Богиня в стоптанных туфлях

— Отличные лошади, — кивнул Холмс.

— Они оба — и полковник, и капитан — просили меня держать всю эту историю в тайне, чтобы их не сочли пособниками шантажиста. По их словам, они всего лишь пытались оказать мне услугу и не желали оказаться замаранными. Я как честный человек понимаю такие мотивы, но сейчас мне уже начинает казаться…

— Да что вы говорите! — взревел полковник Росс так громко, что все собравшиеся вздрогнули и посмотрели на него. — Это же отлично! Я чертовски рад это слышать, детектив!

Он эмоционально потряс руку сначала Мюррею, потом молодому человеку, который стоял рядом с ним. Тот вяло улыбнулся в ответ.

— Это Джеймс Пирсон, верно? — спросил Холмс у Сент-Клера.

— Да, он. Похоже, с него снимают обвинения. С одной стороны, это хорошо, с другой — непонятно, кто же тогда убил капитана.

— Мистер Сент-Клер, я советую вам поговорить с полковником начистоту. Пусть он в конце концов скажет вам, известен ему ваш шантажист или нет и стоит ли его ждать.

— Да, мистер Холмс, вы правы. Я так и сделаю, спасибо за совет. Кажется, похороны начинаются, пойдёмте.

Все наконец были в сборе, и маленький круглолицый викарий начал службу. Холмс стоял рядом с Сент-Клером и рассматривал присутствующих. Туман немного рассеялся, так что для этого по крайней мере не требовалось подходить к каждому вплотную.

Эмили Трефьюсис уже опиралась на руку своего жениха и что-то шептала ему; он чуть наклонился к её уху. Чуть поодаль миссис Трефьюсис втолковывала что-то миссис Хадсон — та рассеянно кивала. Полковник Росс поддерживал полноватую рослую даму в несколько старомодном платье, по-видимому, миссис Брэкстенхолл, дама рыдала, будто хоронила любимого сына. Рядом с ней, вцепившись в сумочку, стояла девушка, худенькая, в простом чёрном платье, в шляпке с густой вуалью. Чарльз Эндерби вёл светскую беседу с Уотсоном, не выпуская из виду мисс Трефьюсис.

У самой ограды стояла закутанная в чёрное фигура — не сразу разберёшь, мужская или женская.

— Кто это там стоит? — негромко спросил Холмс.

— Где, там? — Сент-Клер оглянулся. — Понятия не имею, лица же не видно… А, это, наверное, миссис Стэплтон. Она вечно одевается, будто привидение.

— Миссис Стэплтон… — повторил Холмс. — Какая она?

— Чокнутая, — уверенно ответил Сент-Клер. — Очень красивая и очень сумасшедшая. Мне кажется, её стоит опасаться. — Подумав, он добавил: — Я думаю, она могла бы схватить тяжёлое пресс-папье и стукнуть им человека по голове. Просто так, в припадке безумия.

— Она носит очки?

— Никогда не видел её в очках. Нет, скорее всего нет.

— А кто здесь вообще носит очки?

— Кроме этого Эндерби? Мисс Трефьюсис иногда, когда читает.

— Больше никто? — уточнил Холмс.

— Я не видел. Впрочем, я не ставил своей целью изучить нравы и обычаи всех жителей Ситтафорда. А, детектив Мюррей ещё. Но он это отчаянно скрывает.

Холмс кивнул и переместился поближе к Джеймсу Пирсону.

— …и ты представляешь, — тут же услышал он свистящий шёпот миссис Трефьюсис, — вообще ничего ему не оставил кроме дурацких охотничьих трофеев! Даже Джеймс не мог в это поверить, хотя в итоге и оказался главным наследником! Битые молью оленьи головы, и больше ничего! Как можно так обойтись с близким другом, я не понимаю! А полковник Росс ничего, держится молодцом, как будто так и надо. Хороший он человек, бескорыстный. Побольше бы таких.

— Ну что ты стоишь как дура? — истерично вскричала миссис Брэкстенхолл. — Вечно позоришь меня!

— Матушка, я… — пролепетала девушка под вуалью.

— Ты, ты, несносное созданье! Ты что, не видишь, как мне дурно? Немедленно принеси мне воды! Ах, я сейчас потеряю сознание от горя! Ну же!

— Да, мамочка, — девушка метнулась куда-то в сторону, скоро вернулась со стаканом воды и подала его матери. Та, громко всхлипывая, выпила стакан залпом и едва не швырнула его в дочь.

Увидев, что Холмс смотрит на эту сцену, мисс Брэкстенхолл подошла к нему.

— Меня зовут Вайолет, — сказала она. — Вайолет Брэкстенхолл.

— Я Шерлок Холмс, мисс. Я расследую убийство капитана Тревеллиана.

— Я думала, этим занимается полиция.

— Я тоже. Откровенно говоря, я лучше полиции.

— О, в таком случае, надеюсь, сообща вы найдёте убийцу. Мистер Холмс, я хотела извиниться и попросить вас не обращать внимания на мою мать. Она… очень много пережила. Недавно моего отца убили грабители, вы представляете, она видела их, но спряталась за портьерой, и они не заметили её. Такая трагедия, и матушка стойко перенесла её, а теперь её нервы… Простите её, пожалуйста.

— Я очень сочувствую вашей матери, мисс Брэкстенхолл. И вам тоже. А что вы думаете об убийстве капитана?

Девушка смешалась.

— Откровенно говоря, я не знаю, что думать. Я плохо знала капитана, он… не очень любил женское общество. Я больше общалась с Эмили и Джеймсом, и оба они казались мне хорошими людьми. Мне трудно поверить, что Джеймс мог… Да он же мухи не обидит! Я очень рада, что обвинения наконец сняты с него, и за него рада, и за Эмили. Он ведь правда не виноват, мистер Холмс?

— Совершенно точно, мисс Брэкстенхолл.

— Но кто же тогда убил капитана?

— Не знаю. Пока не знаю.

5

Похороны уже закончились, когда Уотсона негромко окликнули. Откровенно говоря, он ждал этого: таинственный человек у ограды давно внимательно рассматривал его, Уотсон чувствовал взгляд, как будто у него в спине зудел нарыв.

Когда он услышал своё имя, то понял, кто это.

— Здравствуйте, миссис Стэплтон, — произнёс Уотсон, подходя и целуя протянутую руку. — Как поживаете?

— Снова приехали бороться со злом, да, доктор? — прошептала дама, укутанная бесформенной шалью из плотной чёрной ткани. — Не выйдет: вас опередили.

— Опередили? О чём вы?

— Пойдёмте ко мне, я расскажу вам.

Уотсон беспомощно оглянулся на Холмса.

— Ваш друг сейчас занят, доктор, он смотрит и слушает, думая, что это поможет ему понять. Он не захочет уйти от людей сейчас. Пойдёмте, я вас не укушу.

Холмс наконец поймал его вопросительный взгляд и прикрыл глаза.

— Хорошо, миссис Стэплтон.

— Бэрил. Зовите меня Бэрил, доктор. Меня так давно никто не звал по имени.

— Хорошо, Бэрил. Вы расскажете мне, что делаете здесь?

— То же что и вы, доктор.

— Если вы Бэрил, тогда я — Джон, хорошо?

— Договорились, Джон, — миссис Стэплтон рассмеялась, и Уотсон вздрогнул. Смеялась она как раньше — очень приятно, весело, как ребёнок. А вот всё остальное изменилось.

Кажется, она действительно сошла с ума. Но отчего?

Они шли недолго. Миссис Стэплтон жила в самом последнем коттедже Ситтафорда, практически напротив кладбищенских ворот.

Она отперла дверь, сняла свою дурацкую шаль, повесила её на вешалку в прихожей, будто пальто. Они с Уотсоном устроились в гостиной — большой, совершенно пустой комнате, в которой были только низенький столик и два стула.

Миссис Стэплтон подала чай.

— Вы сказали — то же, что и я? — переспросил Уотсон, когда церемонии были окончены.

— Да, Джон, — она села на один из стульев, Уотсон опустился на второй. — Я приехала, чтобы бороться со злом. Вы ведь знаете: у меня никого больше нет. Моя родня осталась в Коста-Рике, моя молодость осталась в Йоркшире[1], и даже тот, кто причинил мне больше всего боли, остался в Гримпенских болотах. Я теперь совсем одна, Джон. Но осталось зло. Оно ведь никогда не умирает, вы знали?

— Конечно. Как и добро, Бэрил.

— Возможно. Но зла на свете больше, и потому с ним надо бороться. Впрочем, кому я это говорю, — она снова рассмеялась, — вы ведь с мистером Холмсом именно этим и занимаетесь. Вам кто-то рассказал про Тревеллиана, да?

— Расскажите мне вы.

— О, он настоящее чудовище! Думаю, в аду его встретили фейерверками. Наверное, сразу поставили начальником где-нибудь. Вы знаете, это ведь он познакомил меня с Робертом.

— В Коста-Рике? Я думал, он служил в Индии.

— В Индии, Джон, именно в Индии. Вы, жители метрополии, отчего-то считаете, что только вам можно поехать сначала в одну страну, потом в другую, а больше никто так не делает. Мы с отцом были в Индии дважды… Впрочем, это неважно. Я не помню. Я уже многого не помню. Но капитан Тревеллиан — он уже тогда был капитаном — познакомил меня с Робертом. А я дружила с Хизер, которую он убил.

— Капитан Тревеллиан?

— Ну да. Вы не знали? Ха! Почти никто не знает. Даже его друг, представляете? Уже полковник, а всё ещё не знает, о, это так смешно! — миссис Стэплтон расхохоталась. — Он думает, Хизер отказала его драгоценному Джозефу. А она согласилась, Джон! Согласилась! Потому что он пообещал ей, что женится. Ну, и, конечно… Джон, вы часто обещали женщинам, что женитесь на них?

— Однажды было, — признался Уотсон.

— И как?

— Женился.

— Вы хороший человек, доктор. Что с ней теперь?

— Умерла.

— Что ж, сочувствую вам и рада за неё. Она прожила остаток жизни в любви и умерла, не зная предательства.

— Надеюсь, что всё так и было, Бэрил.

Уотсон ощущал себя странно — словно ему пришлось стать частью ритуала, смысла которого он не понимал. Эта пустая гостиная в доме напротив кладбища, где он пил чай и разговаривал с безумной женщиной, напоминала ему сцены из мистических романов вроде тех, что любила читать Мэри. Наверное, он бы не удивился, если бы сейчас дверь с ужасным скрипом отворилась, и в гостиную вошла вереница призраков в длинных белых одеждах.

Но ничего подобного не происходило. Безумная женщина рядом с ним неторопливо пила чай, пахнущий травами. Туман за окнами сгущался.

У Уотсона в чашке был чисто чёрный чай, крепкий и несладкий, как он любил.

Безумное чаепитие. Вот-вот прибежит кролик. Где же он? Действительно, опоздал.

— Это банальная история, Джон, — спокойно продолжала миссис Стэплтон, ставя чашку на столик. — Хизер забеременела. Он пообещал дать денег на аборт, но не сделал и этого. Спешно перевёлся в другой полк, подальше. У Хизер от волнения случился выкидыш, и она умерла. Истекла кровью. Я уехала домой с отцом. А потом меня нашёл Роберт… Зло ото зла, Джон. Я просто разматываю нить назад. Хотела размотать.

— Но вас опередили?

— Да. Я подсыпала ему травы, безобидные, от сердца. Он ведь принимал и сердечные лекарства, вы понимаете, да, Джон?

Уотсон понимал. Чрезмерная доза сердечных средств может убить. Один из самых страшных ядов — дигиталис, лекарство, которое назначают при заболеваниях сердца.

— Я не скажу вам, как делала это, простите. Не хочу доставлять неприятности хорошему человеку. Но мне понадобилось бы ещё месяца два, не меньше. А кто-то устал ждать.

— Вы не знаете кто?

— Я не знаю, — миссис Стэплтон отпила чай и, подавшись вперёд, к Уотсону, прошептала: — Но я догадываюсь.

— И кто же?

Она снова рассмеялась.

— Не скажу, Джон. Ни за что не скажу. Зло должно быть наказано, понимаете? Иначе оно снова возродится. Тогда, когда он убил Хизер, зло не было наказано — и Роберт женился на мне.

— Но ведь убийство — тоже зло, Бэрил. Зло, которое покарало зло, не стало добром. Если вы не скажете мне, то оставите зло безнаказанным.

Миссис Стэплтон задумалась.

— Пожалуй, вы правы. Но тогда я тем более не скажу вам. Ведь вы с мистером Холмсом должны сами найти разгадку. Иначе не по правилам, а добро должно считаться с правилами. Ищите. Вы найдёте, я уверена. Нашли же вы Роберта и его ужасного пса.

— Может быть, вы хотя бы дадите мне зацепку?

— Зацепку? — оживилась миссис Стэплтон. — Зацепку дам. Зацепка — Хизер.

* * *

Джейн была недовольна собой. Ей пришлось распустить три ряда, потому что вчера вечером, слушая Эмили, она совершила глупую ошибку: три раза, сделав накид, не провязала две петли вместе и кое-где, где по рисунку полагалось сделать пять лицевых, сделала шесть. Теперь её невнимательность наказана. Джейн ужасно не любила переделывать работу. Наверное, потому, что ненавидела ошибаться.

Они с мистером Холмсом и детективом Мюрреем сидели в комнате у Эмили и ждали доктора Уотсона. Пока доктор не пришёл, мистер Холмс неторопливо вёл допрос.

— Итак, детектив, что же убедило вас в невиновности Джеймса Пирсона?

— Да всё сразу, сэр. Во-первых, этот удар, о котором говорил доктор Уотсон. Понимаете, сэр, я знаю Пирсона… Мы все тут знаем Пирсона, он, конечно, человек в целом безобидный, но если довести его до того, чтобы он за что тяжёлое схватился, то уж не промажет, и бить будет со всей силы, а коли что не так, то и добавит. Он когда буянит всерьёз, его вдвоём успокаивать надо, и лучше по голове. Во-вторых, кто ж ноги-то приделал часам с очками, пока Пирсон у меня в тюрьме сидел? Да и потом, не по-человечески это как-то, он не осуждённый, а подозреваемый, похороны его дяди, и на похороны не отпустить…