Инферно

— Хм, — сказал Китчам, оглянулся на двух пленников, потом посмотрел на Сола. — Ты же кукла, тебе вроде полагается за пультом торчать. Что-то не так? Сломался? Шарики за ролики закатились?

— Да, — сказал Сол. — Буря прошла?

— Прошла.

Китчам встал с корточек, рассматривая Сола с высоты своего роста, постоял так минуту и прогудел:

— Маленький лысый сморчок. Узнаю, что болтаешь с этими выродками, башку откручу.

Сол закрыл глаза. Шаги командира акифов стихли. Где-то в недрах корабля успокаивающе урчал двигатель. По ощущениям, корабль плыл, но не форсажем, а на нормальной крейсерской скорости. Значит, им каким-то образом удалось убежать от бури. Сол постарался расслабиться и уснуть. Почти получилось. Вместо сна разум накрыла дремота, состояние оцепенения, в котором смешивались выдуманные картинки и воспоминания. В какой-то момент до Сола донеслись обрывки тихого разговора.

— …через пару дней, не раньше.

— Надеюсь, братья пережили бурю и найдут эту падаль…

— Я должен быть сильным.

— Должен. До самого конца.

— Сильным и твердым.

— Не смотря ни на что.

— Не смотря ни на что.

— Я должен держаться и бороться до последнего.

— Сколько хватит сил.

— И в вышних мне споют гимн, и поднимут в мою честь кубки, и сошьют флаг. Ветер, солнце, вода!

Голоса смолкли. Установилась напряженная тишина. Сол почувствовал на себе враждебные, изучающие взгляды. Открыл глаза. Пленники рассматривали его. Раненый, изогнувшись в неестественной позе, облокотился плечом о стену и баюкал свою рану. Пол под ним влажно блестел от натекшей крови. Другой вцепился в прутья клетки, подавшись вперед. Это были близнецы, причем скелги. Голубые глаза, крупные черты, веснушки на лицах. Широкая кость, жилистые и высокие. Светло-каштановые, выцветшие волосы.

— Эй ты, — позвал здоровый близнец. — Как тебя звать?

Сол не отвечал. За ними следят, и рисковать ни к чему. Его положение итак слишком шатко.

— Оставь его… — прошептал раненый. — Он не будет говорить… из-за громилы.

— Не бойся, — снова попробовал здоровый. — Я не трону тебя. За что тебя сюда упрятали?

Сол молчал.

— Видишь? — сказал раненый. — Судя по клейму на щеке, это бион. Они не люди, просто живые автоматы…

Здоровый близнец упрямо хмурился. Голубые глаза изучающе сверлили Сола, а руки блуждали по прутьям, пробуя те на прочность. Потом скелг стал осматривать трюм, очевидно, в поисках какого-нибудь средства для побега. Раненый закрыл глаза. Дышал он тяжело и редко, а выглядел просто ужасно. Прошло много минут. Считать их не хотелось — иногда подсчеты не приносят радость, а огорчают. Еще одна новая истина. Сол все пытался уснуть, а сон все ускользал от него.

— Послушай, — снова позвал здоровый парень-скелг. — Я Три-Храфн, танн высокого стола Лиги. Ты слышал про Лигу?

Глупый вопрос. Любой обитатель Катума слышал про Лигу или жил в ней. Второе по величине государство после Конгломерата Семьи джаханов, расположенное на северных широтах в суровой климатической зоне, где свирепствуют дикие ветры, гуляют электрические штормы и из-под зыби бьют смертоносные гейзеры. В таких суровых условиях могли существовать только скелгы — физически сильные и выносливые люди, не чувствительные к резким перепадам температур и электромагнитным скачкам.

Сол кивнул.

— Отлично! — обрадовался Три-Храфн. — Я не какой-нибудь там голодранец! Понимаешь?

В соседней клетке застонал его близнец. Три-Храфн с болью взглянул на него и закусил губу.

— Послушай, — продолжал он. — Помоги мне. А?

— Оставь его… Он ничем не поможет…

— Тихо, брат, — сказал Три-Храфн. — Лучше поспи. Это мой брат, моя часть, раньше меня было три, но теперь я двойка. Он сильно ранен, твои повелители хорошие воины, но и я умею сражаться. Не понимаешь?

Пауза. Сол хранил молчание. Три-Храфну уже было трудно сдерживаться. Заплетающимся от возбуждения языком он зашептал:

— Я был тройкой, могучей тройкой нашего острова. Солнечная тройка Храфн, Три-Храфн из клана Виндура. Три боевых тела, триединство, один из лучших воинов моего поколения, лучшая тройка среди других. Один разум, три тела. Теперь осталось два. Я капитан «Скакуна», эскадры из трех боевых кораблей, я патрулировал южные границы Лиги и увидел ваш корабль. Я решил нанести визит вашему капитану, и попал в ловушку. Теперь мои корабли остались без командира, может они и вовсе погибли в такой чудовищной буре… а ваш капитан… Чтоб его поразила молния! Этот человек — последний мерзавец во всех северных и прочих морях! Какое коварство!

Три-Храфн злобно ударил по прутьям клетки. В груди у него клокотало, глаза гневно сверкали. Какое-то время он бесновался в своей клетке, потом успокоился и произнес:

— Ты хоть знаешь, под чьим началом плавает этот корабль?

Молчание.

— Керас — чудовище. Этот монстр погубил десятки наших кораблей! А я… я потерпел поражение. Теперь эти твари будут меня пытать и мучить, пока не прикончат. Что ж, — Три-Храфн зловеще усмехнулся. — Им придется попотеть.

Сол посмотрел на раненого. Тот лег на живот. На спине вздувались и краснели кровяные вши, прилепленные Китчамом. Сол вдруг вспомнил и, чтобы не забыть, тихо сказал:

— Вошь сосет кровь, пока не насытится.

— Что?

Сол прочистил горло.

— Вошь может раздуться до огромных размеров. Может стать с кулак или даже с голову ребенка. Она забирает кровь и воду, а замен дает наркотик. Твоему брату сейчас хорошо.

Оба посмотрели на раненого. И правда, на его губах появилась улыбка. Но при этом лицо побледнело и запали глаза. Здоровая часть Три-Храфна затрясла от ярости кулаками.

— Ублюдки поганые. В меня они сунули глиста.

— Глист раздувается, — кивнул Сол, — и тоже забирает воду. Человек умирает от жажды, превращается в мумию, и раздутый, глист, выползает из него.

— Откуда знаешь?

— От одного ученого, — сказал Сол. — Зерданы Красс. Со мной она проделала то же самое.

Три-Храфн изумленно вытаращился на него.

— Как же ты выжил?

— Это был контролируемый опыт, — сказал Сол, в голове которого возникали до дрожи четкие картинки происшедшего. — Сразу после обезвоживания. Один из множества опытов. Глист соленый на вкус.

Три-Храфн гадливо кивнул, закашлялся и сплюнул. Потом сунул под язык пальцы, пытаясь вызвать тошноту.

— Бесполезно, — сказал Сол. — Глист сидит глубоко. Примерно здесь.

Он указал в район пупка.

— И вынуть его можно лишь одним способом.

Пальцы Сола ощупали продолговатый шрам на животе. Три-Храфн судорожно сглотнул. Даже в его глазах, в этих бесстрашных глазах скелга отразился страх.

— Тебя не убили, — сказал он. — Почему?

Сол посмотрел на Три-Храфна долгим пустым взглядом.

— Не знаю, — признался он. — Пока.

Скелг помолчал, собираясь с мыслями.

— Куда плывет корабль?

— Бионам об этом не говорят. Какая разница? Мы оба не жильцы.

— Я буду сражаться, — убежденно заявил Три-Храфн.

— А я — нет.

— Почему? — удивился скелг. — Ведь тебя заковали в кандалы!

Сол посмотрел на свои оковы, как бы прикидывая, сможет ли освободиться от них. Потом вспомнил, как жалко выглядит и невольно улыбнулся. Теперь и ему доступно чувство юмора. Кажется, Три-Храфн заметил это.

— Думаю, ты знаешь. Посмотри на меня. Ответ очевиден.

Больше Три-Храфн не задал ни одного вопроса.

11

— Ну как, пить хочешь? На-ка, глотни вот этого!

Раздался хриплый смех. Перед клеткой Три-Храфна стоял Китчам и поливал его мощной струей мочи. Скелг презрительно разглядывал громилу, гордо выпрямившись в своей клетке. Его губы потрескались — первый признак того, что сидевшая внутри тварь принялась за работу.

— А твой братец совсем плох, — сказал Китчам, застегивая штаны и пригляделся к раненому. Вши на спине к тому времени раздулись до длины большого пальца на руке.

Раненый продолжал спать тяжелым наркотическим сном. Появился характерный запах.

— Мда, — буркнул Китчам. — Толку с него не будет.

— Приведите лекаря! — крикнул Три-Храфн. — Будьте людьми!

— Людьми? — вскинулся Китчам. — Кто бы говорил, сраный мутант! За то, что вы осмелились сделать, вас вообще живьем на лоскуты надо порезать! А? Что скажешь?

Три-Храфн молчал.

— Вот то-то и оно! — рявкнул Китчам. — Ничего. Скоро с вами поболтает наш лсан его грандейшество Белая моль, вот тогда вы запоете! Тогда вы будете скулить о быстрой смерти, хе-хе. Но я пришел не за вами, сидите пока.

Китчам развернулся на каблуках и обратился к Солу:

— Поднимай свою тощую задницу, червяк. Для тебя нашлось применение.

Сол еще только встал на колени, когда Китчам схватил его за шиворот и поволок из клетки, ворча:

— Маленький говеный червяк, давай, быстрее шевели ножками, пока можешь. Сегодня мастер Китчам добрый.

И здоровяк поволок его наверх. Сол не задавал никаких вопросов и покорно позволял тащить себя с нижней палубы наверх. Они минули среднюю палубу, верхнюю и оказались на открытой. Стоял день. Корабль бороздил простор зыби. Солнце еще не перевалило на вторую половину небосвода. Китчам швырнул Сола наземь. Сол умирал от жажды и когда Китчам небрежно бросил ему флягу, надолго приник к ней, всасывая в себя тепловатую затхлую воду. Китчам с улыбкой наблюдал за ним, но пить однако не мешал. Когда с этим было покончено, он пинком отшвырнул флягу и спросил:

— Что тебе рассказал этот выродок-мутант?

— Что будет драться.

Китчам расхохотался, уперев руки в боки и сверкая крупными белыми зубами.

— Больше ничего? — спросил он, отсмеявшись.

— Ничего ценного, — сказал Сол.

Китчам прищурился, пытаясь понять, врет ли Сол, но поскольку умственный труд не относился к числу его любимых занятий, проговорил:

— Жаль. Придется выбивать из него сведения вместе с зубами. Он говорил тебе, как попал к нам?

— Нет.

Китчам выпятил нижнюю челюсть. Сол огляделся. Небо было ясным. Никаких следов бури. Солнце жарило нещадно, приближаясь к зениту. А значит, зыбь и все остальное раскалится так, что на камнях можно будет жарить еду. Несмотря на смертоносный зной, вокруг Сола с Китчамом собралось несколько матросов и два акифа, самых свирепых и верных помощника Китчама. Сол неуверенно поднялся на ноги. Тело плохо слушалось его, лишенное нормального питания последние дни. Пошатываясь, он выпрямился. Китчам внимательно наблюдал за ним. Сол отринул прежнюю пассивность бионов и спросил:

— Убьете меня?

— Мне бы хотелось, — прорычал Китчам. — Я бы вырвал тебе сердце из груди голыми руками. Сломал бы твои ребра как ветки, и раздавил бы тебя, словно гусеницу.

Солнце накинуло Китчаму на голову и плечи раскаленную вуаль света. Сол не боялся его. Похоже, Китчам это чувствовал и еще больше злился, но сдерживаемый каким-то ограничением, мог лишь извергать свои фантазии словами.

— Значит, нет, — заключил Сол. — Что же тогда?

Один из акифов недовольно проворчал, что бионы стали задавать вопросы совсем как обычные люди и это никуда не годится, выродку надо бы отрезать длинный язык. Китчам коротко оборвал его.

— Нужна твоя помощь, — сказал он Солу и указал на одну из опорных мачт, на которой крепились солнечные паруса фрегата. — Видишь? Один парус раскрылся не полностью. Почини.

Сол взглянул на мачту, торчавшую из левого борта почти у самой кормы под углом в сорок пять градусов. Полотно из фотоэлементов сильно провисло, не вытянутое до конца лебедкой. Очевидно, что-то поломалось в механизме лебедки во время бури. Сол без лишних слов направился к мачте, а Китчам и остальные члены экипажа, находившиеся на палубе, стали за ним наблюдать. Кто-то притащил коробку с инструментами. Сол потребовал еще двух помощников. С нижних палуб пригнали бионов и под четким руководством Сола все вместе они принялись карабкаться на мачту. Все свои мысли Сол сосредоточил на ремонте, предпочитая не строить теории насчет истинной цели этого приказа. Если его хотят убить, что ж, так тому и быть, и какая разница, когда это произойдет, сегодня или завтра, быстро или медленно, ведь он пока не может повилять на ход событий. Все, что ему остается, это слушать, запоминать и делать выводы.

Починка мачты заняла пару часов. Поверхность палубы к тому времени раскалилась так, что любое касание вызывало ожог. Тем не менее, привычный к подобным условиям, Сол быстро обнаружил и устранил проблему. В лебедку набился песок. Одна ступица погнулась. Очищенная, с замененной деталью, она вытянула парус, и тот упруго расправился под солнцем, собирая тепло для преобразования в энергию. Когда Сол спустился вниз, на палубе его ждал мастер Демискур. Китчама не было.