Переселение

— Вообще я с верхних уровней, если вам это… Кхм. Мда. Ну а на севере жила с Фолкором, в его доме.

Ей показалось, что щелки йохтаевских глаз чуть расширились.

— Я не собиралась никого тревожить, просто ваши вояки разбудили меня, напугали, вот я и… схватилась за пистолет. А, в общем-то, мне просто нужно найти вход на верхние уровни и все. Я уйду и не буду вас беспокоить.

— Это потом решим, — Таркеин задумчиво пошамкал, — Север гиблое место. Родина демонов. Не знаю, кто такой Фолкор, но я бы на его месте убирался оттуда.

Он вдруг вскочил, неожиданно резво для своих лет, подошел к девушке. Ухватив ее за подбородок, заставил подняться. Наташе такая бесцеремонность была неприятна, но она не стала лезть на рожон, позволила осмотреть себя, даже ощупать.

— Ты не похожа на демона.

— Я тоже так думаю. Можно спросить?

Он сел обратно в кресло.

— Можно.

— Фолкор рассказывал, что на юге проживало племя, которое воевало с северными соседями. Потом они взорвали мост и куда-то ушли. Он это, наверное, про вас говорил?

Таркеин погладил подбородок, снова прищурился так, что едва был виден блеск желтых зрачков.

— Странная история. Полуправда. Зачем твоему Фолкору рассказывать не всю правду? Да, мы взорвали мост. Не от того, что воевали с соседями. Мы с северными сородичами жили в мире. Но пришел Темный Человек, привел армию демонов и уничтожил северян. Уничтожил бы и нас, но мы отступили, спрятались.

На лбу вождя проступили складки, он о чем-то напряженно размышлял.

— На севере один живет? Этот Фолкор?

Наташа неуверенно пожала плечами.

— Да, кажется.

Еще мгновение светлый йохтая сомневался, потом сжал кулаки.

— Это он. Он — Темный Человек!

Пособница темного человека

Дверь была из стали. Гладкой, полированной стали, которая приятно холодила ладонь. Вадим ощупывал поверхность, стараясь найти хоть какую-то зацепку, намек на ручку или кнопку. Тщетно — казалось, что это просто вмурованный в стену кусок металла.

— Должна же ты как-то открываться, зараза!

С досады он ударил преграду кулаком. Никакого эффекта. «Что там, в подвале? Садовый инструмент? Слесарная мастерская? Зачем старику такие меры предосторожности?».

Сверху послышался шум. Вадим насторожился. Скрипнула дверь, половицы в коридоре проминались под тяжелыми шагами. «Ах, черт! Фолкор вернулся». Чернаков быстро, насколько позволяла раненая нога, поднялся по лестнице. Замер у прикрытой деревянной двери. Хозяин дома прошел мимо. «Один. Значит, не нашел Наташку. Так ему и надо». Вадим ухмыльнулся, проскользнул в коридор, а затем в гостиную.

Он понимал, что оказался в весьма незавидном положении. Старик — тип более чем странный, подозрительный. Никакого доверия у майора он не вызывал. Но все, что было вокруг, принадлежало Фолкору и формально Вадим от него зависел. По крайней мере до тех пор, пока не поправится и не сможет уйти вслед за учительницей. Закрадывалась крамольная мысль: «а не покончить ли с ним?». Вадима останавливало лишь то, что Наташа относилась к Фолкору с доверием. Она бы ему этого не простила.

Старик нес воду с колодца, когда заметил, что майор сидит на крыльце и пытается поменять повязку. Посмотрел искоса на чужака. Остановился.

— Эдак ты долго будешь заматывать. Дай-ка я…

Вадим сомневался мгновение, но все же уступил, позволил хозяину дома взять марлю и аккуратно перебинтовать ему ногу.

— Спасибо.

Фолкор отмахнулся, взял ведро, пошел дальше.

Вечером он выволок из сарая сразу три флайера, намереваясь, видимо, из нескольких нерабочих машин сделать одну рабочую. Долго ходил вокруг, что-то ворчал себе под нос. Потом решился — снял внешние панели с самого плохонького летуна. Майор подошел ближе. Он не был специалистом по такой технике, но чувствовал, что разбирается в ней лучше. Старик обернулся, нахмурил брови: что мол, стоишь за спиной, работать мешаешь?

— Я могу подсказать.

Фолкор поднялся, вытер лоб грязной рукой.

— Ну… Давай, подскажи, раз знаешь.

До ночи они возились с машинами, сумели на одной восстановить большую часть функций, но остальную работу оставили на завтра — от лунного света толку мало, а они еще и не ужинали.

Фолкор накрыл на стол, выставил разогретую картошку с курятиной, порезал хлеб. Ели они молча. Вадим раздумывал: не спросить ли напрямик — что там, в подвале? Но решил не проявлять свой интерес слишком явно.

Утром хозяин доделал флайер и улетел. Его не было почти весь день и на следующее утро он снова вылетел на поиски, потом снова и снова… «Что ты к ней привязался?! Ну ушла девчонка и ушла! Хочет она вернуться на верхние уровни, зачем ей мешать?». Вслух Вадим, конечно, ничего не сказал. В отсутствие старика он сам уже мало-помалу управлялся по хозяйству, втягивался в однообразную, но, по правде говоря, куда более приятную жизнь, чем там, среди труб и кабелей, где едва сводили концы с концами двести тысяч его соплеменников.

Когда Вадим и Фолкор восстанавливали летуна, майор видел, что в амбаре складировано множество старой техники, всевозможных запчастей. Порывшись, он обнаружил там коробку с коммуникаторами. Там же лежало несколько зарядных устройств. Чернаков привел в чувство несколько устройств, протестировал их. Одно забрал себе. Он еще не знал, что можно с ним сделать — обкатывал эту мысль весь день, до возвращения хозяина. И только ночью, когда он уже лежал в кровати и глаза его слипались, неожиданная догадка вдруг заставила Вадима вскочить. «Камера! В коммуникаторе есть камера!».

На следующий день он разжился фонариком, снова спустился по подвальной лестнице. Тщательно осмотревшись, нашел в стене, среди каменной кладки, небольшую щель. Пришлось поработать отверткой, чтобы в нишу поместился комм. Вадим отошел, любуясь проделанной работой. К счастью, устройство было серого цвета, оно сливалось с камнями, а объектив камеры едва ли превосходил размерами булавочную головку, заметить его можно было только приглядевшись. «На сколько хватит заряда? А памяти?». Следовало бы проверить, но майору не терпелось испытать шпионское оборудование и он включил коммуникатор в тот же день, незадолго до того, как, по его расчетам, должен был вернуться старик.

* * *

Наташа сразу поняла, что отношение к ней изменилось. В глазах вождя сверкнула неприкрытая злоба. Похоже, он считал девушку пособницей Фолкора, которого почему-то называл Темным Человеком.

— Слушайте, это недоразумение! Вы его или с кем-то путаете, или… Я не знаю. Но Фолкор — хороший человек. Он бы никогда ничего плохого…

— Замолчи! — прошипел Таркеин.

Поняла, что он готов ударить ее. И вряд ли она может дать сдачи светлому йохтаю, если надеется выбраться из пещер живой. Виновато опустила взгляд, замолчала. Вождь ударил железкой в обрезок рельса и в пещеру тут же вбежали двое конвойных.

Ее вели вниз, вглубь скалы, заставляя петлять по таким запутанным, извилистым переходам, что сама она вряд ли найдет обратный путь. Втолкнули в каменный мешок, освещаемый одной свечой, привалили узкий вход валуном. Она слышала, что на страже остался стоять по меньшей мере один из воинов.

В пещере было прохладно и сыро. Наташа отыскала на полу сухой пятачок, где можно было сесть, поджала ноги, обняла себя руками. С трудом удержалась от того, чтобы не разреветься.

Ее держали в пещере несколько дней. Кормили плохо, воду приходилось собирать в ладони, прислоняя к сочащимся каплями стенам. Несколько раз Наташа срывалась на крик, требовала, чтобы ее проводили к вождю, но добилась лишь того, что один из воинов все-таки отвесил ей оплеуху. Перестав закатывать истерики, девушка погрузилась в тягостное молчание, отрешившись от злой действительности, не надеясь на спасение.

Когда воин принес очередную порцию жидкого, безвкусного супа, Наташа тихо сказала:

— Темный Человек придет за вами. Со всей армией демонов. И только я знаю — когда. И как его остановить. Передай это Таркеину.

При упоминании Темного Человека воин вздрогнул. Глаза его расширились, он попятился к выходу из пещеры. Через час Наташу уже вели наверх, к большому залу-колодцу с бассейном и круглым отверстием вместо потолка, а потом и в покои светлого. Таркеин посмотрел на нее все так же злобно и в этот раз не позволил охране оставить их наедине.

— Что ты там говорила, чужестранка? А? Что знаешь про Темного? Отвечай!

Она не обращала на него внимания — смотрела на поднос с остатками обильного обеда. Все-таки заставила себя отвлечься, поднять взгляд.

— Он знает, где я, — голос ее звучал совсем тихо, но, отражаясь от стен, долетал до ушей каждого, кто был в пещере. Наташа сделала маленький шажок вперед, — Знает и чувствует все, что со мной происходит.

Еще один маленький шажок. Кривая ухмылка на бледном, осунувшемся лице.

— Жестокостью воздаст каждому, нанесшему мне обиду…

Она сделала еще один шаг и вождь не выдержал, закричал:

— Остановите ее!

Воины бросились к девушке, оттащили подальше. Поставили на колени, но и сами с опаской отошли в стороны, выставив заостренные пики.

— Хорошо! Хорошо, женщина Темного Человека! Мы не будем тебя обижать!

— Просто отпустите меня. Отпустите и я все забуду, уйду далеко, очень далеко. Вы знаете, как можно покинуть этот мир? Попасть в другой, тот, что лежит между этим и бесконечным космосом? Отпустите, покажите выход и я уйду! Оставлю вас в покое.

Хитрый вождь прищурился. Страх еще был виден в его глазах, но это не мешало ему думать, принимать решение.

— Мы не будем обижать тебя. И отпустим. Наверное. Когда-нибудь. Не сейчас.

Наташа зарычала от злости, но в бок ей тут же ткнули острым, заставляя притихнуть.

— Будешь так же свободна, как каждый из нас, — продолжал Таркеин, — Я дам тебе чистую и сухую пещеру, совсем рядом с небесным оком. Но всюду тебя будет сопровождать Ванхемпи, мой старший сын. И ты расскажешь мне все — слышишь, женщина — все, что знаешь о Темном Человеке!

В душе у Натальи по прежнему бурлила злоба на упрямых дикарей, но она решила, что поступила правильно. Кивнула головой. Пусть так. Зато теперь у нее будет возможность подумать о том, как улизнуть из лап пещерной компании!

Сын светлого йохтая сошел бы за красавца даже среди людей, несмотря на то, что у него большие уши, приплюснутый нос и вытаращенные желтые глаза. «Ерунда! Ко всему привыкаешь. Вот и мне они уже не кажутся такими чужими и отвратительными, как при первой встрече. А уж Ванхемпи… Чего греха таить — ладно сложенный, мускулистый парень».

На правой руке он носил красную повязку: надо полагать, признак королевских кровей. Ванхемпи показал Наташе ее новое жилище. Оказывается, колодец, образующийся над круглым залом с бассейном, был испещрен множеством других входов в пещеры, словно это были птичьи норки на крутом утесе. Здесь жила племенная знать. Большое отверстие в сводчатом потолке, которое называли небесным оком, давало им редкую привилегию жить при дневном свете. И никого не смущало то, что вверх и вниз приходилось ходить по узким лесенкам, выдолбленным прямо в стене, придерживаясь за веревки из древесных волокон.

Ванхемпи строго выполнял волю отца, неотступно следуя за землянкой. Даже внутри своей пещеры она могла уединиться лишь на ночь. Но девушка привыкла и к этому. Тем более, что внимательные, настороженные взгляды и без того следовали за ней повсюду. В племени знали, кто она такая, чужестранку побаивались.

Вождь приказал ходить ей в той же одежде, что и остальные. Было непросто расстаться с джинсами и рубашкой, а тем более с нижним бельем, оставив на себе лишь набедренную повязку, но Наташа справилась и с этим, следуя мимо инопланетных мужчин с гордо поднятой головой, не пытаясь прикрываться.

— Откуда вы знаете наш язык? — спросила она как-то у Ванхемпи.

Поначалу он мало с ней общался, старался сохранить дистанцию, но любопытная, говорливая девушка не оставила парня равнодушным. Не успел заметить, как через неделю уже болтал с ней, словно с давней знакомой.

— Ваш язык? — искренне удивился он.

— Ну да. Вы же говорите на интернациональном — это основной язык общения в Федерации.

Ванхемпи пожал плечами, ничего не ответил, но на следующий день пришел сияющий, довольный новыми знаниями.

— Отец рассказал мне!

— О чем?

— Про наш… ваш язык.

— Ах это! Я уж и забыла.

— Да, у нас был свой и некоторые старейшины до сих пор его знают. Мой отец тоже знает. Но когда племя попало сюда…

— В пещеры?

— Нет-нет, в этот мир.

— А, во внутреннюю часть станции.

— Да, — он тряхнул головой, — Нет! Еще раньше. Когда только из космоса высадились, много-много поколений назад.

Наташа прислушалась внимательнее, хотя виду не подавала, продолжая плести корзинку.

— И вы нашли проход внутрь? Ясно. А при чем здесь язык?

— Кто-то высаживался и до нас. Мы нашли чужой корабль, потому что наш был сильно поврежден. Очень большой корабль! Улететь на нем было нельзя, но жить можно. Сначала племя жило в нем, там все было на интрец… иртен…

— На интернациональном?

— Да. Много надписей, видео, книг. Очень простой язык, быстро его выучили. А потом дети на нем говорили больше, чем на родном. Но старейшины не препятствовали — уже здесь, внутри, мы тоже встречали слова на интернациональном, это помогало.

— А такие круглые закорючки видели?

— Круглые?

— Да. Ну, вот такие, — Наташа попыталась в воздухе изобразить символы основателей станции.

— Не знаю, про такие мне ничего не рассказывали.

— Про такие? — она обвела рукой вокруг его лица, — Или такие?

Коснулась пальцем приплюснутого носа. Оба рассмеялись. Наташа видела блеск в его глазах, знакомый и одновременно чужой, волнующий, заставляющий отвечать взглядом с такими же волнительными искорками.

— Старший сын! — в пещеру заглянул воин, — Светлый йохтая вызывает к себе.

Ванхемпи вскочил.

— Останешься с ней, — он уже хотел выйти, но воин добавил:

— И ее тоже вызывает.

Вождь сидел на прежнем месте, в своей пещере, вход в которую вел из зала с бассейном. Он бросил взгляд на вошедших, указал на место перед собой. К сыну больше не повернулся, все его внимание было сосредоточено на Наташе.

— Я думал про тебя. И принял решение.

Девушка напряглась.