Зарождение чувств

— Что это было? — уже ни на что не надеясь, спросила я.

— Ты маг, Камила. Пока ты не научишься управлять своими способностями, они будут прорываться спонтанно. Чаще всего во время наиболее сильных эмоций.

И все так со знанием дела. Даже деревенский говор вдруг ушел. А голос… Я покосилась на женщину, наверное впервые задумавшись, знаю ли я ее вообще.

— Кто ты? Кто ты такая? — Мой голос дрожал, как и все тело.

— Для начала тебе надо отмыться от крови и переодеться. — Бабуля была, как обычно, непрошибаема, что бы ни случилось.

Спорить я не стала, но практически недвижимая рука пугала.

— Надеюсь, я не превращусь ни в кого после укуса. И рука… я ее почти не чувствую… Туда может попасть грязь, начнется заражение…

Умирать я определенно не хотела.

Бабушка внимательно осмотрела мое предплечье, очистив кожу клочком ткани, смоченным в воде. К удивлению, укус получился весьма аккуратным, зубы оборотня отчетливо отпечатались на моей коже. Даже неровных краев не было, что меня больше всего удивило. Обычно даже собаки кусают рвано, словно выгрызая клок мяса.

— С рукой все будет хорошо, слюна все обеззаразила. Даже если что-то и попало потом — все выйдет с кровью, не переживай.

Угу, ей легко говорить — это не ее цапнули так, что до сих пор сильно жжет. Однако сил спорить не было, так что я спокойно позволила ей помочь мне снять платье, ополоснуться холодной водой, так как печь сегодня мы не топили, промыть также волосы, вытряхнув из них несколько мелких букашек. В общем, из бани я выходила чистая, в непривычно белом платье и с расплетенными волосами.

Впервые за много лет ничего над ухом не брякало, а шею не щекотали перышки вплетенных в косы талисманов. Бабуля сказала, что теперь старые обереги мне не помогут и она изготовит новые. Спорить по-прежнему не хотелось.

— Садись сразу за стол, Камила, тебе надо поесть. Мудрено ли — потеряла столько сил, сначала бегая по лесу, потом эта магия… — К бабуле снова вернулся деревенский говор.

Я подозрительно на нее покосилась, но без вопросов повиновалась. Есть действительно хотелось безумно. Перед носом тут же появился кусок сочного мяса, прожаренного на сковороде, тарелка с вареной картошкой и немного листьев зеленого лука с солью.

Я накинулась на еду, позабыв о вдалбливаемых с детства правилах приличия, и принялась жадно глотать пищу, едва жуя. Даже боль в руке временно отошла на второй план.

Закончив трапезу, я наконец почувствовала себя лучше и недоуменно покосилась на старую женщину. Она степенно разрезала ножом свой кусок мяса на маленькие кусочки и тщательно пережевывала. Что, даже ругаться не будет?

Должно быть, взгляд у меня был более чем красноречивый.

— Не буду, — кивнула бабуля, но тут же строго добавила: — Но в следующий раз веди себя приличнее, а не как животное. Ты маг, Камила!

Я скривилась. Опять это дурацкое напоминание о том, что я не человек. А меня кто спросил, хочу ли я быть этим их магом? Руку снова прострелило невыносимой болью. Застонала, рассматривая ранки.

Странно, но они становились все меньше и меньше, заживая прямо на глазах. Однако боли это не отменяло.

— Что со мной происходит? — выдохнула я, наблюдая, как стремительно затягивается ранение. Опухоль, что еще недавно пугала, так же быстро спадала, возвращая руке нормальный вид.

— Слюна оборотня, — как ни в чем не бывало пожала плечами бабушка и отпила из кружки чая.

— Она заживляет? — с любопытством поинтересовалась я, все еще не в силах оторваться от изучения своего предплечья, где уже образовались темные корочки запекшейся крови.

— Да. Очень мощное средство. И стоит дорого — тебе повезло.

Я снова вспылила. Ну сколько можно-то?

— Повезло, что меня цапнул за руку дикий оборотень, ты это хотела сказать? — едва ли не прошипела.

— И это тоже. Кстати, как он выглядел? — Женщина перевела на меня заинтересованный взгляд.

Я чуть не сплюнула от досады, но послушно стала вспоминать.

— Темная шерсть. Черные глаза. И размером с медведя, — выдала три основные характеристики, которые точно запомнила.

— А вид?

— Волк. — В этом я тоже не сомневалась.

Бабуля задумчиво и как-то мечтательно улыбнулась.

— Что, опять? Только не говори мне, что это твой старый знакомый, — съязвила я, но женщина словно не заметила моей интонации.

— Лично я с ним не знакома, но, кажется, знаю его отца. Бояться нечего.

От этой фразы я и вовсе выпала в осадок. Бабулю точно в детстве никто не ронял со скалы, нет? Или, может, она первую половину своей жизни провела в лесу в обнимку с дикими оборотнями? Но одно становилось понятно: она явно помешалась рассудком.

— Нечего так нечего, — кивнула я, помня о том, что поговаривали в деревне: с дурными спорить нельзя. Но тем тревожнее оставлять ее одну, отправившись в эту академию.

Но бабуля лишь как-то весело ухмыльнулась.

— И нечего на меня так смотреть, Камила. Магии выучишься, мне еще спасибо скажешь. А теперь иди приведи себя в порядок и ложись спать.

Я действительно ощущала себя уставшей, и в сон клонило уже просто невыносимо, но откуда она знает? Удивленно воззрилась на старую женщину.

— Не спорь со мной, — неожиданно устало вздохнула бабуля. И я впервые задумалась о том, сколько же ей лет на самом деле. За всю мою жизнь ни разу не помню, чтобы она праздновала дни рождения. Но, кажется, за все годы, что я живу у нее, она нисколько не изменилась — все та же глубокая складка пересекает высокий лоб, несколько пигментных пятен на коже, старческая дряблость сильных рук…

Я смотрела и видела ее словно впервые. Почему я не замечала ранее, что изменений в ее внешности все эти годы не было? А волосы… Я внимательно осмотрела блестящие и густые смоляные пряди без единого седого волоска. Нахмурилась, глядя в ясные и совершенно не старческие глаза.

— Не могу тебе всего сказать сейчас. Не время еще. Иди спи. Утро вечера мудренее. Я пока сделаю новые обереги.

Бабуля медленно встала, держа спину прямо, и достала из комода резную шкатулку, где лежали всякие бусины, перья и мелкие монетки незнакомой мне чеканки. Когда я была маленькая, часто любила копаться в подобных мелочах, рассматривая, перебирая… Заметила блестящую россыпь бисера в одной из коробочек.

Я продолжала сидеть на месте, отчаянно давя сонливость и ожидая хоть какого-то пояснения.

— Нам надо будет купить тебе лошадь, — как ни в чем не бывало сказала женщина, ловко нанизывая на прочную нить бусины. Я удивленно вскинула голову. Бабушка всегда говорила, что это лишь лишние траты, что изменилось сейчас?

— Но я могу доехать на попутных, — возразила я, прекрасно понимая, что для столь дорогой покупки денег у нас не сыщется. Лошадь — это не платок какой, ее мало того, что купить, еще и содержать надо.

Бабуля неожиданно подняла на меня взгляд и что-то долго высматривала.

— Ты права, возможно, лошадь тебе будет мешать, но для академии все равно придется купить тетради и карандаши.

Я вскинула брови, усилием воли подавив очередной зевок. Как-то не подумала о том, что мне теперь в самом деле предстоит учеба. А значит, будут книги и писать действительно придется… Я улыбнулась, вспомнив, как бабуля с раннего детства учила меня этой премудрости, строго-настрого наказав скрывать эти умения от деревенских.

В целом писать и читать я вполне сносно умела. Бабушка даже вензеля учила выводить как положено. Выходит, она с самого начала знала, что мне предстоит учиться?

Я снова не выдержала:

— Кто ты?

Почему-то впервые задумалась о том, что мы живем в деревне… и бабушка — дочь обычной селянки. Откуда она умеет все то, что умеет? И почему это так тщательно скрывается ото всех? Раньше я никогда не размышляла о подобном.

— Вижу, твои силы пробуждаются, — произнесла загадочную фразу женщина. — Но не спеши задавать вопросы, Камила.

Я нахмурилась. Пробуждаются, вопросы… Я же так с ума сойду! Мотнула головой.

А пойду-ка я действительно спать! Права бабуля — утро вечера мудренее. Может, проснусь завтра и все это будет каким-нибудь страшным сном. И свечение магическое, и оборотень вместе с почти затянувшимся укусом, и бабуля с ее странным поведением…

Спать! Точно спать!

Глава 9. Камила

— Я сказала, что твой сын может идти на все четыре стороны, нет у нас в доме невест! — проснулась я от возмущений бабули и прислушалась к строгому голосу, пытаясь угадать, кто стоит на пороге в этот раз.

Прошло уже больше месяца с тех пор, как у меня проснулась магия, и навязчивые женихи, осаждавшие меня и бабулю, просто надоели.

— Твоя внучка… — дальше было не разобрать, как бы я ни прислушивалась. Вздохнула. Должно быть, бабуля уже выгнала посетителя за порог и вышла сама.

Я встала, умылась, переоделась, убедившись, что выгляжу как обычно, и через черный ход пошла в сарай, дать свиньям и курам немного овса и насыпать им в лохань чего посущественнее.

— Кушай, Клецка. — Сама не знаю, почему я назвала так одну из кур, но имя ей подходило. Услышав один раз от бабули заморское слово, я уже не смогла с ним расстаться. Тогда как раз вылупился премилый неуклюжий птенец с гордо торчащим из головы пером, вот и пришлось кстати.

Насыпала корма и остальным несушкам, погрозив пальцем снова разбушевавшемуся петуху. Затем я выпустила овец из загона на выпас, проверила, что все заборы в целости, также выдворила погулять и поросят. Удовлетворенно потерла руки. Вот теперь можно и огородом заняться!

Я прошла с другой стороны дома и убедилась, что все было чисто и прибрано, сорняки вырасти не успели. Даже печально вздохнула. Я надеялась занять руки, а тут…

— Камила, — позвала бабуля, тоже выходя в огород. — Встала уже? Иди позавтракай. Я уже все приготовила. И сходи мне все-таки за иван-чаем. А то уедешь в академию, одна радость и останется, что чаевничать…

Я передернулась, вспомнив свой недавний поход.

— Да он, поди, уж весь отцвел… — усомнилась я.

Ветер, дувший с гор, сегодня был особенно холодным, в который раз напоминая, что близится осень. Я поежилась, кутаясь в накинутую на плечи мягкую шаль из заячьего пуха.

— Ничего. Что-то да осталось, я верю в лучшее, — фыркнула старая женщина.

— А если на меня снова тот волк нападет? — Да, мне было страшно. Не хотелось так подставляться. Я готова была поклясться, что за прошедший месяц еще раза два видела эту зверюгу в кустах, явно выжидающей. Пыталась рассказать бабуле, но та лишь отмахивалась. Так что в последние недели я даже из дому боялась высунуться.

— Камила, прекрати сказки рассказывать. Никто на тебя не нападет, — строго выговорила мне бабушка, и мне нечего было сказать на это. В конце концов, может быть, действительно просто у страха глаза велики и я все выдумываю?

— Хорошо, — вынуждена была согласиться.

Завтрак прошел в молчаливой обстановке. Старая женщина степенно ела, культурно пользуясь ножом и вилкой, а я отчаянно пыталась понять, почему ко мне привязался тот оборотень.

— Камила, я отсюда вижу, что ты себе там напридумывала. Прекращай. — Строгий окрик заставил вздрогнуть и все же приступить к еде. Если лезть в пасть к волку, то лучше сытой.

Я быстро расправилась с омлетом и свежеиспеченной булочкой, составила грязную посуду в таз, чтобы позже сходить к озеру, и сменила домашние удобные лапти на более практичные туфельки. Днем солнце должно еще прогревать землю достаточно, чтобы я не замерзла. Только шаль возьму, на случай холодного ветра. Горы-то рядом.

— К закату вернись. И сосед разрешил тебе взять Агатку! — крикнула бабушка, когда я уже отвязывала Дика.

Я тут же радостно подпрыгнула. Сосед целый месяц не доверял мне на ней кататься, и даже думать не хочу, что изменилось сейчас и почему он передумал. Должно быть, бабуля что-то пообещала взамен!

— Спасибо, бабуль! — крикнула я и вприпрыжку помчалась через всю деревню к крайней хате. Именно там жила моя верная копытная подружка-поганка, которой я с малолетства доверяла все свои печали и горести.

Оказалось, что меня даже ждали.

— Будь осторожна, Милка. — Сосед отвязал нетерпеливо постукивающую копытом лошадку от забора.

— Буду, — заверила я и с благоговением погладила бархатный нос, сунув поганке спелое яблочко, которое только и успела прихватить из-за спешки.

Мохнатый пес терся поблизости, даже поднырнул под копыта Агате. Я смешливо фыркнула, когда лошадка игриво подняла ногу, явно собираясь врезать надоедливому псу по глупой башке. К счастью, Дик был понятливым и тут же отскочил метра на два, перестав мешаться.

Я вскочила на спину лошади, ударила по бокам пятками.

— Пошла!

Неторопливая поступь вредной поганки успокаивала. Мягкий шелест листьев и вовсе настраивал на мирный лад. Так что я просто наслаждалась прогулкой, временно выкинув из головы все проблемы, и радовалась последним летним денькам беззаботности.

В этот раз решила пойти на самую дальнюю от леса лужайку. Кто бы что ни говорил — а в тот лес я больше не сунусь.

Ветер игриво развевал мои длинные пряди, колыхал подол платья, гремел оберегами в волосах. Дик рядом носился как угорелый, громким лаем прогоняя с дороги очередную белку или зайца. Лес шумел привычными с детства звуками активной жизни. Я прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу. Думать о будущем совсем не хотелось. Что меня ждет в этой академии? Я ведь и в городе-то ни разу не была, а как говорит бабуля — там совершенно иная жизнь.

Вздохнула, с трудом представляя себя горожанкой. Впрочем, я и студенткой тоже плохо себя представляю. Что они там с утра до ночи в этом городе делают? Тут-то всегда есть чем руки занять — хозяйство целое, а если надоест, можно в лес прогуляться за ягодами, грибами. Или даже силки поставить на дичь, пусть я не сильна в подобном. Вот бабуля, с ее слов, когда была помоложе да порезвее, ловко их ставила.

Ладно, дело такое. Надо так надо. Как-то, глядишь, приспособлюсь, а как закончу, можно будет к бабуле вернуться. Только вот сколько лет они там все эти премудрости изучают, не знаю. Деревенским-то все эти науки да премудрости без надобности.

Отметив, что края поля мы все же достигли, я села ровнее, высматривая вдали розовые соцветия иван-чая. А бабуля права — и правда вон еще цветет, хоть уже конец сезона. Я улыбнулась. И откуда она все знает…

Спешилась и достала из прихваченной сумки новый серп. Старый-то я тогда на поле с тем волком и бросила. На всякий случай даже по сторонам осмотрелась, но никаких признаков оборотня не было. Пташки заливались трелями со всех сторон, лес привычно шумел, Дик и Агата вели себя как положено. Что ж… тогда приступим.

Спустя два часа усердной работы около лошади, опять спокойно жующей какой-то репей, образовался целый пучок тщательно отобранной ценной травы. Можно было выдохнуть.

Я глянула на солнце — время всего-то обеденное, а домой жуть как не хочется, стоит только подумать, что скоро я уеду из этой дикой природы в душные каменные застенки академии. Устало вздохнула, доставая из сумки припрятанное там покрывало, несколько заботливо уложенных бабулей бутербродов и флягу воды. Хмыкнула. В принципе, можно спокойно оборвать все листья здесь, а вечером уже только скрутим да сушиться поставим. Тряпичный мешок у меня для этого есть, да и везти так будет куда сподручнее, чем целый пук травы.

Тут же учуявший мясо, тонкими ломтями положенное на слегка поджаренный хлеб, Дик прибежал ластиться. Я улыбнулась, скармливая товарищу половину одного бутерброда, и довольно зажмурилась, снова подставляя лицо теплому солнышку, отбросив шаль в сторону. Приятная сытость и гармония в душе умиротворяли. Вот сюда бы еще бабушку…

Пригревшись, даже не заметила, как задремала. Очнулась, когда в ногу ткнулся мокрый нос.

— Фу, Дик, уйди. Видишь, я загораю, — улыбнулась, подобрав подол платья повыше и уже размышляя, не снять ли его совсем. Но нос ткнулся выше, шумно обнюхивая мои все еще пахнущие мясом руки, шершавый язык лизнул пальцы. Я отодвинула наглую морду. — Дик…