История одной (не)любви

— Мамочка, — подал голос Ноэль, — а я теперь всегда буду кушать здесь?

Игнорируя ложку, он зачерпнул пальцами сладкую кашу и совсем не по-джентельменски облизал их.

Дея перевела взгляд на сына.

Надо взять салфетку, вытереть маленького замарашку, пока он не запачкал ковер…

Впрочем, какая разница?

Что значит какой-то ковер по сравнению с тем, что рушится их счастливая жизнь?

— Идем, — хрипло выдавила она, поднимаясь. — Он прав, нам лучше спуститься в столовую.

Глава 6

Этот ужин стал для Деи настоящей пыткой.

Когда она спустилась, ведя за руку Ноэля, Йеванн уже сидел за столом, а Катарина, пряча глаза, расставляла тарелки.

Дея боялась, что сейчас темный скажет что-то язвительное. Как раз в его духе. Но, вопреки ее ожиданиям, он промолчал. Даже не взглянул в сторону навязанной жены, словно ее не существовало, а обратил все внимание на жареного фазана, украшенного артишоками.

Запах мяса напомнил Дее, что она голодна. Аппетитная корочка, покрывающая птицу, с капельками блестящего жира заставила рот наполниться слюной.

Когда она последний раз ела мясо? Месяц назад или два?

Кажется, еще до того, как мясник вкрадчиво пояснил, что такой прелестной вдовушке не пристало просить мясо в долг. А потом попытался зажать в углу у прилавка и запустить руку ей в декольте.

Она тогда залепила мяснику пощечину, но на шум вышла его жена — миссис Берг.

Растерянная и дрожащая Дея не успела даже рта раскрыть, как мясник хлопнулся на колени перед своей благоверной, божась, что «сумасшедшая вдова» сама на него напрыгнула и сама предложила себя за кусок хорошего мяса.

Оправдания Деи даже слушать никто не стал. Миссис Берг обозвала ее шлюхой, что прикрывается вдовьим платьем, а сама соблазняет женатых мужчин.

— Не думай, что я это так оставлю! — заявила она, потрясая половником. — Весь город будет знать, что тебя нельзя пускать в приличное общество!

Дея выскочила из мясной, как ошпаренная. Весь вечер она плакала в подушку, понимая, что миссис Берг права. Никто не придет на помощь хорошенькой вдове с ребенком. А если и придет, то потребует за эту помощь особую плату.

С того момента жизнь понеслась под откос. И что бы Дея ни делала, как бы ни пыталась справиться, у нее ничего не получалось. Будто какой-то злой рок висел над ее головой.

Будь она одна — что-нибудь бы придумала. В крайнем случае, продержалась какое-то время на хлебе и воде. Но ведь Ноэля тоже нужно чем-то кормить. Он маленький мальчик с мощным магическим Даром, и пусть пока этот Дар еще спит, но на его развитие и подпитку уходит много энергии.

И вот теперь, словно в ответ на ее молитвы, появляется Йеванн. Щедро сыпет деньгами, погашает ее векселя, даже об ужине позаботился. Когда только успел?

Но нет, не так она представляла себе рыцаря в сверкающих латах, что примчится на белом коне и увезет ее с сыном в счастливое будущее. И вообще, не ждала, что в их маленький мирок ворвется кто-то третий.

Кто-то такой же наглый и беспринципный, как Йеванн Райс.

* * *

Он не смотрел на нее. Вел себя так, словно сидел за столом не в чужом доме, а в своем собственном. Непринужденно и даже вальяжно.

И все равно Дея чувствовала на себе его взгляд. Изучающий. Прощупывающий. Ледяной.

От этого взгляда кожа покрывалась мурашками, а самой Дее хотелось поплотнее сжать ворот на платье. Или, еще лучше, спрятать лицо за густой вуалью, той самой, что приколота к шляпке. Наверное, завтра она так и сделает…

Ноэль тоже притих. Обычно за столом он крутился на стуле, а рот у него вообще не закрывался, выдавая в минуту триста вопросов. Сейчас же мальчик вел себя просто образцово. Только иногда исподлобья поглядывал на дознавателя.

— Ма-а-м, — внезапно заканючил Ноэль. — Я тоже хочу такой ножик!

Дея подняла взгляд.

Йеванн, ловко орудуя охотничьим ножом, вскрывал остов жареной птицы. Ее ножки и крылышки давно исчезли в их голодных желудках.

— Тише, сынок, — прошептала она, надеясь, что маг ничего не услышал. — Это не игрушка, а опасное оружие. Маленьким мальчика такое нельзя.

— Почему?

— Потому что оно для взрослых мужчин.

По мнению Деи вопрос был исчерпан, но ее сын так не считал. Он умел быть настырным, когда ему это нужно. А сейчас ему нужен был нож с широким сверкающим лезвием и кожаной оплеткой на костяной рукояти.

Зачем?

Ноэль не задумывался над этим. Просто хотел. Так же, как блестящие пуговицы с мундира странного гостя.

— Но я видел похожий у Шарля! — произнес он с детским упрямством. — А Шарль не мужчина! Он мальчик, ты сама говорила.

— Шарль это мальчишка из бакалейной лавки на углу? — Йеванн вдруг с интересом посмотрел на Ноэля. — Кажется, ему лет десять, не больше.

И Дее стало не по себе от внимания, вспыхнувшего в серых глазах.

— Какое это имеет значение?

— Я хочу услышать, что скажет Ноэль. Тебя ведь так зовут? Интересное имя…

Когда Йеванн перевел взгляд на мальчика, а тот аж зарделся от оказанного внимания.

— Ага!

— Значит, у этого Шарля есть нож?

— Ага! Вот такой здоровенный! — Ноэль, с присущим детям максимализмом, развел руки в разные стороны.

— И что же Шарль делает с этим ножом?

Голос Йеванна не изменился ни на йоту. Но Дея могла бы поклясться, что в холодных глазах мелькнули смешинки. Это ей не понравилось. Бесстрастный и замкнутый темный пугал ее куда меньше, чем проявляющий человеческие эмоции.

Она вцепилась в салфетку и нервно мяла ее, пока Ноэль, захлебываясь от восторга, рассказывал, как ловко Шарль управляется со своим огромным ножом. И курицам головы рубит, и дрова на щепу колет, и даже умеет бросать его через плечо!

— Он и меня хотел научить, — посетовал мальчик, бросая на мать быстрый взгляд. — Но мама не разрешила. Сказала, что я еще маленький.

Он вздохнул с досадой.

— Да, я считаю, что ты еще слишком мал для подобных игрушек, — произнесла Дея, глядя на сына. Взгляд мага буравил ее затылок, но она упорно делала вид, что ничего не замечает. — Нож это опасная штука. Им можно порезаться.

— Интересно, — не торопясь, Йеванн вытер нож о салфетку и убрал в ножны. Ноэль проводил эти действия жадными глазами. — В школе, где я обучался, мальчиков с трех лет учат сражаться на мечах. Сначала на деревянных, но к пяти годам их заменяют на железные, хоть и тупые.

— Это в школе! — отрезала Дея. — Мой сын не будет учиться тому, что может нанести вред его здоровью.

— А как же магия?

Голос темного прозвучал тихо, почти вкрадчиво, но Дея вздрогнула так, словно ее облили холодной водой.

— Это не ваше дело, сударь, — пробормотала она, снова сжимая салфетку.

— А вот мне так не кажется.

Откинувшись на спинку кресла, Йеванн тяжело посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Ноэля.

— Объяснитесь! — окликнула Дея.

— Разве вы не читали то, что написано в сопроводительном письме к брачному договору?

— Не имела желания, — она передернула плечами.

Губы темного сложились в подобие тонкой усмешки, но взгляд оставался цепким.

— Зря. Иначе знали бы, что император предоставил мне выбор. Своего рода свадебный подарок. Я могу признать вашего сына своим пасынком и воспитывать как родного, а могу…

Он не сказал, щелкнул пальцами, позволяя Дее додумать самой.

Глаза девушки широко распахнулись. Сердце болезненно ёкнуло, и она машинально прижала руку к груди.

— Можете… что? — выдохнула, чувствуя, как невидимая петля сжимается вокруг горла.

- Отправить в Кардинг. Вы же знаете, что это, не так ли?

Да, она знала. Закрытая школа для одаренных детей. Мальчиков. Тех самых, что императорские дознаватели изымают из семей, чтобы вырастить из них темных магов, полностью подвластных императору.

— Ни за что, — прошептала она. — Вы не посмеете этого сделать… Мой сын не темный!

Ее нежданный супруг издевательски хмыкнул:

— Он еще никакой. Его магия спит. И вам ли не знать, что когда она проснется, из нее можно вылепить все, что угодно. Не обманывайте себя: нет никакого разделения на темных и светлых. Все это бабские сказки. Магия едина, просто вы, используя ее, отдаете часть себя. А мы, — он поймал ее взгляд, — платим чужой монетой. И мой вариант куда предпочтительнее.

Он знал, о чем говорил. И, как бы банально это ни звучало, Дея тоже знала. У магии нет цвета, она не имеет расы или пола. Все зависит лишь от одного: ты ее используешь или она тебя, смог ты укротить свой Дар или нет.

Йеванн прав, хоть ей и не хочется этого признавать. Быть темным куда выгоднее. Не брать на себя чужую боль, не пропускать через себя чужие страдания. Не чувствовать, не ощущать. И не платить за это собственными силами.

Куда проще отгородиться невидимым куполом, непроницаемым для чувств и эмоций. Все мерить выгодой и деньгами. Руководствоваться не сердцем, а холодным рассудком.

Да, Йеванн прав…

Император дал ему выбор. Но если бы он уже сделал его, то не стал бы упоминать об этом сейчас.

— Чего вы хотите? — она наконец-то разжала пальцы и выронила скомканную салфетку. А потом, решившись, посмотрела ему в глаза. — Давайте начистоту. Что я должна сделать, чтобы мой сын остался со мной?

Она ждала чего угодно. Только не то, что услышала:

— Для начала ответь на вопрос: ты любила своего мужа?

* * *

Дея отвела взгляд. Упоминание о Бертране из уст дознавателя больно кольнуло в сердце.

— К чему это праздное любопытство?

— Оно не праздное, леди Вейлисс.

И снова сердце болезненно сжалось.

Почему он так упорно называет ее девичьим именем? Намекает, что ее прежний брак для него ничего не значит?

Для него — может быть нет. Темные ведь не женятся, не влюбляются. Они вообще избавлены от лишних эмоций. Но для нее это были три самых лучших, самых чудесных года в ее жизни. Бертран показал, что она может быть счастлива, он подарил ей сына. И она никогда не откажется ни от него, ни от того, что их связывало.

Йеванн подался вперед и добавил:

— Не советую увиливать от ответа.

— Даже не думала, — Дея вскинула подбородок. — Я любила своего мужа и сейчас продолжаю любить. Это вы хотели услышать?

С минуту они смотрели друг другу в глаза. Йеванн с интересом алхимика, обнаружившего новые свойства у давно известного зелья. Дея — с дерзостью загнанной в угол рыси.

Внезапно зрачки мага расширились, лицо на секунду смягчилось, став привлекательным. Он улыбнулся, почти безмятежно, и откинулся на спинку кресла.

— Когда ты врешь, у тебя розовеют щеки, — заметил негромко. — Я это запомню.

Дею от возмущения кинуло в жар.

— Я вру? С чего вы это взяли, сударь?

— Твои глаза говорят об этом.

— Может, вам так хочется думать?

— Нет, сударыня, я чую ложь. Я же дознаватель, забыла?

Она оглянулась на Катарину, ища у служанки поддержки. Но та застыла возле стены, делая вид, что ничего не видит и не слышит. И правильно, пусть господа разбираются между собой. Негоже слугам лезть в их дела.