Обратный отсчёт

— Всё верно. Потом расскажешь, что видел. Ну, удачи!

…Помещения не то чтобы колоссальны, но большие: большая полуось эллипса от двухсот десяти до трёхсот метров, малая метров на пятьдесят короче. Вроде бы ничего особенного, но идти во мраке, в совершенно неподвижном воздухе без запаха, в тишине… А домик выглядит, как игрушка! Как такое вообще возможно?! Откуда там свет?

Тропинка показалась внезапно. И впрямь: не заметить невозможно. Она вилась причудливой змейкой, ярко-белая посредине, тускнела по краям. И идти точно по ней? То есть петлять? Ну ладно.

Минуты через три Вадим почуял неладное. Дом не приближался; зато всё вокруг отдалялось. Он оглянулся — видно складной фонарь — наподобие торшера — который взяла с собой Лаки. И она помахала Вадиму: иди, мол, не останавливайся.

Он шёл, и шёл, и шёл. Тропинка петляла, и сам Вадим петлял вместе с ней. А дом не приближался! Так прошло минут пятнадцать… и тропинка, внезапно, перестала вести себя, как в сказке про Алису в Зазеркалье. И только сейчас Вадим увидел, что сад, и прочее словно бы прорастают из каменного ровного пола, по которому он шёл до того: возле самого дома и шагов на тридцать вокруг были клумбы и тропинки, а дальше начинались вкрапления камня, и постепенно начинался просто камень. Вадим ещё раз оглянулся. Ничего не видно — вокруг настолько светло, как днём! Вадим запрокинул голову, и оторопел ещё раз. Солнце! И облака! Но как??

Ладно, это потом. Вадим подошёл к двери и… постучал. И дверь отворилась — мягко, беззвучно.

— Здравствуйте, — сказал Вадим, проходя внутрь. Аккуратно закрыл дверь за собой. — У вас дверь была открыта.

И внутри всё такое нарядное, словно в кукольном домике! Ковровые дорожки. Стол — резной, произведение искусства! — и кружевная салфетка поверх. Печь — видно, что ею пользуются, следят: аккуратно побелена, нет ни сажи, ни грязи, ни трещин. Лавка у входа, веник — для валенок, что ли? Но ведь лето на дворе!

Дверь в следующую комнату открыта. Вадим заметил движение слева — там, на лавке возле печи, лежала и дремала в корзинке небольшая трёхцветная кошка. Открыла глаза, посмотрела на человека, зевнула и закрыла глаза вновь.

— Здравствуйте! — повторил Вадим, ощущая себя глупо. И где же хозяйка? Судя по намёкам, можно и вовсе не увидеть её. И в чём заключается «профилактика»? Если Док действительно выдал капсулу той самой панацеи, то все хвори, если они и были, через пару часов пройдут навсегда. Тогда зачем он здесь?

Звук. Новый звук — Вадим не сразу опознал его. Это часы, пришло понимание. Ходики. В соседней комнате? Вадим оглянулся… и новый сюрприз: нет входной двери. Ровная стена! Всё остальное осталось, а дверь исчезла.

Ну хорошо. Ощущая себя той самой Алисой в Зазеркалье, Вадим медленно прошёл вперёд. И точно: на стене слева от входа часы. И тоже детские на вид — словно игрушечные. В форме скворечника, а гирьки — в виде еловых шишек каждая. Надо же! Ковёр на полу — сложный узор, мозаика с мельчайшими деталями. И ещё стол, и четыре стула. И всё это резное, чистое, нарядное. А вон в том углу, припомнил Вадим, у бабушки стоял телевизор.

Звук позади; Вадим обернулся — никого. Что-то упало там, на кухне? Показалось? Вадим вновь обернулся… и увидел телевизор. На такой же тумбочке, которая стояла в бабушкином доме! Вот это да! Откуда взялся?

— Так это её дом?! — удивился вслух Вадим. Следующая дверь, в спальню, открыта. Но туда как-то не очень хочется — там полумрак, задёрнуты шторы, и две кровати, каждая с пирамидкой подушек. И тоже как у бабушки! И комод — справа от входа. Что творится, где он? — Это дом моей бабушки?

Снова движение. Снова кошка! На этот раз корзинка стоит на полу у стола — откуда взялась, вроде бы не было? Кошка или такая же… или та же. Спит, не обращая внимания на человека.

— Как интересно, — прошептал Вадим, и решил вернуться на кухню. Вернулся — корзинка на лавке, и кошка в той же позе. Бок, это видно, приподнимается и опускается — дышит. Ноль внимания на человека. А вторая… а её не видно! И тут Вадим понял, что невозможно встать так, чтобы видеть обеих кошек сразу. Шагнул вправо — увидел ту, что в гостиной. Шагнул влево — увидел ту, что в кухне.

Что-то пронеслось мимо — не заметил, что, но порыв ветра скользнул по щеке. Вадим оглянулся, и замер.

Сознание не сразу восприняло то, что видели глаза. Она стояла на расстоянии пары шагов — светловолосая девушка, на вид лет шестнадцати. Голову и плечи видно отчётливо, а ниже (Вадим опустил взгляд, смутился, и тут же поднял) всё словно окутано туманом. И похоже, она не одета.

— Здравствуйте, — повторил Вадим в который раз. — Я Вадим Плетнёв.

Девушка кивнула, улыбнулась, и… словно пропела несколько тактов песенки. Интересно звучало — вроде голосом, но изобразила инструмент наподобие флейты. И что это значит?

Она — облако клубящегося тумана — шагнула к нему. И лицо её изменилось, на глазах стало лицом Галки. Вот чёрт, ведь совсем забыл про неё! Что с ней стало, где она сейчас? Небось ищет уже, с ума сходит…

Девушка — Галка? — отрицательно покачала головой. И вновь потекли очертания, и человеческая голова стала превращаться в кошачью на вид. Голову домашней кошки! И, похоже, именно той трёхцветки, что лежит в корзинке!

Вадим, сам от себя не ожидая, осторожно протянул руку (девушка, или что это теперь было, не отшатнулась, никак не выразила недовольства), и прикоснулся ко лбу. Погладил его, поражаясь тому, насколько мягкая шерсть. И услышал… что существо перед ним мурлычет. Да громко!

Вадим улыбнулся и осторожно отвёл руку. «Кошка» приподняла губу, отчего выражение морды — лица — стало улыбающимся. И вдруг разинула пасть во всю ширь и зашипела!

Ноги чуть не подкосились. А из тумана перед Вадимом возникли две лапы, на каждой выпущены когти, сантиметра по три в каждом. Вадим успел ещё подумать — чем же я разозлил её? — и обладательница когтей отступила на шаг, а потом бросилась на Вадима.

Но оказалось, что не «на», а «сквозь» — словно Вадим стал бесплотным. Его словно огромной подушкой огрели по лицу — выдохнул, а вдохнуть не удалось, горло словно клещами сдавили. Вадим тщетно старался вдохнуть, изо всех сил… пока не понял, что упал на четвереньки, и дышит — судорожно, из последних сил, а лёгкие горят огнём.

«Мр-р-рау!»

Он сумел оглянуться. Позади него по полу сновали… мыши? Что-то ещё? А трёхцветная кошка ловко прыгала за ними и наносила удары лапой. Не переставая вопить и шипеть. И с каждым ударом одной бегающей мышью становилось меньше.

Вадим с трудом поднялся. Лёгкие ещё обжигало, на губах держался привкус крови. Что это было? Кошка, он заметил, уселась умываться, а мыши…

Вряд ли это были мыши. Выглядели, скорее, чёрными кляксами. И они исчезали — то ли в пол впитывались, то ли что ещё.

Кошка чихнула и замерла, глядя на человека, держа перед собой переднюю правую лапу — только что выкусывала между когтей.

— Будьте здоровы! — сказал Вадим вполне искренне. Кошка мяукнула, и прошла мимо него, держа хвост трубой. Потёрлась о ноги человека и… направилась в корзинку у стола.

Движение воздуха. Вадим оглянулся — вновь возникла входная дверь. И открылась. Это намёк? Пора уходить?

— Спасибо, — сказал он, совершенно не представляя, к кому обращается. И что всё это было? Никаких «клякс» на полу уже не было. Откуда они вообще взялись?

Кошка улеглась в корзинку и перестала обращать внимание на человека. Видимо, да, намёк. Вадим вышел… и обнаружил, что снаружи, у входа, стоит Лаки — с изумлением на лице. Вадим хотел было что-то сказать, но Лаки прижала палец к губам, и глазами указала за спину Вадима. Тот оглянулся — снова она, та девушка, одетая в туман. Очертания тела, кроме головы и плеч, почти не угадывались. Она заметила, что оба гостя смотрят, и указала рукой. Туда.

Туда — это за дом, по дорожке, мощёной белыми круглыми камнями. А вокруг так красиво! Клумбы, тропинки — даже беседка вроде бы видна, поодаль. Дорога петляла и кружила, но в конце концов привела к… зеркалу. Огромному, выше человеческого роста зеркалу в тёмной, металлической на вид прямоугольной раме. Лаки оглянулась, Вадим последовал её примеру. Девушка — «Кысь»? — стояла позади, шагах в трёх. И ободряюще кивнула — туда, мол.

Туда? Сквозь зеркало? Лаки взяла Вадима за руку.

«На счёт три проходим», услышал он её голос, хотя губы не шевельнулись. «Главное — молчи. Готов?»

Вадим кивнул.

«Раз… два… три!»

* * *

Тьма вокруг. И воздух уже не безвкусный, как в Помещении, и не напоен ароматами цветов, как в саду, откуда они пришли.

— Мы в резервном энергоблоке, — сказала Лаки. — Минуту, сейчас будет свет.

В её руке оказался карманный фонарик. Вокруг прямоугольные высокие шкафы — машины? Контейнеры? Не понять, ни одной надписи.

— Умеет пошутить, зараза, — добавила Лаки. — Никогда ещё она сама не приглашала за ограду сразу двух людей. И никогда не разрешала новичкам проходить через зеркало. Нам сюда, — указала она лучом света. — Отсюда только по лестнице. Она высокая. Лезь первым, и старайся не падать, могу не поймать.

Вадим кивнул — понял — и посмотрел вверх. Словно в Помещении, стена уходила ввысь, пока не терялась из виду.

Поднимались они долго. Руки успели устать. А наверху, чуть в стороне, где уже было защитное ограждение — чтобы не загреметь — оказалась ещё одна дверь.

— Надо было ключ взять, — сказала Лаки, и постучала. Прошло полминуты — никакой реакции. Постучала ещё раз.

— Кто там? — голос Травматурга. И так понятно, что он сейчас ехидно улыбается.

— Вилли, голову откручу! А то ты не видишь, кто! Открывай!

* * *

— Пока идёт карантин, будете жить на этой базе, — пояснил Профессор. — Отвечаю за всё здесь я. Соответственно, спрашивают тоже с меня. Все запросы передавать через меня, если со мной не согласны — обращайтесь к Шефу. Вопросы?

— Один пока, — хмуро ответил Плетнёв. Вроде было так замечательно, хотелось всем всё рассказать, и вдруг…

— «Как теперь жить?» — хором спросили Травматург и Магна. Переглянулись, но смеяться не стали.

— Вчера ещё вы вели размеренную, привычную жизнь, — согласился Профессор. — Теперь вырваны из привычного окружения. Родных и близких если и увидите, то нескоро. Есть все основания для упадка сил. Дополнительно, профилактика — она тоже отнимает силы. Советую не запираться в своей комнате, заняться делом. Любым. Завтра мы проведём профильное исследование, а пока что советую начинать учиться писать отчёты. Это — самое интересное в нашей работе.

Травматург и Магна переглянулись и застонали. Профессор с довольным видом пригладил бородку.

— Но это и в самом деле так. Начнём прямо сейчас. Расскажите о том, что произошло в доме у Кыси.

— А вы разве там не были? — удивился Плетнёв.

— Дом и сад, снаружи, для всех одинаковый, — сказала Лаки. — По крайней мере, если судить по рассказам всех, кто там побывал. А вот внутри все видят разное. Кроме того, только один раз мне удалось уговорить Кысь, чтобы в дом вошёл кто-нибудь, кроме меня. А сегодня она сама меня позвала. Если честно, я потрясена.

— Я понял, — кивнул Плетнёв. — Хотя ничего не понял, конечно. Слушайте.

И рассказал. Чуть не полчаса ушло, пить захотелось — страх. Магна молча встала, прогулялась до кофе-машины, и принесла чашку крепкого, сладкого кофе.

— Спасибо! — Никогда ещё кофе не доставлял такого удовольствия. Прямо бальзам! Плетнёв выпил всё до капли, и посмотрел на остальных. — Мне это записать на бумагу?

— Да, так положено. Запись я сам положу в архив, — указал Профессор на диктофон. — Очень, очень любопытно. Только трём людям до вас Кысь позволяла прикоснуться к себе.

— А как её настоящее имя?

Все посмотрели на Лаки. Та откашлялась, закрыла глаза и пропела — так показалось, с губ её вновь не сорвалось ни звука — несколько тактов мелодии.

— Стойте, так она что-то такое же спела, там! — спохватился Плетнёв. — Точно! Очень похоже! Только я ни в жизнь такое не повторю.

— Пока только Лаки сумела, — вздохнула Магна. — Это и есть её имя. Она представилась, после того, как ты назвал своё… И что, как настоящая кошка на ощупь?

Плетнёв кивнул.

— Очень приятно было прикасаться. И всё-таки, кто она такая? Человек?

Профессор словно из воздуха достал увесистую папку и положил на стол.

— Здесь все материалы по ней, — пояснил он. — Мы не знаем. У нас крайне мало образцов из её локации. Наше оборудование там не работает. Брать образцы она не разрешает. Есть всего три волоска кошачьей шерсти — включая тот, что вы сегодня принесли на одежде. Есть образец тамошнего воздуха, грубый замер гравитационной постоянной, несколько камушков — те, что застряли в обуви. Спектральный анализ тамошнего солнца. Кысь видели более чем в пятидесяти формах, из них тринадцать гуманоидных, остальные животные, предположительно — семейства кошачьих. Есть основания считать, что её локация расположена не на Земле.

Плетнёву стало сильно не по себе.

— Как такое возможно?! Постойте, так она что — инопланетянка?

— Точно, — подтвердил Травматург. — И Лаки сумела установить с ней контакт. С ней — с Кысью, то есть — крайне трудно общаться, и она сама выбирает, с кем будет общаться. Остальных она просто не впустит в свою локацию.

— А как собрали все эти образцы, если она не разрешает?

— Что-то случайно, что-то хитростью. Почитайте. — Профессор похлопал по папке. — Кысь умеет распознавать и выдворять паразитические сущности. Наподобие блох, только информационные. Трудно объяснить в двух словах…

— Это те, похожие на мышей? Так они на мне сидели?

— Внутри тебя, — уточнила Лаки. — Кысь их чует за милю. Как бы тебе объяснить… что-то вроде жучков. Пока они на тебе, ты под наблюдением.

— И кто наблюдает?

— Правильный вопрос, — одобрил Профессор. — Но предлагаю сделать паузу. Во-первых, пора обедать; во-вторых — в двух словах на твой вопрос не ответить.

— Можно ответить в трёх. — Магна встала из-за стола. — Мы не знаем. Вадим, Шеф распорядился применить амнеотик ко всем твоим родным и близким. Докладываю, приказ исполнен. Через двадцать четыре часа они полностью забудут о твоём существовании.

— Но мои вещи? У меня дома, в Университете, у родителей… Документы всякие, банковские карты…

— Обо всём этом позаботимся. Как ты понимаешь, это не первый приказ такого рода. — Магна подмигнула. — Все твои родные живы и здоровы.

— Спасибо. — Плетнёв встал из-за стола. Оглянулся — на кухонном столе за спиной вновь полным-полно всякой снеди. — Что за чудеса! Откуда это всё взялось?

— Служба доставки. — Магна первой пошла выбирать. — У тебя в комнате лежит чёрная папка. Ознакомься, как будет время.

* * *

Галина Петренко шла к выходу в самом хорошем расположении духа. Ещё в аэропорту Праги увидела в магазине забавную безделушку — маме такие очень нравятся, кулон — змейка из обсидиана. Приятная на ощупь, и обработана так — на вид как настоящая чешуя! Всё не могла оторваться от неё. Домой, наконец-то домой. Уже соскучилась по всем.

В очереди на паспортный контроль к ней подошла улыбчивая рыжеволосая девушка в мундире. Странно… что-то не так с документами?

— Галина Петренко? — девушка показала удостоверение. Ого! Федеральная служба безопасности!

— У меня неприятности? — спросила Галина напрямую, хотя в упор не могла припомнить — откуда? С каких пор госбезопасность интересуется древнеегипетской письменностью?

— Нет, не беспокойтесь. Просто формальность. Скажите, видели ли вы на конференции кого-нибудь из этих людей? — И девушка показала несколько фото.

…На выходе, уже когда Галина забрала чемодан, к ней подошли ещё двое. Уже мужского пола, оба в штатском, и показали удостоверения. Что характерно, из той же организации.

— Ваша сотрудница только что беседовала со мной, — удивилась Галина.

Двое мужчин переглянулись, один достал несколько фото.

— Скажите, есть ли она здесь?

Галина сразу узнала рыжеволосую, и утвердительно кивнула.

— Всё в порядке, — заверил один из них. — Вы понимаете, бывают накладки. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Дело государственной безопасности. Пройдёмте к машине.

— Да, пожалуйста. — Галина покачала головой. Наверное, в каждой организации бывают подобные накладки.

* * *

— Сергеич, доставили Петренко. Ты будешь смеяться, но Груздева поговорила с ней до наших людей.