Капризы неба

Карина почувствовала, что в горле пересохло. Её пугала мысль, что Рая могла говорить правду и действительно не читать рассказ.

— Они были беглыми преступниками. Когда один из пассажиров это узнал, им пришлось устроить перестрелку с экипажем, в результате которой погибли люди. Сами преступники тоже были обезврежены и задержаны, однако потом выяснилось, что кто-то воспользовался общей суматохой и выкрал с корабля ценную вещь. Оставалось выяснить кто именно, если не сами преступники.

— Что же за ценная вещь, и кто в итоге её украл?

— Это были чертежи секретного оборудования новейшей разработки — аналога машины времени. А украл их, как выясняется в конце, сын капитана, который и организовал всю эту историю. Это в основном детективный рассказ, поэтому ничего сверхъестественного.

Усмаков поймал себя на мысли, что облегчённо вздохнул, услышав сюжет рассказа Карины.

— Но всё это не имеет к нашему кораблю никакого отношения, — сказал он. — Ведь так?

Наверно, это было так, но никто не мог поручиться на сто процентов.

— Если только «Творческий круиз» не маскировка правительственных подковёрных игр. — Глен налил себе сока. Его горло не пересохло, просто ему захотелось пить. — Теперь остаётся подумать, какие потенциальные беды могут принести два незнакомца на этом судне, — продолжил он.

— Кораблекрушение, — вновь повторил Сергей.

— Самое очевидное. — Костя поправил очки. — Но не самое худшее.

— Что может быть хуже?

— Если они окажутся пиратами, например. А потом подоспеет подкрепление. Нас всех возьмут в заложники, будут морить голодом и держать в трюме месяц, два, а может и больше.

— Мы не в водах Сомали, откуда здесь взяться пиратам? — приподнял бровь Глен.

— Это лишь гипотетическое предположение худшего сценария.

— Оно отметается ввиду своей невероятности.

— Ладно, тогда такой вариант: они могут выкрасть наши конкурсные работы. Ведь их ещё нигде не публиковали. Или как минимум идеи.

— Вам не о чём беспокоиться, если вы поступили, как и я. — Глен демонстрировал полное спокойствие. — Лучший способ защиты от плагиата — послать заказное письмо с произведением самому себе и не распечатывать его.

— Я всегда так теперь поступаю, — согласился Серж. — После того, как однажды увидел до боли знакомую идею в рассказе какого-то сетевого графомана. Я до этого отправил на конкурс работу, но ответа или привета так и не получил.

— Да о чём вы тут говорите — идеи, плагиат! — возмутилась Карина. — Эти двое могут оказаться какими-нибудь убийцами или, того хуже, маньяками.

— И будут вырезать по одному пассажиру каждую ночь. И так целых три года!

— Не смешно, Глен.

— Ещё хуже, если они будут заражены какой-нибудь экзотической и неизлечимой болезнью. — Раков продолжал поиск самых страшных сценариев.

— В этом случае, безусловно, лучше утонуть, — заметил Глен.

— О, Боже, страшнее становится уже от ваших предсказаний, а не от своих! — Рая обхватила голову руками. — А ведь, скорее всего, это не более чем каприз неба. Сотню раз я видела нечто нехорошее, и оно не сбывалось. Да я бы давно стала невротичной, воспринимай каждое такое видение всерьёз.

— Тем не менее, в этот раз ты почему-то явно была напугана, — сказал Глен. — Вопрос — почему?

Раю действительно напугало видение. Несмотря на нечёткость образов, она была уверена в их подлинности — на уровне интуиции. А с каждым годом её интуиция ошибалась всё реже.

— Я не знаю. Это внутренние ощущения, не поддающиеся здравому анализу.

— И ч то печально: ногда внутренние ощущения оказываются куда ближе к истине, чем здравый анализ.

— Теперь уже ничего не сделать, — резюмировал Константин. — Мы отчалили от берега. Остаётся лишь ждать, сбудутся предсказания или нет.

Первые увесистые капли дождя ударились о натянутый тент, темнота с каждой минутой обретала форму окружения, а точнее — бесформенность. Холод постепенно выгонял пассажиров лайнера из палубного кафе в тёплые каюты и закрытые залы. Не стала исключением и новая компания молодых литераторов.

— Надеюсь, этот дождь не станет предвестником для твоего предсказания, — бросил на ходу Глен.

Его шутку никто не оценил — возможно, просто потому, что её не посчитали шуткой. Беседа молодых людей продолжилась в каюте Кости и Раи. Сергей предусмотрительно прихватил с собой две бутылки шампанского, купленного уже на борту. Все договорились не обсуждать больше двух незнакомцев в шлюпке до того момента, пока предсказание либо подтвердится, либо не подтвердится.

Однако за новой темой разговора не пришлось ходить далеко и спускаться в трюм — решили обсудить рассказы, присланные на конкурс. Разумеется, свои, потому что других никто не читал. Затем стали обсуждать произведения, написанные раньше. Усмаков тянул одеяло всеобщего внимания на себя, Карина же, напротив, включила скромницу, а точнее, не выключала её. Эта парочка уже сидела в обнимку, скорость развития их отношений опережала крейсерский ход «Эклиптики». Глен как всегда отпускал остроты, Костя болтал о чём угодно, только не о сюжетах обсуждаемых рассказов, а Рая с каждым часом всё больше думала о предстоящем сне. Предсказания утомляли её не только морально, но и физически. Она свернулась клубком в углу кровати и пыталась поспать, не привлекая всеобщего внимания. Глен вольготно раскинулся на костиной койке с бутылкой пива — как выяснилось, у Ракова имелся запас из трёх бутылок. Девушки от пива отказались сразу, поэтому делить эти бутылки не пришлось.

Ненавязчивое обсуждение творчества вскоре обросло труднопроходимыми чащобами философских диспутов о бренности современного бытия прочего в подобном же роде.

«Мы просто друзья, — Глен мысленно прокручивал фразу Раи. Он перестал принимать участие в споре двух упёртых литераторов, Усмакова и Ракова, а просто попивал пиво и разглядывал спящую напротив девушку. — А разнополые друзья разве спят в одной каюте?». Он почувствовал первые симптомы алкогольной интоксикации — его начало тянуть к Рае, хотя за ужином подобного влечения у него однозначно не возникало.

Дискуссии продолжались до тех пор, пока Рая не впала в глубокий сон, а Глен первым посмотрел на часы и обнаружил, что они показывают четвёртый час утра.

— Пора расходиться, — подвёл он итог. — Продолжим завтра, если, конечно, не объявятся два пирата и не возьмут нас в заложники.

В этот раз шутку восприняли как шутку, однако даже сам Глен не ожидал того, что произошло в следующие десять минут. Попрощавшись сначала с Костей и спящей Раей, а затем уже в коридоре с Сергеем и Кариной, он решил подняться на палубу подышать морским утренним бризом. Там он наткнулся на ещё одного любителя свежего воздуха, и лицо парня ему показалось знакомым. Конечно же, это была «красная куртка»! Теперь плавно превратившаяся в «бордовый джемпер».

— Приветствую! — Глен решил познакомиться с ещё одним элементом первого предсказания Раи. — Я Глен.

— Доброй ночи. — У «бордового джемпера» было бледное лицо, голубые глаза и вьющиеся русые волосы. — Гена.

Глен сразу же отметил про себя, что парень чертовски похож на молодого Курта Смита из «Tears for fears». Однако до того момента, когда он узнал фамилию своего собеседника, тот оставался для него просто Геной на корабле. По большому счёту, разницы между «Геной на корабле», «красной курткой» и «бордовым джемпером» для Глена не было. Все эти идентификационные таблички давали равнозначную информацию о собеседнике, то есть, никакую. Но у фамилии «Хромов» присутствовали полноценные органы речи, потому что она говорила сама за себя. Эти органы речи с трудом умещались в пять толстых книг, под них уже готовилась шестая, а называлось всё это просто: «Царство мёртвых». Помесь фэнтези и псевдонаучной фантастики. Серия пользовалась популярностью даже среди широкого круга читателей. Глен не читал ни одной книги, но знал их количество и содержание каждой.

Гене Хромову всего двадцать пять от роду, меньше, чем Глену, а он уже написал пять романов и сделал себе имя. Даже если он выдал однообразную белиберду в красивой обёртке, в чём был совершенно уверен Глен, он сделал себе на ней имя и кое-что заработал, что удаётся далеко не каждому писателю. Даже тому, который пишет не однообразную белиберду, а разнообразную. Такому как сам Глен, например — за двадцать лет литературного творчества он пока заработал разве что на бумагу и картриджи для принтера, чтобы распечатывать первые варианты своих новых работ. То есть, ничего. И вот перед ним стоял человек, зарабатывающий писательством, да ещё в достаточно юном возрасте. При этом этому человеку не потребовались ни оригинальные идеи, ни оригинальный стиль реализации и подачи этих идей. Непонятно, что ему вообще потребовалось. Это и собирался выяснить Глен, но шум на палубе отвлёк его внимание.

— Что там происходит? — спросил он, стараясь разглядеть двигающиеся в полумраке фигур.

— А, это какие-то моряки. Их подобрали со шлюпки, они запускали сигнальные ракеты и размахивали фонарями. Говорят, потерпели кораблекрушение.

Глен почувствовал, как затряслось правое колено. Почему именно правое он не знал, да и не хотел знать. Как и уже то, за счёт чего Хромов стал успешным писателем. Теперь его больше интересовали моряки.

— В чём дело, приятель? — Хромов даже в тусклом освещении заметил тревогу на лице Глена.

— Пока ни в чём. Ты веришь в предсказания будущего?

— Э-э-э…

— Дабы ускорить твой мыслительный процесс сообщу кое-что. Одна моя знакомая прошлым вечером предсказала появление двух незнакомцев на шлюпке, которые принесут с собой некую беду. Чуть раньше она предсказала появление ещё пары людей, одним из которых был ты. Как видишь, пока она не ошибается, и теперь у меня нет причин считать этих моряков добрым знаком.

— Брось, это же это же розыгрыш!

— Я так тоже думал сначала.

— Да ты перебрал, приятель. И решил придумать новый сюжет для своего рассказа. Ты ведь писатель? Знакомое имя.

Глен понял, что не имеет ни малейшего желания убеждать Хромова в обратном, лучше было поспешить поведать о случившемся своим друзьям.

— Ладно, не бери в голову, — бросил он, уходя. — Оставь в ней место для сюжета седьмой книги о царстве мёртвых.

А колено трястись не переставало, теперь ему в такт тряслось ещё и левое. Одним испугом это уже было не объяснить. Спускаясь по лестнице, Глен и вовсе перестал ощущать ноги, они подкосились и он рухнул вниз, чуть не сломав шею. Попытался закричать и не смог. А потом не смог видеть и осознавать…

Карина проснулась от резкого шума. Дверь в её каюту распахнулась, на пороге стоял высокий силуэт.

— Кто вы?

Силуэт молчал. Затем он включил свет и превратился в мужчину лет тридцати. Намокшие от дождя светлые волосы спадали на его смазливое лицо. С чёрного кожаного плаща продолжал идти дождь.

— Здравствуй, Карина.

Девушка инстинктивно забилась в угол.

— Мы знакомы?

— А как же! Ты меня очень хорошо знаешь, я твой постоянный читатель. Я очень люблю детективы, твои особенно. Я пришёл поговорить о твоём творчестве.

— Наверно, сейчас не лучшее время для этого, вы не считаете?

— Как раз сейчас самое время. Ведь я пришёл не один, а привёл человека, который давно хотел с тобой встретиться лицом к лицу.

В каюту вошёл невысокий мужчина лет сорока пяти, внешне очень напомнивший Карине актёра Дэвида Суше, игравшего в её любимом сериале про Эркюля Пуаро. Та же лысина, те же усы.

— Привет, Карина, вот мы и встретились.

— А вы кто такой?

— Я тот, кого не любят слушать авторы. Не все, разумеется. Есть и те, которые любят и вполне заслуженно. Я литературный критик.

— Вы нашли подходящее время явиться сюда. Кто ещё с вами — редактор, ридер? — Девушку одолевали злость и испуг одновременно. Злость пока преобладала. Но недолго.

— Вот! — воскликнул критик. — Неподходящее время! Ещё рано! Я маленькая, не трогайте меня. Я начинающая писательница. Тебе напомнить, сколько романов ты уже выпустила в твёрдом переплёте?

В этом не было необходимости, Карина и сама знала, что их было шесть.

— Именно. И каждый раз это книга начинающей писательницы, которая только встала на путь формирования своего стиля, ей простительны огрехи и неточности, ведь она лишь начинает свой литературный путь, как можно требовать от неё многого?

Теперь испуг начал преобладать над злостью.

— Но простите, — вмешался читатель, — она пишет неплохие детективы. Закрученные сюжеты, непредсказуемые финалы.

— Всё верно. Так отчего же не сказать всему миру — «Я Карина Овчаренко, автор нескольких детективных романов»? Начинать было трудно, боялась критики? Всем трудно, всех критикуют. Я не встречал ещё ни одного автора, который сходу бы написал роман без изъянов. Другое дело, как воспринимать критику. Её стоит воспринимать как неоценимую помощь, а критиков как союзников, а не врагов. Гораздо легче найти своего читателя. — «Пуаро» указал на читателя. — И работать на него. Коль его всё устраивает, зачем мне слушать кого-то ещё? Или дать распечатки нового романа соседке Зое, чтобы она прочитала его в перерывах между варкой обеда и стиркой белья, а потом нахваливала вас и ваше творение: ах, какой сюжет, какой финал! Все любят похвалу, но она убивает вас как писателя. Вы останавливаетесь в развитии. И это очень печально, потому что мы могли бы спасти вас.

Теперь испуг окончательно победил не только злость, но и сам себя, превратившись в отчаянный страх.

— Кто вы?..

Читатель и критик посмотрели друг на друга. Критик победил, читатель разочарованно опустил голову на грудь.

— Два незнакомца из шлюпки! — закричала Карина, но её голос утонул в темноте.

Свет в каюте погас, незнакомцы вышли и захлопнули за собой дверь. И наступило безмолвие.

Глава 3

Корабль-призрак

Глен почувствовал, как кто-то с силой тряс его тело. Конечности обретали чувствительность, разум сознание, а глаза зрение. И когда зрение вернулось окончательно, стало ясно, что трясёт его Хромов.

— Просыпайся!

— Что? Что такое?

— Все исчезли!

— Кто исчез?!

— Все! Кроме нас и них. — За спиной Гены шли жаркие споры: Усмаков спорил с Раковым, а Рая ходила туда-сюда по коридору, сгрызая ногти.

— А я тебе говорю — всё дело в ней! — Серж ткнул пальцем в сторону девушки, а затем увидел очнувшегося Глена. — Глен, ну ты же здравомыслящий человек. Как можно объяснить всё это?

— Полегче, полегче. Без всякой суеты объясните мне, что произошло?

Трое парней переглянулись, решая, кто в состоянии спокойно и без суеты сказать о случившемся. Попытался Раков:

— Мы очнулись с Раей утром, а корабль оказался пуст. Нашли сначала Сергея, а потом и тебя с Геной. Больше никого — ни пассажиров, ни членов экипажа, все словно испарились.

Глен, наконец, поднялся с пола.

— А Карина?

— Её каюта тоже пуста.

— Вещи пассажиров и экипажа?

— Все на месте.

— Хм…Корабль движется?

— Только если по течению.

— Надо попытаться связаться через рубку с берегом или другими суднами.