Сказочник

Валерия Малахова

Сказочник

* * *

Вечеринка в Хорнтон-лодже, одном из старейших и прекраснейших поместий графства ***, напоминала, по мнению мистера Траунстайна, пир во время чумы. Впрочем, высказываться по столь деликатному вопросу вслух осмеливался один лишь этот неугомонный молодой человек. Ему было простительно — как-никак, он приходился внучатым племянником нынешнему Лорду-канцлеру и родственником едва ли не половине аристократических семейств Британии. А ещё два года назад юный Леонард Траунстайн обручился с Друзиллой Хартли, старшей дочерью сэра Томаса Хартли, нынешнего владельца Хорнтон-лоджа.

С той самой Друзиллой Хартли, загадочная смерть которой взбудоражила высший свет около двух месяцев тому назад.

По этой причине Леонард Траунстайн и был приглашён на вечеринку памяти Друзиллы Хартли в Хорнтон-лодж.

Поначалу молодой человек резко и безапелляционно отказался, проигнорировав увещевания сэра Томаса. Последний впустую сотрясал воздух, напоминая о весёлом и беспечном характере Друзиллы, о её неоднократных требованиях повеселиться как следует после её смерти… Но когда сэр Томас совсем было отчаялся, Леонард внезапно переменил мнение и обещал приехать, правда, с одним странным условием. С собой он желал привезти двоих знакомых. Сэр Томас, больше всего на свете обеспокоенный резким охлаждением между семейством Хартли и влиятельным кланом Траунстайн, с лёгкостью согласился.

Возможно, знай хозяин Хорнтон-лоджа, кого планирует взять с собой на светскую вечеринку юный Леонард, он бы крепко задумался, прежде чем дать разрешение. Ибо мистер Траунстайн вознамерился ни много ни мало раскрыть убийство своей невесты, а заодно два других убийства, отмеченные схожими обстоятельствами. Одно было совершено непосредственно в Хорнтон-лодже: посудомойку по имени Дейзи Уоллет задушили в ту же ночь, что и мисс Друзиллу. Другое же состоялось через двое суток, в деревушке Сент-Эндрюс-Чёрч неподалёку от поместья. Убитую звали Сара Крэнстон. Она рано осиротела и с малых лет жила у местной бездетной швеи, которая относилась к ней, как к собственной дочери. Вначале Сара помогала благодетельнице по дому, а с недавних пор — и в работе. Обе девушки в деревне слыли весьма благонравными особами, в отличие от ветреной и сумасбродной (по мнению благочестивых пейзан) мисс Друзиллы. Дейзи в прошлом году обручилась с Марком Бердом, углежогом из той же деревни; у Сары жениха пока не было.

Все эти обстоятельства Леонард Траунстайн подробно изложил месье Эркюлю Фламбо, частному детективу, недавно переехавшему в Лондон из Франции, но уже успевшему отметиться в нескольких крупных уголовных процессах. Прошлое месье Фламбо, высокого, статного мужчины средних лет с приятной наружностью и проницательным взглядом тёмных глаз, было покрыто тайной. Поговаривали, что в молодости он совершил какое-то преступление, возможно, даже и не одно, и потому так сведущ в делах криминального мира, в который порядочным джентльменам вход закрыт. В любом случае, отзывы о профессиональных способностях месье Фламбо на поприще частного сыска вполне удовлетворили мистера Траунстайна, решившего вверить судьбу расследования этому вежливому, внимательному человеку.

Месье Фламбо принял нового клиента в своей конторе, обстановка в которой отражала экзотические пристрастия владельца. Развешанные по стенам сабли и стоящие на полках кальяны причудливо гармонировали с мирными сельскими пейзажами, а персидский ковёр, вопреки ожиданиям, мирно сосуществовал с католическим распятием. Ещё чуть-чуть пестроты — и у посетителя зарябило бы в глазах; чуть меньше вкуса — и интерьер показался бы безмерно вульгарным. А так кабинет будоражил фантазию и волновал воображение, однако не шокировал и не заставлял болезненно морщиться даже ценителя простоты и строгих линий.

Леонард Траунстайн расположился в удобном кресле; владелец конторы устроился напротив. В углу кабинета, на уютном диванчике сидел ещё один человек, которого частный детектив представил как консультанта. Надо признать, присутствие этого консультанта вызвало у мистера Траунстайна немалое изумление. Нечасто в офисах у сыщиков можно встретить католического священника; эта порода людей, по твёрдому убеждению Леонарда, обитала в помещениях, скорее, строгих, тёмных и полупустых, вроде громадин католических соборов или, на худой конец, в вонючих и маленьких тюремных камерах, где грешники поверяют духовнику последние тайны перед неминуемой смертью. Отец Браун (так звали удивительного помощника месье Фламбо) более всего напоминал виноградину или же пончик, который с двух сторон обмакнули в шоколадный соус — круглощёкий, пухлый, с невинно-беспомощным выражением лица и сонно моргающими маленькими глазками. Какая уж тут помощь, скептически подумал мистер Траунстайн, однако смолчал, дабы не раздражать хозяина кабинета.

На столе месье Фламбо уже лежала пухлая папка с газетными вырезками — детектив хорошо подготовился к визиту богатого клиента. Душераздирающая история «спящей красавицы» в своё время сильно взволновала газетчиков, и репортёры стаями мух вились возле Хорнтон-лоджа.

Встреча началась с подобающих случаю соболезнований. Леонард Траунстайн принял их более-менее спокойно — он уже привык за два месяца к тому, что его душевную рану всё время бередят. Маленький священник безразлично сидел в углу, и мистер Траунстайн, пожалуй, был ему за это благодарен.

Покончив с необходимыми церемониями, месье Фламбо перешёл непосредственно к делу.

— Журналисты много писали об обстоятельствах трагической кончины мисс Хартли. Могу ли я в полной мере опираться на их репортажи?

— Право, не знаю, — растерянно пожал плечами мистер Траунстайн. — В последнее время я мало следил за публикациями относительно Друзиллы… поймите меня правильно, я видел её тело собственными глазами, сразу после смерти, её руки даже не успели толком остыть… ещё и читать про это оказалось слишком мучительным занятием. А две другие девушки не слишком-то заинтересовали прессу.

Месье Фламбо понимающе и участливо кивнул.

— В таком случае, я вынужден попросить вас снова вспомнить ту ужасную сцену. Понимаю, что вам будет нелегко…

— Оставьте, — отмахнулся Леонард. — Нелегко мне было в самый первый раз, когда основное подозрение пало на меня.

— Полиция подозревала вас? — изогнул бровь месье Фламбо. Леонард пожал плечами и деланно беззаботным тоном ответил:

— Насколько я понимаю, это обычная полицейская практика: в убийстве виновен либо муж, либо жених, либо любовник, либо наследник. Любовника у Друзиллы не было — по крайней мере, ни мне, ни полиции, ни сэру Томасу его обнаружить не удалось, а деревенские сплетни, как им и положено, оказались глупыми наветами, построенными на зависти и желании очернить сильных мира сего. Приданое за дочерью сэр Томас давал, честно скажем, небольшое: Хорнтон-лодж владение майоратное, и почти всё состояние семьи Хартли отойдёт Бернарду, единственному сыну сэра Томаса. Друзилла и Ортанс — это младшая сестра — получали по пятнадцать тысяч фунтов сразу же после замужества; кроме того, брачным контрактом предусматривалось, что отец ежегодно перечисляет Друзилле две тысячи фунтов на личные расходы до самой своей смерти. Согласен, кому-то такие суммы покажутся весьма значительными, но сэр Томас не бедствовал, да и состояние Траунстайнов позволяет мне содержать жену подобающим образом. Поверьте, моему тестю достаточно было намекнуть — и я тут же отказался бы от приданого. Я ведь действительно любил Друзиллу. Она словно сияла изнутри, привлекая всеобщее внимание. Она была необыкновенной девушкой…

Леонард резко оборвал рассказ и отвернулся; в глазах его стояли слёзы. Месье Фламбо терпеливо ждал. Овладев собой, молодой человек коротко извинился и продолжил с того самого места, на котором остановился:

— Как видите, вариантов у полиции оставалось мало, тем более, что накануне мы с Друзиллой повздорили. Пустяк, мелкая ссора, забытая нами обоими буквально через полчаса, но наши пререкания услыхала прислуга. Естественно, в ходе расследования этот эпизод не остался без внимания. Полиция не могла не заинтересоваться. Меня спасло алиби. В день, предшествующий убийству, филиал отцовской конторы в Лондоне получил крайне огорчительные новости с амстердамской биржи. Если позволите, я не стану вдаваться в подробности… — мистер Траунстайн сделал паузу, дождавшись кивка месье Фламбо: — Говоря коротко, эти известия вынудили меня оставаться в конторе почти весь день. Я опоздал к началу праздника, хотя торопился как мог, даже взял машину отца, и его шофёр отвёз меня в Хорнтон-лодж. Судебный врач пришёл к выводу, что к моменту моего приезда Друзилла была уже мертва…

Голос Леонарда дрогнул, однако на сей раз молодой человек сумел сдержать эмоции и почти сразу продолжил рассказ:

— Собственно, Друзиллу начали искать именно в связи с моим приездом. На этой вечеринке мы должны были официально объявить о дне свадьбы. Роль хозяйки вечера Друзилла уступила младшей сестре, но не выйти ко мне она бы просто не могла!

Месье Фламбо нахмурился:

— Мисс Ортанс часто выполняла обязанности хозяйки? То есть, я хочу уточнить, было ли это обычным в семье Хартли?

— Скорее да, чем нет, — немного подумав, ответил мистер Траунстайн. — Леди Хартли умерла около десяти лет тому назад, и поначалу все обязанности хозяйки Хорнтон-лоджа пали на плечи Друзиллы. Но Ортанс… понимаете, она с детства была очень болезненной девочкой, а потому другие члены семьи её опекали и баловали. Это не могло не отразиться на характере. Насколько мне известно, повседневные заботы, связанные с управлением поместьем, по-прежнему не слишком её интересуют, но вот покрасоваться на приёмах, встречая гостей и гоняя туда-сюда прислугу, Ортанс любит. По моему мнению, ей просто нравится пускать людям пыль в глаза, преувеличивая свою значимость. Друзилла, правда, относилась к сестре снисходительно. Внешние проявления власти, столь милые сердцу младшей из девиц Хартли, старшую не интересовали совершенно.

— Та ссора случилась из-за мисс Ортанс, верно? — внезапно подал голос отец Браун. Леонард поглядел на него удивлённо:

— Как вы догадались? Да, вы правы: Друзилла просила меня взять Ортанс на следующий уик-энд в Лондон. Первоначально мы планировали провести его вдвоём, так что я отказал, причём, каюсь, достаточно резко. Но у меня имелись на то причины.

— Мисс Ортанс относилась к вам не совсем по-сестрински? — проявил проницательность частный сыщик. Леонард горько вздохнул и развёл руками:

— Увы. Младшая сестра всерьёз вообразила, будто сумеет заменить в моём сердце старшую. Разумеется, я сделал всё возможное, дабы развеять это заблуждение. Однако Друзилле не сказал. Ортанс очень чувствительна к, так сказать, внешним проявлениям благопристойности, и я рассчитывал, что когда мы с Друзиллой поженимся, тщетность подобных притязаний станет для младшей мисс Хартли очевидной.

Месье Фламбо бросил короткий взгляд на маленького священника, однако тот продолжал с благодушной и чуточку рассеянной улыбкой разглядывать картины, висящие в кабинете. Мистер Траунстайн, впрочем, расшифровал этот взгляд совершенно верно и, покраснев, поспешил разъяснить:

— Я убеждён, что Ортанс не совершала этого чудовищного преступления, а также двух последующих. Да, все девушки были убиты схожим образом, но Дейзи Уоллет задушили руками! Для подобного злодеяния нужна немалая физическая сила. Полиция разыскивает высокого, атлетически сложённого мужчину наподобие меня, — последние слова Леонард Траунстайн произнёс чуть ли не с вызовом, однако ни детектив, ни, тем более, отец Браун, не обратили на горячность юноши ни малейшего внимания. Месье Фламбо лишь едва заметно кивнул и попросил вернуться к моменту, когда мистер Траунстайн прибыл в Хорнтон-лодж, а Друзилла Хартли не вышла его встречать. Погрустнев, молодой человек продолжил прерванный рассказ:

— Когда я приехал, часы в холле Хорнтон-лоджа как раз пробили восемь. Стемнело достаточно давно, и на аллее, ведущей к поместью, горели газовые фонари — гордость сэра Томаса. Правда, включает он их лишь по праздникам да в честь больших вечеринок… Нынешняя была, вдобавок, костюмированной, посвящённой европейским сказкам.

— Кем решили стать вы? — вновь заинтересовался темой беседы отец Браун.

— Солдатом из сказки про ведьму и огниво, — невесело усмехнулся мистер Траунстайн. — Я переоделся уже в машине. У нас дома есть настоящие кремень и огниво, я их позаимствовал. Согласно семейным преданиям, они побывали вместе с одним из моих предков в первом крестовом походе… Ладно, полагаю, это неважно. Встречал меня сэр Томас, одетый сказочным королём, и Ортанс — она, соответственно, изображала принцессу…

— А кем нарядились Друзилла и её брат — Бернард, да? — вновь задал вопрос священник. Леонард поглядел на него с подозрением, но круглое лицо отца Брауна оставалось наивно-ласковым, а в глазах светилось сочувствие. Помедлив секунду, мистер Траунстайн ответил:

— Бернард, кажется, был храбрым портняжкой. А в комнате Друзиллы нашли костюм феи-крёстной… Послушайте, это действительно имеет значение?

— Разумеется, — убеждённо заявил месье Фламбо. — Продолжайте, пожалуйста.

— Хорошо… После взаимных приветствий мы все огляделись по сторонам, ожидая увидеть Друзиллу. Но её не было. Ортанс последний раз разговаривала с сестрой после обеда; сэр Томас общался с ней и того раньше. Выходило, что Друзилла ещё не спускалась к гостям! Мы все удивились и обеспокоились. Старшая сестра выгодно отличалась от прочих детей сэра Томаса обострённым чувством ответственности, её отсутствие нарушало привычный ход вещей, понимаете?

— А где в это время находился Бернард Хартли? — полюбопытствовал месье Фламбо. Леонард нахмурился, вспоминая, затем со вздохом покачал головой:

— Не знаю. Должно быть, болтал с кем-нибудь из очередных беспутных приятелей. Но полицейским он наверняка сообщил о своём алиби — наверное, лучше уточнить у них.

— Обязательно уточню, — уверил клиента месье Фламбо.

— Бернард совершенно точно появился, когда посланная за Друзиллой служанка сообщила, что в комнате мисс Хартли нет, а наряд феи-крёстной брошен в спальне на кровать. Тут уж мы встревожились не на шутку. Ортанс, правда, вновь принялась за своё: предположила, будто Друзилла могла сбежать, дабы помешать оглашению даты свадьбы, но эти слова никто всерьёз не воспринял. Такие эскапады совершенно не в характере Друзиллы. Если б она пожелала отложить или вовсе отменить свадьбу, то сказала бы мне прямо. Улучив минуту, наедине, чтобы не шокировать приглашённых гостей, но глаза в глаза.

— И вы отправились искать невесту, — полувопросительно-полуутвердительно заметил месье Фламбо.

— Да, разумеется. Но первой её отыскал не я, а одна из горничных. Мы все сбежались на её крик.

Леонард содрогнулся, вновь возвращаясь памятью в тот страшный миг, когда он увидал тело невесты. Месье Фламбо молча плеснул в стакан бурбона и протянул его гостю. Подкрепив свои силы, молодой человек смог продолжать:

— Дело в том, господа, что Хорнтон-лодж — поместье достаточно старинное. Оно несколько раз перестраивалось, а в прежние времена было неплохо укреплено, хотя и не могло сравниться с каким-нибудь замком. Династия, владевшая им задолго до Хартли, выступила однажды против королевской власти, и родовое имение мятежников сравняли с землёй. От старой постройки остался лишь фундамент да часть подземелий: когда-то в них держали крестьян, задолжавших своему лорду, ну а нынешний владелец Хорнтон-лоджа просто и незатейливо устроил там кладовую. В подземелье ведёт два входа. Один находится в современном господском доме, между чёрным ходом и кухней, а второй — где-то в пристройке, в которой живут слуги. Так вышло, что Грэйс, одна из горничных, посланных на поиски мисс Друзиллы, оказалась девицей романтичной и близко к сердцу восприняла домыслы Ортанс вкупе с деревенскими байками. Вообразив, будто сплетни имеют под собой какую-то почву, эта девица решила осмотреть пустующие комнаты в той самой пристройке. Как она сама пояснила полиции, там мисс Друзиллу якобы однажды застали с возлюбленным. Полная, ничем не подтверждённая чушь! Значение имеет лишь то, что для экономии времени Грэйс побежала напрямик через подземелья — слуги часто так делают. И в подземелье она… нашла тело.

Прервавшись на миг, мистер Траунстайн сделал новый глоток бурбона.

— Грэйс выбежала к кухне, не помня себя от ужаса. Её вопли привлекли всеобщее внимание. Разобравшись, в чём дело, сэр Томас пригласил с собой меня, Бернарда и ещё двоих джентльменов. Мы направились в подземелье…

— Расскажите, пожалуйста, про этих джентльменов, — вежливо, но твёрдо перебил клиента месье Фламбо.

— Да-да, конечно. Первый — полковник Мидуэй. Кажется, его имя Чарльз, но я не уверен. Все привыкли называть его просто полковником. Он ветеран нескольких войн, нынче по состоянию здоровья вышел в отставку и поселился в Эшбурн-холле, небольшой уединённой вилле, расположенной милях в четырёх к западу от Хорнтон-лоджа. По-моему, он не купил Эшбурн-холл, а лишь арендует его, но точнее сказать не могу: полковник довольно-таки нелюдим, да и сам я мало интересовался его делами. Точно знаю лишь, что полковник Мидуэй страстный охотник и на этой почве сблизился с сэром Томасом. Вторым в нашей небольшой компании был окружной судья, сэр Артур Даунли. О нём мне известно чуть больше: он человек жёсткий, временами даже избыточно жёсткий. Гроза местных браконьеров и пьяниц. Женат, двое сыновей, младший учится в Оуклейн-чёрч, закрытой школе, старший, Винсент, тоже присутствовал на празднике.

— Во что эти джентльмены были одеты? — тут же полюбопытствовал отец Браун. Леонард поглядел на священника немного раздражённо, но всё же ответил:

— Полковник изображал то ли османского султана, то ли индийского раджу. Ума не приложу, каким образом он связал свой наряд с европейскими сказками, но выглядело всё это внушительно: тюрбан с камнем и павлиньим пером, огромный кривой ятаган, пышно расшитый халат… Судья красовался в костюме Гаммельнского крысолова — ну тот, помните, с дудочкой? У сэра Артура своеобразное чувство юмора. Как-то раз он пришёл, наряженный палачом; а ещё однажды напялил маску Доктора Чумы… Надеюсь, я вам помог?

— Скорее всего, да, спасибо большое, — немного растерянно ответил отец Браун. Леонард чуть заметно пожал плечами и вновь углубился в воспоминания:

— Мы взяли свечи, а полковник Мидуэй раздобыл где-то факел. Спустились в подземелье, прошли до поворота, и сразу за ним увидели… Друзиллу.

Губы Леонарда задрожали, но молодой человек собрался с духом и мужественно продолжил:

— Она лежала на тонком кружевном покрывале и, казалось, спала. Преступник сдвинул вместе несколько пустых ящиков из-под печенья, накрыл их кружевами… получилось эдакое импровизированное ложе. На нём и покоилась моя Друзилла. Полиция сказала, что её убили не там, что в подземелье перенесли уже мёртвое тело, но истинного места преступления найти так и не удалось.

— А откуда взялось покрывало, выяснили? — прищурился месье Фламбо, делая пометки в маленьком кожаном блокноте.

— Выяснили, — кивнул мистер Траунстайн. — Оно принадлежало матери сэра Томаса. Часть её приданого. Хранилось в одном из сундуков на верхнем этаже Хорнтон-лоджа. Я понимаю, почему вы задали этот вопрос, полицейских он тоже заинтересовал. Мерзавец, осуществивший немыслимое злодеяние, несомненно хорошо ориентировался в поместье.

Возражать мистеру Траунстайну никто не стал. Месье Фламбо задумчиво глядел на клиента, а отец Браун не отводил глаз от картины, висящей напротив диванчика, словно она являлась основной уликой в расследовании, и на ней, среди идиллического деревенского пейзажа, некто зашифровал имя убийцы.

Тишину решительно разбил месье Фламбо:

— Согласно репортажам, на мисс Хартли было одето платье спящей красавицы. Это правда?

— Да. Оно удивительно шло Друзилле, и на приёме она хотела появиться именно в нём. Но буквально за пару дней до вечеринки Ортанс закатила истерику — дескать, она тогда получается сводной сестрой, той, которую родила злая мачеха. Успокоить её оказалось совершенно невозможным, и Друзилла пошла на уступки.

— А наряд феи-крёстной наверняка шили у той самой бездетной швеи в Сент-Эндрюс-Чёрч, — проронил отец Браун, продолжая упорно рассматривать пейзаж. Леонард ахнул и впервые за всё это время поглядел на священника с искренним уважением:

— Боже мой, как я не подумал? Вот же она, связь!

— Не настолько явная, как вам сейчас наверняка представляется, — глубоко вздохнул отец Браун. — Но это вполне логично, ведь правда? Далеко не каждое ателье в Лондоне возьмётся за срочную работу, а даже если возьмётся, или найдётся уже готовое платье, то потребуются постоянные примерки, мелкие переделки и тому подобное. Мисс Хартли не могла себе позволить безвылазно сидеть в столице, ей ведь требовалось организовать вечеринку. Мисс Ортанс готова была блистать в роли хозяйки дома, но подготовка праздника — не её конёк. С другой стороны, простая сельская швея готова посвятить несколько дней заказу, поступившему от богатой леди, особенно учитывая, что ей даже не нужно самой бегать в поместье — достаточно послать молодую, быстроногую помощницу, готовую услужить благодетельнице… Над этим всем следует хорошенько поразмыслить. Тем более, что на убитой мисс Хартли было не то платье.

— Да, — Леонард прикусил губу, унимая эмоции. — Наряд спящей красавицы, отвергнутый из-за недовольства Ортанс. Я помню его вплоть до самых мелких деталей: шитьё на корсаже, нитка жемчуга по воротнику… А рядом с Друзиллой лежало веретено. Тоже старинное, тоже из какого-то сундука; Бернард обмолвился как-то, что в детстве сёстры частенько играли с прабабкиными вещами. Репортёры были счастливы, узнав об этом чёртовом веретене!

Мистер Траунстайн резко замотал головой, изгоняя из памяти жуткое видение: неверный свет множества свечей и лицо невесты, словно бы прилегшей отдохнуть, но заснувшей навеки. Старинная сказка, обернувшаяся неизбывным кошмаром.

— В газетах писали, будто Друзилла держала веретено в руках, — заговорил он наконец. — Это неправда. Веретено просто сунули ей под правую ладонь. Полицейский инспектор, кстати, сказал, что убийца понятия не имел, как нужно держать веретено правильно.

— Спасибо, — серьёзно поблагодарил Фламбо. — Подобные детали могут помочь.

Леонард сдержанно кивнул:

— Судья Даунли первым разобрался в происходящем. Он велел никому не приближаться к телу и послал Бернарда вызвать полицию. Я же, боюсь, вёл себя не слишком сдержанно: подбежал к телу Друзиллы, пытался услышать биение её сердца, что-то кричал… Сэр Томас и полковник Мидуэй меня оттащили и удерживали впоследствии силой. Боюсь, я слабо запомнил следующие несколько часов. Меня выволокли из подвала, пришёл врач, накапал успокоительных капель. Врача, помнится, звали мистер Фрэнк Батс, и, — Леонард бросил быстрый взгляд на отца Брауна, — нарядился он монахом.

Отец Браун, похоже, совершенно не заметил иронии в голосе мистера Траунстайна. Внимание священника на сей раз всецело было поглощено завитками на пепельнице, выполненной в манере рококо. Месье Фламбо недавно привёз эту безделушку из Италии, и отец Браун не уставал удивляться причудливой фантазии мастера, изготовившего такую замысловатую вещицу.

— Полиция приехала быстро? — поинтересовался тем временем у Леонарда месье Фламбо.

— Не знаю. Наверное… Когда я пришёл в себя, инспектор из Скотланд-Ярда уже вовсю командовал констеблями. Полицейские задавали вопросы, увезли тело Друзиллы… Закончили часам к четырём ночи. Значительная часть гостей не пожелала заночевать в доме, где свершилось такое ужасное злодеяние, но кое-кто остался. Полицейским тоже выделили несколько комнат, с тем чтобы наутро они возобновили расследование.

— А утром обнаружили тело Дейзи Уоллет? — спросил месье Фламбо, роясь в стопке газетных вырезок.

— Да, незадолго до восьми часов утра. Горничная Джейн Митчелл пошла раздвигать шторы в комнатах и нашла Дейзи возле камина в большой столовой. Лицо убитой было вымазано сажей, а рядом с телом валялся старый меховой шлёпанец.

— Золушка, — поморщившись, отметил месье Фламбо. Леонард энергично кивнул:

— Именно! Я лично не видел тела, но много разговаривал со слугами, которые видели: той самой горничной Джейн и мажордомом Эваном Сэвиджем, первым прибежавшим на крики. Я даже составил с их слов рисунок места преступления, — мистер Траунстайн достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и вручил его детективу. Тот внимательно вгляделся в рисунок и попросил разрешения приобщить его к делу.

— Да ради всего святого! Хоть кому-то он пригодится. Полиция не слишком заинтересовалась расположением тела несчастной Дейзи. Их куда больше интересовало, не оставил ли убийца каких-либо следов. Но мерзавец, по всей видимости, действовал в перчатках. Их остатки нашли в камине, но не сумели выяснить, чьи они. О пропаже перчаток никто не заявил. Неудивительно, правда?

— Полиция успела снять с мисс Уоллет показания? — вновь подал голос отец Браун. Леонард задумался, затем неуверенно произнёс:

— Нет, кажется, нет. Полицейские допрашивали в основном гостей, жаждавших поскорей убраться со злополучной вечеринки. Из прислуги опросили только Грэйс, обнаружившую тело Друзиллы, да Эвелину Ноулз, личную служанку обеих сестёр Хартли. А что, вы полагаете, Дейзи знала убийцу?

Отец Браун буркнул под нос какую-то неопределённую фразу вроде «люди часто не ведают о собственных познаниях», а месье Фламбо, воспользовавшись паузой, задал следующий вопрос:

— Среди ваших пометок на рисунке я вижу слово «фартук». Фартук на Дейзи оказался необычным?

— О, да! По сути, он уже не был фартуком, его использовали в качестве половой тряпки. Полиция сочла это ещё одним штрихом к образу Золушки, но я… засомневался. Сам не знаю, почему. Возможно, из-за рисунка в книге, которую я читал в детстве: там Золушку изображали очень опрятной… А ещё этот шлёпанец! Он принадлежал сэру Томасу, а потом, когда шлёпанцы износились, их отдали в качестве игрушек Мистеру Дудли-ду, болонке Ортанс.

— Шлёпанец, очевидно, не пришёлся Дейзи по ноге? — задумчиво поглядел на мистера Траунстайна маленький священник.

— Был на несколько размеров больше. Если это шутка убийцы, то должен отметить, что я не понимаю такого чувства юмора, — зло бросил Леонард. Отец Браун кротко вздохнул:

— Вряд ли убийца шутил. Или он совершил ошибку, или оставил послание, которое ещё предстоит разгадать. А когда, вы сказали, была убита третья девушка?

— Две ночи спустя, — мистера Траунстайна явно сбило с толку предположение о тайном послании, зашифрованном в пожёванном болонкой шлёпанце, равно как и резкая смена темы разговора. Однако молодой человек честно старался ответить на все вопросы как можно полней и подробней. — Сару нашла опекунша… простите, забыл фамилию. В общем, деревенская швея. Убийца, очевидно, проник в дом через открытое окно, задушил девушку, переодел её и вышел тем же путём.

— Во что переодел? — тут же встрял отец Браун.

— Надел ей на голову красный ночной колпак, завернул тело в дорожный плащ и оставил рядом пустую корзину, прикрытую полотенцем, — перечислил мистер Траунстайн.

— Вот ещё что странно, — задумчиво произнёс месье Фламбо. — Все три девушки задушены, но разными способами. Мисс Хартли вначале опоили снотворным, а затем уже лишили жизни — похоже, не обошлось без подушки. С Дейзи Уоллет злоумышленник разобрался куда более жестоко, вступив с ней в борьбу. А Сара Крэнстон была убита сзади — если верить газетам, убийца использовал пояс от её же собственного платья…

— Да в этой истории вообще всё странно, — проворчал отец Браун, и сонное выражение сошло с его смешного круглого лица. — А что не странно, то неправильно. Съездить бы туда, разобраться…

— Именно это я и хотел предложить месье Фламбо… и вам, отец, — Леонард принял решение и церемонно кивнул маленькому священнику. — Я приглашаю вас с собою в Хорнтон-лодж.

* * *

— Значит, всё неправильно, да?

Фламбо, некогда самый известный преступник Старого Света, сменивший прежнее занятие на куда менее прибыльную, но куда более одобряемую профессию частного детектива, проводил Леонарда Траунстайна до дверей и вернулся к отцу Брауну.

— Именно так, — угрюмо подтвердил священник.

— И дело наверняка не только в том, что три юных девушки распрощались с жизнью ужасным способом, верно?