Ворон – муж вороны. Сборник рассказов

Вовка ничего не сказал – выбежал из правления и гневно развернувшись к окнам колхозной конторы, погрозил кулаком второму справа окошку, а потом даже плюнул в ту сторону. А затем…

А затем он пошел туда, куда его послали – к своим «дурацким» гусям.

Прокручивая и прокручивая в голове высказанные и невысказанные слова и претензии, Вовка вновь переживал неудачный разговор с председателем пьяницей.

– Вот ведь гадство! – только и смог вымолвить прирожденный птичник.

Проблемы на этом не закончились. Во-первых, каждой живой твари в этом мире нужна крыша над головой, если эта тварь домашняя, то обязательно. Молодняк размещать надобно в тепле и птичьем уюте.

– Не в Африке же живем! – объяснял сам себе Вовка.

Тут маманя выручила. Говорит:

– Володя, а ты горбыля собери, у забора его много валяется – сарайку сколотишь.

Сказано – сделано. И впрямь сколотил.

Внизу, у самой земли широкую дырку выпилил, чтобы гуси шлепали своими красными лапками туда-сюда, туда-сюда. Классно получилось. Да что там говорить, просто здорово!

Ну и что вы думаете! Эти пернатые собаки пока маленькие были, действительно, через эту дыру вполне сносно хаживали, а вот когда подросли – встанут у лаза и орут на всю деревню, крыльями хлопают и гогочут, и гогочут! Им, видите ли, ума не хватает шею наклонить – приходилось Вовке самому вставать рядом и шею каждому гусю вправлять в дырку эту. Будь она не ладна!

И с коровой не повезло – та наоборот, умная шибко попалась. Вовка весь день по хозяйству с гусями трясется, а вечером, когда стадо с выпаса возвращается, он все свои заботы сразу бросал и во все лопатки, как молодой Арнольд Шварценегр в фильме «Конан-варвар» бежал к околице с криками:

– Стой! Стой, дура!

Там, справа, за крайним домом начиналось огромное кукурузное поле. Так эта скотина рогатая, что удумала! Как только Вовку увидит, сразу переходила на бодрый галоп или даже на жизнерадостную рысь, и давай молотить копытами к манящей стене рослой кукурузы. Повадилась в колхозное поле бегать и все тут!

Вот здесь и заключался пикантный нюанс!

Если Марта, так звали корову, успевала прорваться в сочный рай, то потом быстро найти и поймать ее уже не представлялось возможным – она терялась сочных джунглях, а если же Вовка успевал ее ухватить, то просто уводил в родное стойло, громко ругаясь благим матом. Если корова все-таки уходила в кукурузу, то Вовка уже не бежал, он как вампир с красными глазами спокойно шел ее искать, приговаривая:

– Поймаю скотину и убью. Поймаю и убью. Поймаю и убью на колбасу с пельменями. Хоть мяса с маманей наедимся вдоволь.

Все это отнимало драгоценное время от любимого занятия – ходить за дорогими сердцу гусями.

Вторая напасть выяснилась, когда Вовка решил гусей в запруду загнать. Не идут в воду, хоть ты тресни! Кто бы рассказал раньше, что его гуси воды будут бояться – не в жизнь не поверил бы! И прутиками их лупил и опять кричал на всю деревню. Однажды гусей даже в грязь удалось загнать, а потом все – ни в какую! Встали гуськи, шипят, не идут на чистую воду и все тут! Хоть ты тресни.

– Видать не судьба! – сделал мудрый вывод Вовка Данилов. – Воды им и в огороде видимо и так хватает, а кормить гусей можно и свежескошенной травой.

Сенокос дело серьезное, тут и случилась третья оказия.

Вовка на лугах и косил, и стоговал – сено заготавливал и для скотины, и для гусей. А ленивые лошади его просто достали.

Здесь хочется сделать оговорку автора. Вот читатель, сидит за компьютером в бетонных коробках наших городов и думает: «Во, загнул! Во, врет! Не бывает ленивых лошадей!»

Так вот, смею вас заверить: бывают ленивые лошади! Поверьте мне на слово, если лошадь может питаться, не наклоняясь, то она с удовольствием будет выхватывать добрые ворохи свежего сена прямо из только что наметанной копны, даже если стог будет стоять посреди сочного утреннего луга с росой и прохладой.

Они вместо того, что бы мирно щипать травку в сторонке, подходят и жрут Вовкин стог! Вовка, когда впервый раз увидел этот процесс, даже не поверил своим собственным глазам. Мирная лошадка стоит себе, не дергается, кушает…

– Ага! Вот, оказывается, кто у меня сено ворует! – закричал Вовка. Схватил в сердцах подвернувшиеся под руку вилы и швырнул наотмашь по кобыле. Нет, он бросил их ни так, как бросают свои копья чукотские мужчины в спины китов или нерп, скорее он бросил вилы, как это делали североамериканские индейцы племени Апачи, бросая вращающиеся, но красивые томагавки в спины убегающих американских ковбоев.

Вилы, жужжа как оторвавшийся от вертолета пропеллер, просвистели практически по прямой траектории в сторону лошадки и воткнулись трезубцем в бок бедного животного.

– Вот же язвите, а! – опешил Вовка.

Он не хотел причинять увечья лошади, просто хотелось дать ей по бокам, чтобы запомнила надолго, что нельзя жевать чужое сено. Неизвестно о чем подумала ленивая лошадка и что она там поняла, но она шарахнулась в сторону, лягнулась и поскакала в открытое поле с воткнутыми в нее вилами.

– Блин, лишь бы кишки не выпали! – напугался Вовка.

Но, на его радость вилы где-то там все равно отскочили, потому что дядя Толя вечером пришел к дому Даниловых и с порога заявил:

– Володимир! Слыхал ужасную новость? Кровища в жилах стынет! Кобылу Ухабовых зверюга какая-то поранила когтями. Что творится! Что творится! Куды мир катится? Давай сюды мамкиного самогону, а то так муторно стало на душе от хищности живой природы, что кедрача шибко захотелось.

Вовка перевел дух, и чокнувшись с дядей Толей, с облегчением замахнул целый стакан священного напитка, и сразу налил по второй порции.

– За гусей! – выдохнул дядя Толя.

– Точно! – подхватил Вовка. – И за здоровье лошадиное.

– Вот, вот! – в который раз захрустел крепким огурцом сосед. – Как думаешь, может такой зверь гуся загрызть?

– Наверняка, – почесал затылок Вовка.

– Дела, – протянул дядя Толя. – Сено на зиму заготовил?

Вовка быстро-быстро закивал – говорить на эту тему почему-то не хотелось.

А затем в трудах и делах праведных миновал теплый сентябрь, за ним дождливый октябрь и уже в ноябре снегу намело по колено. Еще и декабрь не наступил, а зима уже всех достала. Вовка махал лопатой с утра до вечера. Вроде бы и в огороде прибрался и с птичниками разобрался, а хлопот не уменьшилось.

Однажды выбрав погожий, не очень морозный денек, Вовка пошел на сеновал и, ухватив вилами с отломанным зубом, хороший ворох теплого сена, вывалил его на середину птичьего двора.

– Пускай краснолапые мои травушки отведают, – решил Вовка. – Вон, какое сено парное и красивое.

После этих слов знатный гусевод выгнал своих гусей на снег.

– Давайте, щипайте! – снисходительным тоном разрешил он, и встал в сторонку любоваться процессом. Но гуси без всякого энтузиазма прочапали босиком по снегу и сбились в плотную кучку. Каждый гусь издавал недовольный гортанный рокот и поджимал одну лапу к животу, пытаясь укрыть ее в теплом пуху подшерстка. Затем переступал на отогретую ногу и поджимал замерзшую – на свежее сено при этом вообще никто не обращал никакого внимания.

– Да вы что, собаки, надо мной издеваетесь что ли? – Вовка схватил деревянную лопату, которой он недавно сгребал снег и давай ей гусей к сену двигать. Гуси всполошились, раскрыли крылья и, недовольно гогоча и гаркая, побежали от страшной лопаты вокруг сена.

– Гады! – закричал Вовка и метнулся за ними следом. Бегая за гусями, он размахивал лопатой и приседал. Иногда он делал резкие возвратные движения и неожиданно выбрасывал прямую ногу, пытаясь перехитрить непокорную птицу. В эти моменты случайный наблюдатель из Южной Америки, если бы таковой имелся, с легкостью определил бы, что Вовка исполняет древний танец аргентинского охотника – хозяина еды!

Противоборство гордых гусей и разъяренного человека продолжалось не менее пятнадцати минут. Все набегались, наорались, размялись.

Раскрасневшийся на морозце Вовка остановился и оперся на черенок лопаты перевести дух, а гусям, конечно же, хоть бы хны!

В общем, гуси победили.

– У всех гуси, как гуси, а у меня какие-то ненормальные! – прокомментировал создавшуюся обстановку Вовка и принялся загонять птиц обратно в гусятник. – У соседей гуси вон как силос из ботвы и травы хорошо жрут и ничего – довольные, мордастые, жирные такие! А мои то ли тупые, то ли гениальные попались. Вот же невезуха-то!

– Га-га-гак? – спросил главный гусь из теплушки.

– Иди ты к лешему! – ответил обиженный Вовка. – Клюй теперь свою дробленку из овса и ячменя всю зиму. Ты бы лучше гусынь топтал почаще!

А ту кучку сена, разметало ветром по двору.

На второй год их стало действительно много – оказалось, что гуси любят и прекрасно умеют размножаться.

Во-первых, ныне все яйца, которые несли гусыни, принадлежали только Вовке – свежие и такие теплые. Теперь они не взрывались в руках, Вовка на них налюбоваться не мог, трясся над ними, как Голлум над кольцом всевластия. Ну, а во-вторых, хозяин гусей стал несравнимо опытнее, чем в прошлом году.

Незаметно поголовье выросло до сотни голов!

Забот прибавилось. Гогочущая популяция продолжала расти и набирать вес. Все шло к тому, что по осени Вовка сорвет серьезный куш.

И вдруг все в одночасье изменилось.

Пограничным войскам потребовались стоящие радисты и Вовка, недолго думая, согласился. Он всегда хотел служить Отечеству, и теперь его мечта сбывалась. Строгая медицинская комиссия не выявила в организме Вовки Данилова никаких, даже маломальских изъянов. Да и в голове не обнаружили неких психических отклонений. Годен, годен, годен, годен – чиркали в акте военврачи! Вовка заполнял анкеты и бегал по стадиону, подтягивался на перекладине и фотографировался для документов. За несколько недель столько всего на себе испытал, но все равно радовался предстоящей военной службе!

И что же гуси?

А что гуси? Гуси не знали, что их хозяин скоро уедет, поэтому гоготали и радовались своей короткой жизни. Вовка не смог их быстро продать, поэтому раздавал по родственникам и друзьям. Да и в дальнейшем, уехав в дальние пределы для прохождения военной службы, он частенько с мимолетным сожалением и ностальгией вспоминал милую сердцу «гусиную» эпоху своей фермерской жизни.

А тем временем слухи по Басковскому распространялись быстрее, чем пожар в сухую пору. Весть о том, что Вовка Данилов снова в армию собрался, полыхнула сенсацией по размеренной жизни села.

Председатель колхоза из далекого далека заметил идущего по улице Владимира и рванулся к нему, придерживая подмышкой затрапезного вида портфель.

– Вова, Вова! – кричал Поздняков. – Подожди, а то я сдохну сейчас.

– Надо побольше спортом заниматься и поменьше пьянствовать! – выдал сакраментальную фразу будущий пограничник.

– Ох, и простодырый же ты, Вовка! В какую ты там армию собрался? Давай не глупи – возвращайся в колхоз, электриком опять будешь. Работать некому, а ты всю мою левую мозгу закомпостировал.

– Знаешь что, Владимир Николаевич! Сам ты простодырый! Ни в какую-то там армию я собрался, а в Российскую, в родную нашу армию, в пограничники ухожу. Мне там зарплату будут платить в сто раз больше твоего колхоза и квартиру, наверное, дадут, а еще форму красивую выдадут и лопату, а также еще другое имущество всякое и новые сапоги. Вот! – Вовка не на шутку разгорячился. – А ты теперь сам по столбам в когтях лазай, как орел обезьяний. Мне теперь по барабану дела колхозные!

Председатель видимо испугался, что самому по электрическим столбам с плоскогубцами придется проволоку алюминиевую крутить, подбежал к Вовке, ласково его приобнял и горячо зашептал в ухо бывшего птичника:

– Что ты, что ты, Володенька! А как же гуси-то твои? Вон, какое стадо развел!

– А что с ними?

– Я говорю: куды гусей-то денешь? Мать твою жалко даже. Не управится ведь она одна – у нее корова, куры, огород, а тут ты еще со своими гусями. Ну, в смысле, сотню гусей этих поддадонишь ей на заботу. А сам – дырка свищ? Оставайся, давай, не дури! Я тебе комбикорма дам, а ты перегоревшие лампочки на столбах возле силосного хранилища заменишь.

Вовка от такой наглости даже побагровел:

– А иди-ка ты… в баню, дорогой мой Владимир Николаевич! Если не сказать покрепче. Я служить по контракту ухожу, а гусей всех живьем продаю и на мясо порежу, которые останутся.

– Мне парочку тады отдай. Только недорого!

– Это можно, – протянул Вовка Данилов и повернул голову. Там, на краю села загудела большая военная машина. Пограничники проехали по своим важным делам на заставу «Актабан». Вовка проводил ее тоскливым взглядом и сказал:

– Ладно уж, бери четырех…

«Молитва»

2005 год. Огромный хрустальный шар вращался в пустоте. Создатель задумчиво смотрел на планету Земля и поглаживал окладистую бородку.

– Опять то же самое! – рассерженно шептал себе под нос властитель всего сущего, а также реального и нереального в этой Вселенной. – Я разрешил жить пятой цивилизации в этом удивительном Мире, а они все время идут по дороге зла и агрессии по отношению к себе подобным. А ведь я дал им такой шанс! Я пошел дальше. Теперь я создал их по своему образу и подобию! Эти пятые люди стали красивыми и умными! У них красивые женщины и сильные мужчины! Каждое следующее поколение умнее предыдущего. Они придумали науки и технологии, инструменты и оружие… Н-да! Оружие!

Создатель задумчиво посмотрел на вращающийся перед ним огромный шар. В Атлантике зарождался мощный атмосферный вихрь – он набухал и красиво доминировал над всем западным полушарием. Создатель внимательно рассматривал циклон.

– Ураган идет на континент молящихся бутерброду безбожников!

Создатель коснулся перстом и чуть-чуть добавил скорости вращения циклона. В этот момент на Земле на юго-восток США обрушился самый разрушительный ураган современности под ласковым именем «Катрина».

– Новый Орлеан, Новый Орлеан, тра-ля-ля-ля-ля! – Создатель напевал себе под нос веселый мотивчик. – Если крутануть сильнее, можно стереть это лживое человечество. Раздражают капитально, но пока не бесят. Пускай еще десять лет живут.

2014 год. Земной шар пылал. Создатель с удивлением рассматривал свое любимое детище. На Ближнем Востоке дымы – вспыхнули Ирак, Израиль, Сирия. Северная Африка яростно тлела, особенно ночью. И вдруг полыхнула Восточная Европа.

– Ну, это совсем никуда не годится! Не хватало еще, что бы православные друг друга убивали! Создатель не на шутку рассердился. – Всякое терпел, но теперь поедатели бутербродов и сюда простерли свои гнусные щупальца! Все хватит! Сейчас я все подчищу, сотру, а завтра создам шестое человечество!

С этими словами он выхватил из пояса Койпера астероид размером с десяток Эверестов, и запустил его по критической траектории по направлению к Земле.

– Через недельку все решится, – с грустью ворчал Создатель. – Не плохая была попытка.

И тут он опешил. Золотой лучистый свет истовой молитвы невероятной мощности обрушился на его восприятие. Молитва была настоящая, чистая, смиренная и в то же время удивительной прозрачной невинности и неподдельной искренности. Она, молитва имела физический вес! Она тянулась к Создателю и привлекала его внимание. Она полностью овладела его концентрацией. Создатель повернул голову к источнику истинной веры и ахнул – семилетняя девочка из Луганска стояла на коленях перед кроватью своей матери, держала ее за руку и шептала:

– Господи, спаси мою маму! Страшный черный самолет выстрелил в мою маму! Господи, помоги ей!

Создатель вздрогнул, и ласково погладив русую головку девочки, прошептал:

– Все будет хорошо, милая! Все будет хорошо! Пока молятся люди, все будет хорошо!

Он выпрямился, и повелительно кивнув возникшему перед ним ангелу, повелел:

– Уриэль, иди к ним. Будь всегда впереди. Оберегай их от черного штурмовика и вообще от всего вселенского зла! Они должны жить – обе! А с пилотом самолета я сам разберусь.

Создатель щелкнул пальцем по огромному астероиду, и он полетел по направлению к Юпитеру угрожая, взорваться рядом с Большим красным пятном газового гиганта.

– Ладно! Я даю им отсрочку.

– На сколько лет, Создатель? – спросил Господа появившийся архангел Михаил.

– До 2034 года. Пока на двадцать лет. Я хочу посмотреть, будет ли молиться дочка этой девочки…