Ромни

Анатолий Герасименко

Ромни

Блудняк начался с утренней карты. Едва проснувшись, Талейта всегда доставала из-под подушки старую мамину колоду и тянула карту. В то утро пришёл король пик. Талейта с минуту изучала физиономию короля, украшенную скудной бородой и какими-то ненадёжными усишками. К добру или к худу? Сначала думала, что к худу, но по зрелом размышлении решила, что к добру. Это ж король пик, значит, красавец встретится. Может, даже богатый. Может, даже пси-лабильный. Ей давно не попадались пси-лабильные, именно поэтому она сейчас и лежала в тесной капсуле на восемьдесят втором этаже отеля «Бельведер», вместо того чтобы нежиться в собственной массажной ванне. Что ж, без ловэ жить нелегко, но настоящая ромни не должна вкалывать на водорослевой ферме, или прибираться в чужом доме, или… Третий вариант Талейта обдумать не успела, потому что запиликал экран в изголовье капсулы.

Ей так давно никто не звонил, кроме рекламных ботов, что звонок просто обязан был оказаться важным. «А вдруг это отец?» — запоздало подумала она, уже нажав иконку ответа. Но то был не отец.

— Привет! — сказал незнакомый мужской голос. — Это Тилли?

— А кто спрашивает? — насторожилась она. Экран оставался чёрным.

— Меня зовут Фред. Есть кое-какая работа.

— Мне не всякая работа нужна, — сказала Талейта с достоинством. При этом у неё громко заурчало в животе. У живота имелось своё мнение насчет работы.

— Вон оно как, — удивился экран. — Странно. Бенни совершенно четко выразился. Говорил: «Девчонка с голоду подыхает, в муравейнике живет». Ну, раз такая гордая, тогда извини.

— Стой! — быстро сказала она. — Это который Бенни? Лысый?

— Он самый.

Талейта наморщила нос. Лысый был так себе человечком, и ничего хорошего от него никто никогда не ждал. С другой стороны, у неё закончились деньги. То есть, закончились те, которые она заняла неделю назад, чтобы вроде как отдать те, которые заняла месяц назад.

— Короче, если интересно, приходи сегодня в бар «Вдрызг» к двум часам, — весело предложил экран. — Буду ждать.

И отключился. Талейта стала одеваться, задевая локтями стенки капсулы, прикидывая, кто бы это мог звонить, и что там будет за работа. Ромни не должна работать кем попало, это закон. С другой стороны, ромни должна кушать что-то кроме водорослевой похлебки и жить где-то кроме капсулы размером с гроб. С третьей стороны, то, что голос называл «работой», могло быть связано с её особенным даром, а это уже совсем другое дело. В общем, стоило сходить.

Глядя в камеру экрана, Талейта от души, по-боевому накрасилась и долго рылась в мешочке с бижутерией, выбирая монисто. С волосами возиться не стала, только взбила кудряшки попышней. Оглядела себя в экране. Глаза карие, брови тонкие, грудь высокая — ай, хороша! Едва не запутавшись в длинной бархатной юбке, она выкарабкалась из капсулы и двинулась к лифту, похрустывая на ходу безвкусным крекером (на упаковке значилось «теперь без полимеров!»). Была четверть второго.

До «Вдрызга» пришлось добираться пешком: велорикша стоил два жетона, вдвое больше, чем она располагала на ближайшее буду… В общем, чем она располагала. В принципе. Пока Талейта шла по затхлым, едва освещённым коридорам, ей пять раз свистели вслед, четыре раза крикнули «эй», три раза спросили время, а в конце пути дорогу заступил до краёв налитый пивом мужик и предложил романтический — в его понимании — вечер. Талейта была уже сильно на взводе. Она заорала на мужика так, как учила тётка Лиля: громко, не стесняясь в выражениях и вложив в слова побольше своего особенного дара. Мужик отшатнулся, пробормотал «мама» и, споткнувшись на ровном месте, рухнул на склизкий от грязи бетон. Талейта плюнула в его сторону, не попала и уже без всякого настроения стала подниматься на десятый ярус, где находился «Вдрызг».

Людей в баре по случаю раннего времени было мало, поэтому она сразу поняла, что высокий брюнет у стойки и есть тот самый Фред, который насчет работы. Фред ей показался очень даже ничего: лицо с крепким подбородком, волосы чёрные, сам худой и поджарый, как гончая. «Король пик, — сообразила она, устраиваясь на стуле. — Вдруг ещё и пси-лабильный?..»

— Мне дайкири банановый закажи, пожалуйста, — сказала она. — Спасибо.

Он повернулся и несколько секунд изучал её, а Талейта за это изучала его в ответ и уже решила было, что не особенно-то он лабильный, но тут Фред ухмыльнулся и подозвал бармена. Спросил дайкири и рюмку бенедиктина. Они чокнулись, Талейта отпила глоток.

— Ну? — спросила она.

Фред сноровисто закинул в рот бенедиктин, стукнул пустой рюмкой по стойке и, поблескивая глазами, спросил:

— Ты — псионичка?

Талейта машинально огляделась. Вроде бы никто не услышал: в дальнем углу дремал над кружкой пьянчуга с обвислой физиономией, в другом, не менее дальнем углу увлеченно целовались двое юных существ без признаков пола. Оставался бармен, но во «Вдрызге» напитки подавал стандартный бот с упрощённой прошивкой. Слушать он не умел — разве что тех, кому и пылесос сгодился бы в слушатели. Бармен, собственно, как раз походил на пылесос: круглый, на колесах и с шлангом для подачи напитков на боку.

— Тише будь, — прошипела она Фреду.

Тот пожал плечами:

— Бенни сказал, ты умеешь всякие штуки. Или набрехал?

Талейта облизала губы, отпила ещё дайкири, не почувствовав ни градуса, ни вкуса.

— Дай руку, — буркнула она. — Не бойся, не откушу…

Завладев рукой Фреда (мягкая оказалась и сухая, приятная такая ладонь), она зажмурилась и стала водить кончиками пальцев по линиям на коже. С минуту ничего не происходило. Затем по спине прошла волна мурашек — как горячей газировкой окатили. Беззвучно взорвалась вокруг бархатная тьма, запахло прелой листвой и раскаленным металлом, а в ушах завис тоненький пронзительный звон, будто все сверчки на свете договорились играть вместе одну и ту же ноту. И сразу пошли картинки, валом, подряд, завлекательные, но почти без связи, как в кино для умных, которое показывают на бесплатных ночных сеансах… Талейта какое-то время смотрела это кино, потом звон в ушах отступил, запахи ослабли, и картинки стали блекнуть. Она со вздохом отпустила руку Фреда, открыла глаза и потянулась.

— Что видела? — спросил он с интересом.

Талейта в три глотка допила коктейль, под конец издав соломинкой невоспитанный звук.

— Непростой ты парень, — сообщила она. — Рос без мамки, прямо как я. Только у меня батя был и тётки, а у тебя батя пил без просыпу, и вокруг — одни хреновые приятели. Ты с ними полез, куда не надо, и сел. Ненадолго, но хватило. На тюряге начал читать книжки, учиться всяким электронным делам. Вышел умным… Ну, ты всегда умным был, но после тюряги стал по-правильному умным. И стал окучивать лохов. Чужого не брал, они всё тебе сами отдавали. Вроде как умел входить в доверие, собирал что-то компьютерное, мутил с большими деньгами… Тут я не поняла…

— Криптовалюта и финансовые пирамиды, — кивнул Фред. — Нестареющая классика.

— Тебе виднее, — она покачала пустым стаканом. — Потом… Потом стал пробовать всякие другие компьютерные штуки, там я тоже не очень разобрала, образования не хватает. А теперь ты запарился и решил, что доить лохов старыми способами — слишком долго. Хочешь попробовать по-быстрому поднять ловэ. И знаешь, как. И для этого нужна я. А вот зачем — без понятия, уже не вижу.

Фред жестом потребовал у бармена ещё рюмку. Вопросительно глянул на Талейту, но та покачала головой. С утра в желудке у неё побывал только несчастный крекер, да и тот питательностью явно уступал вновь прибывшему дайкири. Голова и так кружилась.

— Неплохо, — признал Фред, вертя в пальцах рюмку. — Аж до детства добралась. А что такое ловэ? Никогда не слышал.

— Мы так называем бабло. Ну, мы, цыгане.

— А я-то думаю: что за наряд на тебе? — рассмеялся Фред. — Ты правда из настоящих, из кочевых? Ходите в космосе от тоннеля к тоннелю, живете на брошенных платформах?

— Живём там, куда полиция не суётся, — буркнула она. — Копы на платформы в жизни не полезут.

— Ещё бы, — кивнул Фред. — Там же все системы старые, аварийные. «Было бы опасно — я бы здесь не летал…» А тут, на Земле, ты типа на заработках?

Талейта поморщилась. Не рассказывать же ему всю историю с отцом.

— Типа, — сказала она.

Фред задумчиво разглядывал барную стойку, будто потрёпанный серый пластик был интереснее всего остального вокруг. Потом кивнул.

— Дело такое, — проронил он. — Есть одно богатое место с хорошей охраной. Как положено: механика, электроника и пси-сфера. Электронику беру на себя. С механикой разберётся один спец, его зовут Пит. А сферу пробьёшь ты.

— Ого, — сказала Талейта. Утренняя карта не обманула: пиковый король предлагал вписаться в настоящий блудняк. Взломать охранный пси-барьер — это не по ладони гадать и не колоду раскладывать. И даже не по карманам шарить, как тётка Лиля в детстве учила. Это реальная опасность, такая, какую Талейта за все свои двадцать лет не видала. И, видимо, реальные деньги…

Она представила, как выходит из тоннельной будки на платформе. Бегут детишки, дёргают за юбку, требуют конфет и игрушек. Подходят сёстры и тётка Злата, которая, как всегда, плачет и шепчет благодарственную молитву господу Дэвлэ за то, что племянница вернулась невредимой. Талейта по очереди целует родичей, идёт через табор с большим мешком жетонов и раздаёт их детям, женщинам, мужчинам, старикам… На всё это смотрит отец, она подходит к нему последнему, протягивает мешок — а там ещё много-много — и говорит что-то вроде: «На, раздели между всеми». Нет, по-другому: «Это теперь наше». Нет, лучше так: «Теперь я взрослая». Да, точно. «Теперь я взрослая, теперь я ромни».

— Надо подумать, — сказала она. — А что за Пит? Медвежатник?

— Да, профессионал. Вроде бы, пакистанец, с Исламабада прилетел. У него очень длинное имя, хрен выговоришь, и он сам попросил его звать просто Пит, чтобы не париться.

— Во как, — она покачала головой, думая совсем о другом.

— Как раз сейчас подойдёт, — сказал Фред.

В этот момент с обычным меланхолическим скрипом отворилась дверь бара. Талейта обернулась. Во «Вдрызге» царила полутьма, свет с улицы мешал рассмотреть того, кто стоял на пороге. Виден был только силуэт крупного мужчины с волосами, забранными в хвост. Потом дверь снова скрипнула, закрываясь, мужчина подошёл к стойке, и Талейта увидела его бронзовое морщинистое лицо с горбатым носом.

— Здорово, Пит, — сказал Фред. — Что-нибудь будешь?

— Томатный сок, — сказал тот глухо. Бармен подъехал, выдал стакан, нацедил густой, дорогущий напиток — похоже, натуральный, не из томатов, конечно, но наверняка из какой-нибудь ароматизированной сои, и уж точно без полимеров. «Лучше б спиртного нормального взял на эти деньги», — подумала Талейта с внезапным раздражением.

— Знакомьтесь, — сказал Фред, — это Пит, мастер потрошить замки. Пит, это Тилли, наша псионичка. Если договоримся, то втроём сможем обойти защиту. Вот такая компания, господа.

Пит-медвежатник так и не посмотрел на Талейту, только кивнул слегка. И покрепче обхватил стакан с соком, так что тот совсем исчез в огромной лапище. Похоже, не очень ему понравилось, что Фред взял девчонку в команду. Ну и ладно.

— Мы прямо здесь будем о деле болтать? — спросила она.

— У меня номер в отеле, — сообщил Фред. — Тут, рядом. Втроём будет тесновато, зато без лишних ушей. Может, пройдемся, м-м? Если дама не против?

Он подмигнул Талейте. Та неуверенно улыбнулась в ответ. Пит понюхал свой сок, сделал единственный глоток, отставил стакан, бросил на стойку жетон и пошел к выходу, не дожидаясь остальных.

На следующее утро Талейта, едва проснувшись, взялась за колоду. Карту тянула с волнением, ждала: а ну как девятка червей, любовный интерес? Но пришла десятка пик, предвещавшая опять-таки блудняк, да не простой, а в особо крупных размерах и с отягчающими обстоятельствами. Талейта, наморщив лоб, сунула карту обратно в колоду, машинально перетасовала. И раньше бывало, что бахт — цыганская удача — от неё отворачивалась. Но сейчас, похоже, бахт не просто отвернулась от Талейты, а пошла погулять, встретила по дороге старую знакомую и надолго завалилась с ней в кабак. Можно было тешить себя надеждой, что зловредная десятка пророчила скорое путешествие — единственное хорошее значение карты. Да только с путешествиями как раз и была связана главная часть предстоящего блудняка.

Фред собирался ограбить дом Думпфайфера, известного медиа-магната, делавшего рекламные новости для пятнадцати федеральных каналов. Думпфайфер был коллекционером, собирал по всей Галактике разные диковины и в прошлом месяце купил для своей коллекции три слитка чистого флогистериума. Того самого, который учёные называют топливом будущего, и который жутко редко встречается в открытом космосе. Богач хранил слитки в прозрачном сейфе посредине музейной комнаты. Да, звучит невероятно, однако у него действительно была специальная музейная комната, в которой не то что никто не жил — в неё и заходили-то не каждый день. Думпфайфер просто иногда наведывался туда, чтобы полюбоваться на экспонаты или показать их приятелям, таким же разжиревшим на рекламных новостях медиа-крысам.

Можно долго размышлять о том, как занятно устроен мир, в котором детишки беженцев с дум-планет роются по помойкам нижнего яруса, а километром выше над их головами лежат без дела три здоровенных куска вещества, одного грамма которого хватило бы на годовой прокорм семьи таких беженцев. Но размышления мир не меняют. Мир меняют дела. Фред решил, что самое правильное дело — отобрать флогистериум у богатых и отдать его бедным. В первую очередь, самому Фреду. Ну а потом, чем черт не шутит, можно и детишкам помочь, и вообще… Там видно будет.

Главная проблема заключалась в том, что всю резиденцию Думпфайфера невидимым куполом накрывала пси-сфера, настроенная против любого незнакомца. Шаг через порог — и у вора вскипят мозги. То есть, на самом деле мозги при этом остаются целыми, но ощущения как раз такие, и, если кто-нибудь не отключит сферу, то загнешься от болевого шока. Говорят, что почечная колика по сравнению с болью, вызванной пси-барьером — это как бумагой порезаться. Впрочем, те, кто испытал на себе действие сферы, обычно уже ничего не говорят. И отключить её — вернее, пробить в ней проход, а потом этот проход удерживать — можно двумя способами.

Первый способ Фред отверг, поскольку тот требовал оборудования весом в несколько тонн, подключенного к источнику тока с напряжением шестьсот шестьдесят вольт. Второй способ заключался в том, что пси-сферу мог пробить человек с особенными редкими способностями. Например, Талейта.

Перекочевав из «Вдрызга» в отель, они заперлись в номере, и Фред изложил Талейте с Питом свой план. Трое специалистов — электронщик, взломщик и псионик — подбираются ночью к дому Думпфайфера. Об охране Фред обещал позаботиться загодя. Псионик (это Талейта) проделывает дыру в смертоносном поле. Взломщик (это Пит) открывает двери. Все трое пробираются в музейную комнату, где электронщик (это, ясное дело, Фред) вскрывает сейф, запертый на «умный» замок. Каждый берёт себе слиток флогистериума — их как раз три, по числу участвующих — после чего все покидают место операции. Просто и эффективно.

— Ничего себе просто! — воскликнула, дослушав, Талейта. — А если я не смогу?

— В таком случае разворачиваемся и уходим, — развел руками Фред.

Он сидел на диване, закинув ногу на ногу. Отель был дорогим, не капсульным, в номере даже нашлось место для душевой кабинки. Потолок, правда, оказался низковат (стоять, не пригибая голову, могла только Талейта), и вода в душе, по словам Фреда, была ржавой… Но ржавая вода — это в два раза лучше, чем никакая. Пусть даже холодная. В общем, Фред жил на широкую ногу, и чувствовалось, что он привык к роскоши. Пиковый король, что тут скажешь.

— Предположим, она по дороге ослабеет, — прогудел Пит. — Тогда что?

Талейта поморщилась: медвежатник с самого начала вёл себя так, словно её рядом не было.

— Тилли, ты ведь почувствуешь, когда начнешь слабеть? — заботливо спросил Фред. — Главное, сразу говори, если что.

— На этот счет не сомневайся, — заверила Талейта. — Скажу ещё раньше, чем начну слабеть. Заранее скажу. Считай, уже сказала.

План Фреда нравился ей всё меньше и меньше. Сам Фред, как ни странно, при этом нравился всё больше. «Соберись, дурёха, — подумала она. — Тут серьёзные вопросы, не до романтики».

— А если не успеем уйти? — гнул своё Пит. Места на диване ему не нашлось, он сидел на полу, упершись спиной в стену, а ногами — в стену напротив. — Например, пришли к сейфу. Ты подбираешь коды. И тут она типа: «Всё, больше не могу». Мы и свалить-то не успеем. Спечёмся.

— Об этом, — артистично улыбнулся Фред, — я позаботился заранее. Прошу!

Он ловко извлёк из-под дивана пакет и высыпал содержимое на стол: три круглых плоских коробочки с ладонь размером. Пит пригляделся и, шумно выдохнув, ругнулся под нос. Талейта протянула руку, взяла коробочку и поняла, что вот теперь влетела в настоящий блудняк.

Прыгуны были запрещены. Совсем. Если попадешься с прыгуном в кармане, сядешь так надолго, что, когда выйдешь, соседские дети придут знакомить тебя со своими внуками. Всё из-за того, что нормальные, законопослушные граждане обязаны путешествовать между планетами с помощью Галактической Системы Тоннелей. Вошёл в будку на Земле, набрал код, вышел на Нью-Дели. Разумеется, при этом остаётся запись в транспортной базе данных, чтобы Галактика знала, где тебя искать, если что.

Прыгун же затягивает того, кто им пользуется, в первый попавшийся тоннель, после чего без всяких записей выплёвывает в абсолютно случайную будку. Это может быть будка на Гаване, на Катманду или вообще где угодно. Главное — никто никогда не узнает, куда тебя занесло. Тоннельные перемещения с помощью прыгунов невозможно отследить. Такое вот замечательное устройство.

— Нам, уважаемые коллеги, потребуется только войти в дом, — говорил Фред, размахивая прыгуном, зажатым между большим и указательным пальцами. — Выйдем мы с помощью этих милых вещичек, все разом и в разных направлениях, и никогда больше не увидимся. По счастью, в сейфе как раз три слитка, так что улов разделить очень просто. Каждый хватает свой слиток и — фьюить!

Пит и Талейта сидели молча.

— К тому же, — с энтузиазмом продолжал Фред, — Думпфайфер, лишившись слитков, поднимет такой кипеш, что спрятаться на Земле будет нереально. После дела придется драпать, причём сразу.

Талейта пригляделась к прыгуну. На крышке помещалась большая рифленая кнопка. По всему было видно, что коробочку делали не на заводе, а где-нибудь в подпольной мастерской: по бокам остались следы от дешёвой принтерной сборки, кнопка сидела в гнезде косо. Сквозь полупрозрачный, с разводами пластик мутно виднелись мелкие электронные потроха.

— Ещё вопрос есть, — буркнул Пит. — Если девчонка свалит раньше нас, то проход, который она открыла, схлопнется. И мы, типа, сдохнем. Что скажешь?

Он опять подчёркнуто обращался к Фреду. Талейте захотелось встать, обругать их обоих и уйти, но Фред со значением поднял палец — мол, погоди, всё схвачено.

— Это я предусмотрел, — заверил он. — Немного покопался в начинке одного прыгуна. Кстати, как раз того, который в руках у нашей Тилли.

Талейта очень осторожно положила прыгун на стол и украдкой обтерла ладони о юбку.

— И что ты с ним сделал? — поинтересовалась она. Фред щёлкнул по коробочке ногтём:

— Встроил датчик, который не даст сработать, пока рядом есть наши прыгуны.

— А-а, — протянул Пит. — Ну что, грамотно.

Талейта поняла.

— Как мило, — сказала она. — То есть, мальчики, если станет жарко, сначала драпаете вы двое, а я остаюсь последней?

Фред улыбнулся совсем уж солнечно, так, что у неё против воли потеплело в животе.

— Ничего не поделаешь, бизнес есть бизнес. Рассказывали про одно дельце на Сингапуре, там тоже был пси-барьер и псионик, который его отключил. Так вот, этот хитрец дождался, пока медвежатники взломали сейф с бриллиантами, схватил бриллианты в мешке и смылся с прыгуном неизвестно куда. Поле, само собой, схлопнулось. Когда приехали копы, они нашли только мертвецов.

— Ну что ж, — сказала Талейта. — Раз мне тут не доверяют…

— Доверяй, но проверяй, — сказал тогда Пит и впервые посмотрел ей прямо в глаза.

Сейчас, сидя в капсуле и тасуя карты, она вспомнила этот взгляд и поёжилась. Ещё раз перебрала в уме все плюсы и минусы ограбления. Собственно, дело полностью состояло из минусов, начиная с того, что ей предстояло уходить последней, и заканчивая… да тем, что это было настоящее ограбление! С возможностью попасться копам или поджарить мозги в пси-поле.

А плюс был только один: вернуться в табор со слитком флогистериума, распилить его на мелкие кусочки и раздать всем понемногу, чтобы продали. Тоже, кстати, непросто будет. Этот Дудеркопф или как его там наверняка пустит по федеральным каналам объяву, чтобы хватали всех, кто торгует флогистериумом. Придётся братьям-ромам ходить по дальним тоннелям, таскаться по Галактике, искать тех, кто не задаёт лишних вопросов и при этом готов выложить хорошие ловэ. Впрочем, как и всегда.

Хотя… был ещё один плюс. Фред.

Экран ожил, зазвучала мелодия вызова. Талейта подскочила так, что стукнулась макушкой о потолок. Из капсулы сверху приглушенно заорали: «Не шуми, дай поспать!»

— Извините! — крикнула она в ответ. И уже экрану: — Да?

— Привет, Тилли! — жизнерадостно сказал Фред. — Я тут подумал, надо бы проверить тебя в деле. Репетиция, так сказать. Встретимся перед «Вдрызгом» через полчаса, лады?