Фактов побега из Эстонии пока нет. Объясняют это невозможностью бежать из-за блокады границ и тем, что министерство внутренних дел не выдает заграничных паспортов. В связи с тем, что Сельтер отстранен с поста представителя Эстонии в Лиге Наций, предполагают, что в Эстонию он не вернется, так как у него предусмотрительно был сделан перевод его капиталов в иностранные банки.
Газеты продолжают проводить различные кампании “о коммерческих” комбинациях членов прежнего правительства.
Сегодня в газетах опубликовано сообщение об освобождении от должности министра юстиции Бориса Сепп.
Немецкое посольство обратилось к полпредству с просьбой разрешить двум чиновникам немецкого доверительного управления (организация по реализации имущества уехавших из Эстонии немцев) совершить поездку в Нарву для “фотографирования местных архитектурных достопримечательностей” и двум другим чиновникам во главе с советником немецкого посольства в Таллине совершить поездку в город Куресаре на острове Сааремаа для “фотографирования и описания могил немецких солдат в Куресаре”»155.
Политическая жизнь в Прибалтике менялась стремительно. После ревизии исполнительной власти настала очередь законодательной. В один день, 5 июля 1940 г., правительства всех трех республик выпустили постановления о порядке проведения выборов в парламенты156. Голосование должно было проходить в одни и те же сроки и по одному сценарию. На предвыборную кампанию отводилось всего 9 дней, выборные технологии были выстроены таким образом, чтобы обеспечить безальтернативный характер голосования.
Представление о том, каков был советский сценарий выборов в Прибалтике, можно получить на примере Эстонии. Документы из личного архива А. Жданова показывают, как работали «новые технологии». Жданов внимательно ознакомился с избирательным законом Эстонии. Некоторые положения документа он особо отметил:
«Право выборов – 22 года и 3 года в эстонском гражданстве»;
«В выборах не участвует армия»;
«Главный [избирательный] комитет – старорежимный. Окружные комитеты назначаются главным»;
«Списки [кандидатов] должны быть налицо»;
«За 35 дней публикуются, а раньше можно»;
«Залог – 250 крон»;
«Где один кандидат, выборы не проводятся»157.
Этот порядок Жданова не устраивал. Во-первых, нельзя было доверить столь ответственное дело прежнему избирательному комитету. Во-вторых, не устраивали сроки – 35 дней, отпускаемые на выборную кампанию. Столько Москва ждать не могла. Наконец, принцип альтернативности выборов («где один кандидат, выборы не проводятся») просто ставил под угрозу саму возможность проведения нужных кандидатов. Другая пометка Жданова: «Параграф 68 Конституции». Это был очень «неудобный» параграф, согласно которому президент страны мог назначить выборы в парламент, но при этом не имел права менять избирательный закон. Пришлось действовать вопреки конституции: так родился новый порядок выборов.
6 июля было объявлено о создании избирательных блоков – «Союза трудового народа» в Эстонии и Литве и «Блока трудового народа» в Латвии158. 7 июля 1940 г., т. е. через два дня после официального начала избирательной кампании и еще задолго до голосования, В. Деканозов и Н. Поздняков представили Сталину и Молотову проект состава Народного сейма Литвы. Состав его (всего 79 человек) был «рассчитан» на основе предварительного списка кандидатов, составленного компартией. Больше половины мест в Сейме должны были занять коммунисты, остальные места – комсомольцы и беспартийные рабочие и крестьяне, интеллигенция, а также солдаты. Был расписан и национальный состав: литовцев – 65, евреев – 5, русских – 2, поляков – 5, латышей – 2159.
7 июля в эстонских газетах, а также в «Правде» уже была опубликована избирательная платформа «Союза трудового народа» Эстонии. В тот же день появилась платформа «Блока трудового народа» Латвии, а днем позже – его «близнеца» из Литвы. Все три документа были декларативно идентичны: сначала речь шла о том, как «в течение многих лет народ страдал от тяжелого гнета реакционного режима» (вариант: «от бесправия и беззакония старого правительства»), потом о том, что, «потеряв всякое доверие, правительство пало» и «перед народом открылся новый путь»160. После преамбулы перечислялись требования избирательного блока. В области внешней политики основной пункт – дружба с Советским Союзом161.
Ни в одной платформе не упоминалось ни о национализации, ни о Советах рабочих и крестьянских депутатов, ни о советской власти вообще. Не выдвигалось в этих документах и требования присоединения к СССР.
Для проведения выборов в трех республиках были созданы избирательные комиссии – центральные и окружные. Их аппарат состоял преимущественно из коммунистов, что должно было обеспечить четкое проведение в жизнь «правильного» порядка выборов. Эта «правильность» была закреплена в положении о полномочиях Центризбиркома: его решение об отклонении заявлений об участии в выборах являлось окончательным и не могло быть обжаловано в суде162. Главная задача избирательных комиссий на подготовительном этапе заключалась в том, чтобы не допустить участия в выборной кампании альтернативных кандидатов, т. е. кандидатов, не входящих в просоветские блоки. И все-таки пока новый порядок проведения выборов еще давал сбои – почти в каждом избирательном округе оказались «альтернативные» кандидаты.
9 июля 1940 г. правительство Эстонии «подкорректировало» избирательное законодательство, внеся новые поправки в избирательный закон. На этот раз от всех кандидатов потребовали представление избирательной платформы, которую следовало направить в избирком уже на следующий день. Избирательные комиссии могли отказать кандидату в регистрации в случае, если его платформа «является голословной или откровенно направленной на обман избирателей»163. Только кандидаты от «Союза трудового народа» освобождались от обязанности представлять свою избирательную платформу, поскольку та уже была опубликована в средствах массовой информации164.
Из сводки, полученной НКВД СССР 9 июля 1940 г.:
«Вчера вышел первый номер газеты “Трудовой Путь” на русском языке. Редактором газеты назначен Д. Кузьмин. Тираж первых номеров 15 000 экземпляров. В течение ближайшего времени редакция предполагает довести тираж до 25 000 экз.
Началась избирательная кампания по выборам в государственную думу. Правительство издало распоряжение о порядке производства выборов в государственную думу. Главный избирательный комитет назначил срок исправления и пополнения списков граждан, имеющих право голоса, с 5-е по 9-е июля (включительно). Срок выдвижения кандидатов для голосования также с 5 по 9 июля.
“Союз трудового народа Эстонии”, объединяющий центральный совет профсоюзов, коммунистическую партию Эстонии, Союз малоземельных крестьян, Всеэстонский коммунистический союз молодежи и другие профессиональные и культурные организации, проводят избирательную кампанию под лозунгом объединения всех рабочих и крестьян и трудовой интеллигенции вокруг платформы Союза.
В Пярну выдвинуты первые кандидатуры Союза. Кандидатами для избрания в состав государственной думы выдвинут министр внутренних дел М. Унть, заместитель городского головы И. Тамм, министр просвещения И. Сампер и пр. Кандидатуры буржуазных кругов пока еще нигде не выставлены.
Во всех газетах опубликованы приветствия нового правительства вождю народов тов. Сталину, главе советского правительства Народному комиссару иностранных дел тов. Молотову.
Начальник 2 отдела штаба армии полковник Саарсен вышел в отставку и уходит с действительной службы в армии.
Газета “Рахвахэаль” в большой статье подробно разбирает “избирательные махинации”, благодаря которым прошел в государственную думу прошлого состава от города Пярну бывший премьер-министр Каарел Ээнпалу.
В эстонской армии продолжается усиление антагонизма между реакционными и левыми элементами, который за последнее время начал принимать резкие формы, вплоть до драк с кровопролитием.
Офицерами среди солдат разжигается национальная рознь между эстонцами и русскими. Реакционное офицерство запрещает солдатам слушать радио, читать левые газеты, уменьшает количество отпусков в город. Во вчерашней демонстрации участвовали также части эстонской армии, которые вышли на демонстрацию с требованием демократизации армии, образования солдатских комитетов и пр.
Отмечены единичные случаи попыток совершения диверсий по отношению к частям Красной армии. В одной из частей эстонской армии, расположенной на границе Советского Союза в Печорском уезде, в которой много солдат русской национальности, произошло несколько случаев отказа от выполнения приказаний эстонских командиров, в результате чего часть солдат разоружена и взята под охрану эстонцев.
Опубликовано письмо организационного центра коммунистического союза молодежи Эстонии с извещением об организации союза»165.
Выборы проходили одновременно во всех трех балтийских государствах – 14 и 15 июля 1940 г. Предвыборная агитация проводилась в канонической советской риторике, мотивирующей справедливость и необходимость происходящего. При этом четко расставлялись и идеологические акценты. Вот ее типичный образец:
«Граждане и гражданки свободной Латвийской Республики.
15 и 16 июля с. г., согласно постановления Правительства Латвийской Республики, по всей стране будут происходить выборы нового Сейма, являющегося верховным органом государственной власти Латвии, призванного выразить державную волю всего латвийского народа.
В течение ряда лет латвийский народ страдал от бесправия и беззакония старого правительства. Старое правительство разогнало представителей народа, законно избранных на основе Конституции 7-го ноября 1922 года, систематически и грубо нарушало народные интересы, попирало права народа.
В течение ряда лет старое правительство приносило народные интересы в жертву своей антинародной политике, толкая страну к разорению, бедствиям войны и к гибели.
Старое правительство грубо нарушало договор о взаимопомощи с Советским Союзом от 5-го октября 1939 года и тем самым поставило под прямую угрозу безопасность, неприкосновенность и независимость Латвийского государства.
Вместо честного и безоговорочного выполнения договора о взаимопомощи с СССР, вместо последовательного осуществления на основе этого договора прочного и нерушимого союза между Латвией и великим Советским Союзом, старое правительство Латвии стало на путь неискренней и недобросовестной политики, угрожавшей мирному труду Латвийского народа и благополучию всей страны.
Окончательно дискредитированное в глазах всех честных патриотов нашей родины, ненавидимое народом, это правительство пало. Пал и старый режим народного бесправия, угнетения и беззакония»166.
Каждый участник получал соответствующую отметку в паспорте – своего рода свидетельство о лояльности и благонадежности. Во время голосования избирательный бюллетень в урну должны были опускать члены избиркома, а не сам выборщик. Окончательное решение о признании протоколов окружных и районных комиссий действительными принимала Центральная избирательная комиссия, поэтому любое нарушение на местах (а информация о нарушениях и прямых фальсификациях была на многих избирательных участках) «нивелировалось» вердиктом Центризбиркома167.
В Эстонии приняли участие в голосовании 84 % от общего состава избирателей, из них почти 93 % отдали свои голоса за кандидатов «Союза трудового народа168. Официальные итоги в Литве и Латвии были аналогичны эстонским: в Литве в выборах участвовали 95,5 % всех избирателей, из них за кандидатов «Союза трудового народа» Литвы голосовало 99 % участвовавших в голосовании; в Латвии эти показатели составили соответственно 94,8 % и 97,8 %169. Итоги оказались по-советски единообразными.
1.4. В Союзе
17 июля 1940 г. А. Жданов, В. Деканозов и А. Вышинский собрались на совещание в Таллине, где обсудили последние детали провозглашения советской власти в Эстонии, Латвии и Литве. Там же был утвержден проект декларации о вступлении этих пока еще независимых государств в СССР. Это был тот самый документ, который через несколько дней предстояло принять балтийским парламентам.
Теперь лозунги, считавшиеся неуместными до проведения выборов, были вполне легально пущены в ход, едва закончилась процедура голосования. 18 и 19 июля 1940 г. в Латвии, Литве и Эстонии прошли организованные митинги, участники которых обращались к только что избранным парламентам с откровенно просоветскими призывами. Митинг в Риге прошел, например, под лозунгами: «Да здравствует Советская Латвия», «Да здравствует Латвийская Советская Социалистическая Республика», «Мы требуем организации Советской Латвии»170. Участники митинга в Таллине выдвинули лозунг: «Мы требуем вступления Эстонии в СССР». Под аналогичными призывами был организован митинг в Каунасе171.
21 июля 1940 г. одновременно состоялись заседания сеймов Литвы и Латвии и Государственной Думы Эстонии в новом составе. Они уже работали как органы советской власти, а не парламенты. Их основными решениями были провозглашение Литвы, Латвии и Эстонии советскими республиками и принятие Деклараций о вступлении Литвы, Латвии и Эстонии в состав Советского Союза. Сравнительный анализ текстов всех трех Деклараций показывает их совпадение по многим позициям – они писались в одном центре и явно не депутатами балтийских парламентов172. Принятие Деклараций было очевидным нарушением законодательства данных государств. Так, в Эстонии изменение конституции допускалось путем принятия соответствующего закона, проведением в течение трех месяцев досрочных парламентских выборов и одобрением новой Конституции или поправок к ней вновь избранной Государственной Думой и Государственным Советом, причем и в этом случае за президентом сохранялось право проведения референдума по данному вопросу. Ни одно из этих требований соблюдено не было. Схожая картина наблюдалась в Латвии и Литве.
В августе 1940 г. VII сессия Верховного Совета СССР приняла решение о вхождении Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР на правах союзных республик. Публичное ликование местных вновь избранных элит по этому поводу было каноническим. Например, видный деятель компартии Литвы, будущие председатель республиканского Совета народных комиссаров М. Гедвилас заявил: «Господа таутинники и всякого рода демократы пытались запугать литовский народ тем, что приход Красной армии является оккупацией. Однако литовский народ понял, что приход Красной армии означает для него освобождение от гнета буржуазии»173. А руководитель компартии Литвы А. Снечкус закончил свое выступление в Сейме словами: «Я надеюсь, что правильно выражу желание всех трудящихся Литвы, если от всего сердца выскажу благодарность человеку, другу и учителю трудящихся всего мира, великому Сталину за его отеческую заботу и помощь народу Литвы для освобождения от сметоновского ига и реакции»174. Аналогичным образом высказались руководители Эстонии и Латвии – как видно по этой риторике, советской власти в Прибалтике изначально было на кого опереться.
В первые дни после своего создания «народные» правительства при активной поддержке советских эмиссаров установили контроль над вооруженными силами и полицией. Так, «народное» правительство Эстонии сместило генерала Й. Лайдонера и ряд других высших офицеров, ввело должности политических руководителей военного министерства (им стал коммунист с многолетним стажем П. Кеэдро), родов войск и подразделений, приняло решение о создании комитетов военнослужащих, которые создавались при поддержке представителей Красной Армии175. Так как установление контроля над армиями балтийских стран прошло относительно спокойно, И. В. Сталин не пошел на их разоружение, чего добивалось высшее командование Красной Армии. Особенно жесткую позицию занимал командующий Белорусским особым военным округом Д. Г. Павлов, который направил служебную записку с предложением немедленно разоружить армии всех трех балтийских стран, вывезти их оружие в СССР, сменить командный состав и использовать часть литовской и эстонской армии для войны «против румын, авганцев (так в оригинале. –
Коммунисты в полиции совместно с сотрудниками НКВД, прибывшими в Прибалтику вслед за советскими войсками, приступили к репрессиям против своих политических оппонентов. Показательно, что многие арестованные были немедленно вывезены в Советский Союз из формально еще независимых государств178.
Молотов, один из главных участников решения «балтийского вопроса», выступая на сессии 1 августа, не скрывал своего удовлетворения: «Вхождение Прибалтийских стран в СССР означает, что Советский Союз увеличивается на 2 млн 800 тыс. населения Литвы, на 1 млн 950 тыс. населения Латвии и 1 млн 120 тыс. населения Эстонии»179.
«Следует отметить, – продолжал Молотов, – что 9/10 всего этого населения входило раньше в состав СССР, но было силой отторгнуто от СССР в момент его военной слабости империалистическими державами Запада. Теперь это население воссоединилось с Советским Союзом». Не забыл премьер сказать и про военно-стратегический фактор, особенно актуальный в условиях продолжающейся в Европе войны: «Первостепенное значение для страны имеет тот факт, что отныне границы Советского Союза будут перенесены на побережье Балтийского моря»180.
Наркомат иностранных дел опубликовал заявление, которым СССР ставил точку в краткой по времени, но насыщенной по содержанию драматической многоходовке по «присоединению» прибалтийских территорий и советизации прибалтийских государств, приведшей к потере ими государственного суверенитета.
«Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик постановил принять в состав Союза Советских Социалистических Республик 3 августа с. г. Литовскую Советскую Социалистическую Республику, 5 августа с. г. Латвийскую Советскую Социалистическую Республику и 6 августа с. г. Эстонскую Советскую Социалистическую Республику в соответствии с их просьбами. Таким образом, Литва, Латвия и Эстония являются составными частями Союза ССР на основе полного равенства с другими Советскими Социалистическими Республиками, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. В связи с этим отныне непосредственные дипломатические отношения Литвы, Латвии и Эстонии с другими государствами прекращаются. Советское правительство ожидает поэтому, что Германские Миссии в Каунасе, Риге и Таллине закончат ликвидацию своих дел к 25 августа с. г. Дипломатические и консульские представительства Литвы, Латвии и Эстонии в других государствах прекращают свою деятельность и передают свои функции, а равно принадлежащие им архивы и имущество, соответствующим Полномочным представительствам или консульствам Союза Советских Социалистических Республик»181.
В Указе Верховного Совета СССР сообщалось, что «граждане Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик со дня принятия этих республик в состав СССР являются гражданами СССР». В документе констатировалось, что граждане этих республик, находящиеся за пределами СССР, обязаны не позднее 1 ноября 1940 г. зарегистрироваться как советские граждане в полпредствах или консульствах СССР путем личной явки или посылки по почте заявления с приложением национального паспорта. Также отмечалось, что лица без гражданства, принадлежащие к национальным меньшинствам, которые «в условиях политических режимов, существовавших в Литве, Латвии и Эстонии до установления в них советской власти», не могли приобрести гражданства этих стран, приобретают гражданство СССР в соответствии со статьями 1 и 2 данного Указа. Остальные лица без гражданства, проживавшие постоянно на территории Литвы, Латвии и Эстонии, могли приобрести советское гражданство на общих основаниях в соответствии со ст. 3 Закона «О гражданстве Союза Советских Социалистических Республик» от 19 августа 1938 г. Это же положение относилось к лицам, лишенным советского гражданства на основании декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 15 декабря 1921 г., находившимся на территории трех прибалтийских республик182.
14 августа 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О государственном и хозяйственном строительстве Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР» (Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР):
«ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР предлагают руководствоваться при разрешении указанных ниже вопросов следующим:
I. Об образовании высших государственных органов советской власти
I. Рекомендовать правительствам Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР в августе с. г. (20–25 августа) созвать Чрезвычайную сессию Народного сейма с следующим распорядком дня:
а) Доклад Конституционной комиссии о проекте новой Конституции;
б) Об образовании высших государственных органов советской власти.
При рассмотрении вопросов об образовании высших государственных органов советской власти надлежит, ввиду принятия новой Конституции, провозгласить Сейм временным Верховным Советом республики, избрать Президиум Верховного Совета и Председателя Верховного Совета и его заместителей.
II. Образовать Совет Народных Комиссаров республики. Персональный состав кандидатов в Совет Народных Комиссаров подлежит дополнительному согласованию с ЦК ВКП(б)»183. Затем началась паспортизация населения прибалтийских республик.
Итак, юридически прибалтийские страны вошли в состав СССР. Причем Эстония, которая по советским законам из-за малочисленности населения (чуть больше миллиона человек) не могла претендовать на статус республики (необходимо было не менее 1,5 млн человек), с высочайшего разрешения стала Эстонской ССР.
В начале августа 1940 г. членов делегации депутатов от Литвы, Латвии и Эстонии, приглашенных на сессию Верховного Совета СССР, принял Сталин. Таким образом процесс вхождения трех новых «братских республик» в состав советского государства был завершен на самом высшем уровне. Началось формирование новых, республиканских органов власти.
Основной комплекс решений по Прибалтике был принят Политбюро уже 22 августа 1940 г. Постановлением Политбюро был утвержден персональный состав руководителей высших органов власти и управления трех балтийских республик – до того, как они формально были приняты временными Верховными Советами Литвы, Латвии и Эстонии. В Литве председателем Верховного Совета республики был утвержден Ю. Палецкис, возглавлявший до этого литовское «народное правительство». Главой нового правительства был назначен М. Гедвилас (министр внутренних дел в составе прежнего кабинета). В Латвии и Эстонии произошли аналогичные перемещения. Бывший глава латвийского правительства А. Кирхенштейн получил почетный пост председателя Президиума Верховного Совета Латвийской ССР, а В. Лацис переместился на его место, возглавив Совет народных комиссаров республики. Председателем Президиума Верховного Совета Эстонии стал Й. Варес-Барбарус, а новым премьером был назначен И. Лауристин, один из лидеров коммунистической партии Эстонии. В отличие от формирования т. н. «народных правительств» с относительно разнообразным партийным представительством (лояльных СССР) в июне 1940 г., теперь при формировании кабинетов ставка делалась исключительно на коммунистов.
В то же время Сеймы Латвии и Литвы и Госдума Эстонии пока еще не сыграли до конца отведенной им кремлевским сценарием роли. Им предстояло принять новые конституции и определить сроки выборов в Верховные Советы. Текст постановления, который предстояло принять пока еще действующим балтийским парламентам, был утвержден на заседании Политбюро 22 августа. На основе этого текста теперь разрабатывались проекты постановлений Латвийского и Литовского Сеймов и Эстонской Госдумы. Этим занялись советские полпреды в странах Балтии, теперь получившие новый статус – уполномоченных ЦК ВКП(б) и СНК СССР – В. Деревянский, В. Бочкарев и Н. Поздняков. Характерно, что местным парламентским представителям выполнение такой, достаточно формальной задачи, не доверили. Подобная декоративность функций латвийского, литовского и эстонского парламентов население не слишком удивила: в предыдущие годы политические институты либо не действовали вообще, либо существовали лишь номинально.
Главной задачей летом – осенью 1940 г. была организация в Прибалтике институтов и структур, обеспечивающих советизацию этого региона. Одной из ключевых структур в этом процессе, разумеется, должна была стать коммунистическая партия. Местные ресурсы были невелики: численность компартий колебалась от 200 человек в Эстонии до 1 тысячи человек в Литве184 (в течение нескольких лет до 1940 г. они попросту были запрещены в этих странах). И, следовательно, их в прибалтийских республиках приходилось фактически создавать заново и в значительной степени – искусственно.
18 сентября 1940 г. Политбюро приняло постановление о составе руководящих структур компартий Латвии, Литвы и Эстонии – Бюро ЦК. Каждое Бюро состояло из 7 человек. Компартию Латвии в должности первого секретаря возглавил тогда Я. Калнберзиньш, первым секретарем ЦК КП(б) Литвы был утвержден А. Снечкус, а первым секретарем ЦК КП(б) Эстонии – К. Сярэ. В состав Бюро ЦК Эстонии вошли также другие ключевые фигуры в новом руководстве – Й. Варес, глава временного Верховного Совета, и И. Лауристин, председатель СНК республики. Первые лица Литвы – Ю. Палецкис и М. Гедвилас – также стали членами республиканского Бюро. В Латвии в партийное руководство республики был допущен только председатель правительства В. Лацис. Глава Временного Верховного Совета А. Кирхенштейн вступил в партию только в 1941 г., поэтому при формировании Бюро ЦК КП(б) Латвии в сентябре 1940 г. он не был включен в его состав.
Принципиально важным считалось присутствие в руководстве республиканских компартий «подавляющего большинства» представителей титульных национальностей. 8 октября 1940 г. компартии Литвы, Латвии и Эстонии были официально приняты в состав ВКП(б). Одновременно с получением новых партийных документов была проведена «чистка» этих партий, в ходе которой произошло удаление «нежелательных элементов», заподозренных в возможной нелояльности.
По официальным данным, к началу 1941 г. численность республиканских компартий резко увеличилась: в Литве она составила 2486, в Латвии – 2798 и в Эстонии – 2036 человек185. Однако такой существенный рост не стоит рассматривать только как следствие увеличения скрыто принудительного приема в партию граждан балтийских республик. Эти показатели в значительной степени были достигнуты за счет «армейского фактора», т. е. за счет учета численности коммунистов, находящихся в частях РККА и НКВД.
Параллельно с созданием советских органов власти и партстроительством происходила и советизация всех сфер социально-экономической жизни. «Очистка от капиталистических сил идет полным ходом. Тартуские суды и Тартуский университет остались действовать в прежнем реакционном духе, так как в них работают прежние кадры, – рапортовали новые партийные функционеры. – Хотя их и омолодили, но все равно осталось еще много реакционеров. Партия «Исамаа» имеет много сторонников, любителей старого Тартуского духа. В том числе среди эстонского союза студентов (EUS). Они действуют организованно, враждебно относятся к марксизму-ленинизму и к преподавателям марксизма. В школах Тарту спокойнее, чем месяц назад. Уже нет враждебных выпадов, подобных тем, которые имели место раньше: неправильно пели Интернационал, испортили портрет Сталина, вывесили портреты Лайдонера и Пятса с лентами сине-черно-белого цвета. Необходимо обратить внимание, что уволенные директора школ и преподаватели сразу же нашли работу в других городах, в том числе в Таллине. Нельзя заражаться болезнью «ценных специалистов», а этой болезни подвержены некоторые наши товарищи: уволенных сажали на ответственные посты в комиссариатах. Кроме того выявлено много спекулянтов, а суд их оправдывает или дает мягкие взыскания»186.
Среди мероприятий экономического порядка в качестве первоочередного стоял вопрос о переходе на советскую валюту. Временно было разрешено использование двух валют – советского рубля и местной (латвийского лата, литовского лита и эстонской кроны). Курс обмена национальной валюты на советский рубль был установлен довольно произвольно: 1 лат равнялся 1 руб., 1 лит – 90 коп., 1 крона – 1 руб. 25 коп.
16 сентября 1940 г., за два месяца до перехода на рубль, должно было произойти повышение заработной платы – в среднем от 25 % до 40 %. В Латвии в «высшую категорию», т. е. с ростом зарплаты на 40 %, попали рабочие промышленных предприятий, связи и строительства, учителя, преподаватели высших учебных заведений, агрономы. Прибавку в 25 % получали городские врачи, 30 % – сельские врачи и инженерно-технические работники. В Литве прибавки к зарплате выглядели в целом скромнее: 30 % – рабочим, 25 % – агрономам, 20 % – профессуре, только учителя начальных школ получали повышение жалования на 40 %. В Эстонии зарплаты повысили почти так же, как и в Латвии187.
В комплексе других социальных мероприятий новой власти значились: введение бесплатного обучения в средней школе, отмена платы за медицинское обслуживание для «рабочих, служащих и крестьян», введение для рабочих и служащих обязательного государственного страхования, объявление запрета на повышение ставок квартирной платы и стоимости коммунальных услуг. Для крестьян предусматривалось повышение с 1 октября закупочных цен на все сельскохозяйственные продукты, кроме зерна, в пределах 10–25 %.
Но прибавки к зарплате и другие меры поддержки населения не смогли компенсировать потери граждан при переходе на советский рубль. По оценкам современных экспертов, реальный курс кроны и лата к рублю был примерно один к десяти188. Это сделало неизбежным повышение цен, произошедшее в Прибалтике уже осенью 1940 г., что даже у лояльно настроенных жителей резко пошатнуло веру в новые порядки.
Неясные (в лучшем случае) экономические перспективы вызвали в Прибалтике настоящую панику. Граждане бросились в магазины. «Повышение цен… вызвало резкий рост неудовольствия. Все скупают. Отделы торговли работают плохо, спекуляции не обнаружено. Настроения в городе Нарва. По сравнению с предыдущей неделей обстановка изменилась: перед магазинами огромные очереди. До того они были замечены только у Обувьторга, теперь – повсеместно, особенно у магазинов одежды. Очереди уже стоят за час и более до открытия. Очереди нет только там, где магазины уже пустые. Опасаются трудностей с молоком. Новое явление: командиры РККА и красноармейцы в большом количестве стоят в очередях. Они набрасываются на магазины. Командиры самовольно требуют получения продуктов и одежды без очереди. Это производит плохое впечатление на местное население. Секретарь горкома сообщил, что он заявил об этом в соответствующие органы»189.
Такого рода сводками полны отчеты региональных парторганов прибалтийских республик первых месяцев советской власти. Вот наиболее характерные: «Товарищи высказывают недовольство на низкую оплачиваемость их труда и на вздорожание жизни, особенно по промтоварам, обуви и верхней одежде. Смысл их разговора таков: стоимость некоторых предметов возросла в 4 и 5 раз. Например, цены на мужскую и дамскую обувь за период с мая по декабрь поднялись с 15–20 крон до 120–160 рублей за пару. В мае мужской костюм можно было купить за 80-100 крон, сейчас он стоит 500–600 рублей»190, -таково было положение дел в Эстонии.
Шоком стало для местного населения и «столкновение» с ассортиментом и качеством ввозимой из СССР продукции – в первую очередь одежды и товаров народного потребления. «Стали, например, завозить обувь и шерстяные изделия такого низкого качества, которые собирали у витрин злорадствующие по адресу советской власти толпы. Спрашивается, зачем нужно было посылать эти изделия, когда республика сама в состоянии обеспечить рынок обувью, трикотажем, шерстяными и др. изделиями (по своему собственному, привычному стандарту)»191. На таком фоне реакция жителей Прибалтики на попытку союзного центра ввести советские стандарты производства в легкой промышленности Литвы, Латвии и Эстонии была столь очевидной, что Москва решила «сдать назад»: «Не следует производство прибалтийских республик (продовольственное и промтоварное) подчинять общесоюзному стандарту по объему, качеству и отделке. Наоборот, им следует разрешить производить то, к чему они привыкли. Правда, в связи с этим приходится учесть, что хорошее качество изделий (а литовцы привыкли к нему из-за демпинга) повлечет за собой сверхстандартное потребление сырья (уплотненная ткань и пр.). Предложение – дать указание союзным наркоматам и главкам о том, чтобы производство изделий потребительского характера по прибалтийским республикам не подчинять союзной стандартизации»192.
Помимо финансовой реформы началась национализация. В первую очередь государственными должны были стать пароходные общества, торговые предприятия (с оборотом свыше 200 тысяч лат, лит и крон, т. е. предприятия крупного и среднего бизнеса), а также крупные домовладения. Первоначально национализацию планировалось проводить в достаточно гибких формах – постепенно и с возможностью частичного выкупа193. Однако вскоре от этой гибкости не осталось и следа: предприятия и частная недвижимость национализировались по принципам, уже давно обкатанным советской властью.
Национализация, разумеется, коснулась и банковской сферы. Открывались советские банки, уничтожение же существовавших до 1940 г. латвийских, литовских и эстонских производилось в два этапа: сначала они национализовались, а затем ликвидировались вовсе194.
Результаты были сколь очевидны, столь и плачевны. Произошло значительное снижение жизненного уровня основной массы населения Эстонии, Латвии и Литвы, кроме наиболее обездоленной части. В целом это было результатом установления советской социально-экономической системы. Однако в ряде случаев советские власти сознательно действовали в этом направлении. Так, в августе 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об увеличении инфляции валют балтийских стран перед их обменом на советские рубли, что сильно ударило по сбережениям граждан Эстонии, Латвии и Литвы195. Руководство ВКП(б) и СССР стремилось в максимально короткие сроки сравнять жизненный уровень в Латвии, Литве и Эстонии с остальной частью СССР, где он был значительно более низким196. 24 октября 1940 г. Политбюро приняло решение об отсрочке нового повышения цен в республиках Прибалтики до 16 ноября 1940 г. Таким образом, повышение цен должно было быть проведено вместе с официальным введением советской валюты.
Исключение составило лишь имущество граждан Германии или этнических немцев, которым предоставлялось право выехать в Третий рейх. Они получали за оставленную собственность компенсацию. Советское правительство обязалось взять на себя «ответственность за охрану германских интересов» и сделало «исключение из закона о национализации для лиц немецкого происхождения, как литовского, латышского и эстонского, так и германского подданства и приостановить национализацию их имущества с тем, чтобы все имущественные вопросы были урегулированы непосредственно между Берлином и Москвой»197. Еще до официального включения Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР между советской и германской стороной были подписаны документы, в соответствии с которыми СССР получал право на приобретение оставшегося в прибалтийских республиках, принадлежавшего гражданам Германии или этническим немцам имущества и землевладений с возможностью расчета не валютой, а товарами, необходимыми рейху198.
10 января 1941 г. правительство СССР и правительство Германии, «руководимые желанием полностью и окончательно урегулировать взаимные имущественные претензии по Литовской, Латвийской и Эстонской Советским Социалистическим Республикам», заключили соглашение. Документ предусматривал следующее:
«В полное и окончательное возмещение всех претензий Германии к СССР по германскому имуществу, находящемуся на территории Литовской, Латвийской и Эстонской Союзных Советских Социалистических Республик, а равно по имущественным требованиям Германии к физическим и юридическим лицам, имевшим или имеющим местопребывание на территории указанных выше республик, Правительство Союза ССР уплачивает Германскому правительству 200 миллионов (двести миллионов) германских марок.
В полное и окончательное возмещение всех претензий СССР к Германии по литовскому, латвийскому и эстонскому имуществу, находящемуся на территории Германии, а равно по имущественным требованиям этих республик к физическим и юридическим лицам, имевшим или имеющим местопребывание на территории Германии, Германское правительство уплачивает Правительству Союза ССР 50 миллионов германских марок»199.
В августе – сентябре 1940 г. были определены и первые подходы к решению аграрного вопроса. Была установлена норма владения землей – не более 30 га. Собственность крупных помещичьих имений подлежала национализации. Это обстоятельство не оставило равнодушным крестьянство, о чем сообщают партийные документы тех лет: «Проведение земельной реформы может изменить настроение крестьян, которое пока спокойное. Большинство замеряющих землю (для последующей ее национализации. –
Однако уже вскоре оптимизм по поводу коллективизации угас: «Заботы о ближайшем будущем вызывают в среде крестьян обоснованное беспокойство. При прежнем правительстве крестьянство находилось в состоянии нужды и безработицы. В настоящий момент положение ухудшается вследствие неурожая кормов. В связи с повышением цен и оплаты труда, многие считают себя обездоленными по сравнению с городским большинством. Однако большинство крестьян живет с надеждой, что советское правительство примет решительные меры и найдет для крестьян выход из тяжелого положения. Произошедший в Эстонии переворот вызвал в среде крестьян очевидный и большой психологический сдвиг. Царившие всегда в Принаровье пьянство и драки значительно уменьшились. Молодежь проявляет горячее желание трудиться на благо общества, однако вследствие полного отсутствия умелого руководства эти попытки, по-видимому, обречены на провал. Кулацкие слои населения в целях защиты своих интересов стремятся найти в новых условиях новые способы маскировки»201.
В отличие от бедняков, зажиточные крестьяне отнюдь не спешили идти в колхозы и обобществлять свой скот. Для аграрных регионов, какими веками были Эстония и Латвия и в значительной мере Литва, советские подходы к сельскому хозяйству были абсолютно чужды.
Вот как описывается ситуация в деревне в одном из отчетов НКВД:
«Совершенно секретно
В департамент госбезопасности поступают данные о том, что по республике идет усиленная сброска скота. Поступает на убой большое количество племенного высокопородного скота. К/р (контрреволюционный. –
Во избежание крестьянских бунтов коллективизацию решили отложить на год-два.
Непростая ситуация в Прибалтике требовала от Москвы внесения корректив и в другие планы. Прежде всего, это касалось намеченного на 1 ноября 1940 г. второго повышения цен, что должно было полностью уравнять прейскуранты на товары в Прибалтике и СССР. Уполномоченные ЦК ВКП(б) и СНК СССР в Литве, Латвии и Эстонии, а также руководители республик обратились в Москву с предложениями об отсрочке нового повышения цен, поскольку оно могло бы повлечь за собой усиление панических настроений, создать «дополнительные трудности в массово-разъяснительной работе среди населения». В. Деревянский из Латвии обращал внимание на политический момент («второе повышение цен с 1 ноября совпадает с подготовкой к празднованию Великой Октябрьской революции») и предлагал в связи с этим не провоцировать антисоветские настроения»203. Кроме того, эта мера планировалась раньше, чем должны были быть повышены зарплаты (запланировано было на 16 ноября), и таким образом ее негативные последствия населением воспринимались бы более остро.
Для отслеживания вредных настроений заработал аппарат «информаторов» – как назначенных новой властью официально, так и тайно: «Таллинский горком КПЭ утвердил лучших коммунистов предприятий, обязанных информировать горком о настроениях и ситуации. Они стали уполномоченными, им разъяснено, что они отвечают за эти предприятия и за происходящее там»204. Так было не только в Эстонии, но и в Латвии и Литве. Информация об умонастроениях, разумеется, стекалась в органы госбезопасности. Вот характерные примеры агентурных донесений:
«Совершенно секретно
Бутас среди жильцов дома проводит антисоветскую агитацию и высказывает всякого рода измышления по адресу СССР, заявляя, что в СССР весь народ сидит голодный, в магазинах ничего нет и вообще в СССР нет никакого порядка»205.