Помоги проекту - поделись книгой:
Лучше спуститься попозже.
Дэда вдохнула прохладный воздух. За деревьями виднелась голубая вода бассейна. Наверное, в столь ранний час вода еще ледяная. Великолепно! Еще с детства она была приучена к целительным купаниям в холодной воде.
Дэда быстро умылась, надела раздельный купальник черного цвета и парео. Сунула ноги в дорогие черные шлепанцы. Потом выбрала полотенце в тон с парео, не стала краситься, волосы собрала в хвост.
Замок второго входа не был закрыт. Дэда нахмурила лоб: неужели сломан?
Она спустилась по крутой лесенке, прошла через небольшой участок, усыпанный гравием, и оказалась на лужайке, оставив позади молчаливый дом.
Кухня в полумраке. Свет просачивается сквозь проем винтовой лестницы. На кухне грязно, полный беспорядок, именно так, как Дэда и помнила. Неизвестно откуда прилетевшие мухи кружат по кухне, время от времени садятся на какие-нибудь понравившиеся им объедки. А так все тихо, разве что нет-нет да упадет очередная капелька из подтекающего крана.
На выбеленных стенах развешаны медные сковородки разных размеров. Сковородки с вмятинами, предназначение некоторых даже не понятно. Самые красивые висят в столовой. А вот этими сковородками пользуются как формочками при приготовлении бутербродного масла с разными приправами, они сделаны из древесины твердых пород, выемки у них в виде различных цветов.
Кофемолки же стоят скорее для красоты. Их здесь штук десять, может, больше. Они расставлены на полке, ими явно давно уже не пользовались. Две сушилки для посуды висят одна напротив другой, одна полностью заставлена сверкающими чистотой бокалами, на другой аккуратно в ряд стоят тарелки.
Несколько кафельных плиток отвалились. Дэда точно ужаснулась бы, но она этого не видит, ее здесь нет. Она плавает в бассейне, доплывает до бортика, поворачивается и опять плывет.
Ее нет в этой тихой и темной кухне. Мухи вдруг улетели прочь. Что-то их испугало.
Вода, которая в первый момент казалась ледяной, приятно освежала.
Дэда вышла из бассейна, постояла немного на траве.
Ей казалось, что она никогда так живо не чувствовала свое тело. Дэда засмеялась, радуясь голубому небу, потом потрясла головой, разбрызгивая капельки воды вокруг себя.
Воздух был теплый, полотенце даже не потребовалось. Дэда посмотрела вдаль, задержав свой взгляд на бортиках бассейна. Она увидела бесконечное количество оттенков зеленого цвета.
«Мне нужно будет сделать отделку какой-нибудь комнаты только для себя, — подумала она, — чтобы все в ней было в зеленых тонах, а Лука и близнецы не могли и шагу туда ступить. Шторы тоже зеленые, из легкого и прозрачного полотна, а на стенах скромные акварели, черно-зеленые китайские рисунки и еще раскладывающееся кресло бледно-бледно зеленого цвета. На полу паркет, а поверх бабушкин ковер в изумрудных тонах».
Она уже видела себя там, в своей комнате отдыха, и начала раздумывать, как бы воплотить эту идею в жизнь. Можно было бы перепланировать кабинет Луки, все равно он туда не заходит, или гладильную комнату, нет, она слишком светлая. А, придумала! Можно будет перенести вещи Луки в гладильную комнату, а самой занять его кабинет.
Конечно, такой дом, как этот, с большим количеством комнат, я тоже могла бы иметь, подумала Дэда, глядя на фасад виллы Камерелле.
Еще тогда, будучи девчонкой, она должна была бы подумать об этом и выйти замуж за Норберто. Помнится, у него были толстые и потные руки, поросячье лицо, деньги и знатный род. Но Лука был так красив и тоже из хорошей семьи, и было понятно, что он непременно сделает карьеру.
Сколько же окон с этой стороны фасада?! Вилла казалась маленькой, однако…
Еще почти все спали, окна были распахнуты у нее в комнате и еще… чья же эта башенка? Может, Джованны?
После нее Норберто попробовал закрутить с Джованной. Бедняга Норберто. Теперь он работал банкиром, разрывался между Римом и Монте-Карло. Она видела фото его жены в одном журнале. Двадцать пять лет, не больше, лицо как у шлюхи или свиноматки, а вместо губ две надувные лодки.
Ей показалось, что она заметила какое-то движение за шторами окна своей комнаты, будто бы убегающую тень. Нет, не может быть, в доме кроме них никого не было, а кто из подруг мог бы осмелиться побеспокоить ее в столь ранний час?
Легкая штора вновь колыхнулась, и за ней отчетливо промелькнула тень.
Дэда прошла в дом через раздвижную стеклянную дверь, поднялась по лесенке, перепрыгивая через ступеньки. Купальник был еще влажный, с волос капала вода. Стоя перед дверью, она почувствовала себя кретинкой. Взялась было за дверную ручку, но что-то ее остановило. Ей стало почему-то страшно заходить в эту комнату.
Комната Марии-Луизы — по-соседству. Дэда вошла к ней, не постучав. Подруга еще спала, но Дэда безжалостно растормошила ее.
— Проснись скорее. Там, в моей комнате, кто-то есть, — прошептала она.
Мария-Луиза посмотрела на нее: мутный взгляд, лицо помятое ото сна.
— Что? Дэда? Что случилось, ты с ума сошла? Я сплю, сегодня ночью я глаз не сомкнула, мне снились жуткие сны… — И она уронила голову на подушку.
Дэда почти силой подняла ее с постели и потащила к своей комнате. В этот момент Мария-Луиза пришла в себя и, хотя была в бешенстве, благоразумно промолчала, стоя у тяжелых дверей из орехового дерева. Они вошли на цыпочках — Дэда впереди, сжимая в своей руке руку Марии-Луизы.
В комнате, конечно же, никого не было. Белые шторы развевались в лучах раннего солнечного утра: возможно, Дэда забыла закрыть входную дверь, которая выходила на запасную лестницу.
Мария-Луиза ушла, тяжело вздыхая, надеясь поспать еще немного.
Дэда осталась в комнате, беспокойно глядя по сторонам.
Только приняв горячий душ, Дэда смогла окончательно избавиться от чувства страха. Она просушила феном волосы, уложив их легкими касаниями рук, накрасилась (серые тени, придававшие глубину ее голубым глазам, и губная помада светлого бежевого цвета, чтобы подчеркнуть контур губ), внимательно осмотрела свое лицо в зеркале ванной и начала рыться в ящиках, держа в руке бюстгальтер.
Дэда искала свои трусики, но не могла их найти. Она стала лихорадочно перерывать все вещи, бросая на пол маечки, рубашечки, шейные платки.
Нет, трусиков не было, но Дэда была уверена, что положила их в чемодан. Она отчетливо помнила, что положила их в чемодан. Сейчас она их не находила. Это было абсолютно невозможно.
Дэда вновь продолжила поиски, пока не убедилась, что их нет: очевидно, забыла дома.
Она решила обратиться к Марии-Луизе, надеясь, что подруга все правильно поймет. Дэда набросила халат и направилась в комнату Марии-Луизы.
Подруга уже поднялась и только начала приводить себя в порядок. Она подозрительно посмотрела на Дэду.
— Что такое? Опять твой призрак?
— Извини меня, сокровище мое. Не знаю, что на меня нашло.
— Тебе не кажется, что это, возможно, все от усталости. Я тоже иной раз вижу то, чего нет.
— Но я на этот раз, наоборот, не вижу того, что должно быть, — сказала Дэда и непринужденно рассмеялась.
— То есть? — спросила Мария-Луиза. — В столь ранний час разгадывать загадки — это не для меня, объясни получше.
— Все очень просто, я не положила в чемодан трусики, хотя и была уверена в обратном. И теперь… — Дэда жалобно улыбнулась.
— Нет! — засмеялась Мария-Луиза. — Не говори мне ничего! Конечно, я тебе их одолжу, не беспокойся, любовь моя. Без трусиков, о боже! Ты меня уморила! Ты стареешь, дорогая, голова уже не так соображает, как раньше! Ничего не поделаешь.
— Спасибо, именно эти слова утешения я и надеялась услышать, — язвительно парировала Дэда, но сама тоже не смогла удержаться от улыбки.
У Марии-Луизы было отличное чувство юмора, именно поэтому столько лет они с Дэдой оставались подругами.
Вместе они выбрали трусики для Дэды, посмеиваясь и придумывая разные ситуации: Дэда без нижнего белья сидит, непринужденно расставив ноги, перед Тутти, и та приходит в ужас; или же: Дэда протирает пол, выставляя напоказ оголенный зад смутившейся Аманде.
Потом Дэда вернулась в свою комнату, а Мария-Луиза начала готовиться, чтобы спуститься к завтраку. На какое-то время они вновь почувствовали себя девчонками, как когда-то, подумала Дэда, одеваясь. Всего-то нужно было немного расслабиться, забыть о повседневных заботах, и, как по мановению волшебной палочки, двадцати лет как не бывало.
Дэда придирчиво осмотрела себя в зеркале, встроенном в створку платяного шкафа.
Фигура у нее еще оставалась грациозной, несмотря на беременность и роды близнецов: пышная грудь, плечи немного покатые, талия узкая, бедра немного широковаты, ноги стройные. У нее всегда было очень женственное тело, и эти трусики сидели на ней определенно лучше, чем на Марии-Луизе, которая еще с юношеских лет была коренастой, почти без талии.
Дэда улыбнулась своему отражению в зеркале. Какая славная Мария-Луиза, она дала ей свои самые лучшие трусики из натурального шелка. Интересно, сколько у нее таких? Безусловно, хоть одни-то она себе оставила, не могла же она остаться без ничего. И Дэда сдержанно усмехнулась.
Ах, да, кстати, ей нужно было еще постирать свои трусики, повесить их сушиться на солнце на террасе, чтобы они успели высохнуть к завтрашнему дню.
Дэда нашла пакет с грязным бельем, лежащий в глубине шкафа, но внутри оказались только чулки, которые она надевала в первый день приезда. И больше ничего…
Подруги сидели за большим круглым обеденным столом из орехового дерева. Тутти и Лючия не удосужились одеться: сидели в ночных рубашках и халатах, у одной халат был в бело-голубую полоску, у другой — льняной белого цвета.
Мария-Луиза, Джованна и Аманда приоделись, как и Дэда.
Она внимательно посматривала на них, в то время как они намазывали маслом хлеб и наливали кофе, и думала: кто из них? Кто мог сыграть такую злую шутку?
Кухня была залита солнечными лучами. Все чисто и прибрано. Ее план сработал: кто-то первым, спустился сюда и прибрал все, что оставалось после вечера. Теперь, однако, это казалось не столь важным.
— Чай или кофе? — заботливо спросила, глядя на нее, улыбающаяся Тутти. Дэда немного промолчала раздумывая.
— Прости, что? Ах, да, спасибо, а случайно у нас не найдется пакетика Earl Grey? Или немного молока?
— Здесь все есть, даже миндальное молоко, кока-кола и все, что пожелаешь.
И действительно на столе стояло все, о чем можно было мечтать.
Хлеб различных сортов, варенье и джемы, разнообразные соки, белый сахар, тростниковый сахар, сахарозаменитель, мед, многочисленные сорта сыров и колбас, круассаны и бутерброды, печенье пяти разных сортов, йогурты с восьмью возможными вкусами фруктов, сливы в сиропе, масло, а в уголочке на кухне заботливо разложены яйца, чтобы можно было сварить их всмятку, вкрутую, сделать яичницу-болтунью, глазунью или что-то еще.
— Но кто же все это приготовил? — спросила Дэда с улыбкой.
— Мы с Джованной опустошили кладовую, — ответила Лючия, отходя от плиты со сковородкой только что зажаренной яичницы. — Я проснулась рано, была зверски голодна, да и у Джованны всегда такой аппетит, будто бы она два дня голодала, поэтому… Однако сначала мы здесь прибрались, так что в следующий раз, мои дорогие, ваша очередь убирать, мы свое отработали. По-моему, это справедливо.
Лючия всегда, несмотря ни на что, остается судьей.
Дэда взяла кусочек хлеба и начала не спеша намазывать его маслом. Она чувствовала на себе внимательный взгляд Марии-Луизы. Мария-Луиза, которая хорошо знала Дэду, понимала, что с ней что-то происходит, но напрямую не отважилась спросить.
— Есть новости о Пьере? Она не звонила? — спросила Тутти.
— Как она это сделает? Мы же без телефонной связи. Забыла? — ответила Лючия.
— Да, это была еще одна из ее блестящих идей. Сама запропастилась бог весть куда.
— Вот об этом мы и должны бы беспокоиться. Не так ли? У нее не тот характер, чтобы так поступать. — Аманда, как всегда, ответила за Марию-Луизу, но та не осталась в долгу и язвительно добавила:
— Что ты о ней знаешь? Пьера со своей хренотенью — та еще штучка. Потому что если вчера ей позвонил ее бывший муж и назначил свидание, то она запросто могла бросить чемоданы и помчаться к нему.
— Действительно? Я не знала, что у них семейный кризис. Расскажи-ка мне все по порядку. — Лючия наморщила носик и подергала им, словно любопытный мышонок.
Дэда выпила чай, который ей налила Тутти. Чай оказался некрепкий, но Тутти была так заботлива.
Может, это сделала она? Дэда взглянула на нее украдкой. Та внимательно слушала Лючию и Марию-Луизу, симпатичное лицо выражало досаду, внимая одной из тех, кто распоряжается судьбами людей. Тутти почувствовала, что на нее смотрят, и наградила Дэду улыбкой, которая на мгновение озарила ее лицо, ставшее почти красивым.
Нет, это не Тутти, подумала Дэда. Тутти — слишком серьезна, зачем ей понадобились бы мои трусики?
Мария-Луиза тоже вряд ли, с какой целью, к тому же она бы знала, что потом я обращусь к ней.
Лючия или Аманда, чтобы поставить в затруднительное положение? Лючия — возможно, Аманда — вряд ли.
Джованна. Джованна немного странная, с ней нужно разобраться. Но зачем ей это?
В голове промелькнула неприятная картинка: Джованна подносит ее трусики к лицу. Неприятная дрожь пробежала по всему телу, и она расплескала чай, обжигая пальцы.
Все посмотрели на Дэду, Джованна тоже. И Дэда рассмеялась. Все закончилось хорошо.
Поделиться книгой: