Цена идеи. Роман-антиутопия

– Как ты сложно говоришь… – глухим голосом ответил я, не глядя на него.

– Хочешь, я морду Паше набью?

– Нет, – спустя паузу, ответил я. – Да и за что? Света сделала выбор. Пусть сама потом все это и расхлебывает. Повеселится, потом плакать будет.

– Мир? – спросил друг, протянув мне руку.

– Мир, – тяжело вздохнув, пожал я ее.

Сразу почувствовал какую-то слабость, как после тяжелого продолжительного гриппа. Мы снова сели за одну парту, стали обсуждать последние новости.

Где-то через неделю, в понедельник утром Костя пришел в школу бледный, взгляд у него был какой-то странный.

– Ты чего такой бледный? – поинтересовался я. – Заболел, что ли?

– Слушай! Похоже, я проиграл пари…

– Что?

– Вчера, короче, у меня родители свалили в гости к кому-то. Ну, я и пригласил Катьку к себе. А вместе с ней Светка пришла.

– Зачем?

– Хрен знает! Может, Катюха боится, что я совращать ее начну наедине, – усмехнулся друг. – Так вот. Мы посидели на кухне, чай попили, все дела… Они потом стали посуду мыть, а я вышел в прихожую. И слышу, моя спрашивает Свету, типа, как у вас с Пашей все. А та отвечает, типа, мы вчера с ним переспали. Ну, и давай рассказывать, что в гости к нему зашла, шампанское пили, он был очень нежен…

– Хватит, – перебил я Костю. – Я понял.

– Теперь только нужно какие-то доказательства получить от Паши.

– А какие он тебе сможет дать доказательства?

– Это уже его проблемы.

Но долго ждать себя доказательства не заставили. В тот же день после уроков Павел подошел к Косте и передал ему какой-то диск.

– Что это? – поинтересовался мой друг.

– Посмотри, когда родителей не будет дома. А завтра приноси деньги.

Как оказалось, этот подлец установил веб-камеру и без ведома самой Светланы записал весь процесс их соития на компьютер. Потом «перекинул» на диск и передал Косте. Деньги – двести рублей, – казавшиеся тогда нам гигантской суммой, друг отдал на следующий же день, а диск сломал и выбросил после просмотра «home video». Только неизвестно, сколько копий сделал тот мерзавец.

Шло время. Деревья сбросили пожелтевшую листву. Дни становились короче, холоднее. Часто шли дожди. Боль безответной любви была похожа на море: иногда был полный штиль, когда я даже не вспоминал о Светке и Паше, а иногда накатывали такие огромные волны, что я готов был волком выть и на стену лезть от безысходности! Как-то раз, в воскресенье, мне позвонил Костя и попросил срочно зайти к нему, объяснив, что нужна помощь. Уроки все были сделаны еще в субботу, поэтому, незамедлительно одевшись, я прибежал к другу домой.

Мы прошли в его комнату.

– Чего звал-то? – поинтересовался я.

– Слушай, тут проблема одна появилась, – в задумчивости начал мой друг.

– Ну не тяни уже резину!

– Вчера к Катюхе приставали уроды одни, из ее класса.

– В смысле – приставали?

– Она пошла по магазинам, ну, там, всякое шмотье-мотье посмотреть.

– И?

– Я отказался с ней идти – ненавижу по магазинам таскаться. Ну, она потом уже домой шла. А во дворе у нее сидели эти пид*ры! Бухие были. Увидели ее и начали с собой зазывать выпить. Она отказалась, они ее за руки хватать стали, а один гондон сосаться полез. Ты видел его, наверное, в школе – лысое такое педр***ще. Она ему пощечину отвесила и убежала домой. Короче, надо бы разобраться с ними.

– Да без проблем! – охотно согласился я помочь в избиении таких недоносков. Всегда ненавидел парней, которые домогаются к беззащитным девушкам.

– Я еще позвал пацанов с моего двора. Сейчас встретимся с ними возле Катькиного дома.

– Так что? Выдвигаемся?

– Выдвигаемся… – вздохнув, согласился Костя.

Переодевшись в спортивный костюм, он немного отодвинул от стены старый шкаф с одеждой, сунул руку в щель и достал самодельный кастет.

– Ни хрена себе, – прошептал я. – Откуда это?

– Да пацан из соседнего подъезда на заводе работает. Ну, как пацан… мужик уже. Ему лет тридцать где-то. Короче, они по ночам левую продукцию гонят. Потом продают из-под полы, а прибыль себе в карман кладут, – Костя усмехнулся. – Ну я и заказал ему кастет. Триста рублей отдал ему и бутылку водки.

– Не боишься, что он родителям твоим что-нибудь взболтнет?

– Какой ему резон? Если все вскроется, он под суд пойдет за незаконное изготовление оружия. Так что, не боюсь.

– Дай посмотреть, – попросил я.

Друг протянул изящный кусок свинца. Сделано оружие было на совесть: гладкие поверхности, никаких острых кромок и заусенцев. Довольно увесистый. И я загорелся желанием купить такой же.

– А мне он сможет сделать?

– Думаю, да, – ответил Костя.

– Поговори с этим мужиком.

– Хорошо, – пообещал друг. В итоге, про эту просьбу забыли мы оба, поэтому я так и остался без холодного оружия.

Я вернул ему кастет. Он сунул его в карман куртки, надел кроссовки, и мы вышли из дома.

День был унылым: легкий, но противный туман окутал весь город. Под ногами хлюпала размокшая грязь, холод бодрил нас с Костей, заряжал энергией перед ожидаемыми разборками.

– Сколько будет твоих знакомых? – спросил я.

– Человека четыре: Волк, Дед, Коля и Пушкин.

– А тех уродов?

– Не знаю. Вообще, их еще найти надо. Но я знаю примерно, где они могут тусоваться.

– Это уже хорошо.

Возле прохода во двор стояло несколько молодых людей. Сперва все они поздоровались с Костей, а потом по очереди стали знакомиться со мной.

– Дед, – протянул мне руку парень внушительных размеров.

– Олег, – ответил я, пожав его огромную ладонь.

Точно так же поступили и остальные. Почему одного из них прозвали Пушкиным – я понял сразу: волосы у него вились мелким бесом, нос был заострен, вот только бакенбард не хватало.

– Тут вон какие-то лохи пиво пьют, – кивнув в сторону лавочек в глубине двора, проинформировал Коля.

Присмотревшись сквозь легкую дымку к распивающим спиртное «лохам», Костя вполголоса произнес:

– Даже искать не надо. На ловца и зверь бежит…

Он направился прямиком к ним. Мы с парнями пошли следом.

Из-за противной погоды людей на улице практически не было. Хотя обычно в песочнице и на горке возле тех самых лавочек, где сейчас сидели обидчики Кати, играло много детей, рядом молодые мамаши, не следя за своими чадами, вели светские бестолковые беседы. Оно и к лучшему, что детей не было – негоже маленьким ангелочкам видеть и слышать то, что должно было случиться.

Мерзавцев, пристававших к девушке моего друга, было восемь человек. Они пили пиво, курили и весьма громко матерились.

– Здорова, педики! – поприветствовал их Костя.

– Чего?! – раздались в ответ недоумевающие возгласы.

– Слушайте сюда внимательно! – приказал им защитник оскорбленной дамы. – Если вы, го*доны, еще раз Катьку тронете… если хоть волос с ее головы упадет!..

– Слышь, фраер! Ты, это, попутал рамсы, что ли?! – возмутился лысый, как бильярдный шар, верзила. – Я тебе, у*бку, ща ноги сломаю, бл…, на руках побежишь отсюда! – поведал он свой хитроумный план Костяну, поднявшись с лавочки.

Остальные продолжили сидеть, посыпая всю нашу компанию отборными ругательствами. Дальше события начали развиваться стремительно: Костя молниеносно вынул руку с кастетом из кармана куртки и правым хуком свернул, сломав, челюсть обидчику. Тот рухнул на мягкую землю, словно мешок с песком. Тут же вскочили остальные и бросились на нас. Одного я отправил в нокаут апперкотом в челюсть, парочку уложил Дед, еще одному Костя прошелся по ребрам своим оружием, после чего его добил Волк, Коля методично избивал прыщавого парнишку, который каким-то образом умудрился разбить моему новому знакомому нос, а Пушкин уже прикуривал сигарету, в его ногах лежал без сознания молодой человек. Поразительно то, что на лице последнего не было ни одной ссадины. Позже «Александр Сергеевич» объяснил, что отправил отдыхать того несчастного ударом в сонную артерию. Вообще, как я узнал потом, Пушкин был настоящим специалистом по болевым точкам человеческого тела.

– Еще раз Катю тронете – всех вас по одному вывезем в лес и закопаем заживо! – пригрозил Коля теряющей сознание прыщавой жертве и сильным ударом в нос «вырубил» ее.

– Вы что делаете?! – послышался крик.

Мы огляделись вокруг, но никого не увидели.

– Я сейчас милицию вызову! – сообщил нам тот же голос.

Наконец, я увидел, что из окна третьего этажа высунулась какая-то женщина.

– Пошли отсюда, – позвал я своих товарищей, и мы быстро ретировались с места преступления.

Восемь распластанных тел продолжали лежать на земле.

Лысый одноклассник Кати попал в травматологию. Лежал в больнице пару дней. Потом долго еще ходил с зафиксированной какими-то железяками челюстью. В милицию он обращаться не стал, соврав врачам, что упал с лестницы. Написав заявление в правоохранительные органы, он бы сразу потерял авторитет среди своих друзей – не уважали наши сверстники тех, кто «путается с мусорами». А к нам и Кате ни он, ни кто-либо из их компании не подходили даже близко. Хотя злобу, очевидно, и затаили.

После разборок мы зашли в один бар… хотя, бар – имя слишком громкое для такой полуподвальной забегаловки. Там мы взяли по парочке бутылок пива и начали напиваться. Я довольно близко сошелся с той четверкой. Как оказалось, они немного старше нас с Костей. В школе парни учились плохо и еле-еле окончили девять классов. После этого они добывали деньги мелким рэкетом. У Волка и Коли родители были алкоголиками, и с самого раннего детства они привыкли заботиться о себе сами. Дед жил с матерью и ее ухажером. Его отец погиб в Чечне в 1996 году. Собственно, Дед поэтому и был ярым националистом, ненавидя больше всего кавказцев. Однако к каким-либо радикальным организациям себя не относил, был сам по себе. Его мать была слишком увлечена поиском новой «второй половинки», чтобы воспитывать сына. Лишь у Пушкина отец был примерным семьянином, работавшим по пятнадцать часов в сутки в автосервисе (и получал за это неплохие деньги), чтобы прокормить ребенка и жену, учительской зарплаты которой не хватало даже на то, чтобы скромно прожить хотя бы две недели. Сам Миша – это было его настоящее имя – занимался смешанными единоборствами и увлекался восточной философией. А еще он пользовался успехом у девушек.

С того самого дня мы стали видеться довольно часто, стали друзьями. Нередко попадали в переплеты, но всегда выкручивались. То было веселое время. Я даже забыл о Свете и Паше, пока одним зимним хмурым днем не узнал новости.

Он бросил ее. Причем очень грубо. Как я узнал от Кости (а он, в свою очередь, от Кати), после очередного соития дома у Паши, он сказал Светлане, что она ему надоела, что он получил от нее все, что хотел и теперь желает сменить сексуального партнера. Светка же – глупая девчонка – была влюблена в него по самые уши. Она унижалась перед ним, обещала делать все, что он захочет, ползала на коленях. Но в ответ получила только трехэтажный мат и выталкивание в чем мать родила за дверь квартиры. Вдогонку он выкинул на лестничную площадку ее одежду.

– В общем, Света сейчас в глубокой депрессии, – заключил Костя.

– Сама виновата! Нашла себе «весельчака», который не давал скучать – пора бы и расплатиться, – позлорадствовал я.

– В принципе, да, – согласился мой друг.

Как это ни постыдно, но я радовался. Виду, конечно, не подавал, но внутри ликовал. Наконец-то эта заносчивая особа поняла, что я чувствовал, когда она мне дала от ворот поворот!

На следующий же учебный день по школе поползли упорные слухи, что Павел выложил видео их первого со Светой секса на какой-то порносайт. Сам он этот слух никак не опровергал. Вероятно, что именно он и пустил эту информацию. Разузнав поподробнее, что да как, я решил днем, после школы, проверить, правда ли все это. Зашел в интернет, на нужный сайт и без труда нашел ролик под названием «Лишение девственности». Видео было низкого качества, мутное и размытое, тем не менее, в мужской фигуре я узнал одноклассника, а в женской – Свету. Мне стало противно. Я тут же выключил ролик. Все-таки чувства к ней еще не совсем остыли – именно это я понял, увидев в экране монитора двух обнаженных любовников.

Сразу же после такого унижения Светлана сильно заболела и несколько недель не появлялась в школе. Как-то раз я решился и после занятий пошел проведать ее. На стене многоэтажки какие-то «интеллектуалы» написали всякую похабщину, вроде «Шлюжка» и «Светик, а со мной потрахаешся? Юрчек.»

– Кто там? – услышал я тихий голос из-за двери после того, как нажал на кнопку звонка.

– Здравствуйте. А Света дома? – поинтересовался я.

– Кто ее спрашивает?

– Это ее друг… Меня Олегом зовут.

В подъезде воцарилась звенящая тишина, которую, спустя пару секунд, нарушил звук открывающегося замка. Дверь приоткрылась, и я увидел бледное лицо моей возлюбленной.

– Привет, – тихо-тихо, словно одними губами, произнес я.

– Привет, – ответила Света и затравленно посмотрела на меня.

– Как ты?

Она лишь неопределенно пожала плечами. Мне стало ее жалко. И стыдно за то, что радовался ее горю!

– Ты, просто, давно не появлялась в школе, вот я и решил проведать тебя…

– Заходи, – пригласила она и отстранилась от двери. Я вошел внутрь. Квартирка была небольшой, без всяких там наворотов. Оставив рюкзак в прихожей, разувшись и сбросив куртку, я проследовал за хозяйкой жилища. Мы сели на диван. Я смотрел в окно.

– Как твое самочувствие? – поинтересовался я вновь.

– Уже лучше.