Спаситель и сын. Сезон 6

– И разные голоса.

– Голоса?

– Звон и звоночки.

Да, звоночек звенел, несомненно.

– Мадемуазель, что бы вы мне здесь ни сказали, останется в этих стенах. Вы можете мне довериться.

– Вы нас зомбируете?

Спаситель иногда заигрывал с гипнозом, но уж точно не сегодня. Сара зажала уши руками и пробормотала с отчаянием, глядя перед собой:

– Не могу ему помешать. Это Демон Жильбер. Он говорит, говорит…

Слова уже спешили сорваться с ее губ, достаточно было только им позволить, и Жильбер заговорил вместо нее:

– Он гад, гад черножопый, он зомбирует женщин, чтобы их… Нет! Нет!

Бедняжка услышала, что говорит Демон Жильбер, который надул ей в уши самые ужасные вещи. Спаситель вполне мог снять телефонную трубку и вызвать психиатрическую помощь из больницы Флёри, но, возможно, от удивления не сдвинулся с места.

– Думаю, Демон Жильбер меня боится, поэтому так и ругается, – сказал Спаситель.

Теперь настала очередь удивляться Саре. Обычно, как только Демон Жильбер появлялся на сцене, все в страхе шарахались.

– Я знаю, что вы обо мне думаете, – сказала Сара, подозрительно глядя на Спасителя.

– И что же?

– Что я шизофреничка[2]*.

– А вы не думаете, что этикеткам место на банках с вареньем?

– Но я же слышу голоса! А если слышишь голоса, ты…

– …Жанна д’Арк, – продолжил Спаситель. – Или Ван Гог, или Уинстон Черчилль. Согласно статистике, их слышат от пяти до десяти процентов всего населения.

– До десяти?..

– Вот именно. А еще десять процентов слышат свист или колокола, и значит, уже двадцать процентов людей слышат звуки, которых не существует. Не считая моего кота.

На этот раз Сара поддалась беспечности Спасителя, и у нее на лице даже промелькнуло подобие улыбки.

– Вы очень странный психолог.

Время от времени она поглядывала куда-то за правое плечо Спасителя, что наводило его на мысль, что, возможно, у мадемуазель Альбер не только слуховые галлюцинации.

– Расскажите мне немножко про Жильбера. Как он выглядит?

Сара отрицательно замотала головой. Она же его не видит, только слышит. У него пронзительный, неприятный голос, он бранится, издевается, унижает, называет ее..

– Называет…

Она заговорила крикливым пронзительным голосом:

– Шлюха! Давай! Ложись с этим здоровущим негритосом! Ничего другого ты не заслуживаешь!

Сара обеими руками зажала себе рот. Говорила не она, она повторяла то, что Демон Жильбер шептал ей на ухо.

– Трудно поддерживать разговор с людьми, когда кто-то кричит тебе в ухо, – извинилась она.

– Безусловно, и вам не стоит стесняться или стыдиться. Надо этого Жильбера поставить на место.

– Он очень страшный.

Сара произнесла это с полной убежденностью. Очень по-детски. И Спаситель вспомнил, что голоса к ней пришли в четырнадцать лет. А помнит она, когда услышала голос впервые?

– Нет. Я всегда сама с собой разговаривала вслух, когда оставалась одна, и думаю, что однажды мне кто-то ответил. Но сначала я не испугалась, голос был ласковый, он меня ободрял, давал советы.

– Это был не Жильбер.

– Нет, Мишель. Он меня защищает. Он мой ангел-хранитель. – Почувствовав прилив доверия, Сара прибавила: – Вообще-то это святой Михаил… я думаю, что он говорил и с Жанной д’Арк.

– Так, так, так, – согласился Спаситель.

– После Мишеля со мной стали говорить другие голоса. Голоса ушедших.

– Ушедших?

– Бабушки и маленького двоюродного брата. В пять лет его смыло волной. Я очень горевала, когда узнала. И он стал приходить ко мне и разговаривать перед сном. Вот тогда я немного испугалась и рассказала все сестре, его родной, а моей двоюродной.

– А она рассказала вашим родителям?

– Да, рассказала, – подтвердила Сара. И добавила отчужденно: – Мне сказали, я сумасшедшая.

Ее отправили в психиатрическое отделение больницы Флёри, через две недели отпустили домой, прописав нейролептики и обязательное наблюдение у психиатра.

– Я больше никому не говорила о голосах, видела, как это людей пугает. Я принимала лекарства и набрала пятнадцать кило. Стала овощем, не могла подобрать правильные слова, сосредоточиться в классе. Надо мной смеялись, я имею в виду, не только Жильбер… я выпила пузырек снотворного, чтобы прекратить все это. Меня опять положили в больницу и прописали еще больше лекарств. Я путала день и ночь, у меня текла слюна, начался тик, дрожали руки. Меня буквально раздирали на части, со мной говорили Жильбер, маленький кузен, бабушка, месье Спок…

– Месье Спок?

– Я так назвала его, он говорил, что он инопланетянин. В общем, я слышала восемь голосов.

Мало-помалу голоса стихли. Главный психиатр говорил о «приступе бреда» и о «пограничном расстройстве личности».

– Я очень старалась учиться. Но учение мне плохо давалось. На план к сочинению я тратила десять часов. Сидела перед пустым листом, не писала, а думала о сотне вещей разом.

– А голоса?

– Их больше не было. Я стала пить меньше лекарств и перестала ходить к психиатру. Аттестат получила на два года позже.

Сара замолчала.

– А теперь голоса вернулись?

– В прошлом году у меня умер отец. Через неделю после похорон я услышала: «Здравствуй, я твой папа». Впечатление было такое, что он сидит рядом со мной в комнате.

– И что вы почувствовали?

Лицо Сары напряглось, но она постаралась улыбнуться, улыбка вышла натянутой.

– Я была рада его услышать, да, я была рада, – повторила она. – Но потом вместо него появился Жильбер…

Она сказала, что потом к нему присоединились другие голоса и разговаривают с ней чуть ли не целый день. Три месяца тому назад она сходила на консультацию к доктору Спесивье, и та сразу же прописала ей нейролептики. Она начала их пить, а потом опять бросила. С лекарствами она не чувствовала себя собой.

– Я бы хотела на этом остановиться, – сказала Сара. – Я устала.

– Это вы решаете или Жильбер?

– Решает Дидье Дешам.

– Тоже из ваших голосов? Более симпатичный? – с надеждой спросил Спаситель, который с уважением относился к главному тренеру сборной Франции.

– Он говорит, что мне надо сделать, и кричит, если не слушаюсь.

– Да, Деде обычно так и поступает. А вы что, увлекаетесь футболом?

– Я – нет, мой брат.

– А-а, так у вас есть брат?

– Всё! Всё! – закричала Сара.

Спаситель поднял обе руки в знак того, что сдается, но вздохнул с облегчением, услышав, что Сара хочет прийти на консультацию в следующий понедельник.

– А вы не могли бы прийти с Мишелем? – спросил Спаситель, открывая ей дверь.

– Конечно, он вам больше подходит, чем Жильбер.

– Все нужны, чтобы мир был полон, – отозвался Спаситель, великодушно распространив доброжелательство даже на демонов. – До свидания, Сара-Жильбер-Мишель-Деде.

– Есть еще Снежная королева, – прибавила Сара со слабой улыбкой.

– Рад буду с ней познакомиться.

И он не шутил. Интерес Спасителя был неподдельным.

Сеанс с мадемуазель Альбер занял полчаса, а не положенные сорок пять минут, так что, когда он вернулся в кабинет, у него было еще целых четверть часа свободных. Несколько месяцев тому назад он помчался бы на чердак проверять, встал ли Габен. Но теперь некого было проверять: Габен уехал. Желая поскорее распроститься с демоном Жильбером и Михаилом Архангелом, Спаситель открыл тетрадь, куда записывал иногда сведения, а иногда замечания относительно своих пациентов.

– Значит… Насири… Насири, – бормотал он. – Вот он. Соло.

Надзиратель в тюрьме Саран, 29 лет. Живет с Самантой. Недавно родился сын. Единоутробный брат Адиль бросил школу в восьмом, промышляет возле баров в своем предместье. Единоутробная сестра 15 лет, до сих пор никаких проблем не было.

– Добрый день, Соло. Добрый день, мадемуазель… Вы ведь Газиль, я не ошибся?

– Веш[3].

– Скажи: «да, месье», – поправил сестру Соло.

– Проходите, садитесь, – радушно пригласил Спаситель. – Очень рад видеть вас обоих.

Судя по лицам Соло и Газиль, встреча радовала его одного.

– Как малыш?

– Неплохо. Красавчик. Весь в отца, слава Аллаху, – расплылся в улыбке Соло.

– Спасибо, что сообщили. Я получил открытку, собирался поздравить, но вот как-то… Сколько ему уже?

– Три месяца. И знаешь, какое имя выискала ему Саманта? Я хотел Спаситель, а она назвала его Янис.

– И что? Очень даже мило! – вступила в разговор сестра Соло.

– «Мило»! Мы говорим о мужчине!

– А ты называешь себя Соло, хотя зовут тебя Юсеф. Ты стыдишься, что ты араб.

– Я?! Я стыжусь? Это я стыжусь?! – задохнулся от возмущения Соло. И, пригласив взглядом Спасителя в свидетели, продолжал: – Ты видел, как она одевается? Видел?

– Нет, – ответил Спаситель. – А как?

Газиль насмешливо поджала губы. На ней были укороченные джинсы в обтяжку, кроссовки на голую ногу и курточка-коротышка – одежка по возрасту, но не по погоде холодного ноября.

– Брат считает, что я одеваюсь как проститутка, – сообщила она с вежливым безразличием. – Мне всего двенадцать было, а парней уже зашкаливало, когда я проходила мимо. Слюни так и текли, тротуар мыть не надо. Газиль крутанула кресло и уставилась брату глаза в глаза. – И что ты от меня хочешь? Чтобы я, как мама, косыночками прикрывалась?

– О маме ни слова, – произнес Соло угрожающе.

– Мама тоже красится!

Соло занес руку, и Спасителю пришлось призвать его к порядку.

А Газиль продолжала бурчать вполголоса:

– Мама красится хной, а чем хна лучше туши для ресниц?

Соло театральным жестом заслонил глаза рукой.

– Я уже сказал, что рад вас видеть, – повторил Спаситель. – А теперь скажите, с чем вы ко мне пришли.