Изнанка

— Прости, я не хочу получить стрелу в грудь, — сделал я еще шаг в его сторону. Когда нас разделяло несколько метров, я почувствовал резкую боль в левой ноге. Опустив взгляд, обнаружил торчащий из моей ноги стилет. Красная, теплая кровь окропила мою конечность, и я припал на одну ногу. Как он только успел так быстро его метнуть?

— Клюнул на мое представление, — раздался смех, — даже пришлось обмочиться. Он поднялся с колен и зашагал в мою сторону уверенной, даже высокомерной, походкой. Высокомерный раб — какая ирония.

— Ах, ты ж, собака сутулая, — прокричал я. Вся моя жалость улетучилась, и остался лишь неистовый гнев. Гнев на эту тварь и жажда его крови.

Этот урод, предчувствуя легкую победу, шагал размеренно, на лице играла легкая улыбка. Теперь я жертва, а он охотник. Я начал лихорадочно продумывать варианты, как бы поступить. Вытащить стилет из ноги? Нет, я просто не успею, да и лишняя боль мне сейчас ни к чему. Сейчас главное разобраться с ним. Точно! Пришла мне гениальная мысль сыграть в его же игру. Дам ему еще больше уверенности в моей обреченности.

— Пожалуйста, — простоя я, оставаясь на одном колене.

— Прости, дружище, но я не хочу получить стрелу в грудь, — передразнил он меня.

Я стал пятиться назад, выжидая момента для удара, понимая, что у меня только один шанс, поэтому торопиться не стоило. Жди, жди, жди,…он был все ближе. Жди. Еще немного. Сейчас! И в момент, когда расстояние между нами было метра полтора, он совершил резкий рывок, пытаясь дотянуться до меня своим коротким оружием. Самонадеянный дурак сам напоролся на наконечник моего копья. Удар был точным, сильным, прямо в шею, так как меня учил весь этот месяц Гронд, слава ему. Хрип раздался из его глотки, глаза расшились, смотря на меня не верящим взглядом, ноги подкосились и он упал на песок.

Семь!

Я поднялся на ноги, и хромая подошел к нему.

— Ну что, придурок, хапнул? — произнес я и вынул с характерным звуком бульканья свое копье из его глотки. Прозвучало это как–то не так, но это первое, что пришло мне в голову. Передо мной лежало тело мною убитого, но ничего кроме удовлетворения я не чувствовал. Это плохо или хорошо? Впрочем, сейчас нет времени об это рассуждать. Оглянувшись вокруг увидел, что я первый кто сразил своего соперника. Надо воспользоваться моментом и привести себя в более менее нормальное состояние. Вынул стилет из ноги. Боль на момент вскружила голову, но я быстро взял себя в руки. Кровь ручьем потекла вдоль ноги. Я закружил головой в поисках, чем бы перевязать рану. Нет, только не это! Единственное, что подходило для этого — это его обмоченная набедренная повязка.

Обвязав ногу, я снова переключил все свое внимание на происходящее вокруг. Мужичок занят своим соперником, у которого в руках сейчас была алебарда. Да, сложно ему будет против него. Другие тоже все еще бьются. Но ладно с другими. Главное, что сейчас делать мне. Пойти и напасть на кого–то со спины, пока они заняты другими или переждать где–нибудь в тихом углу? Резкая боль в ноге не оставила мне выбора, как поступить, так что припав к стене я стал выжидать.

— Олег, ты как? — крикнул Дарк из–за ограждения. Про него я уже совсем забыл.

— Живой, — простонал я.

— Не лезь на рожон. Выжидай своего момента, — начал подсказывать он.

— А я что, по–твоему, делаю? — выкрикнул я в раздражении и понял, что обратился к нему на ты. Впрочем, он не обиделся.

Тем временем, с левой стороны от меня началась целая заварушка. Сразу пятеро оставшихся бились между собой. Три меча со щитами, цепь и копье. На их внешность уже перестал обращать внимание, потому как убивать меня будет их оружие. Да и отмечать для себя так гораздо легче. Они вихрем крутились на одном месте, но никто так и не мог нанести удар. Копейщик просто не подпускал к себе никого, цепь тоже раскручивал ее вокруг своей оси. Мечники не спешили подставляться первыми. Нужно чтобы их число было четным, тогда и схватятся по–настоящему — созрел безумный план у меня в голове. Взял в руки стилет.

— Ай, была, не была, — прицелился я и метнул в одного из мечников, ближе всех находившихся ко мне. К сожалению, он рукоятью просто ударился ему в спину. Легкий стон досады вырвался из моих уст.

— Дурак. Я же сказал тебе не лезть, — ругань Дарка еще доносилась до меня, но я уже перестал слышать его: все мое внимание сейчас было на повернувшимся ко мне мечнике

Быстро отделившись от своей компании, он зашагал ко мне, так что теперь все дрались в парах. Подойдя, он кинул быстрый взгляд сначала на труп, затем на мою ногу и принял позу готового к бою. На этот раз никакой самоуверенности и недооценки. Оторвавшись от стены, я приготовился биться. Боль заглохла, звуки вокруг потускнели, обзор сузился, во рту привкус металла, колени подогнулись, руки крепко сжали древко копья. Я готов!

Мы застыли друг напротив друга. Секунда оценки ситуации и он пытается сделать выпад, но я резко отпрыгнул назад, не дав ему, дотянутся до меня. На этом он не остановился, посчитав, что моя раненая нога не даст мне так еще прыгать. Но боль куда–то пропала. Позже с этим разберусь.

Между тем, наплыв его атак все увеличивался. Я изворачивался, прыгал, что–то старался отбить древком копья, ударяя по долу его меча. Так долго продолжаться не могло. Боль хоть и ушла, но слабость ощущалась, поэтому парировав очередной его выпад, я сам перешел в атаку. Схватка перевернулась на сто восемьдесят градусов. Удар, удар, уворот, шаг вправо, удар, и еще, а теперь прыжок влево и выброс руки. Но все зря. Все удары он либо отразил мечом, либо принял на щит или просто увернулся. Хорош — ничего не скажешь. Хотя и не сказать, что я прям мастер. Так что моё суждение относительно.

Повисла пауза, каждый которой воспользовался, чтобы перевести дух. Я взглянул на ногу, все нормально, даже кровь перестала течь. Отлично, хотя и странно. Я не стал затягивать, пока есть силы и снова попытался его атаковать. Но он отбил копье своим мечом, а щитом врезал мне прямо в челюсть, так что я опрокинулся и упал навзничь. Не дав толком очухаться, на меня посыпались удары меча. Инстинкт самосохранения заставил кататься из стороны в сторону, изворачиваясь. Покатавшись еще немного, я сумел откатиться от него и поднялся на ноги. Вид мой был сейчас не самый презентабельный. Песок налип на потные руки, забился в ноздри, залетел в рот, голова и одежда покрылись пылью, повязка на ноге уже просто свисала, раскрыв рану.

Как же я сейчас был зол. На весь этот проклятый мир, на моего пленителя, на торговца рабами, на хозяина — ненавижу! — на этого старика смотрителя, на того верзилу охранника, на соперника, что сейчас передо мной, но в первую очередь на самого себя. Точнее на свою слабость, что позволила так с собой поступать другим. Надо менять ситуацию, и начну я это прямо сейчас.

— Арррггхх, — крикнул я от злости и пошел на своего соперника. Видя мой напор, он немного пошатнулся назад, чем я не преминул воспользоваться. Первый удар он отразил в сторону своим мечом, я, не теряя инерцию, прокрутился вокруг своей оси, одновременно крутя копье и достал до него миновав его щит. Задел его лишь краешком, но этого хватило, чтобы оставить тяжелую горизонтальную рану вдоль всего его живота. Рефлекторно он выронил меч, чтобы зажать рану. Ошибка. Точку в нашем противостоянии поставил последний удар в его раскрытый рот, так что острие сейчас торчало из его затылка.

Шесть!

Поправка, два. Пока я бился с этим, четверо других расстались с жизнью. Мой старый знакомый мужичок и один из той толпы с двуручным мечом стояли сейчас на ногах. Старались стоять, потому, как оба сейчас выглядели под стать мне. Мужичок полусогнувшись держался за свой правый бок, откуда сейчас шла кровь. Пот струился по голове, заливаясь ему в глаза. Второй соперник выглядел ничуть не лучше, сказал бы даже хуже. Он кое–как держался на ногах. Левая рука свисала, не двигаясь, от чего его двуручный меч просто болтался во второй руке. Очевидно, из нас троих он сейчас был самым слабым звеном.

Переглянувшись, и не сказав ни слова, мы с моим соседом направились в сторону третьего. Понимаем друг друга ментально, уже почти родные люди саркастичная мысль посетила меня. Дойдя до него, остановились в нескольких метрах, ожидая, кто начнет первым. Я боялся, если я кинусь первым, то он может напасть со спины и просто зарубить нас обоих. Он, очевидно, думал о том же и стоял на месте. Не знаю, сколько бы мы так простояли, но за нас все решил сам двуручник. Он выбросил свой тяжелый меч, подхватил легкое копье, что сейчас лежало у его ног и пошел в сторону мужичка, точнее поковылял. Предыдущий бой все–таки оставил очень тяжелый отпечаток. Я же остановился на своем месте, благодаря кого можно, что он выбрал не меня: рад быть зрителем.

Их бой продлился не долго. Мечник, который сейчас копейщик, предпринял неумелую попытку выпада, на что мужичок просто отпрыгнул влево от себя и рубанул топором, что есть мочи. Топор вошел в промежуток между плечом и шеей, пробиваясь глубоко почти до середины груди. Я бы мог поймать момент, добежать до них и попытаться хитрым броском или ударом убить обоих, но, откровенно говоря, от усталости мне было банально лень двигаться, так что я решил просто отдышаться.

Один!

И так, пришла кульминация всей этой бойни. Один на один. Или я, или меня. Мы начали сокращать дистанцию, пока не встретились по центру. Первый удар предпринял он, замахнувшись топором делая удар сверху вниз. Чтобы отбить его в сторону пришлось приложить много сил, которых осталось и так мало. Каждый выпад, каждый удар давался все тяжелее. В какой–то момент мы просто стояли на месте в метре друг от друга, и, покачиваясь, пытались нанести хоть какой–то ущерб. Наконец, одному из нас это удалось. Лезвие его топора вскользь прошло по мне, окропив мое бедро, от чего я очередной раз за сегодня оказался на земле. Из последних сил он поднял свой топор для решающего удара. И в момент, когда его оружие взмыло вверх, мне удалось проткнуть его колено копьем. С громким криком его туша рухнула прямо на меня. Завязалась самая банальная драка, где мы просто дубасили кулаками. Я бил, не обращая внимания куда попадаю. Мы перекатывались, как клубок пока он не оказался сверху, а в его руке стилет, который он случайно подобрал. Нет, это не может быть моим концом. Он взмахнул рукой для очередного последнего удара, но я из последних сил приподнял корпус и вцепился зубами ему в глотку. Я сжал челюсти, что есть сил и вырвал кусок. Раздался хрип и красная, теплая, жгучая кровь залила мне все лицо. Наконец, перестав шевелиться, он упал. Все закончилось. С трудом поднявшись на ноги, я оглянулся вокруг. Толпа гудела. Толпа кричала. Толпа безумствовала. Толпа бесновалась в восторге от вида крови и насилия. Теперь я знаю…теперь я вижу, зачем мне жить дальше — ради мести. Ради мести всем, кто заставил меня стать таким. Кровавый оскал озарил мое лицо

— Я испью вашу кровь, — шепотом произнес я и рухнул обессиленный, уйдя в потемки тьмы.

Глава 12. Деннар

Война — люди всегда повторяют, что это ужасно. Старшие наставляют младшим, младшие впитывают, а затем забывают и берут в руки оружие. Если это ужасно, то почему матери снова и снова оплакивают сыновей? Ради чего? Возможно, кто–то чтобы быть воспетым, кто–то ради богатства, кто–то ради любимых, но самое главное люди идут на войну ради идеи. И именно ради этого иду я. Ради идеи быть свободным. Свободы не быть под гнетом, свободы выбирать. А для этого надо стать сильным. И именно туда я и направлялся — к своей силе.

До расположения войск я добрался тем же способом, что и обратно — на летающем пузыре. Только на этот раз я был один, без друга, за исключением персонала корабля. Я жалел, что все так получилось с Максимом — какое бы у него сейчас не было новое имя, для меня он таковым всегда и останется. Я даже попытался в последний день перед отъездом поговорить с ним и помирится, хоть и злился на него, но войдя в его покои, никого не обнаружил. Вспомнив о нем, меня снова одолело раздражение, но не на него, а на этого старика в балахоне. Я винил его в нашем раздоре, хотя краем сознания понимал, что в этом есть и моя вина. Слишком сильно я его опекал и решал за него, даже не советуясь с его мнением. Но моя гордость не давала мне это признать окончательно, от чего раздражение только усиливалось.

Но ничего, дать ему время остыть и все уляжется. Тем более у нас и раньше были конфликты. Точнее он на меня обижался. Отошел же он того случая, когда я поцеловался на школьной дискотеке с Наташкой из Б класса; к слову мы учились в А. Оказалось, он в тайне был в нее влюблен. В свое оправдание могу сказать, что я даже не подозревал об этом. Несколько дней он тогда со мной не говорил, а потом как заговорил, что лучше бы молчал. Правда еще через пару дней он отошел, и все было нормально. Смею надеяться, в этот раз он будет не менее отходчивым.

Сойдя с пузыря, я был встречен одним из легионеров. В чёрной тунике до колен, на талии пояс, ноги обуты в такой же цвет сандалии, среднего роста, гладко выбритый, коротко стриженный, стойка военная. Своим внешним видом он напоминал мне того самого война, которого я вырубил на поле битвы, только без шлема и доспех. Это получается, я избил легионера империи, в которой сейчас сам служу? Мда, теперь бы не встретится с ним.

— Приветствую, — вскинул он руку, — я легионер Дендрик. Сегодня я ваш сопровождающий.

— Приветствую, — немного опешил я от его официоза, — Хорошо, ведите.

Он кивнул головой и повел в восточную сторону. После прошлого раза я уже немного ориентировался тут и знал, что в сторону, куда мы идем, находятся казармы. По дороге он немного косился на меня. Наверное, для него была загадка кто я такой.

— Прошу меня простить, но как мне к вам обращаться? — все–таки не выдержал он.

— Деннар.

— Эмм…а фамилия? — спросил он, немного опасаясь не слишком ли это было фамильярно.

Какая такая фамилия? Мне об этом не сообщили. Я стал лихорадочно перебирать в уме подходящие под этот мир. Но единственные фамилий, которые я слышал — это легата и хозяина постоялого дворца. Не подойдет. Вдруг это какие–то родовые. Что же сказать? Ммм…кроме матов в голову ничего не лезут.

— Маяков..ский, — протянул я, ассоциируя эту фамилию с матами в голове.

— Маяков? — удивился он, — Никогда не слышал такую фамилию.

— Это редкая для здешних мест. На севере, откуда я родом, она не то, чтобы распространена, но и не редкость, — начал я придумывать на ходу.

— Прошу прощения за еще один вопрос, но вы не аристократ? — еще более аккуратно он задал вопрос.

— Нет, я не аристократ.

После этих слов он сразу изменился. Походка стала не такой выученной, плечи расслабились, на лице появилась легкая улыбка, и в целом, он уже был не так серьёзен.

— Фух, я‑то уже надумал тут себе, что ты за перец такой. А ты, оказывается, наш, простолюдин, — улыбка стала еще шире. — Хотя ты прибыл один на целом летуне, тебя встречают, сопровождают, — начал бубнить он себе под нос, — прошу меня простить за столь не тактичное поведение. Виноват и готов понести любое наказание, — снова вытянулся он по струнке.

— Да расслабься ты: я простолюдин, — было забавно наблюдать за его трансформациями.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Если ты простолюдин, то откуда столько почестей? — обвел он рукой вокруг и остановился на посадочной платформе, от которой мы не успели далеко отойти.

— Я думал ты, как мой встречающий, должен знать, — взглянул я на него.

— Не знаю ничего. Сказали, прибывает новый легионер, встретить, сопроводить, показать. А кто и что не спрашивал. Приказы не обсуждаются, — сказал он будничным тоном, но в его интонации я уловил недовольство.

— Я тоже ничего не знаю. Мне также пришел приказ, и меня доставили сюда, — раскрывать всю правду я не намерен, и поймал его скептический взгляд. Впрочем, поняв свою ошибку, он быстро сбросил этот взгляд и, пожав плечами, продолжил.

— Приказ так приказ. Ладно, пойдем, сопровожу тебя до казарм. Там сразу возьмешь все необходимое, а за одно и койку свою увидишь, — сказал он и повел меня дальше.

Вообще этот Дендрик оказался очень разговорчивым и приятным парнем. И за тот короткий промежуток времени, что мы шли до казарм я многое успел узнать от него. Что стоит этот лагерь здесь уже чуть больше месяца, сразу после той памятной для меня битвы, где произошло мое первое знакомство с этим миром. Командует здесь всем легат Красс. В прошлый раз наше знакомство было мимолетным, и что уж скрывать в не самых приятных обстоятельствах, но со слов того же Дендрика, легат был настоящей легендой империи. Выходец из простой семьи, кажется, пекарей или поваров — точно не расслышал, который самостоятельно, правда не без доли везения, добился таких высот. Будь он аристократом, то наверняка бы уже занял пост главнокомандующего всей армии. Представляю, как это бьет по его амбициям. А так, сейчас он уперся в потолок командующего легионом, который сейчас насчитывал несколько тысяч людей. Если быть точнее, то около шести тысяч пехоты, семь сотен кавалерий, и целый корпус магов из пятидесяти человек, и это, не считая медицинский блок и обслугу. Я не знаю, насколько большие это силы, но судя по его интонации, гордиться есть чем. Это самое главное, что я для себя выделил. Еще было несколько вещей по мелочи, как например, трехразовое питание; к слову, очень отличное. Мясо, фрукты, свежий хлеб, раз в седмицу можно было позволить себе пару стаканов вина. Император очень много внимания уделял комфорту своих войск.

Для меня еще не совсем была понятна позиция обычных граждан на счет своего правителя. Любили его или ненавидели? Считают его власть абсолютной, то есть, будто так и должно быть или ее надо заслужить, даже если она твоя по праву рождения? Я, банально, рассматривал устои этого мира через призму своего, где я никогда не сталкивался с монархией и ее проявлениями, и от этого трудно было понять местный менталитет. Хотя…я знаком, что такое безграничная власть у одного человека. Другое дело мы — народ, считали это незаконным, но как говорится, — «это уже совсем другая история».

Вот и сейчас ведя диалог с местным, я не знал, как правильно, и какие вопросы задавать, и не будет ли, это выглядит какой–то нелепицей. Первое впечатление оно такое — как его покажешь, так тебя в дальнейшем и будут воспринимать. По этой причине я пока решил помалкивать, авось, что и услышу от него или других. Благо, напрягаться особа не приходилось, потому как, слов с его уст было много. Тут даже скорее наоборот; мне приходилось фильтровать, нежели пытаться выудить.

Так больше не услышав от него ничего путного, мы и дошли до казарм, где перед входом одного из них дежурили два стражника. Такая же одежда. Только теперь еще и жилет из железных пластин, напоминающий будто одели плоские дополнительные ребра сверху, шлем и длинные копья. И все черное. У них тут, что фетиш какой–то на черный цвет?

— Здорово, ребят! Как стража несется? — поприветствовал их мой сопровождающий.

— Кто ты и кого ведешь? — грубо спросил один из них.

— Ребят, вы чего? — вскинул он руками. На что один из стражников устало, повел глазами, и посмотрел на другого, будто подавая знак «давай ты сам».

— Дендрик, твою мать, давай по уставу. Сколько раз тебе об этом говорить? — сказал второй.

— Ну и заладили, — посетовал он, но встретив взгляд одного из них, вскинул руки и продолжил, — ладно, ладно. Легионер Дендрик, веду вновь прибывшего легионера Деннара, — показал он на меня рукой.

После этих слов стража расступилась и пропустила нас внутрь.

— Надоели эти вояки со своими правилами. Ведь можно же обойтись без всей этой мишуры. Знают же в лицо меня, — начал он жаловаться.

— Тогда зачем ты пошел в армию? — спросил я.

— Так меня не спрашивали. Война же, — посмотрел он на меня как на глупца. Все–таки затупил. Мне оставалось лишь промолчать и идти за ним дальше.

Казарма представляла собой большую палатку, внутри поделенную на секции, где могли расположиться по десять человек, в одну из которых мы и прошли.

— А где все? — спросил я, так как в палатке я никого не обнаружил.

— На полигоне проходят обучения, — ответил он и подошел к одной из деревянных коек, стоявших в ряд, — Вот, это твоя.

На койке лежали аккуратно сложенные вещи: две черные туники, комплект нижнего белья, сандалии. Вот и вся моя поклажа.

— Что? Думал, тебя тут баловать будут? Ты в армии, дружище, — заметил он на мой вопросительный взгляд, — Доспехи выдадут позже. Щит и меч тебе не положен; ты маг: руки должны работать. И беречь ты все это должен будешь, как говорит наш командир, лучше, чем свою жену, — хмыкнул он.

Пока переодевался, задумался о своем нынешнем положении. Вообще, забавно вышло: в своем прежнем мире я бы сделал все, чтобы избегнуть армию. Это даже являлось одной из причин моего поступления в университет. А тут я доброволец. Да еще и со своим свободолюбием. Помню, как сбегал из детского сада, только чтобы не заставляли ложиться спать. Или с каким нежеланием утром шел в школу, потому что заставляли сидеть там полдня и делать то, что они говорят. К сожалению, сейчас армия была единственным доступным инструментом для достижения цели — стать сильнее, и главное сделать это подальше от этой жуткой троицы.

— Отлично выглядишь, — улыбнулся он, — а теперь пойдем к полигону. Увидишь своих братьев и нашего одуванчика, — и громко расхохотался он своей, видимо, шутке.

Мы направились к выходу, миновав стражников, которые при нашем приближении повставали с мест и приняли строгий вид. Кажется, не все тут соблюдают устав, о котором говорили ранее. Пока мы шли к месту, я еще раз рассматривал все вокруг. Вся его восточная сторона от края до края занимали казармы, кухня, купальные места и отхожее место. На южной была посадочная платформа и рядом ворота в два человеческих роста. На западной полигон для учении. По центру были административные здания — это главная палатка легата и ближайших офицеров, а также канцелярия, где раз в седмицу легионеры отправляли и получали письма домой. На северной части, под охраной, установили склады с провизией, амуницией и прочим необходимым для обеспечения жизнедеятельности легиона.

Он, конечно, приятный тип и с ним было приятно поболтать, но только когда разговор был не обо мне, поэтому дальше до самого полигона мы уже шли молча.

Еще на подходе были слышны громкие звуки голосов командиров и крики легионеров. Несколько тысяч человек сейчас разделенные на мелкие группы по несколько сотней в каждой отрабатывали упражнения, боевые порядки и различные ситуации на поле битвы в полном обмундировании, которое навскидку весило не меньше десяти, а то и двадцати килограммов, только оружие было не настоящим — деревянные мечи и копья. На первый взгляд тут происходил полный бедлам, но приглядевшись заметна слаженно отработанная до механизма система, что заставляло восхищаться зрелищем. По краям всей этой управляемой вакханалии стояли командиры и молча наблюдали за происходящим, только время от времени отдавая команды. Я застыл на месте, открыв рот.

— Совсем скоро ты сам станешь частью этого, — голос Дендрика вывел меня из ступора, — пойдем, вон наш центурион и отряд.

Мы прошли дальше, и подошли к одному из тех, кто сейчас отдавал команды. В той же одежде, что и другие, только на левой груди отличительные знаки в виде красных полос. Выглядел на лет тридцать–тридцать пять, хотя волосы частично уже были покрыты сединой. Наверное, наследственное, а не по причине возраста. Твёрдые скулы, руки заправлены за спину; он цепким взглядом сейчас смотрел на отряд, которые разделившись по парам, отрабатывали один на один.

— Центурион, — обратился к нему Дендрик, — Я привел новенького, — и отошел в сторонку, чтобы я оказался прямо перед ним.

Еще пару секунд он не обращал на меня внимания, наблюдая за своими людьми. Наконец, убедившись в чем–то, он повернулся ко мне. Некоторое время осматривал меня, проведя взглядом с пят до макушки. У этих военных, что у всех взгляд такой одинаково пронизывающий, что аж до мурашек?

— Что стоишь? — то ли рыкнул, то ли крикнул он, — Быстро пошел туда, — и указал в сторону тренирующихся.

— Но я…

— Закрыл рот и быстро пошел туда. Ты что считаешь себя легионером? — на его лице отразилась гримаса злости. — Ты паршивый слизняк и сейчас мы начнем делать из тебя легионера.

Чего он такой агрессивный? Мне ничего не оставалось сделать, как подчиниться.

— Вы двое, — кивнул он ближайшим, — С ним.

Двое воинов, которым он отдал приказ, пришли в движение и стали так, что один оказался передо мной, а другой сзади, готовые к бою.

— Но у меня ничего нет, — попытался я снова возразить.

— На поле битвы своему врагу ты тоже скажешь, что у тебя ничего нет? Дерись, как это сделал бы любой настоящий легионер, — голос центурия не терпел возражений.

Вот же влип. Ладно, драка так драка. Хотя это дракой не назвать, потому что первый же удар деревянным мечом рассек мне бровь. Не успел я опомниться, как на меня посыпались удары. В печень, по спине, в челюсть, удар в колено заставил припасть на одну ногу. Последующий удар ногой в солнечное сплетение окончательно уложил меня на землю. Через какое–то время я уже перестал понимать, куда меня бьют. Я просто лежал, обхватив голову руками на земле и молился, чтобы все это закончилось быстрее.

— Вставай и бейся до конца, — услышал я голос центуриона. Но вставать не хотелось, да и не мог. Я просто лежал, всхлипывая от собственной крови. — Слизняк. Но ничего, мы еще сделаем из тебя мужчину, — и последнее что я увидел, перед тем как погрузился во тьму, это подошва его сапога.

* * *

Во рту стоял привкус металла, и очень сильно хотелось пить. При малейшем движении, сразу в теле отдавались боли, но я все же с трудом решился открыть слипшиеся глаза. И это движение принесло мне столько боли, словно прямо в мозг вгоняли иглы.

Серый, хлопковый потолок палатки. Значит, я все еще в легионе. Сразу начали возвращаться последние воспоминания, а вместе с ними чувство стыда. Быть избитым в первый же час своего пребывания. Мда, не самое лучшее начало моей военной карьеры.

Послышались чужие шаги, и в голове снова отдало болью, от чего я поморщился.

— Прости, знаю, что больно, — заговорил подошедший человек, — Хотя ты еще в относительно хорошем состоянии. Для других новичков из центурий Легаса судьба была еще более жестокая. Не зря же его одуванчиком прозвали. На, выпей, — поднес он трубочку к моим губам. Живительная влага придала мне немного сил, и я смог рассмотреть сидящего передо мной: весь в белом, прямо полная противоположность легионерам с их униформой. Мягкий взгляд, даже заботливый я бы сказал. Рост примерно, как у меня. Правда, из сидячего положения это трудно определить. Человек возрастной; лицо морщинистое, а голова уже практически покрыта сединой. Дал бы ему лет пятьдесят. Слишком стар для армии, посетила меня мысль.