Гениальные мысли

— производственный роман

— роман-воспитание

— философский роман (или роман-рассуждение)

— притча

— сказка

— оригинальный авторский сюжет, который нельзя толком классифицировать

Антураж:

— реализм

— научная фантастика

— космоопера

— литРПГ (реалРПГ, дримРПГ, еще что-нибудь, смысл в переносе сознания в дополненную/виртуальную реальность)

— фэнтези

— мистика

— альтернативная история

— история

— магический реализм

— киберпанк

— стимпанк

— биопанк

— еще-какой-нибудь-панк

— постапокалипсис

— оригинальный авторский мир, который нельзя толком классифицировать.

На мой взгляд, все самое крутое в литературе — это когда присутствует последний пункт из сюжета или антуража. Или они оба. Да и вообще все самое крутое в искусстве — это то, что нельзя поместить в какие-то рамки. То, что само задает будущие критерии и классификации.

В общем, не пишите жанры. Пишите книги. Смайл.

Писатель, писатель и писатель

ИМХО, обсуждая применимость термина писатель к тому или иному индивиду, нужно четко понимать, в каком значении мы это слово применяем. И уже потом говорить да, нет, может быть, да нет, наверное, хотя и т. д. Потому как значений много. Я перечислю те, которые вижу я, и поясню, почему я их могу применить (или нет) к себе.

1. Писатель как профессия. Тетя Вика учит, что «профессия — это род трудовой деятельности человека, обычно источник существования», и у меня нет причин с ней не согласиться. В этом случае писательство можно оценивать, как любой другой оплачиваемый труд.

Считаю ли я себя профессиональным писателем? Нет. Моя профессия — архитектор и преподаватель. Я не зарабатываю писательством деньги и не трачу на него столько трудочасов, чтобы себя так называть.

2. Писатель как просто род деятельности. Тут все просто — если пишешь литературные тексты, значит, писатель. Тут я писатель ровно такой же, какой я велосипедист, горнолыжник, певец, поэт, художник и философ.)

3. Писатель как общественная фигура. Здесь все в руках общества. Назвали тебя писателем — молодец, ты писатель.

Про меня пока широкая общественность еще не в курсе, так что нет, я не писатель в этом смысле.

4. Писатель как призвание. Вот в этом пункте я, наверное, стопроцентно писатель. Потому что если сравнить, о чем я больше всего думаю, чем с наибольшим удовольствием занимаюсь и на что хотела бы тратить свое время — это писательство, однозначно. Я каждую свободную минуту думаю о своих книгах и использую любую возможность, чтобы их писать.

Хотя, может, это не призвание, а диагноз.)

5. Писатель, как статус. Это такая американская тема. Скучно жить, чувствуешь себя несостоявшимся? Стань писателем! Дальше следуем пункту 2 и всем об этом рассказываем. Чтоб ни у кого сомнений не было, что писатель) Этот пункт мне не особо интересен, потому что мне и так статусов в жизни хватает, с ними бы разобраться).

Итого. Для меня настоящим критерием является пункт 3. В нем выражена совокупность факторов, которая, помноженная на время, и дает нам имена писателей прошлого. Лично мне, в общем-то, не интересны гонорары, тиражи и т. д. А вот чтобы кто-то еще готов был публично сказать, что я — писатель… Вот это и будет лично моим критерием того, что на этом поприще я состоялась.:)

Про точки бифуркации, Черный квадрат и методы воздействия

Вообще-то это должно было быть частью рецензии на «Хвост». Но в какой-то момент что-то пошло не так, и я не стала насиловать текст рецензии, потому что точно знаю, что текст всегда живет своей жизнью и лучше знает, как оно надо. Но раз анс сам поднял тему Черного квадрата и, что еще интереснее, методов воздействия в искусстве, то я восстановлю в памяти разные мысли по этому поводу, которые у меня появились во время чтения «Хвоста».

Что удивительно в Черном квадрате? Не то ведь, что он черный, и даже не то, что он квадрат (тем более, что на самом деле не черный и не квадрат). Удивительно в нем то, насколько в этом самом квадрате неожиданно сошлось столько факторов, что он стал тем, чем стал. Время, пространство, точки зрения и восприятия, ожидания и возможности — оно все совпало. В один момент все мироздание повернулось как-то так, что из просто темного четырехугольника Черный квадрат превратился в произведение искусства. Дальше можно очень долго и занудно спорить по поводу места этого произведения, его отношения к искусству, но я сейчас не об этом. На Черном квадрате построена эстетика прошлого века и, частично, нынешнего, поэтому тут я просто промолчу. Черный квадрат — та самая данность, к которой можно относиться по-разному, но отрицать ее существование — бессмысленно. Существовать она от этого не перестанет.

Черный квадрат не был первой супрематической работой. Не был, по изначальному замыслу, главным. То есть сам Малевич еще не понимал, что он сотворил и чем это закончится. Он, возможно, хотел сказать что-то совсем другое — но ноосфера (тут должен стоять мем от Робина) решила по-другому и сошлась клином (который красный, а не белый) на черном квадрате. Кто помнит черный крест? А круг? Вот именно. А ведь они тоже были.

И из всего этого я делаю следующий вывод. Влияние произведения искусства невозможно предугадать или запрограммировать. Более того, чем сильнее попытки запрограммировать определенное восприятие, тем хуже в результате произведение воспринимается. Ибо каждый воспринимает совершенно уникально, и разные методы на каждого воздействуют самым немыслимым образом. Поэтому свободный автор — это тот, кто не задумывается в процессе творчества о воздействии и восприятии, не программирует диалога с реципиентом. Он просто говорит, тем языком, которым умеет говорить. И те, кому этот язык близок, его слышат. Пытаться же убедить реципиента, что именно язык автора самый верный и правильный, — затея провальная и чаще всего приводит к обрыву контакта.

Можно написать Черный квадрат — но нельзя пытаться создать эффект Черного квадрата. Можно придумывать свою систему, свой мир, и выражать ее доступными и близкими автору средствами — но нельзя пытаться запрограммировать реципиента на определенное восприятие. И уже тем более неправильно считать, что реципиент, считавший сигналы, но не поддавшийся запрограммированному воздействию, есть реципиент необразованный и к ноосфере непричастный.

Просто ноосфера — она большая.

Художник должен быть художником, или Машенька и шарфик

Почему-то в среде самиздатных писателей существует упорное мнение, что если они написали хороший роман, издатель обязан его издать. Еще и денег за это заплатить. Много. А писатель — он должен лишь писать, причем только то, что сам хочет.

Выглядит это примерно так. С моей колокольни.

Студентка Маша на лекциях вяжет шарфики. Это Машино хобби — вязать шарфики, даром что на лекциях ей скучно и заняться нечем, а вязать она любит. Шарфики Маша вяжет красивые, качественные, из хороших ниток, с отличным дизайном. Друзьям и знакомым Машины шарфики очень нравятся, они их с удовольствием носят и даже (иногда) покупают. В частном, тыкскыть, порядке.

Но вот однажды погожим зимним днем Маша заходит в магазин… ну, допустим, H&M. И — о, ужас! Маша видит, что в магазине весят ужасные полиэстровые шарфы с леопардовым принтом. И люди их покупают. В три раза дороже, чем Маша продает свои шарфы ручной работы.

Машу охватывает праведный гнев. И, ничтоже сумняшеся, она решается совершить революцию в сфере модной индустрии и вернуть нормальные шарфы людям.

Сначала Маша шлет письмо в H&M с предложением продавать через их сеть свои шарфы. Маша не дура, поэтому прекрасно понимает, что денег ей никто не заплатит, но готова отдать их в магазин и бесплатно, из любви к искусству и ради просвящения эстетического вкуса испорченных масс. Но магазин ничего не отвечает Маше. Заклемив H&M продажным индустриальным гигантом, использующим труд негров китайцев, Маша обращается в магазин поменьше, специализирующийся на хэнд-мейде. Магазин готов сотрудничать с Машей, но на условиях, что шарфы Маши будут соответствовать стилистике, которой придерживается магазин. Маша топает ногой и гордо заявляет, что ее шарфы соответствуют ее личным представлениям о стиле, и менять их она не собирается. Магазин вежливо пожимает плечами, и они расстаются.

Маша обращает свой взор к ярмаркам, на которых можно выставляться самой. Но тут простой арифметики ей хватает, чтобы понять, что аренда стенда окупится, только если в день Маша будет продавать не меньше сотни шарфов. И на такую производительность Маша не способна, она учится, в конце концов!

И в конечном итоге Маша заявляет, что мир безнадежно испорчен, и шарфы домашней вязки уже никому не нужны…

А в это время китайцы шьют шарфы для H&M, авторы с подходящей стилистикой продают шарфы через магазин хэнд-мейда, баба Маня вяжет сотню шарфов, а дизайнеры из Hermes рисуют эскизы для шарфиков по 2000 евро каждый. Каждый из них выполняет свою работу, востребованную заказчиком, который и платит деньги.

Вы скажете, что нельзя сравнивать шарфики и литературу. И, с точки зрения духовной ценности, это, конечно, так.

Но духовная ценность — она плохо монетизируется. Как правило.

О процессе проектирования и книгах как проектах

Все нижесказанное относится только ко мне и не претендует на универсальную истину. Те, к кому это тоже относится, могут в полной мере насладиться тем фактом, что они не одни такие.))

Вообще я давно раздумываю о том, что заставляет меня доводить книгу до ума. Я даже уже пыталась что-то здесь на эту тему писать, но получилось пафосно и невразумительно. Так что попробую еще раз разложить по полочкам.

На вопрос, почему он начал писать, каждый может ответить. Озаряет идея, снисходит вдохновение, история требует того, чтобы ее записали, герои не дают покоя — ну, вы поняли. Шило, в общем, появилось и не отпускает. Сознательно не упоминаю тут тех, кто захотел с помощью писательства приобрести деньги и славу — там как раз совершенно понятно, зачем книгу доводить до ума. На тухлых черновиках денег не сделаешь.

Так что речь идет об идейных графоманах, которые в ущерб семье, работе и собственному здоровью (если не физическому, то психическому точно) зачем-то продолжают что-то писать, причем даже после того, как уже написанное и доведенное до ума осталось неоцененным и невостребованным. Писать и, что удивительно, править, редактировать, переписывать (sic!).

А дальше, повторюсь, речь пойдет только обо мне — как оно происходит у других, мне неведомо.

Нет, объяснение, что, мол, довожу я книгу до ума, потому что все-таки потом собираюсь ее выложить разбогатеть и прославиться не выдерживает критики. Потому что я точно знаю, как возилась что с «Драконом», что с «Людьми», когда вообще еще не думала их никому показывать. То есть вообще ни одной живой душе. Но работала я над ними уже тогда — переписывала, редактировала, продумывала сюжетные повороты. Казалось бы, бессмысленная и бесполезная трата времени?

А вот и нет! Это же нереально круто. И это — сюрприз — то, чему меня шесть лет учили в институте, и чему теперь я учу студентов. И называется оно — процесс проектирования.

Я глубоко убеждена, что умение проектировать — это свойство ума, и оно бывает у людей совершенно разных профессий. И сводится к тому, чтобы стремиться в заданных условиях найти оригинальное и при этом оптимальное решение. Оптимальность решения при этом может быть продиктована разными факторами и далеко не всегда в них входят райиональность или продуктивность. Зависит от задачи.

Доведение книги до ума — точно такой же процесс проектирования. Есть исходные данные — сюжет, персонажи, мир, конфликт, и цель — создать цельную вещь. И вот ты начинаешь перебирать всевозможные решения, отметать одни, искать новые, и поводом для этой деятельности служит только лишь горячее желание решить задачу — и решить ее красиво. И удовольствие от поиска решения и удовлетворение от того, что решение найдено — единственная мотивация и вознаграждение проектирующего. А вовсе не публикация решения.

Это как с любовью. Ты говоришь человеку, что любишь его, потому что не можешь молчать, а не начинаешь любить, чтобы потом об этом рассказать.

А вот когда решение найдено и тебе кажется, что оно действительно красивое — да, в этот момент лично у меня возникает желание рассказать о нем. И вот тогда проектная дейтельность начинается снова.

Потому что публикация (любая) — это проект, цель которого — донести созданное тобой до публики. Критерии успешности проекта могут быть разными — кому-то важнее количество, кому-то — качество, — но цели и задачи предельно ясны.

Но важно помнить — всем, авторам, читателям, издателям, что проект «книга» и проект «публикация книги» — это совершенно разные вещи.

Успешность проекта «публикация книги» совсем не напрямую зависит от успешности проекта «книга». Последний может быть невероятно успешным сам по себе — но при неправильном выборе площадки или оформлении, недостаточной коньюктурности или актуальности с точки зрения массовых трендов проект «публикация книги» может с треском провалиться. Порой он изначально не может быть успешным — и да, далеко не всегда дело в проекте «книга».

Оценить успешность проекта «публикация книги» элементарно, и сделать это может и сторонний наблюдатель. Любое признание — массовое или элитраное — говорит о том, что все сделано правильно.

Оценить успешность проекта «книга» может только автор. То есть только и исключительно он. Потому что понять, нашел ли он оптимальное, самое верное решение может только он, и никто больше.

Тут можно заметить, что мол, самый бездарный графоманище может быть удовлетворен результатом своей работы. Но, во-первых, если у человека возникает хотя бы отчасти критический взгляд на плоды своих трудов, он уже совсем не безнадежен — а проектная деятельность подразумевает самокритику и перебор вариантов. Без этого никуда.

А во-вторых, — можно учить человека проектировать. Но этому нельзя научить. Как человек, которого этому учили и который учит этому сам, ответственно заявляю — научится проектировать человек может только сам. Кому-то это дано, кому-то — нет. Это талант — точно такой же, как чувство слова и композиции, фантазия и воображения.

Вы спросите меня, а умею ли я сама проектировать? Без понятия.

Но мне нравится процесс.:)

О любителях, профессионалах и современном информационном пространстве

Суть конфликта извечного вот в чем — есть ли у сетевого писателя какие-либо обязательства перед читателем? И, шире — есть ли у человека, делающего что-то в формате любителя и публикующего свои работы с бесплатным доступом, какие-либо обязательства перед публикой? Сущетсвуют ли критерии качества, котором эти работы обязаны соответствовать?

Я считаю, что нет.

Друзья мои, мы живем в постиндустриальную эпоху. Эпоху свободного распространения информации, доступа к ней и мгновенного обмена этой самой информацией. Эпоху автоматической публичности каждого, кто выкладывает что-либо в открытый доступ. В интернет каждый день выливаются тонны самого разного контента, который люди производят и которым делятся друг с другом.

Есть, например, Инстаграмм. В который каждый может выложить свои фоточки, и каждый может эти фоточки просмотреть и откомментировать. Но что-то я не слышала, чтобы профессиональные фотографы заламывали руки и стенали, что фотография должна быть только профессиональной, и если ты выложил свои фото, то они обязательно должны соответствовать каким-то там критериям. Может, дело в том, что фотографы меньше трындят ни о чем и больше делают дело?

Или, например, ЖЖ. Давайте будем бегать по всем блогам и кричать, что если вы не профессиональный публицист, то нечего вам делать в информационном пространстве?

Come on.

В чем отличие литературного портала от Инстаграмма или ЖЖ? Это та же самая интеренет-платформа, позволяющая удобно оформить свой контент и выложить его в открытый доступ. Точно так же здесь может быть размещен профессиональный контент — и любительский. Может быть платный контент — и бесплатный.

И, собственно, в этом для меня и отличие. Профессиональный контент от любительского с точки зрения требований к нему отличается тем, что за любительский нельзя брать деньги. Захотел срубить бабла? Все, ты профессионал. Берешь с потребителя деньги — значит, отвечаешь за качество товара. И, опять-таки, забудем об ответственности перед искусством и лицом вечности. Ван Гога образованная публика тоже за художника не считала. Поэтому то, что сейчас критики назовут хренью, через сто лет может быть объявлено шедевром.

Сейчас, здесь, ответственности только две — перед потребителем и перед профессиональным сообществом. Иногда какой-то продукт нравятся потребителям, но не нравится профсообществу. И наоборот. Но если писатель продает свою книгу — значит, он отвечает за то, что написал не фуфло. Если писатель ничего не продает, но участвует в конкурсах или отправляет рукопись в издательство — он отвечает перед профессиональным сообществом, что написал не фуфло.

Но если человек выложил текст в сеть — он ни перед кем не отвечает. Он никому ничего не должен. Он не навязывает вам свой контент, не заставляет вас его читать или смотреть. И если вы сами, вместо того, чтобы прочитать новый роман Абгарян или Лафферти, тыркаетесь по бесплатным книгам на литпорталах и стонете «какой ужас!» — задумайтесь. Может, вы просто неправильно работаете с информационным полем? Не умеете выбирать проверенные источники качественного контента? Может, вам просто нечем заняться?

И если вы добрались досюда — нет, я это пишу не про себя. Участвуя в конкурсах, я всегда стараюсь выложить настолько качественный текст, насколько это возможно. И открыта для его критики. Но мне интересны только два вида критики — профессиональная (которую я здесь не получу) и та, которая поможет мне улучшить мой текст. Да, безусловно, я готова к тому, что, если текст лежит в открытом доступе, любой может подойти и сказать, что это хрень. Ну, примерно так же, как каждый из нас готов к тому, что на улице подвалит незнакомый чувак и скажет: «Что за хрень на вас надета!». Вы же к этому готовы, правда? А чо.

Тоже ведь публичное пространство.

Visual fiction

Мы все уже много раз слышали здесь:

«— Ваш текст — анимэ! Фу на вас!

— Текст не может быть анимэ, потому что анимэ — это мультипликация, а вы нифига не разбираетесь, фу на вас!»

И это, мне кажется, крайне несправедливо. Но вовсе не потому, что анимэ — это мультипликация. А потому что чего это только оно? Ваш текст — фильм про супергероев, ваш текст — «Игра пристолов,» ваш текст — мексиканский сериал…

Оно все тоже применимо.

Выросло поколение авторов, живущее в пространстве неограниченного визуального контента. Причем — очень яркого, достоверного, «быстрого», эмоционального. И ассоциативный ряд этих авторов в огромной степени строится на визуальном контенте. Затем — на аудиальном. И только потом — на литературном.

Отсюда и стандартные ошибки начинающих — слишком скомканное повествование, картонные герои, нелогичность мира и сюжета… Потому что большинство авторов пишет, новеллизируя «кино» у себя в голове. А у кино совсем другие законы, оно по-другому взаимодействует со зрителем. Вы можете в самый тупой боевик взять харизматичного актера, крутого оператора и лучшую команду по спецэффектам — и будет хорошо. Не гениально, но хорошо.

Но в книге нельзя про героя сказать «он харизматичный» и тем отвертеться. Надо описать его харизму. А как? Что это? Как это работает на уровне «слов»? Вот Брюс Уиллис — харизматичный? А почему? Может, потому что лысый? Не, лысый, это что-то не то. Напишем, что он был харизматичный, как Брюс Уиллис, но только с волосами.