное ощущение. Возможно, он ищет Вас среди них или уже нашёл и наблюдает. Будьте осторожны.

Велиал»

Глава 4

– Хорошая работа, Сэм. – повернувшись ко мне, сказал мужчина с газетой в руках.

Я поднялся по мосту и подошёл к нему. Ветер был на удивление тёплым, сквозь пушистые облака пробивалось осеннее солнце.

– Благодарю, Дэйв. Сегодняшняя? – уточнил я, взглянув на газету.

– Ага, только что парнишка принёс. «Сэмюель Мортис: как раскрыть дело, задав два вопроса». Ты удивляешь меня больше и больше, друг мой.

На моем лице показалась легкая улыбка. Я поставил локти на перила и стал разглядывать реку. Вода поспешно бежала под мост, ударяясь о камни. В один момент мне показалось, что в потоке я разглядел лицо, полное ужаса. Дайв достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он так же облокотился на мост и посмотрел в небо.

– Разве священники курят? – с усмешкой спросил я.

– Ох, Сэмюель, знал бы ты, через что я прохожу сейчас.

Я повернул голову к нему, на моем лице замер вопрос. Он молчал какое-то время – подбирал слова – затем опустил голову и, рассматривая тлеющую сигарету, сказал:

– Я решил стать священником, потому что целиком и полностью доверял Богу. Я считал его законы справедливыми, верил, что он и есть добро, то самое. Но сейчас… – Дэйв затянулся, потом, тяжко выдыхая, выпустил дым из лёгких, тот сразу же растворился в воздухе. – Исповедь другого человека, пожалуй, стала самым тяжёлым камнем на моей душе. Ты представляешь, какие люди приходят ко мне? Насильники, воры и прочие. И ведь они искренне считают, что, рассказав о своих грехах, «покаявшись», они смогут претендовать на прощение и место в раю. И знаешь, что? Я почти уверен в том, что так и произойдёт.

Он замолчал. Повернувшись к перилам спиной, Дэйв посмотрел в сторону небольшого парка, где находилась церковь. Я и забыл, что она так близко. Я стоял молча в ожидании продолжения. Уж этот человек интересовал меня, как никто другой.

– Однако приходят и другие: – наконец заговорил он – больные, потерянные, те, у которых не осталось надежды. Они просят помощи у Бога, надеются на него. Сначала я и правда верил, что он помогает людям. Но потом вдруг понял, что Бог тут не при чём.

– А кто же?

– Сами люди. Страдания делают их сильнее, и они находят способ решения проблемы. Либо не находят, тут уж, как пойдет.

– Ты больше не веришь в Бога? – неожиданно спросил я.

– Скорее не верю в то, что он такой, как мы его себе представляем. Я разочаровался в Боге.

– Почему же ты тогда остаешься в церкви?

Дэйв взглянул на меня, потом снова на церковь. На его лице показалась грустная улыбка.

– Посмотри на них.

Я стал рассматривать церковь, парк. Наконец заметил группу детей, играющих в догонялки возле реки. Недалеко от них стояли две женщины, воспитатели.

– Сироты?

– И они тоже. Родители некоторых из них были сущими монстрами, другие своих мам и пап никогда и не видели. – он затянулся в последний раз. – Они нуждаются в «отце». Или вон там – он указал на скамейки возле реки – видишь стариков? Они тяжело больны. Врачи разводят руками – лекарства не существует. А продолжают эти люди жить только благодаря вере, надеются, что Бог их спасет.

Дэйв развернулся и бросил окурок в воду, поправил волосы и уставился на меня.

– Хорошо это или плохо, я не знаю. Да и не могу знать.

Воцарилось молчание. Мы стояли так несколько минут, каждый думал о чём-то своем. Вскоре он спросил:

– Слушай, давай пообедаем здесь? Недалеко от парка есть приличное кафе, я угощаю. – его улыбка всегда казалась мне особенно милой и солнечной.

– Хорошо.

– Только зайдем сначала в церковь, заберу кое-какие вещи и попрощаюсь с детьми.

Я застегнул пальто – похолодало – и пошёл вперёд. Дэйв как будто не собирался уходить.

– Думаю, мы одновременно награждены и наказаны жизнью. – неожиданно сказал он, потом распрямился, догнал меня, и мы направились к парку.

Через несколько минут мы подошли к церкви. Дэйв попросил подождать его и зашёл внутрь. Я сел на лавку возле здания. В парке было уютно: трава аккуратно острижена, светлые скамейки чисты, дорожки тоже. Слева доносился смех: дети играли во что-то.

Действительно ли им нужен Бог?

Вдруг подошла девочка и села на скамейку возле меня. Она улыбалась. Ее волосы были заплетены в две тугие косы, платье было зеленое, довольно поношенное, как и туфли. В руке она держала пластмассовый грузовик.

– Вы тоже священник? – очень приятным голосом спросила она.

– Нет, я врач.

– Врач? – её глаза округлились, губы исказились в удивлении. – Так Вы лечите людей?